1983

Шпеер спал хорошо как никогда. Он почти до рассвета изучал бумаги, что дал ему Карл, но те несколько часов сладкого сна показались ему лучшими в жизни. Ласковые лучи утреннего солнца вырвали Альберта из рук причудливого сновидения – странного сочетания его настоящего в прошлом и настоящего в будущем. Вот он, одетый в свой самый красивый костюм, стоит на сцене и с триумфом выступает перед переполненным залом. В первых рядах собралась самая почтенная публика: фюрер и его окружение (подумать только: даже Борман одобрительно кивал и с восторгом аплодировал!), Эмиль Шульт, а также семья Шпеера в полном составе. Играл он, конечно, не ту странную музыку, а марши, но с новомодным синтезатором они звучали так здорово и воодушевляющее, что никто не остался равнодушным. Шпеер был в восторге, но солнечный свет, щекотавший лицо (Альберт не задернул шторы на ночь), прервал сон на том моменте, когда его супруга вышла на сцену с огромным букетом белоснежных роз. Альберту ничего не оставалось, как открыть глаза и, потянувшись, он присел на кровати. Солнце приятно грело спину, и при утреннем свете комната уже не казалась такой уж пошлой, а приобрела своеобразный шарм. В спальню пробивался запах чего-то вкусного – наверное, Карл уже готовил завтрак. Шпеер не стал медлить и отправился в ванную, чтобы привести себя в порядок. Умывшись, он все же переоделся в приглянувшийся прошлым вечером костюм (от одной мысли завтрака в пижаме его бросало в дрожь) и пошёл на кухню, откуда уже доносился запах гари. Бартос в панике метался по кухне с дымящейся шипящей сковородой и не знал, куда её деть. Наконец, он швырнул сковороду на разделочный стол и на всякий случай отошел подальше, будто под крышкой тикал часовой механизм бомбы. Альберт стоял в дверях и покашливал от дыма. - Доброе утро, Карл, - обозначил свое присутствие Шпеер. Карл, наконец, заметил его и смущенно улыбнулся. - Доброе утро, Ральф. Вот, похоже, мы с тобой без завтрака остались, - Бартос взял со стола лопатку и подкрался к затихшей сковороде. Шпеер подошел тоже – на всякий случай, чтобы воочию убедиться, что останется голодным. Карл аккуратно поднял крышку и, к всеобщему удивлению, внутри была аппетитная яичница без следов повреждения. - Не все так плохо, - констатировал Альберт. - Рано расслабился, - покачал головой Бартос и быстрым движением перевернул яичницу. По самому её краю проходил тонкий ободок копоти. - Да, не всё так страшно. Отрезать лишнее – и вперед. Налетай! Разделив на две части свой завтрак, Шпеер и Бартос сели за стол и приступили к трапезе. - Рассказывай, как ты после вчерашнего? – спросил Карл, отковыривая подгоревшую корку. - Голова больше не болит, но всё равно ничего не вспомнил. И чувствую себя…как-то не так, - признался Альберт. Хоть это время ему и нравилось, но всё равно он был не в своей тарелке: было совсем непонятно, как его сюда занесло, да и изображать другого, совсем незнакомого человека, было крайне трудно. - Бедный старина, а я ведь тебе говорил, что надо шлем надеть, - Карл угрожающе навострил вилку на Шпеера, а тот стыдливо раскраснелся, будто это он сам забыл надеть шлем. – А ты и правда стал чудной. Даже к кофе не притронулся! - А что, должен был? – неуверенно спросил Альберт, не очень любивший кофе. - Ты его литрами пьешь, - с ехидной улыбкой напомнил Карл. «Чертовски сложно был Ральфом Хюттером!» - вздохнул Шпеер и нехотя налил себе из большого кофейника. Аромат напитка сразу же приятно насторожил: он так и манил сделать глоток, что Альберт тут же и исполнил. Ничего в жизни он лучше не пробовал: ни постороннего кислого привкуса, ни отвратительной горечи, к которым он был привычен. Шпеер удовлетворенно кивнул и налил себе полную чашку. - Вот, другое дело, - рассмеялся, было, Карл, но вдруг его удивленный взгляд остановился на Шпеере, будто у того выросли лишние части тела. – Черт побери, я только заметил! Опять ты как на званый ужин вырядился! - Я не могу сидеть за столом в пижаме, - виновато произнес Шпеер, но с недоумением глядя на Карла, одетого в помятую майку и заметно изношенные штаны. - Ты