На берегу Шлирзе

Том смотрел в окно невидящим взглядом, мыслями как всегда был далеко, но на этот раз его мысли были приятнее. Вспоминал детство, бабушку. Он любил то место, в которое едет. Наверное, у каждого человека есть такие места, куда хочется возвращаться и предаваться воспоминаниям. Практически все детство он провел в Шлирзе. Его отправляли к бабушке на все лето. Всей семьей, задолго до развода родителей, они приезжали на все праздники. Особенно Том любил Рождество и рождественские каникулы у бабушки. Любил посиделки у камина, огромную ель, украшенную старинными игрушками (бабушка знала историю каждой игрушки и зимними вечерами маленький Томми любил слушать их заедая все это домашней выпечкой). Рот непроизвольно наполнился слюной, при мысли об имбирном печенье, булочках с корицей и пироге. Бабушка умерла когда Том был подростком. Потом развод родителей, учеба, работа, вырываться в деревню стали все реже и реже. Ребят Том туда не возил, предлагал как-то выбраться поближе к природе, но их планы так и не исполнились. Продавать дом тоже не захотели, ключи были у соседки, на случай непредвиденных ситуаций, но таких, как правило, не случалось. Пейзаж за окном с городского сменился природным, осталось совсем немного и он будет дома. Том вглядывался в осенний пейзаж за окном, все тот же моросящий дождь, серое небо и непривлекательный осенний лес. — Еще минут пятнадцать и будем на месте, — мама улыбнулась. — Соскучилась я по нашему домику. Сын, если соскучишься — зови меня на выходные. Посидим, сварим глинтвейн, растопим камин. — Так сразу зову, будешь свободнее от работы — приезжай. — Том постарался как можно теплее улыбнуться матери. Подъехав к дому, Клаудия выкатила из пикапа кресло и побежала к соседке. Том впервые за последний месяц вздохнул с облегчением глядя на свое детское воспоминание. Домик был одноэтажным, огорожен невысоким забором, с небольшим приусадебным участком на котором бабушка выращивала овощи, на территории была беседка и дровница. А сам дом располагался практически в самом конце улицы, упираясь в лес. Ух, как ему попадало, за то что он с соседскими мальчишками туда убегал. Том очнулся от своих мыслей, когда вернулась мама и начала выносить вещи из машины, Том все норовил ей помочь. Мама вручила ему сумку с вещами и ноутбуком, а сама взяла пакеты с провизией. Они вошли в дом, было довольно пыльно и пахло сыростью. Нужно растопить камин. Том поехал во двор за дровами, а когда вернулся с охапкой дров услышал, что мама с кем-то мило беседует. — Том, не сердись, пожалуйста, это Анна, внучка Хельги, она вызвалась нам помочь с уборкой. Я ж не могу бросить тебя в сыром грязном доме. — Привет Том. Сколько лет мы не виделись? Десять, двенадцать? — девушка тепло улыбнулась. Парню безумно не хотелось с кем-то общаться и любезничать, но и обижать старую подругу он тоже не мог. — Привет, Анна! Рад тебя видеть. Помню наши проделки, вылазки к озеру без разрешения и доведенных до белого каления бабушек со всей улицы. — он снова вымученно улыбнулся. — У меня сейчас сложный период в жизни, если вдруг сорвусь, извини заранее. Девушка понимающе кивнула: — Хорошо! И женщины принялись за уборку, весело о чем-то болтая. Тому не хотелось в этом участвовать, поэтому он поехал растапливать камин. Снова погружаясь в свои мысли. Вскоре в камине во всю полыхал огонь, дрова потрескивали, по дому потихоньку разносилось тепло и уют, вытесняя запах давно опустевшего жилища. Из мыслей его выдернул мамин голос: — Сыыыыын! Третий раз тебя зову. А ты не реагируешь. — Задумался. — Мы привели дом в порядок, я поеду домой, мне еще по работе кое-что доделать нужно. Анна уже ушла, не хочет тебе навязываться, видела твою отстраненность. Покушать у тебя есть, знаю, что готовить не захочешь, поэтому в контейнерах овощи с мясом, пироги, а в морозильнике пара пицц. Я записала в блокнот номер телефона Хельги и Анны. Позвонишь, если вдруг что-то понадобиться, у Анны отпуск, поэтому какое-то время она будет здесь. — Хватит за меня переживать! Я что, совсем немощный? — сказал довольно резко. — Все, не злись, я же тебя люблю. Пока, звони мне! Клаудия обняла парня, чмокнула в щеку и уехала домой. Том снова остался один. Мысли его не покидали, но было немного легче. Посмотрел на часы, было семь вечера, он и не заметил насколько быстро стемнело. Зажег торшер и поехал к камину, перебрался в огромное кресло, стоявшее рядом, увернулся в плед и лежал глядя на огонь. И снова в голове воспоминания из детства. Зима, рождественские каникулы, он разгоряченный, с красными щеками от