Нарисуй мне шарик

      Патрик сидел словно в оцепенении, глядя на находящуюся с ним рядом девочку. Темные волосы Натали слегка растрепались, пока она шла от здания детской библиотеки к старому корпусу, а голубые глаза казались совершенно стеклянным. Казалось, что с ним рядом сейчас сидит кукла, а вовсе не живой человек.       Натали медленно подняла руку, слегка пошевелила пальцами перед своими глазами, словно хотела убедиться, что они еще на своем месте. А потом снова замерла, даже не опустив кисть обратно на стол. Она как будто совсем перестала воспринимать окружающее.       — Нат, ты хорошо себя чувствуешь? — Патрик спросил первое, что пришло в голову. И как же дико сейчас он хотел схватить Натали за плечи и с силой встряхнуть ее, а быть может даже ударить. Лишь бы она вышла из этого жуткого состояния.       — Да… Я хочу найти свою заколку, — Нат говорила все тише и медленнее и притом совершенно не двигалась.       — Может, ты хочешь поспать? Ты выглядишь усталой.       — Нет… Не хочу…       — Нат, скажи, тебе снятся кошмары? — Патрик всмотрелся в полностью лишенное эмоций лицо.       И как только Элен не заметила ничего необычного? Впрочем, в свое время Соня тоже не сразу поняла, что с ее сыном происходит что-то неладное.       — Нет… Да… Иногда… — Натали нахмурилась, словно силясь что-то вспомнить, а потом все же опустила руку на стол. — Я просто просыпаюсь очень рано. И уже не могу заснуть.       Патрик осторожно протянул руку и накрыл своей ладонью тонкие пальчики Натали, ощутив, какие же они ледяные. В иное время та за подобную наглость непременно наградила бы его хорошей оплеухой и как-нибудь обозвала в довесок. Да что там говорить, в иное время Натали не стала бы и разговаривать так мирно с тем, кого ненавидела.       Но сейчас она даже не дернулась. Патрик облизал сухие губы и закрыл глаза. Сердце колотилось, словно он бежал на предельной скорости. Все нутро мигом пронизал смертельный холод и ужас. С трудом сглотнув, он отпустил Натали и прошептал враз осипшим голосом:       — Я тебя нарисую. Хорошо?       — Я все расскажу твоей маме. Тебя накажут, — Натали ответила явно механически, она даже не смотрела на Патрика, взгляд ее был устремлен в никуда.       — Хорошо, расскажешь. Накажут меня, и ладно. Зато, может быть, ты этому порадуешься и перестанешь из себя изображать куклу.       Натали ничего не ответила. А Патрик вцепился в карандаш так, словно бы от этого зависела его жизнь, и принялся рисовать.       Вскоре на листе проступили очертания девочки. Она стояла, слегка опустив голову и бессильно, словно плети, свесив руки вдоль туловища. Ее лицо было искажено выражением глубочайшей тоски и отчаяния, больше напоминая какую-то предсмертную маску. И тем не менее черты Натали Дипно безошибочно угадывались в нем.       А затем Патрик, повинуясь внутреннему чутью, обвел фигуру по контуру, как будто заключая в некий пузырь, и медленно заштриховал его по всему периметру. И тут же слегка насупился, не совсем понимая значение своего рисунка, но когда поднял глаза на Натали — чуть не завопил от ужаса. Он не издал ни звука лишь оттого, что испуг оказался слишком сильным и сдавил горло словно тисками.       Потому что теперь Натали, в точности как на рисунке, окружала черная аура, из-за которой было практически не видно лица. Сама Нат, похоже, ничего не почувствовала, так как даже не вздрогнула.       Карандаш выпал из дрожащей руки Патрика. Неужели он сделал это? Он хотел понять, что случилось с Нат, а вместо этого окружил ее какой-то странной аурой, от одного вида которой сердце будто бы хватала ледяная колючая лапа.       Пожилая женщина, закончив читать, поднялась со своего места в противоположном конце зала. Проходя мимо, дабы положить газету на место, она окинула детей любопытным и в то же время крайне неодобрительным взглядом, но мысли свои удержала при себе. И преспокойно покинула читальный зал.       Ни ужаса, ни удивления, ни потрясения. Женщина повела себя так, словно бы ничего странного прямо перед собой не видит. Скажем, восьмилетнюю девочку, окруженную практически непроглядной чернотой.       