Минерва МакГонагалл и второй шанс

      Из коридоров доносились громкие голоса детей и подростков, а отчасти и преподавателей. Звонкий смех, оклики сокурсников, замечания учителей – все слилось в один гул, но он вовсе не раздражал и казался очень весёлым и, как бы странно это ни звучало, живым. Коридоры Хогвартса снова дышали жизнью, в них, как кровь по венам, циркулировали студенты – как новенькие первокурсники, путающиеся в аудиториях и этажах, так и выпускники, готовящиеся через год стать взрослыми и полноценными волшебниками. Казалось, что никогда и не было той страшной войны с Тёмным Лордом, что унесла столько жизней, что принесла боль и страдания многим семьям, потерявшим своих родителей и детей. Казалось, что всё это было страшной сказкой, которой пугали маленьких детишек их же друзья, чтобы произвести впечатление. Но, к сожалению, это было не так. И одна из участниц этой войны сидела в пустом классе, строгим взглядом разглядывая страницы учебника.       Минерва МакГонагалл быстрым взглядом оглядывала каждую строчку, которых было немало и которые она уже знала наизусть. Внешне директриса выглядела почти так же, как и всегда: её чёрные с сединой волосы были затянуты в тугой узел на голове, небольшие очки слегка поблескивали в свете свечей, что левитировали по всему классу; изумрудная мантия была всё так же аккуратна, словно новая, а черты лица не молодой, но и не старой женщины были почти такими же, как при их первой встрече с Гарри Поттером. Разве что прибавилась пара-тройка морщинок. Но только тот, кто по-настоящему знал профессора МакГонагалл, мог сказать, что женщина изменилась слишком сильно, стоило лишь взглянуть в её глаза. Раньше они казались строгими и холодными, но на самом деле они всегда излучали тепло и заботу, хотя Минерву вовсе нельзя назвать мягкосердечной. Но после этой войны тепло потихоньку начало угасать, словно кто-то выкачивал из женщины все жизненные силы. Она потихоньку увядала, как цветок, но никто не замечал, а, может, просто она сама не давала им этого замечать. Минерва не хотела жалости к себе.       Став директором школы Минерва не перестала вести занятия, правда, уже не так много, как могла раньше – слишком много дел ложится на плечи директрисы. Это было одно из того, что восхищало женщину в Альбусе Дамблдоре – он всегда всё успевал и прекрасно справлялся со своими прямыми обязанностями.       Дамблдор был великим волшебником. МакГонагалл не уставала повторять это как новому, так и не очень новому поколению учеников волшебной школы. И ей было невыносимо грустно оттого, как оборвалась жизнь этого человека. «Ведь он мог ещё жить и жить, и творить новые невероятные вещи» думала профессор каждый раз, когда её мысли возвращались к прошлому. А в последнее время они возвращались туда всё чаще.       Минерва не раз задумывалась о том, как всё могло случиться, сделай она хоть что-нибудь по-другому в решающих моментах своей судьбы, как бы она могла повлиять и спасти жизни или хотя бы облегчить чужие страдания. Ведь она отдавала всю себя работе, гораздо меньше уделяя внимания детям, чем могла бы.       Взять тех же известных в своё время Мародёров – Римуса Люпина, Сириуса Блэка, Джеймса Поттера и Питера Петтигрю. Ведь если бы она заметила, что малыш Петтигрю стал подлее, то могла бы повлиять на это. Может, тогда бы и не было предательства в отношении Поттеров. Или помочь борющемуся с собой Сириусу. Может, тогда всё было бы иначе и юный Блэк не угодил бы в Азкабан.       А как же Северус? Бедный Северус, которого постоянно задирали Мародёры и который страдал от неразделённой любви к маленькой Лили Эванс. Ведь что-то МакГонагалл могла сделать, чтобы Снейп не возненавидел мир и не стал Пожирателем Смерти. И, может, тогда Волан-де-Морт не услышал бы пророчество и не стал бы целенаправленно убивать семейство Поттеров.       