мороза прибегал в дом, бабушка крутилась у плиты, в доме пахло свежей выпечкой, елью, домашним уютом. Такого нет в современных домах. Бабушка охала и начинала раздевать этот комочек шуб, варежек и налипшего снега. Он хохотал, хватал горячую булочку и бежал в кресло к камину, бабушка заботливо укутывала его лоскутным одеялом и уходила заваривать чай. Этот чай Том никогда не забудет. Это собранные летом травы, какие-то веточки известные только бабушке и калина уже прихваченная морозом. Чай пах летом, и сидя в огромном кресле с бабушкой, попивая чай с булочками он засыпал под бабушкины рассказы и сказки о старинных игрушках украшавших ель… POV Том Мне снова снится один и тот же сон, просыпаюсь в холодном поту, пытаясь выровнять дыхание. Прошло два месяца, после трагедии, но мне не легчает ни на минуту. Вроде бы понимаю, что уже ничего не изменить, что нужно жить дальше. Но не могу отпустить ту ситуацию, не могу избавиться от чувства вины. Иногда кажется, что оно будет преследовать меня вечно. А ведь так оно и есть, это целиком и полностью моя вина. Нужно позвонить маме. Ищу телефон, и понимаю, что на улице еще темно, а значит либо глубокая ночь, либо очень ранее утро. Нащупав под креслом телефон, гляжу на экран. 4:30. Ну да, рановато для звонка маме. А спать уже не хочется. Доехав до кухни, я понял, что ни есть, ни пить по-прежнему не хочу, попил воды и вернулся к камину. Огонь давно потух и от углей не исходит тепло. Дом немного прогрелся, неприятный запах почти исчез. Дом, конечно, отапливается не только камином, но от камина как-то уютнее, а мне именно уюта сейчас и не хватает. Спокойствия. Мне одиночество никогда не нравилось, я душа компании, заводила. А сейчас я намерено закрываюсь ото всех. После случившегося, я не смог вернуться в универ, не смог общаться с друзьями, их-то у меня всегда было много, парни, девушки, вокруг всегда была толпа людей, кто-то мне сочувствует, кто-то винит. И я не могу выносить все это. Поэтому еще лежа в больнице запретил ко мне пускать кого-то кроме матери, и сменил номер, чтобы общаться с матерью. Она настаивала поехать жить к ней после больницы, возможно, так было бы лучше, но ее постоянная опека и чрезмерная забота напрягает, а я срывался на нее еще в больнице. Поэтому о своем решении вернуться в свою квартиру заявил категорично. Но мама поставила условие, что навещать меня будет ежедневно. Мне пришлось согласиться, хотя и не очень нравилась эта идея. А когда за завтраком внезапно мне в голову пришла идея поехать в бабушкин дом мама неожиданно легко согласилась меня отвезти сюда. Я думал, потрачу больше времени на уговоры. А сейчас я тут, лежу в кресле и разглядываю дом. Кажется, что это было в другой жизни и вообще не со мной. В доме осталось все, как и было при бабушке, мы так редко сюда приезжали, что менять здесь что-то не имело смысла. Дом построен довольно давно, но на совесть из добротного красного кирпича, внутри небольшая кухня, плавно перетекающая в столовую, гостиная с камином, и несколько комнат. Мебель деревянная, скорее всего дубовая — дедушка в молодости весь интерьер дома сам продумывал и создавал. Бабушка была художницей, поэтому стены дома завешены картинами, она любила природу их местности и часто ее писала. Тут мой взгляд зацепился за картину с озером. И опять воспоминания детства просто хлынули потоком. Лето, тепло и солнечно, мы с соседскими ребятами собираемся на озеро. Бабушка дает с собой целый пакет булочек на всю нашу веселую компанию. И мы до самого вечера пропадаем на озере, носящем то же название, что и деревня — Шлирзе. Вечером прибегаю домой, замерзший, голодный, а дома ждет горячий ужин. А если вовремя не возвращались с озера домой, то за нами приходила Хельга, ругая нас с Анной на чем свет стоит. А дома вместе с ужином ждал нагоняй от бабушки. Беззаботное время было. И как-то так на душе потеплело от воспоминаний, что захотелось проехаться до озера. Пожалуй, сегодня это и сделаю. Снова растопив камин я лежал и смотрел на огонь, языки пламени завораживали, отвлекая от тягостных мыслей и я снова начал погружаться в сон. Проснулся часов в десять и сразу позвонил матери, незачем ее зря волновать, пообещал покушать и позвонить вечером. Подъехав к окну, я был немного удивлен. На улице светило солнце, вчерашнего дождя как и не было. Желание поехать к озеру только усиливалось. Наспех разогрев мамину еду, все так же без аппетита проглотив пару кусков, попив кофе, я выехал на улицу. Сегодня для начала ноября было довольно тепло. Я ехал по тротуару, мысленно радуясь пустым