Она не видит ее. И никто не видит. Это аура… Ее получилось увидеть, потому что она нарисована. Она на самом деле все время с Нат, вокруг нее. И она сулит только одно.       Смерть.       — Я хочу в туалет, — Натали медленно встала и пошла прочь от стола, за которым они сидели.       Патрик окликнул ее, желая задержать, но Нат никак не отреагировала. И вскоре она скрылась за дверью, ведущей к книгохранилищу, откуда библиотекари обычно и приносили книги для посетителей читального зала.       Но ведь там нет никакого туалета!       Патрик вскочил, ощущая, как все сильнее бьется сердце, и как мигом вспотели ладони.       Три-четыре-пять, гусыня пьет опять,       Происходило что-то совсем нехорошее, и происходило прямо сейчас. Натали еще вчера не была настолько заторможенной. И, скорее всего, даже когда Элен забирала ее из секции та вела себя живее. Все случилось, когда ее мать уехала. Быть может и зуб Элен заболел не случайно.       Обезьянка курит табак,       Осознание того, что Натали вот-вот погибнет, причем не завтра, не через месяц, а буквально в эти самые минуты, пронзило Патрика словно кинжал.       — Натали! Натали! Немедленно иди сюда! — но на его крик не последовало никакой реакции.       С трамвая не слезет никак…       Что-то позвало ее в книгохранилище. Или, быть может, кто-то. И это точно не был Танцующий клоун, его присутствие Патрик бы несомненно ощутил в первую очередь.       Трамвай ПОЛОМАЛСЯ!       И пока неизвестно, кто стоит за всем этим, помочь Натали никак не выйдет. Патрик глубоко вдохнул и выдохнул. Затем еще раз. И еще. Дергаясь и паникуя он точно ровным счетом ничего не сделает.       Когда Патрик ощутил внутреннее спокойствие, он сел и снова взялся за карандаш. На рисунке рядом с Нат, окутанной смертоносной аурой, было еще достаточно места. Словно нарочно он расположил ее немного сбоку, будто бы сразу планировал нарисовать тут кого-то еще. Руки его и правда видели куда дальше и четче, чем разум.       Обезьянка ПОПЕРХНУЛАСЬ!       Быстрыми движениями Патрик набросал рядом с Натали еще одну фигуру. Существо, получившееся в итоге, оказалось невысоким, чуть-чуть выше самой Нат, и абсолютно лысым. Одето оно было в странный халат, чем-то напоминающий докторский, и для пущего сходства в одной из рук держало скальпель.       И все они вместе погибли, когда лодочка ПЕРЕВЕРНУЛАСЬ!       От одного вида его Патрик весь покрылся холодным потом. То, что он видел, было самой смертью во плоти и ничем иным. И в то же время он понял, что может просто сейчас остаться на месте, не делать ничего, и никто его ни в чем не обвинит. Быть может, он даже покинет библиотеку раньше, чем выяснится, что с Натали случилось что-то плохое.       [Не лезь в это дело, мелюзга! Пусть все идет своим чередом. Атропос сейчас в своем праве. Оставайся на месте.]       Голос Пожирательницы, Ее истинный голос, прозвучал прямо в разуме Патрика, заставляя его буквально замереть на месте. Она не советовала — приказывала. Никогда еще Оно не связывалось с ним подобным образом, столь бесцеремонно и внезапно. Это означало лишь одно — дело и правда хуже некуда.       Патрик покрепче прижал к себе блокнот и карандаш, а потом с усилием встал, преодолевая собственный ужас и давление чужой воли. Он развернулся лицом к стойке библиотекаря, за которой виднелся проход к книгохранилищу и пробормотал себе под нос:       — Если бы я не лез не в свое дело и позволял всему идти своим чередом, то оставил бы тебя сидеть за теми кустами, с клыками этого красного гада, намертво застрявшими внутри. И мучиться тебе тогда и по сей день.       А затем Патрик решительно зашагал вслед за Натали. Никакая сила больше не пыталась его удержать, и Оно молчало, то ли ошарашенное его наглостью и упрямством, то ли пристыженное его словами, то ли слишком сильно разозленное его напором и непокорностью.       Все это вместе.       Патрик, оказавшись между книжными стеллажами, постепенно двигался все быстрее, едва не переходя на бег и стараясь не думать, что может с ним сотворить Пеннивайз за такое беспардонное неподчинение. А когда ряды книжных полок закончились, ему пришлось резко затормозить, едва не потеряв равновесие, чтобы не врезаться в стоящую столбом Натали.       