прямо аристократом стал, - Карл даже смутился от осуждающего взгляда Альберта. – Вот Флориан у нас хоть и барон, но ходит же по дому в одних трусах. - Как, в трусах? – Шпеер чуть не пролил кофе, а его воображение нарисовало нелицеприятную картину. «Какая пошлость – ходить по дому в нижнем белье в присутствии чужих людей!» - вопила нравственность Шпеера. Бартос заметил как опешил Альберт и еле сдержал смех. - Мы скоро все будем во фраках завтракать, - Бартос сделал важный вид и, оттопырив мизинец, сделал глоток из чашки. Шпеер только беспомощно улыбнулся и, чтобы выветрить из головы видение Шнайдера в трусах, решил сменить тему. - Итак, наши планы не изменились? - Не беспокойся, в библиотеку мы заедем, - пообещал Карл. – Но ненадолго. Ты сегодня разоспался, а я уж не стал тебя будить. - Разоспался? Но сейчас только восемь! – удивился Шпеер, зевнув. - Напомню, что ты просыпаешься в шесть. - Прости, я зачитался те бумаги, что ты мне принес, - со смущением признался Шпеер. - Вот так номер! Хюттер просит у меня прощения – запомню этот день! – расхохотался Бартос. – И как, помогли тебе бумаги? - Да, сразу все прояснилось, теперь готов играть. - Это очень хорошо. Но замечу, - Карл многозначно поднял указательный палец. – Что когда ты возвращаешься домой под утро, тебе достаточно и пары часов, чтобы прийти в себя. Шпеер поник и стыдливо отвел глаза. - Да что с тобой, старина? – Карл протянулся через стол и похлопал Альберта по плечу. – Выключай зануду, я же шучу! Шпеер еле улыбнулся в ответ. После завтрака Карл довольно быстро собрался, и они с Альбертом готовы были к выходу. - Уж прости – мой драндулет снова в ремонте, придётся ехать на автобусе. Всего четыре остановки, - сказал Карл, запирая дверь. Шпеер был совсем не против: ему очень хотелось посмотреть на общественный транспорт этого времени, да и рассмотреть город из окна автобуса можно было бы получше. Автобусная остановка находилась совсем недалеко от дома, у самой набережной. От воды приятно веяло прохладой, а в это время Бартос бился с автоматом по продаже билетов. Он старательно запихивал в щель монеты, но те с издевательским звоном выкатывались обратно. Шпеер с удовольствием рассматривал местную архитектуру и просчитывал планировку района, совершенно игнорируя попытки своего товарища купить билеты. - Давай же! – Карл перешел на разговор с коварным автоматом, но машина не покорялась. Из-за поворота появился автобус. - Ральф, поехали, - Карл забросил свой пустой труд и, вытряхнув мелочь в карман, приготовился к посадке. - А билет? – с подозрением спросил Шпеер. - Мы так до утра здесь стоять будем. Поехали, четыре остановки же, - Бартос потянул Альберта за рукав, но встретил сопротивление. - Подожди, я так не могу. Есть же какой-нибудь другой способ купить билет? – в голосе Шпеера появилась нервозность. - Нет! Я тебя не узнаю – раньше такие мелочи тебя не волновали, - Карл уже немного рассердился, и когда автобус дружелюбно раскрыл свои двери, он запихнул возмущенного Шпеера внутрь и усадил у окна. - Карл, это неправильно! – громко негодовал Шпеер, привлекая лишнее внимание других пассажиров. - Тихо ты, нас вообще-то могут узнать, - Бартос сделал вид, будто не замечает ничьих взглядов и занят своими делами. - Давай выйдем на следующей остановке и пойдем пешком, - не унимался Альберт. - Выходи, а я сам спокойно доеду, - Карл стремительно терял терпение. Оставшаяся поездка прошла без слов: Шпееру было уже не до обзора окрестностей – он судорожно высматривал контролера, тогда как Карл смотрел на него как на полоумного и опечалено качал головой. «Четвертая остановка!» - досчитал Шпеер, когда автобус остановился неподалёку от величественного здания, возвышавшегося над малоэтажными строениями. Альберт пулей вылетел из автобуса как только открылись двери и быстро сделал вид, что всё это время шел пешком. Карл неспеша вышел вслед. - Что, живой? – спросил Бартос. - Карл, давай больше не будем так делать, - Шпеер был бледен. – Это же…неправильно! - Вот заладил – «неправильно» да «неправильно»! В какого же ты зануду превратился! Надо