преломление

Он был моим месяцем. Голосом в моей голове. Моей кровью. Мариша Пессл «Проснись в Никогда»

У Винды Розье глаза кошачьи, зелёные, со светлыми золотистыми проталинками, тающими искорками в неверном свете свечей. У Винды Розье — французский изыск, шелково-темный глянец волос и красная помада на немного неправильных красивых губах. Геллерту нравится французская эстетика (хоть Париж и противен), Геллерт красоту ценит, наверное, очень, ибо и сам неуловимо красив в своей некрасивой угловатости, выточенной тюрьмой. В филигранной походке, в крое порохово-черного пальто. Геллерт Гриндевальд — когда-то один из самых красивых магов, известных Винде Розье. Увиденный на колдографии как-то искристо-златой юноша с шальной, дьявольски открытой — распахнутой — улыбкой на Геллерта не похож. Гриндевальд — воплощенная опасность, заточенная, обоюдоострая. Гриндевальд — дирежерская виртуозность владения палочкой — руна выплетается движением кисти легко. В глазах Геллерта — темно непроглядно, взгляды, что он иногда бросает на Винду — жженый сахар, мешающий сладость с горелой горечью. У Геллерта скулы беленные-острые: хочется вести кончиками пальцев. Винду окатывает ледяной крошкой — невозможность в рамках держит не хуже извечной преданности. Винда Розье щурит кошачьи глаза и не сдерживает улыбку на тронутых вишневой помадой губах — улыбку триумфа или улыбку для Гриндевальда. Разве суть? Винда ничего себе не позволяет. Геллерт позволяет нарушить границы, тронув бледными сухими губами висок возле убранной в причёску глади волос. Мимолетно, не значаще, слегка оплести запястье Винды пальцами, согревая прохладные подушечки теплом её кожи. Винда не прикрывает глаза. Винда не ломает улыбкой губы. Винда впитывает крохи ощущений молча. Рамки разлетаются битым крошевом.