Та уставилась на стену все таким же пустым взглядом и слегка покачивалась из стороны в сторону. А чуть поодаль от нее, прямо под противопожарным щитом, стояло то самое только что нарисованное Патриком существо.       Едва разглядев его во всех деталях, Патрик ощутил тошноту и с огромным трудом подавил рвотный позыв. Больше всего этот коротышка — а ростом он и правда был почти с Нат — напоминал доктора. Явно не первой свежести халат оказался заляпан мерзкими бурыми пятнами, а на скальпеле, подрагивающем в судорожно сжатых пальцах, было полно ржавчины. Абсолютно лысая голова бугрилась отвратительными на вид шрамами, а левого уха и вовсе не было. Блестящая заколка Натали, небрежно закрепленная на засаленном воротнике, смотрелась там на редкость чужеродно.       Но страшнее всего было выражение лица коротышки. Губы его искривились в издевательской, презрительной и одновременно торжествующей ухмылке, а глаза маниакально сверкали в предвкушении жестокого веселья. И не оставалось никаких сомнений в его абсолютном безумии.       Атропос сейчас в своем праве.       Атропос.       Имя этого существа показалось Патрику смутно знакомым, да только рассуждать и копаться в памяти уже не было времени.       — Нат, хватит уже! Идем отсюда. Раз хочешь в туалет, я отведу тебя, — Патрик схватил Натали за руку и дернул на себя, желая хотя бы увести ее подальше от жуткого коротышки.       Проще было сдвинуть с места фонарный столб.       [Давай, маленькая сучка! Иди сюда… Иди к дяде…] — существо говорило, но при этом слова, срывавшиеся с его губ, казалось, просто сами по себе возникали внутри головы Патрика, минуя уши. Натали повернула личико к Атропосу, и оно тут же исказилось от ужаса, а по щекам ее потекли слезы, но, тем не менее, ни звука не сорвалось с губ. — [Все верно, молчи, деточка. Будь хорошей девочкой, тащи ко мне свою задницу. Ну же! Смотри, какой тут интересный щиток. Дерни за рукоятку, пусть дверца откроется!]       Патрик перевел взгляд на щиток, о котором говорил Атропос, и вздрогнул. Пожарный топорик, хищно поблескивая своим лезвием, привалился к самому стеклу, готовый упасть и раскроить череп тому, кто осмелится открыть дверцу, при условии, что этот кто-то будет достаточно невысоким. Например, ростом с девочку лет восьми. Инструмент должен был надежно быть закреплен у самой стены кожаными ремешками, но те отчего-то порвались.       Или их перерезали скальпелем.       Нат медленно, словно вокруг нее была вода, а не воздух, сделала один шаг по направлению к Атропосу, а затем еще один. Патрик же подался вперед и обнял ее за плечи, тут же потянув на себя.       — Нет, не ходи туда. Нат, не делай этого. Борись! — Патрик дернул Натали изо всех сил, не отрывая при этом взгляда от жуткого коротышки со скальпелем, и заставил ее все же отступить на шаг назад.       Атропос тут же вскинул полные неистовой и безумной злобы глаза на Патрика и замер, стремительно понимая, что тот его видит. Потрясение, ненависть, отвращение и ярость исказили его черты, превратив и так уродливое лицо в отвратительную гримасу.       [Пошел прочь, Краткий! Думаешь, ты тут самый умный, раз видишь меня каким-то образом? Эта девчонка принадлежит Случаю. Она моя по праву! Проваливай!]       — Оставь ее в покое! — Патрик заставил Натали сделать еще один шаг назад. — Убирайся сам! Нат принадлежит только сама себе.       Атропос несколько секунд смотрел на Патрика, а затем расхохотался мерзким и пронзительным смехом.       [Глупый Краткосрочный! Все вы подыхаете рано или поздно, а значит никогда и не принадлежали себе. Думаешь, раз ты принадлежишь Цели, то можешь остановить Случай? Как бы не так!]       И, видя явное замешательство Патрика, Атропос засмеялся еще громче, так, что слезы покатились по его щекам. Он спешно вытер их, все еще дико улыбаясь.       [Что, твоя драгоценная Бессрочная не рассказала тебе, что такое Цель и Случай? Не объяснила наглядно, что не стоит лезть в чужие дела? Или ты просто тупой, а? А ведь я тебя знаю… Это из-за тебя, из-за тебя все произошло! Ты должен был подохнуть, ты, избранник Судьбы!]       Теперь Атропос смотрел на Патрика со жгучей и всепоглощающей ненавистью, вытеснившей все остальные эмоции. Он сжал руки в кулаки и потряс ими перед собой в явно бессильной злости.       Натали тем временем попробовала снова шагнуть к щитку, и Патрик что есть мочи вцепился в нее, понимая, что еще немного — и сил ему попросту не хватит. Страх прошел и его место заняло глубочайшее отвращение. Атропос был безумен, все так, но тем не менее тронуть Патрика он отчего-то не мог.       Потому что Случай не может пересилить Судьбу, как бы ни хотелось. Атропос это знает. И это выводит его из себя.       — Что она тебе сделала? — Патрик все же заставил Нат замереть, зло уставившись прямо в глаза коротышки. — Что тебе нужно от нее?!       [О, вы только посмотрите сюда, друзья и соседи! Как только ублюдок понял, что я не могу его достать, так сразу начал наглеть!] — Атропос нехорошо сощурился, и едва ли не зашипел. — [Что мне нужно? Сделать свою работу, Краткий. Забрать ее жизнь! Видишь ли, все вы, отмеченные Целью, живете разные жизни, но непременно должны что-то сделать, прежде чем ваш путь оборвется. Жизни ваши заранее отмерены, и эти педантичные ублюдки, Клото и Лахесис, забирают вас точно в срок. Ни раньше, ни позже. Скукота. Не то что я! Мне принадлежат отмеченные Случаем, и я вправе оборвать их жизнь в любой момент начиная с самого младенчества! Любым способом, какой мне будет по нраву! Они исполнители, а я — вершитель судеб!]       Атропос рассмеялся снова, а Патрик ощутил, что его вновь прошиб холодный пот. Атропос, Клото, Лахесис… Теперь он вспомнил, где слышал эти имена. На уроке истории, не далее, как в конце этого года. Это были имена мойр, древнегреческих героинь мифов. Они отмеряли нити жизни людей и в конце перерезали их, что знаменовало смерть человека.       Только сейчас Патрик в полной мере понял с кем столкнулся и какой силе посмел пытаться противостоять. Да, в древней Греции мойры были дамами, но ведь столько веков утекло. Их место вполне могли занять и иные сущности, быть может даже не имеющие пола как такового, и просто взять себе вместе с функциями те же самые имена.       [О, да этот Краткий умеет думать! Надо же… Не ожидал такого. Что ж, быть может ты в таком случае уйдешь с моего пути? И так и быть, я позволю тебе не смотреть, что я сотворю с этой малявкой.]       Патрик ощутил, что его бьет крупная дрожь. Он не так хорошо, как сам того хотел бы, понял разницу между Случаем и Целью, но одно уяснил точно. Принадлежащие Цели жили какой-то определенный с рождения срок, а доставшиеся Случаю полностью оказывались на милости Атропоса. Тот на самом деле мог решать кто и когда умрет и даже изобретать изощренные способы убийств своих жертв. Быть может, мойры и определяли кому и когда умереть, но Атропос явно переходил все границы. Люди для него были не просто работой, а развлечением. Он не забирал их, выполняя свои обязанности, потому что так должно, а убивал, зная, что мог бы позволить существовать.       Так не должно было быть, но так в итоге стало.       И это ощущение вседозволенности, свободы и безграничной власти над вверенными ему краткосрочными явно свело с ума Атропоса уже очень и очень давно. Он искренне радовался чужому горю и точно так же от всей души презирал своих коллег по цеху.       — Если ты можешь забрать кого угодно и когда угодно, то зачем тебе забирать Нат именно сейчас? — Патрик опустил взгляд и его сердце сжалось от одного вида ее перепуганного и заплаканного лица. И не важно, что Натали ненавидела его, пыталась навредить и ябедничала. Ее сердце было жестоким, но в нем могло найтись немало места и для доброты. И уж точно она не заслужила такой участи, как быть убитой в самом начале своей жизни, даже не познав всех ее радостей.       Атропос скривился так, словно сожрал лимон, явно прочитав эти без сомнения противные ему мысли. И одновременно с этим он сверлил Патрика каким-то уж больно задумчивым взглядом.       [Я должен был забрать ее еще три года назад! Но тот проклятый Краткий, который посмел вмешаться в дела моего Господина и подставить меня, провел всех! Он занял ее место, дав ей свою Цель, взамен приняв на себя ее Случай.]       Ральф Робертс… тот старик, который вытолкнул Натали из-под колес автомобиля и из-за этого погиб. Элен очень часто вспоминала его, ведь мистер Робертс помимо прочего был ее хорошим другом, можно сказать, заменил в свое время отца. Так вот почему он оказался рядом с Нат так вовремя. Он знал.       — Значит ты не так умен, как хочешь показать, и вовсе не так всемогущ, — Патрик сглотнул, видя, как подпрыгнул и яростно зашипел при этих его словах Атропос. Но тем не менее продолжил, не желая останавливаться. — Когда мне было четыре года, меня пытались убить. Этому ведь тоже мистер Робертс помешал? Только так он и мог узнать о том, что уготовано Нат. Этим тебя подставил перед твоим господином? Это ведь… Алый Король, да? Надеюсь он знатную тебе задал трепку!       Атропос побледнел при звуках этого имени, а Патрик сам удивился тому презрению, которое прозвучало в его собственном голосе. Совсем не детское это было чувство.       [Глупый мальчик… Вот так запросто говоришь о том, чьего величия и мощи даже представить себе не можешь! И да! Это был тот проклятый Краткий!] — Атропос небрежно сунул свой скальпель в карман и вцепился в полы собственного халата, едва не разрывая его на себе от злости. Кажется, врать он не мог по своей природе, зато умел недоговаривать и ловко уходить от темы. Но здесь и сейчас этот коротышка, судя по всему, пожелал выложить все как на духу. — [Мой Господин дал мне задание убить тебя… Лично я притронуться к тебе не мог, но нашел того, кто мог бы сделать это, и направил.]       — Эд Дипно. Папа Нат, — Патрик произнес это и осекся, так как Натали тем временем снова шагнула к щитку, и в этот раз не вышло ей помешать. И по кривой и торжествующей ухмылке Атропоса стало понятно, отчего тот решил быть таким откровенным. Он нарочно тянул время, зная, что его жертва рано или поздно все равно сделает приказанное ей.       [И все было просто идеально, пока эти сволочи из Цели не вмешались, тоже использовав краткосрочного. Даже двух! Этот отвратительный Краткий! Он изувечил меня! Он отобрал мои сувениры!] — говоря это Атропос отпустил полы своего халата и принялся тереть то место, где когда-то было его ухо. — [Но все их потуги ничего не значили, потому что, когда их пешка зашла слишком далеко и проникла на падающий самолет, чтобы сбить его с курса, вмешался мой Господин. И если бы эта гадкая Бессрочная, которая заправляет в этом городе, не осмелилась вмешаться, если бы она не вытолкнула моего повелителя в свое измерение, в Мертвые Огни, то план бы удался.]       При этих словах на лице Атропоса помимо ярости отразилась такая обида, что Патрик даже ощутил на секунду очень слабый и мимолетный укол сочувствия.       — Значит план провалился из-за того, что твоему повелителю помешали. Но в итоге виноватым оказался ты, да? Интересно, а Алый Король знает, как сильно ты на него в обиде?       Атропос зашипел, и от этого отвратительного звука Патрика начало мутить.       [Заткнись, Краткий! Это не твое дело! А этот старик, любимец Цели, не должен был так поступать со мной, но поступил. А потом еще и лишил мести! Но ничего… Он был очень старый, этот Краткий, и Целью ему было отмерено всего три года с того дня, как он погиб. И, конечно же, эти педанты не рассказали ему об этом. Срок вышел, и эта мелкая сучка снова перешла под мою власть. И уж теперь-то я отыграюсь на ней за все и никакие краткие мне не помешают! ] — и вдруг вся злость пропала из лица Атропоса, и он уставился на Патрика жадными, горящими алчностью глазами. — [Хотя… быть может я погорячился. Я не буду протестовать, если ты сам решишь занять ее место, избранник Судьбы. Тебе-то точно отмерена не пара лет, девчонке хватит надолго!]       А потом Атропос вдруг вскинулся, глядя куда-то поверх плеча Патрика, и выхватил скальпель, угрожающе им замахнувшись.       [Если вы смогли провернуть этот фокус с тем Кратким, то и я смогу. Вы, ублюдки, лучше стойте на месте. Что, не ожидали такого поворота? Ха! Да за такое меня возвысят так, что вам и не снилось!]       Патрик спешно оглянулся туда, куда смотрел Атропос, но ничего не увидел.       Атропос стал виден, потому что оказался нарисован. Те же, с кем он говорит, нет. Они невидимы и неслышимы, и уже нет времени их рисовать. Клото и Лахесис.       — Что ты имеешь в виду? — Патрик судорожно сглотнул и снова перевел взгляд на Натали, которая в который раз дернулась, еще на шаг приблизившись к своей смерти, несмотря на все его усилия. — Как я могу занять ее место?       [О, все очень просто! Дай мне свою руку, и я вырежу из нее… как бы так сказать, чтобы твой тупой краткий мозг это понял? Я разрежу нить твоей судьбы, как недавно перерезал нить этой малявки. А потом поменяю концы местами!] — Атропос лучезарно улыбнулся, по крайней мере попытался. На деле же вышел самый натуральный дикий оскал. — [Давай же, Краткий! Решайся! Времени совсем мало. Будет больно конечно, но результат стоит того. Ты ведь повыше нее будешь, пусть и ненамного, откроешь этот щиток сам, и даже, возможно, сумеешь увернуться! Мне ведь не обязательно забирать тебя прямо сейчас, я могу дать тебе пару-тройку лет, а то и целый десяток… Что скажешь, Краткий? ]       [Даже не думай!] — Голос Пожирательницы хлестнул Патрика словно раскаленный кнут, заставив вздрогнуть все телом. Ярость ее была такой сильной, что он испытал практически физическую боль. — [Не смей разбрасываться своей жизнью, словно какой-то разменной монетой. Эта девчонка того точно не стоит. Если ты отдашь ей свою Цель, малявка попросту сойдет с ума рано или поздно, ей не справиться с таким грузом. Разве всего пережитого тебе мало, чтобы это понять?! Просто дай этой гадкой девочке, которая только и думает, как бы сжить тебя и твою мамочку со свету, умереть. Разве тебе не станет легче, если тебя никто не будет задирать?]       Патрик зажмурился и изо всех сил замотал головой, силясь выгнать голос Оно из своего разума. Он бы и уши руками зажал, чисто инстинктивно, если бы не необходимость удерживать Натали.       Пожирательница была права, Патрик знал это. Он до сих пор не спрашивал, в чем же заключается его предназначение, потому что и так догадывался сам. Убить Алого Короля. Или, как минимум, попытаться. Заслужила ли Натали это? Сможет ли она пережить подобный ужас? Не лучше ли ей будет и правда сейчас погибнуть? И все же… Патрик помнил всю ту боль, которую ощущал каждый день в душе Нат, и которую та старательно маскировала злобой.       И видел, как Элен бережет свою дочь, как сильно любит ее. Гибель Натали не просто разобьет ее сердце, она уничтожит эту женщину. Никогда уже Элен не сумеет переступить порог библиотеки, никогда не будет счастлива даже в объятиях своей дорогой Сони. Возможно, она будет винить во всем Патрика и не сможет жить вместе с его матерью больше. Либо будет, но тогда эта боль, обида и злость начнут разъедать обеих женщин словно кислота.       Но самое главное, сам Патрик не представлял, как сможет жить дальше, зная, что мог хоть что-то сделать, дабы предотвратить эту трагедию, но отступил. Стоила ли его Судьба такого?       Нужно было послушаться Оно с самого начала и просто не лезть в это дело. Тогда Патрик сумел бы убедить себя, что попросту ничего уже нельзя поделать. Что это просто такая Судьба, хотя на деле как раз все обстояло наоборот. Но теперь стало слишком поздно.       Патрик открыл глаза, а затем отпустил Натали, но лишь затем, чтобы встать между ней и Атропосом, оказавшись совсем близко от этого отвратительного коротышки.       Патрик знал, что мог бы ужиться со многими тенями в своей душе, но только не с этой. И лишь слабо понадеялся, что Пеннивайз сумеет направить Нат по нужному пути не слишком сильно при этом травмировав ее психику.       — Я согласен. Поменяй мою Судьбу и ее Случай местами, — с этими словами Патрик протянул руку Атропосу, и крепко зажмурился, когда ощутил, как противные, холодные и липкие пальцы обхватили запястье словно железные тиски.