мой волк.

Кожаный нос улавливает среди какофонии запахов неожиданно незнакомый. Животное, до этого дремавшее под раскидистым дубом, резко вскакивает, втягивая мощной грудью легкий ветерок, который несётся из-за гор в долину. Мохнатые уши настороженно откликаются движением на малейший шорох. Инстинкт самосохранения предупреждает о возможной опасности, но животное продолжает упорно вдыхать осенний воздух. Наконец, убедившись, что внезапно появившейся аромат исчез, зверь успокаивается. Он лениво облизывается и лёгкой трусцой выбегает на узкую тропу, которая, петляя между валунами и древними деревьями, ведёт к небольшому ручью. Напившись, животное направляется вглубь долины. Изредка зверь останавливается, прислушиваясь к шелесту пожухлой травы. Солнце тусклым шаром повисло над землёй, укрываясь в туманной дымке. Через час вдали начинают вырисовываться смутные очертания поселения. Животное уверенно движется вперёд, теперь останавливаясь возле одного из, видимо, сгоревших домов. Балки, погнившие от натиска дождей и снегов, предупреждающе скрепят, стоит задеть их хвостом. Зверь прислушивается. Ничего, кроме тишины. Но, шерсть на загривке вдруг приподнимается, а нос начинает судорожно втягивать воздух. Внезапно возвращается всё тот же незнакомый запах, но теперь он в несколько раз насыщенный и яркий. Зверь начинает скользить навстречу незнакомому, отбрасывая тусклую тень на полуразвалившиеся стены домов. Тёмные глаза животного вдруг замечают какое-то движение в конце некогда большой улицы. Животное двигается совсем бесшумно, готовясь в любой момент атаковать непрошеного гостя. Зверь прячется за выступом стены, любопытно высовывая мохнатую голову, чтобы рассмотреть потенциальную жертву. Высокая фигура человека скользит от стены к стене, словно что-то ища. Животное подбирается ближе, но человек теперь тоже замирает. Именно от него исходит необычный аромат, который будоражит что-то внутри зверя. Человек разворачивается, резко и быстро, сжимая в руке толстую дубинку. Он уже давно заметил волка позади себя. Зверь начинает угрожающе рычать, садясь на задние лапы, готовясь к прыжку. Человек замахивается, вовремя, чтобы откинуть от себя деревянным оружием животное. Противник впечатывается в стену, но сразу же кидается на человека, однако тому удаётся вновь отшвырнуть от себя зверьё. Волк недовольно рычит, теперь уже не делая каких-либо попыток нападать. Молодой парень не спешит опускать дубинку, как вдруг… Он уже видел эти глаза: орехово-бархатные, с тёплыми искрами на дне радужек. — Кай? — Голос молодого человека вырывается хриплым шёпотом, и тот медленно сползает по грязной стене на землю, не отрывая глаз от животного. Зверь ведёт ушами, чувствуя взволнованную интонацию чужого голоса. Инстинкт самосохранения успокаивается. Животное поднимается, стряхивает с себя пыль стен и, щёлкнув пастью, разворачивается, начиная спускаться по улице.

I've waited a hundred years, But I'd wait a million more for you.

6 лет назад.