Слишком много «может». Минерва невесело усмехнулась собственным мыслям, разбегающимся то в одну сторону, то в другую, словно пичужка, что пытается выбраться из клетки, но никак не может найти верного решения. Подобные размышления вызывали лишь грусть и тоску у директрисы, а этого она позволить себе не могла. Именно поэтому лишь оставаясь в полном уединении с самой собой, Минерва могла позволить себе тихо тосковать, а иногда и пустить слезу по прошлому.       Цепочку неровных мыслей разбил робкий стук в дверь. МакГонагалл быстро подобралась и в мгновение ока сделала своё фирменное серьёзное лицо, а следы безутешных мыслей простыли с его выражения. Ни перед кем нельзя показывать свою слабость.       – Профессор МакГонагалл? – дверь слегка приоткрылась и туда проснулась робкая голова ученика, который пытался говорить ровно и спокойно, но явно нервничал. – Можно войти? Минерва поправила свои квадратные очки и пристально посмотрела на ученика.       – Конечно, входите, мистер Купер. Что-то случилось? – директриса отложила учебник в сторону, закрыв его и даже не сделав закладку на странице, которую читала.       В класс зашёл мальчик-второкурсник факультета Когтевран Роберт Купер. Это был небольшой пухлый мальчишка с чёрными волосами, круглым лицом и слегка большими и кривоватыми передними зубами. Его карие глаза всегда казались виноватыми и грустными. И это было неудивительно – робкого и стеснительного Роберта постоянно так и норовили задирать хулиганы с любых факультетов. Он чем-то напоминал Минерве маленького Невилла Лонгботтома – такой же добрый, но слишком неуверенный в себе.       Мальчик слегка потупил взгляд, словно боясь профессора и еле вымолвил:       – Там ребята опять стащили мою палочку, – Роберт робко поднял взгляд на МакГонагалл и снова резко опустил его вниз, так как на виноватых глазах так и норовила выступить влага. – Дэн Питерсон даже чуть не переломил её пополам. Я слышал, как она начала трещать…       Вышеупомянутый Питерсон был четверокурсником с факультета Слизерин. Классический хулиган, который задирает невинных и маленьких, лишь бы почувствовать свою силу и превосходство. Не первый раз поступают жалобы на этого ученика. Но надо признать, что Роберт никогда не приходил жаловаться к Минерве, проблема всегда решалась на другом уровне, но раз даже застенчивый мальчик пришёл просить помощи у самой директрисы, значит, Питерсон и правда зашёл слишком далеко.       Минерва МакГонагалл поднялась из-за стола и расправила ладонями слегка замявшуюся изумрудную ткань и вздохнула. Она самыми уголками губ улыбнулась второкурснику, пытаясь его слегка ободрить.       – Не беспокойтесь, мистер Купер. Приведите меня к мистеру Питерсону, и я объясню ему, что не стоить брать палочки других учеников, а особенно для того, чтобы ломать их, – профессор сложила руки вместе и смотрела прямо в лицо Роберта.       Казалось, что мальчик стал бледнее полотна, но сквозь сковывающее ощущение он кивнул и развернулся, деревянными руками открывая дверь и на автомате двигаясь по направлению к своему обидчику. Минерва следовала за учеником, словно плывя по воздуху – настолько её движения были плавными и грациозными, даже несмотря на то, что изнутри женщину разъедала странная боль, словно сердце стягивал железный обруч, а душу по частичке разрезали, как бобы для зелья. Дверь в класс закрылась сама.       Все услужливо уступали дорогу директору школы, даже самые резвые непоседы, что носились не то, что по полу – по стенам и потолку школьных коридоров. Периодически здороваясь и кивая в ответ, профессор МакГонагалл вела себя крайне прилично и строго держалась. Её осанке могла позавидовать любая магловская балерина.       Наконец, робкий Купер привёл директрису к своим обидчикам. Четыре мальчика явно старше Роберта кидали палочку друг дружке, словно решая, что с ней сделать. Лица мальчишек искажали злобные усмешки, раздавался неприятный смех, фальшиво-победный. На трех из них была форма с зелёным змеем Слизерина и на одном с жёлтым барсуком Пуффендуя. Они словно не замечали, что прямо перед ними стоит директор школы.       