преломление

— Но бывают вечера, когда все небо полно жизни... когда, если хорошенько прислушаться, слышно, как на каждой звезде шумят леса и океаны — фантастические леса и фантастические океаны. «Безымянная звезда»

Тина — прямая линия. И дело не только в выверенной /почти чеканной/ осанке. Тина вся — ровная линия, четко прорисованный абрис, без изгибов и растушевки, от аккуратных черт лица и коротких смоляных прядей до кроя серого плаща и строгого костюма — белый и черный, по дресс-коду, не смешивать. Тина и аппарирует безупречно, как по линеечке, у Тины и учебные годы — безупречны, и магия не слабая. У Тины почерк ровнехонький даже спустя годы бумажной работы, кофейная чашка белоснежная, а улыбается Порпентина строго в пределах нормы — чтобы не нарушить филигранную четкость линий.  — Ах, Тинни, людям с тобой скучно, — с простодушием внезапной откровенности говорит Куинни и улыбается своей привычной улыбкой, отворачиваясь к столу, где вновь готовит что-то фантастически вкусное. Тина тихо хмыкает и ничего не говорит: надо закончить отчет до завтра. Работа у Тины так же не абы какая: сплошной порядок и самодисциплина. Нет никакого дела до чьей-то скуки, вот еще. Ньют Саламандер появляется тогда, когда у Тины уже нет работы, но она все еще не утратила нерушимости. Ньют переворачивает все. Ньют — солнце, весь, от кудрей и веснушек, до голубых глаз и лучей улыбок. Откуда в дождливом Лондоне только такие берутся (обжигать асфальты Нью-Йорка, позавидуй, Калифорния). У Ньюта синее кашемировое пальто, странный шерстяной шарф в полоску и чемодан, полный волшебных тварей. Ньют — искреннее добро и чудесатость (Мерлин, таким только на Хаффлпаффе и место), забота и понимание. С Тиной они полярно разные, настолько, что представить сложно еще большую непохожесть. У Тины даже имя — строгая прямота звуков, на «Порпентине» спотыкается голос. «Ньютон» легко переплетается созвучиями, спархивая коротким «Ньют» с губ и оставляя негромкий отзвук. У Тины безупречная репутация в Ильверморни, Ньюта с шумом выперли из Хогвартса. Ньют — эксцентричный и порой почти безбашенный, с волшебными существами сходится на раз-два, с людьми тоже достаточно просто. Тина не слишком дружелюбна и находится настороже, но исключением она не становится. Со временем. У Ньюта фотография Леты Лестрейндж в чемодане и планы на целую книгу в категории долгосрочных. У Тины восстановленная должность и потеря соратника в один миг. Тине остается вечно занятой Нью-Йорк, Ньюта ждет родной Лондон. У Ньюта глаза — небо в солнечный летний день, океаном тепла проливающееся в темные Тинины радужки, где на самом дне — затаенная грусть. Ньют солнце — такое, что на две Калифорнии хватило бы. Тина все еще четкий абрис без растушевки и полутонов. Лучи преломляются. Когда Тина наконец улыбается по настоящему, на ее щеке появляется ямочка. В посвящении самого первого экземпляра будущего бестселлера ее имя.