было сказать Эмилю, чтобы оставил тебя в больнице, - обиделся Бартос. – Ты никогда не был таким ужасным праведником. - А каким я был? – перспектива оказаться в психушке пугала куда больше безбилетного проезда. - Порядочной сволочью, - расхохотался Бартос, заставив Шпеера сконфузиться. – Ты не обижайся, но самовлюбленным тираном ты нравился мне куда больше, чем правильным занудой, которым ты стал. Ты же сам говорил, что на доброте далеко не уедешь, так что исправляйся. Бартос похлопал Шпеера по плечу, оставив у него в голове почву для размышлений. «Чертовски сложно быть Ральфом Хюттером!» - опять подумалось расстроенному архитектору. - Это и есть библиотека? – не без восторга кивнул в сторону большого здания Шпеер. - Нет, это же университет! – Бартос взглянул на Альберта с такой жалостью, будто тот был совсем плох. – Библиотека подальше. Там уж ты точно найдешь все, что нужно. Они обошли главный корпус университета и вышли на каменистую тропинку, ведущую в небольшой сквер. На скамейках, на газонах под деревьями, на прогулочных дорожках – повсюду были студенты, молодые люди с горящими глазами и по-настоящему искренними улыбками. Они не беспокоились о будущем, а смело шли к нему навстречу. Компания веселилась, расстелив на газоне большое одеяло, кто-то задумчиво брел в одиночестве, некоторые спешили на занятия в свои корпуса. Шпеер, незаметно вздыхая, смотрел на этих молодых людей и вспоминал, что и сам когда-то невообразимо давно был таким же и переживал перед экзаменами. На первый взгляд кажется, будто ничего и не изменилось – разница лишь в деталях. Как же Альберту хотелось познакомиться с ними поближе! Но пока нужно было изучать ту среду, в которой ему приходилось теперь жить и работать. - Я с тобой не пойду, - сказал Карл, гоняя по дороге круглый камешек. – Зайду к старому приятелю – он теперь здесь преподает. - Что ж, как хочешь, - в душе Шпеер был рад, что Бартос оставит его наедине с такой нужной ему информацией. - Давай договоримся, что встретимся через два часа на крыльце библиотеки. Тебе хватит два часа? - Конечно! – обрадовался Альберт, хоть и понимал, что двух часов для него ничтожно мало. - Тогда до встречи. Мне туда, а тебе сюда, - Бартос развернул Альберта в сторону библиотеки – внушительного трехэтажного здания с множеством стеклянных дверей, которые открывались сами по себе, стоило к ним подойти человеку. Шпеера очень заинтересовал механизм дверей, но он не стал привлекать к себе внимание (к тому же он заметил, что и без того некоторые люди его узнавали, но не подходили из вежливости), а прошёл внутрь. В холле стоял шум и сновали люди: студенты и преподаватели с книгами и папками бумаг, а один рабочий библиотеки чуть не сбил Альберта тележкой, груженной новыми учебниками. Поначалу Шпеер растерялся от такой суматохи и не знал, к кому обратиться, но взгляд нашёл указатель с надписью «читальный зал», и он последовал в сторону стрелки. Минув длинный коридор, Альберт попал в царство тишины. Стоял приятный полумрак, и в уши не проникало ни звука. Шпеер отворил дверь читального зала. Дверь, тихо скрипнув, открыла перед взором просторную комнату, уставленную длинными столами. Посетителей было немного, да и те были очень заняты своими делами. За отдельным столом у окна сидел мужчина лет сорока в очках и тоже что-то читал. Шпеер подошёл и тихо обратился к нему. - Извините, - успел вымолвить он шёпотом. Библиотекарь поднял глаза и, узнав посетителя, и, вскочив на ноги, затряс Альберту руку. - О, герр Хюттер! – громогласно объявил он, чем отвлек от чтения студентов. Один из них, рыжеволосый юноша в круглых очках, явно заволновался и не отрывал от Шпеера глаз. – Давно вы к нам не заглядывали. Чего желаете? - Хотел почитать кое-что, - не повышая голоса, сказал Шпеер. - Что же ещё делать в библиотеке –только читать. Идемте, все расскажете, - обрадованный библиотекарь подхватил Альберта под руку и повел за собой в другую дверь, за которой скрывалось необозримое количество полок и стеллажей. Приятно пахло книгами, а в солнечных лучах размеренно кружили пылинки. Библиотекарь