Минерва негромко кашлянула, но этого было достаточно, чтобы студенты развернулись и тут же вытянулись по струнке, а лица их приобрели довольно испуганный вид, словно они увидели не директора школы, а Тёмного Лорда во плоти. Хотя когда глаза одного из них скользнули в сторону второкурсника, выражение его лица резко изменилось на гнев.       – Молодые люди, позвольте узнать, чем вы тут занимаетесь, – голос женщины был ровный, спокойный и холодно-рассудительный. Казалось, что мальчишки побелели не меньше, чем пытавшийся слиться со стеной Роберт. – Чья эта волшебная палочка и почему вы ею играетесь, словно это кусок мусора?       Казалось, что четверокурсники боялись ответить. Но через пару секунд один из них всё-таки отважился. Довольно высокий, с зализанными назад каштановыми волосами, практически прозрачными глазами и острыми чертами лица, он растянулся в неприятной улыбке, сжимая в руках чужую палочку. Это и был тот самый Дэн Питерсон – плохой представитель факультета Слизерин.       – Профессор, это была всего лишь невинная шутка. Мы не делали ничего плохого, всего лишь веселились, – голос Дэна разливался по коридору, словно шипение змеи. – У нас вовсе не было дурных помыслов, правда, Куппи?       Дэн Питерсон метнул полный злобы взгляд в стоявшего у стены Роберта. Казалось, что от этого пронзительного взгляда мальчик упадёт в обморок. Дабы этого не случилось, Минерва стёрла ухмылку с лица хулигана.       – Мистер Питерсон, верните палочку мистеру Куперу и впредь не отбирайте палочки у других учеников. За ваш проступок я лишаю факультет Слизерин десяти очков. Как и факультет Пуффендуй.       Казалось, что мальчишки в мгновение ока превратились из полотенно-бледных от страха в бордово-красных от злости. Все испепеляющим взглядом сверлили несчастного Роберта, которому Питерсон успел нашептать гадостей, отдавая, а точнее, презрительно кидая палочку, потому что по мальчику было видно, как сильно он испугался, прижимая к себе свою многострадальческую палочку. Долговязый вернулся к своим друзьям и не менее злобно посмотрел на директрису.       – Надеюсь, вы понимаете, что за каждый свой поступок надо отвечать, молодые люди, - Минерва посмотрела на студентов поверх очков, словно не замечая прожигающего взгляда юного слизеринца. – Обижать тех, кто слабее тебя – недостойно приличного волшебника или волшебницы. Надеюсь, вы извлечёте из этой ситуации урок. Иначе нам придётся встретиться в подобных обстоятельствах ещё раз, и, боюсь, десятью баллами вы не ограничитесь. Все свободны. А вы, мистер Купер, пройдёмте за мной.       МакГонагалл развернулась и пошла прочь от неприятной компании, словно ничего не произошло, словно она просто прогуливалась по коридорам древней школы. Несомненно она ловила и чувствовала на себе взгляды, как просто удивлённые, так и злые и ошеломлённые. А тихий Роберт шёл за директором, боясь издать лишний звук или сделать шаг в сторону. Не первый раз Минерва решала подобные ситуации, но отчего-то именно в этот раз директриса особенно остро прочувствовала ситуацию, особенно остро показалась ей несправедливость старших мальчиков по отношению к младшему, особенно остро ей захотелось расплакаться и прижать руки к груди, чтобы хоть как-то унять боль. Но ничего подобного женщина не сделала. Она всё так же беспристрастно держалась, направляясь к своему директорскому кабинету.       Когда профессор МакГонагалл и юный когтевранец Купер зашли в просторный кабинет директора, Минерва позволила себе снять очки и устало потереть переносицу. Она прикрыла глаза, стоя спиной к мальчику.       – На столе стоит тыквенный сок. Не стесняйтесь, мистер Купер, возьмите, вам сейчас будет полезно, он вас расслабит.       Робкий Роберт колебался, но затем подчинился и послушно подошёл к столу, выполнив порученные указания. Сделав небольшой глоток, мальчик почувствовал, как тревога отходит на второй план, словно не было несколько минут назад острого страха перед хулиганом Питерсоном.       