улицам. Кого-то видеть и общаться все так же не хотелось. Остался последний поворот и вот я выезжаю к озеру. Здесь мало что изменилось. Мне не хотелось находиться на открытом пространстве, поэтому, съехав с тротуара, я поехал к роще. Там среди деревьев тоже был подход к воде, мы частенько тут прятались в детстве. Доехав до знакомой поляны, я подъехал максимально близко к воде, насколько это позволяло мое кресло, вчера был дождь и еще ближе к воде подъезжать я не стал, опасаясь того, что застряну тут и самостоятельно не выберусь, а звонить Хельге и тем более Анне мне не хотелось. Я сидел и смотрел на гладь озера и гору за ним. Ветра не было и озеро было как зеркало, в нем отражалось небо. Красиво. Понимаю, почему бабушка любила его рисовать. Природа маленькой альпийской деревушки просто великолепна. Не знаю, сколько времени я просидел, греясь в лучах осеннего солнца, наслаждаясь природой и тишиной, пока из моих мыслей меня не выдернул посторонний шум и тихое, сдавленное ругательство. Я оглянулся на источник звука и увидел молодого человека примерно моего возраста. Накатило раздражение. «Ну какого черта он сюда приперся?» Вокруг озера места предостаточно, нет же надо было приходить именно сюда. Нарушитель моего спокойствия не взглянув на меня прошел мимо, почти к краю поляны и уселся на поваленном дереве лицом к озеру. Мне не хотелось делить свою поляну с кем-то еще, и с мыслью о том, что завтра я обязательно сюда приеду снова, я развернулся, немного забуксовав по грязи, поехал домой. POV автор Том возвращался домой слегка раздраженным. Он в принципе не помнил когда был последний раз в нормальном расположении духа. Сейчас его эмоциональный настрой был нестабильным, поэтому его бесила или расстраивала любая мелочь. Как сегодня этот парень на озере. Когда Том подъезжал к дому, увидел Анну переминающуюся с ноги на ногу около его дома. В руках у девушки была тарелка. — Привет, Том. Бабушка испекла печенье, попросила тебе принести. — Привет. Спасибо, Анна. Но я хочу побыть один. — получилось грубовато. Но я предупреждал. — Не переживай, не буду тревожить. Ты же знаешь этих бабушек. Анна прошла в дом за Томом, поставила тарелку на стол и ушла. Том вздохнул. Ему не нравилось обижать людей, особенно хорошеньких девушек, но настроение было не просто на нуле, а в минусе. Он решил позже перед ними извиниться, возможно, пригласив на ужин, когда приедет мама. Но сейчас об этом думать совершенно не хотелось и не было сил. Спать в кресле сегодня он не собирался, поэтому решил проверить свою комнату детства, вчера мама вещи там разобрала, а он даже не зашел. В комнате совершенно ничего не изменилось, на полках стояли его детские книги и деревянные игрушки вырезанные дедушкой. Казавшаяся в детстве просто гигантской кровать сейчас не казалась такой огромной, просто широкая с высокой резной спинкой, добротная кровать. Посмотрел на часы, и решил их подвести, насколько он помнил это был старый механический будильник, способный звоном разбудить весь Шлирзе, а то и всю Баварию. Покопавшись по карманам он не обнаружил свой телефон. Мысленно чертыхаясь, надеясь, что он где-то дома, Том покатил к камину, и да, телефон все так же лежал в кресле мигая индикатором зарядки. Том понял, кто разрядил ему телефон — от мамы было четырнадцать пропущенных. Раздался только один гудок как трубку взяли и мама беспокойным голосом затараторила: — Том, где тебя носит весь день? Я же переживаю! Звоню тебе весь день и тишина! Не делай так больше, а то приеду и увезу тебя домой. К себе! — Мама, успокойся, все хорошо, я весь день был на озере, была хорошая погода и я решил прокатиться до мест нашего детства. А телефон с утра оставил дома. Обещаю его брать с собой. -Надеюсь на твое благоразумие. Кушал? — Да, все хорошо. — Тома раздражала мамино желание насильно его накормить, но он понимал, что мама делает это из заботы к нему. — Все-таки прислать фотоотчет? — Ладно, верю. Пока ребенок, завтра позвоню. И мама отключилась. Том решил, что все-таки надо что-то съесть. Поставил чайник и поехал в душ. Процесс поддержания тела в чистоте был довольно сложным учитывая его состояние, но он изначально матери запретил помогать ему в этом, постоянно подчеркивая, что не инвалид. Хотя переломы на ногах были довольно сложными, и в гипсе ему ходить еще долго, но Том упрямо делал все сам. Справившись с водными процедурами, поехал в кухню, налил чаю, и съел пару печенек. Печенье у Хельги было не таким как у бабушки, но тоже очень вкусным и тоже напоминало детство. Хельга часто угощала ребят разнообразной выпечкой.