вопрошающе смотрел на Шпеера и ждал, когда тот расскажет о своих пожеланиях. - Мне нужна книга о космосе. О летательных аппаратах, об истории их создания… - Догадываюсь, для каких целей, - удовлетворенно кивнул мужчина в очках. – Знаете, герр Хюттер, вам очень повезло. Подождите-ка. Библиотекарь исчез среди книжных полок и через пару минут вернулся с увесистым томом в руках. «Человек и космос» - было написано на серой обложке. - Завезли на прошлой неделе, - с гордостью объявил он и вручил книгу Шпееру. – Замечательный экземпляр. Прошу. Мужчина проводил Альберта в зал, а сам занял свое место, изредка поглядывая на своего важного посетителя. Шпеер сел за одним из столов и открыл книгу. В середине книги была подшивка с цветными иллюстрациями, но Альберт сразу решил ознакомиться с предисловием. Первые абзацы были о набивших оскомину ему самому фактах – о том, что человека издревле манила загадочность космоса, о ранних астрономических исследованиях, но лишь одна фраза заставила поскорее перейти к иллюстрированной вкладке, а сердце так и трепетало от восхищения. «Прошло не так много времени с того дня, когда человек впервые побывал в космосе» - этот невероятный факт сообщался таким тоном, будто полёты стали чем-то обыденным и недостойным пристального внимания. Шпеер хотел увидеть все чудесные свершения прогресса воочию, в хронологическом порядке. К счастью, под каждой иллюстрацией было полное и понятное описание. Сначала Альберт внимательно рассматривал спутники, которые кружили по орбите Земли. «Всё это будет ещё нескоро, если отсчитывать от моего времени» - подумал он, глядя на даты их запуска. На следующих страницах были заметки о побывавших в космосе животных – в основном это были собаки и обезьяны. Шпеер заметил, что борьба за космос разворачивалась между СССР и США, и, что настораживало, нигде не упоминалось о Германии. И уже последующие страницы были посвящены Юрию Гагарину, первому человеку на орбите. «Вот так русские!» - удивленно усмехнулся про себя Шпеер, глядя на фото улыбающегося космонавта. Буквально недавно фюрер целый вечер доказывал ему, что именно немцы – и никакая другая нация – первыми отправятся покорять просторы космоса. «Как будто мы вообще в итоге на это дело плюнули», - подумалось Альберту, когда он вновь не нашел ни единого упоминания о Германии. Шпеер внимательно рассмотрел все ранние аппараты, на которых оправляли людей в космос, и перешел к луноходам, когда, подкравшись на цыпочках, к нему подсел тот рыжеволосый юноша, что следил за ним с самого начала. - Здравствуйте, - волнительным шепотом поздоровался он. – Извините, что отвлекаю, но я вас узнал. Шпеер отложил книгу и от неожиданности чуть не забыл, что его узнали как музыканта, а не как архитектора при дворе фюрера. - Добрый день, - кивнул Альберт. – Не волнуйтесь, вы меня нисколько не отвлекаете. - Признаюсь, я большой ваш поклонник. У меня есть все ваши записи, я бывал на концертах, но никогда не думал, что встречу вас… здесь. Юноша сильно волновался и с трепетом смотрел на Шпеера. Альберт был тронут и даже не знал, что ответить. - Рады стараться, - тихо ответил он, пытаясь казаться любезным, хотя даже и не подозревал о масштабах музыкальной деятельности группы. - Я очень жду новых работ! А могу я получить автограф? – юноша протянул Шпееру блокнот, который он крепко сжимал в трясущихся и вспотевших от волнения руках. - Конечно! Как вас зовут? - Оливер, - с восторгом ответил молодой человек. Он никак не ожидал, что его кумир вдруг заинтересуется его именем. - Учитесь здесь? – спросил Шпеер, старательно выводя на бумаге целое послание на будущее. Оливер кивнул. - Да, я студент в этом университете. А новый альбом будет о космосе? – поинтересовался студент, заметив обложку книги. - Ну да, - неуверенно ответил Шпеер. Он вообще не знал, что теперь будет с группой. - Я почему-то так и думал, - с улыбкой ответил юноша, довольный своей проницательностью. - Вы с какого факультета? – поинтересовался Шпеер. - С исторического, - с гордостью ответил Оливер и добавил. – Вторая Мировая – мой конек. Сейчас