1983

И вновь Ральфа посетило знакомое чувство: он приходил в себя. Ему так хотелось, чтобы он открыл глаза и увидел окрестности родного Дюссельдорфа или хотя бы стены больничной палаты – лишь бы забыть этот кошмар, снова оказавшись в своём времени и в своём теле. Ральф приоткрыл один глаз – в него хлынул невыносимо яркий поток света, заставивший зажмуриться. - Подъём! Уже утро! – услышал Хюттер, и голос помог ему очнуться. Всё вокруг было отвратительно белым и пахло лекарствами. Определённо, это была больничная палата. У окна стоял молодой врач и отчего-то ехидно улыбался. - Как хорошо, что я жив! – обрадовано воскликнул Ральф – Доктор, не поверите, что со мной произошло! - Фюрер мне уже рассказал о ваших злоключениях, герр Шпеер. Серьёзно же вы ушиблись, - и в одно мгновение все надежды Ральфа разбились вдребезги. Этот бред продолжается! В ужасе он натянул одеяло на голову. - Альберт, Вы хоть меня помните? – добрым голосом спросил врач. - Нет! – отрезал Ральф, выглядывая из-под одеяла. - Так я и думал. Амнезия, - покачав головой, доктор с тревогой устремил взгляд в окно. - Мне конец? – дрожащим от страха голосом спросил Ральф, уже представляя, как его ведут на расстрел в качестве главного врага Рейха. - Да ну Вас, Шпеер! Память восстановить сложно, но возможно. Полежите, отдохнёте, полечитесь, - отчего-то, несмотря на всю доброжелательность, Хюттер не чувствовал облегчения от этих слов. - Х-х-хорошо. Доктор, а как Вас зовут? Уж извините, что спрашиваю. - Карл Брандт, - врач шутливо протянул Ральфу руку, и тот неуверенно пожал её. - Приятно познакомиться. Снова. - П-п-приятно! – перепуганный Ральф вдруг вспомнил это имя: в год его рождения оно неоднократно будет звучать на печально известном суде по делу врачей. И как тут расслабиться? - Ладно, приходите в себя, не буду мешать. Если Вам что-то понадобится – лишь позовите сестру. Мы за Вами присматриваем, - улыбнувшись, Брандт вышел из палаты. «Успокоил!» - Хюттер повернулся на бок и уставился на щель на паркетном полу. Ситуация была безвыходной: стать Альбертом Шпеером при всём желании не получилось бы, а притворяться безумцем означало верную погибель – Ральф припоминал из курса истории, какое будущее его ждало. Резко распахнувшаяся дверь прервала тревожные размышления. В палату ворвался Гитлер и, не говоря ни слова, тут же направился к Ральфу. - Очень рад видеть… снова, - Хюттер попытался изобразить радость от визита столь важного гостя, но выходило плохо. - А как я рад вас видеть, дорогой Альберт! – фюрер сел на край постели и зачем-то сжал ладонь Ральфа в своих руках. Ральф брезгливо поморщился. – Это надо же: почти сутки без сознания. Я так за вас переживал! Брандт мне сказал, что вы память потеряли. Что, правда? - Ну… да… забыл я что-то всё, - промямлил Ральф. - Это плохо, что забыл. Ничего, мы вас выходим – высшие силы не дадут погибнуть. КАРЛ! – гаркнул Гитлер, и через несколько секунд в палате появился доктор. - Внимательно Вас слушаю. - Что с ним делать-то? – кивнул на Ральфа фюрер. Хюттер был бледнее больничного потолка. - Ему нужен покой, - врач, было, начал рассказывать о методах лечения, но суровый взгляд Гитлера тут же заставил замолчать. - ПОКОЙ?! – рявкнул он так, что в окнах задребезжали стёкла. – Брандт, что за чепуха? Так он никогда ничего не вспомнит. Пусть Шпеер встречается с некогда знакомыми людьми, посещает знакомые места. Кстати, очень хорошо, что помнит меня. Значит, в этот период я всегда буду рядом, оберегать его. - Но, фюрер, у него травма головы, ему и ходить-то трудно. - Да! – вмешался Ральф, уже представив, как днём и ночью будет находиться рядом с… этим. А здесь, в палате, тихо и спокойно, да и доктор Брандт не кажется таким уж подозрительным и опасным. - Ничего ему не трудно! – возразил Гитлер. – Хорошо, пусть ночь проведёт здесь, а с утра я его заберу. Отдыхайте, Альберт. До завтра. Фюрер пожал Хюттеру руку и исчез так же стремительно, как и появился. - Что я мог поделать? – доктор