А Минерва тем временем смотрела на клетку феникса, вспоминая, как когда-то так же стояла здесь рядом с Дамблдором и обсуждала, почему же именно Гарри Поттер так понадобился Волан-де-Морту. Или как профессор Дамблдор мог просто пригласить её на дружескую беседу, ведь у них с директором были довольно тёплые и дружеские отношения. Эти воспоминания заставляли сердце МакГонагалл биться чаще, а горло сжиматься от подступающих слёз. Но Минерва крепко держалась, не подавая виду, как ей больно морально и физически.       Директриса повернулась лицом к юному Роберту и на этот раз улыбнулась по-настоящему. А ведь и правда он очень похож на всех юных студентов, которых она обучала и которые в итоге становились великими людьми. В голове пробежала мысль, что Роберт Купер не будет исключением. Или, может, ей просто хотелось в это верить, потому что воспоминания не давали покоя, волной накрывая директрису и так и норовя унести в своё царство навсегда, не давая возможности вернуться в реальный мир.       – Мистер Купер, я позвала вас с собой, чтобы сказать вам простую вещь – не бойтесь давать отпор таким хулиганам, как Питерсон. Будьте увереннее в себе. Вы очень способный и хороший молодой человек. Вы очень напоминаете мне молодого Невилла Лонгботтома, который так же обучался в Хогвартсе.       По лицу Роберта можно было прочитать «тот самый Лонгботтом?!». От этого улыбка с лица Минервы не сходила. Определённо этот мальчик напоминал ей прошлое.       – Да, мистер Купер, я имею в виду мистера Лонгботтома, что помог победить Тёмного лорда Волан-де-Морта. Он так же, как и вы, был очень робким и застенчивым. Поэтому я и советую вам – не бойтесь задир. Они сами ещё будут бояться вас.       Слова директрисы, похоже, возымели эффект, потому что в глазах мальчика просиял лучик надежды. Лучик смелости и храбрости, которых ему так не хватает. Лицо Роберта просияло и он, наконец, улыбнулся в ответ профессору МакГонагалл. Именно такую улыбку и хотела увидеть женщина. Такую, которая даёт надежду.       – Спасибо вам большое, профессор, - более уверенно произнёс Купер. – Больше я не дам этим задирам отбирать у меня палочку. И спасибо вам за тыквенный сок.       – Не за что, мистер Купер. И помните – мы сильнее наших страхов. А теперь можете идти, не смею вас больше задерживать.       Мальчишка радостно кивнул и помчался в сторону выхода. Когда Минерва осталась одна, она устало поднялась к своему рабочему столу и тяжело опустилась в кресло. Казалось, что разрывающая сердце боль становилась всё сильнее. МакГонагалл усилием воли заставила себя поднять глаза на портрет Альбуса Дамблдора, что висел прямо напротив неё. Загадочный волшебник спал на картине, мирно посапывая, скрестив руки. Казалось, что он живой, казалось, что он вот-вот проснётся, сойдёт с картины и скажет ей что-нибудь ободрительное и вся боль, что накопилась за эти годы, пройдёт. Но мудрец на картине продолжал спать. Минерва горько усмехнулась.       – Профессор Дамблдор, я не справилась, – тихо прошептала МакГонагалл, потихоньку закрывая свои уставшие, измученные глаза. – Я всегда забывала о главном, пытаясь достичь успехов в совсем неважных делах. Как много я могла бы изменить…       Был ли этот инцидент жалкой попыткой исправить свои ошибки? Женщине очень хотелось верить, что хотя бы этим поступком она помогла одному мальчику справиться со своими страхами. Хотя бы так…       МакГонагалл совсем закрыла глаза и глубоко провалилась в кресло. Осторожно, словно боясь её разбудить, мысли и чувства покидали её тело. Одна за одной, они словно просачивались через клеточки кожи наружу, рассасываясь в пространстве. Её покидали силы. Казалось, что тело уже совсем обмякло в большом кресле. Осталось совсем немного.       «А умирать не так больно» - это было последней мыслью, что покинула голову Минервы МакГонагалл, прежде, чем та уснула навсегда.