Когда по нашим венам текла вражда, мы выучили наш урок: зарождение идёт до последнего поколения. — Как тебя зовут? — Грубоватые руки подталкивают ближе к горящему костру. Парень поднимает голову, чувствуя, как веревки врезаются в запястья, хмуро бросает взгляды на людей перед собой и с вызовом отвечает: — О Сэхун. — Все слышали? Ну, кто возьмёт О Сэхуна? По небольшой толпе, состоящей исключительно из совершеннолетних парней и взрослых мужчин, пробегает шёпот. Сэхун закрывает глаза, не переставая себя ругать за то, что так неосторожно зашёл на территорию враждебного для него племени сегодня вечером. Попасть в лапы к врагам — всё равно что подписать себе смертный приговор. По крайней мере, именно об этом твердили вожаки сэхуновского племени. Но, надежда на то, что выход так или иначе появится, не покидала до этих вот злополучных минут. Два враждующих племени, которые никак не могли прийти к общему мирному итогу после каждой кровопролитной войны, давным-давно поделили между собой Лес Пяти Дубов и сегодня несколько парней, из так называемого молодняка, нарушили границу. Сэхун слышал, как дед говорил о том, что молодых не убивают, разделяя между неженатыми мужчинами племени. Перспектива стать кому-то супругом для О Сэхуна была неприемлема. Он только начал жить взрослой жизнью. Ему вот-вот исполнилось двадцать один. Хотелось найти себя прежде, чем до конца жизни покорно служить малознакомому человеку. И вообще, Сэхун давно и безответно был влюблён в соседа, который явно не замечал, или не хотел замечать чувств О. Госпожа О лишь усмехалась, когда замечала странное поведение сына. Отец Сэхуна погиб, когда тому не было и двух месяцев. — Я возьму. — Размышление прерывает мужской голос. Сэхун морщится и открывает глаза. Блики от костра, играющие на лице незнакомца, призывно подползают к глазам, отцвечиваются в зрачках и мгновенно перепрыгивают на скулы. — Ну, брат Ким, вот ты и лишился ещё одного сына, — старик, ведущий церемонию разделения, усмехается странной улыбкой. Сэхун облизывает пересохшие губы, но глаз с подходящего молодого человека не сводит. Вдруг ещё одна тень отделяется от костра, следуя за парнем. Мужчина, лет сорока, кивает кому-то возле пленного: — Поднимите его, только осторожно. — В миг Сэхуна отрывают от земли, ставя на ноги. — Ты уверен в своём выборе? — Мужчина за спиной молодого человека спрашивает с нотками беспокойства, смотря на пленного паренька. — Более чем. — Ну, в таком случае, свадьбу сыграем завтра на рассвете. — Я отведу его к себе, отец. Мужчина лишь кивает, разворачиваясь и возвращаясь на своё место. Молодой человек достаёт ножик и аккуратно режет веревки на запястьях. Затем, дружелюбно улыбаясь, приглашает следовать за собой: — Меня зовут Кай. Родители назвали Чонином, в честь деда-вожака. Меня ты можешь называть так, как захочешь, но желательно, что-то из этих двух имён. Сэхун лишь недовольно фыркает в ответ, следуя по темноте за парнем. Свет от костра распространяется во все уголки деревушки. Над головой сверкают бриллиантами звезды, а прохладный летний ветер приносит с собой запах трав. — Что сделают с остальными? — Сэхун нарушает молчание, смотря в затылок идущего впереди него. — Их, также, как и тебя, заберут в дома. Здесь для них будет лучше, чем там, у вас. Я слышал, ваши поселения голодают. — А ты выискался таким заботливым? — Хун не может сдержать язвительных ноток. — Тебе виднее, — парень впереди улыбается, это слышно по голосу. Они останавливаются на окраине деревни, возле небольшого домика. — Входи. — Дверь перед Сэхуном отворяется, приглашая в пахнущее воском и корицей жильё. Молодой человек с опаской озирается вокруг, когда ноги сами по себе переступают порог. Кай заходит следом, закрывая дверь. Хун слышит, как щелкает замок, и резко разворачивается к парню, затравленно смотря на своего «похитителя». Бронзовая, с золотым оттенком, кожа виднеется из-под закатанных рукавов рубашки. Орехового цвета глаза, пухлые губы, атлетическое телосложение, волосы темного шоколада, — Сэхун невольно смущается, понимая, что перед ним стоит действительно красивый парень. — Не хочешь осмотреть свой будущий дом? — Чонин не двигается с места, позволяя себя изучать. Сэхун лишь глупо молчит, смущенно теребя край своей хлопковой рубашки. — Ты давно ел? У меня есть немного крольчатины. Пошли, я покажу, где здесь кухня. Кай улыбается уголками губ, молча направляясь вглубь дома. Сэхун следует за ним, по пути рассматривая всё, что может уловить взгляд. Кухня, не большая, но довольно уютная, пахнет свежим мясом. — Садись, — Кай указывает на дубовый резной стул, стоящий возле абсолютно схожего стола. Сэхун послушно садится, оттирая с пальцев смолу сосны. Кай ставит перед молодым человеком тарелку с дичью, наливает воду в стеклянный стакан и протягивает её О. Затем, накладывает себе и садится напротив. Едят они в полном молчании. В течении ужина Кай не сводит глаз с белоснежной кожи парня. Племя Северных всегда отличилось аристократической внешностью и некоторой нежностью, в то время как племя Волчьих было грубее и невзрачнее. — У меня только одна кровать. Сэхун давится куском мяса, а после возмущённо краснеет: — К чему ты клонишь? — Спать будем вместе. — Нет. Не хочу! — Паренёк хмурится, стреляя злобным взглядом в Кая. — Не бойся, я не собираюсь тебя принуждать к тому, о чем ты подумал. Сэхун краснеет пуще прежнего. Он делает вид, что спит, но сердце отчаянно стучит, когда другая сторона матраца прогибается под весом чужого тела. Сэхун прислушивается к дыханию рядом, которое вскоре сменяется сопением. Хун засыпает ближе к рассвету. Ему снятся поля под тёплыми лучами вечернего солнца, роса на траве и улыбка Чонина. Проснувшись ближе к полудню, Сэхун не удивляется своему одиночеству. Он не торопясь умывается, готовит какой-то простой обед и ходит по дому, пытаясь понять, что представляет собой его будущий муж. Странно, но в душе нет никакого недовольства и желания сбежать, стоит подумать о предстоящей свадьбе. Обычно покорность появляется только тогда, когда кто-то из племени находит истинного спутника жизни. Видимо, Сэхун нашёл. Чонин возвращается ближе к вечеру, втаскивая в дом освежеванную тушу оленя. — Ты готов? — Парень улыбается устало, но также, как и прошлым вечером. — К чему? — К нашей свадьбе. — Нет. — Значит, умывайся, и мы пойдём. — Чонин исчезает в уборной оставляя растерянного Сэхуна посреди кухни. Свадьба проходит для Сэхуна словно в тумане: он лишь помнит робкое касание чониновских губ к своим, своё смущение и поздравление новоиспеченных родителей. Он помнит, как руки Кая обхватывают его талию, кружа в каком-то трепетном танце, как вино горчит на кончике языка, а река, на которой стоит поселение, мягко оглаживает ледяной водой стопы ног. Как Сэхун оказывается в постели нагим, как Чонин шепчет что-то о предсказаниях старухи Вон, как губы смыкаются на шее, оставляя алеющую метку… Память сохраняет только обрывки, не позволяя вдаваться в подробности. Молодой человек засыпает на чистых подушках, в то время как Чонин прижимается к его голому бедру холодной щекой. Сэхуну хочется верить в сказки, рассказанные зимними вечерами стариками возле кострища, где ежедневно собиралось его племя. Мы неотделимы от истории, которую нам нужно рассказать.