лишь пожал плечами. – Заранее сочувствую, Шпеер. Всё, оставляю Вас в покое – впереди нелёгкие дни. - Не то слово! – проворчал Ральф, укутываясь одеялом. - Кстати! – Брандт уже почти вышел, но вспомнив нечто важное, вернулся обратно. – Вашей жене рассказать? - Жене? – Хюттер чуть было не спросил: «А я что, женат?», но вовремя остановился. – Нет, не надо. Не хочу, чтобы она за меня переживала. - Пожалуй, Вы правы. Да и детям в таком состоянии лучше Вас не видеть. - Да, не информируйте семью, пока мне не станет лучше, - с серьёзным видом произнёс Ральф. «Ох, у меня ещё и дети есть, оказывается», - пронеслось в его голове. - Хорошо, никто из них не узнает. Всё, ухожу. Но я рядом, если что, - и доктор наконец-то ушёл из палаты, оставив Ральфа в долгожданном одиночестве. За окном вечерело. Закат окрасил стены палаты в жизнерадостный апельсиновый цвет, но только на душе было тревожно. Ральф поднялся с постели и подошёл к окну. В случае опасности бежать было бесполезно: он находился на третьем этаже, и к каскадёрским трюкам со своей повреждённой головой готов он не был. Да и в чём смысл бегства, когда его отловят на первом же повороте? Из окна открывался красивый вид на небольшой тихий сад, по уютным дорожкам которого прогуливались другие пациенты, даже не подозревающие, какая драма развернулась в стенах этой больницы. «Вот странно: этот сад был ещё до того, как я появился на свет. Наверное, он и сейчас сохранился. Если так, то эти деревья и меня переживут». Засмотревшись на цветущие розовые кусты, Ральф ударился в размышления о времени и силе природы, даже забыв о своем нынешнем непростом положении. И только промелькнувший между ветвей деревьев красный флаг со свастикой, развевавшийся на крыше соседнего здания, спустил с небес на землю. «Хюттер, радуйся, что тебя в Средневековье не унесло, а то бы никакое сходство не спасло от костра», - Ральф попытался себя успокоить, и в какой-то степени ему это удалось: к нему вдруг вернулась здоровая логика, прежде плененная паникой. «Раз уж я здесь застрял, - Хюттер принялся задумчиво расхаживать по палате. – Попробую повернуть ход истории. Гитлер доверял этому архитектору, насколько я понимаю. Попробую воспользоваться этим доверием. А что я теряю? Меня раскусят – так лучше смерть, чем такое существование, а не раскроют – может, что хорошее выйдет. Довольно бояться. Будь что будет!» Воодушевлённый собственными размышлениями, Ральф лёг в обратно в постель и попытался заснуть – уже утром ему предстояло спасти Германию и весь мир, но в голову всё равно лезли мысли о группе. Что же с ней станет? А вдруг этот фашист и правда там? «С другой стороны, я всё равно не доживу!» - утешил себя Ральф и, повернувшись на бок, крепко заснул. - Поднимайтесь, герр Шпеер, пора вставать! – вдруг раздался голос медсестры. «Я же только что заснул!» - возмутился про себя Ральф, нехотя открывая глаза. За окном светало. - Который час? – спросил он спросонья хриплым голосом у медсестры. - Уже почти шесть. В семь за Вами заедут. Вставайте, я принесу завтрак и Ваш костюм. Хюттер, зевая и потягиваясь, нехотя присел на краю постели. Голова была тяжелой как гиря. «Как будто подменили!» - удивлялся сам себе он, ведь обычно даже затянувшиеся ночные вечеринки не были помехой для раннего подъёма. Ральф на полусогнутых ногах дотащился до стола и стал ждать свой завтрак. Вскоре медсестра принесла еду и заботливо повесила на спинке стула его костюм. Еда не лезла в горло. Ральф заметно нервничал. Он с трудом затолкал в себя завтрак и натянул на себя одежду. Он не знал, сколько времени – в палате не было часов, но каждая проведённая в ожидании минута тянулась как час. Ральф не выдержал и стал нервно ходить по комнате, громко стуча ботинками по паркетному полу. Он снова выглянул в окно. В этот момент к больнице как раз подъезжал чёрный автомобиль – определённо, ехали за ним. Ральф глубоко вздохнул и выдохнул, готовый ко всему. «Ну всё, Хюттер, теперь ты Шпеер. Игра началась».