работаю по докладу о Нюрнберге. Шпеер опешил: его рук дрогнула, и вместо росписи вышла кривая загогулина. «Что он имел в виду? Вторая Мировая… что? Что произошло в Нюрнберге?» - голова Альберта усиленно заработала. Он встал из-за своего стола и, вручив студенту его блокнот, спросил: - Оливер, а я могу взглянуть на вашу книгу? – Шпеера терзали неприятнейшие чувства. - Конечно! – юноша, получив то, что хотел, уже и не думал об учебе и с улыбкой читал послание от своего кумира. Шпеер пересел за тот стол, где лежала раскрытая книга. На странице была напечатана фотография, взглянув на которую, Шпеер испытал нечеловеческий ужас. На фото был запечатлен судебный процесс, и в подсудимых Альберт узнал Гесса, Геринга, Шираха и других знакомых ему людей. Но, главное, он увидел себя! Все выглядели старше, но были вполне узнаваемы. Среди подсудимых не было Гитлера и его приближенных, что ещё сильнее настораживало. «Что за чертовщина? Что мы могли натворить? Ведь я всегда старался приносить только пользу!» - Шпееру было уже не до космоса. Он со страхом перевернул на первую страницу и стал вчитываться чуть ли не в каждое слово. - С вами все в порядке? – на всякий случай поинтересовался Оливер, заметив, что его любимый музыкант был как-то не в себе. - Прошу, не мешайте, - в полузабытьи проговорил Шпеер, не услышав ни слова от студента. - И правда, они все странные, - хмыкнул юноша и пошел на выход. - Молодой человек, верните книгу! – крикнул ему вслед библиотекарь. - У меня её… уже забрали, - кивнул Оливер в сторону побледневшего Шпеера. - Ах, ну идите, - библиотекарь все понял и показал, что юноша может быть свободен. Теперь Шпеер узнал о войне и судьбе Рейха. Он был переполнен ужасом и ненавистью. И ненавидел он даже не Гитлера – было ясно изначально, что он в любой момент был готов развязать войну – он ненавидел себя за то, что будучи вхожим в столь близкие круги, ему не пришло в голову остановить тирана. В книге было много выдержек из допросов. Шпеер пропускал чужие рассказы – у него было мало времени, да и мотивы других были малоинтересны, а о грязных стремлениях некоторых соратников по партии он знал и до этого. Его волновал один вопрос: что подвигло его самого на столь ужасные поступки? И как он, архитектор, вдруг стал министром вооружений? Шпеер читал свои собственные слова, которые он уже сказал и которых он ещё не произнес, и краснел от гнева. «Ничтожество! Земляной червь! Я такой же как все они – беспокоился лишь о своих интересах и не видел всего того, происходившего под носом. Надеюсь, что мое наказание было суровым», - Шпеера мутило от самого себя, ему хотелось выплеснуть свою злость и изорвать книгу в клочья, поэтому, изо всех сил стараясь сдержать свои эмоции, он пролистал дальше, чтобы узнать собственный приговор. Двадцать лет тюрьмы. Альберт негодовал. «Меня следовало бы повесить! Неужели, суд растрогали мои жалкие оправдания?» - Шпеер громко захлопнул книгу. В ней не было сказано, что стало с ним по прошествии двадцати лет. «Неужели, я просто вышел на свободу и жил спокойной жизнью? Хоть бы я умер в тюрьме! Бедная моя семья – каково им было? Как я надеюсь, что она не стала меня дожидаться и нашла себе другого, достойного мужа», - Шпеер собрал свои книги и, не замечая ничего вокруг, подошел к столу библиотекаря. - Дайте мне энциклопедический словарь, - потребовал Альберт. - Выглядите расстроенным. Что вас так потрясло? – спросил библиотекарь. Как бы хотел рассказать Шпеер всю запутанную историю! Но разве его кто-нибудь поймет? - Ничего особенного, - лишь покачал головой он. - Подождите, сейчас принесу вам словарь, - библиотекарь почесал в голове и теперь уж точно считал Альберта двинутым. Скоро он вернулся с толстым словарем прошлого года выпуска. Шпеер, сам того не заметив, грубо выхватил книгу из его рук и, никуда не отходя, стал искать информацию о себе. Почти ничего нового в статье он не нашел. - И уже два года как умер, - глубоко задумавшись, сказал он вслух, когда увидел дату собственной смерти. - Что? – спросил библиотекарь. - Ничего. Совсем ничего, - покачал головой Шпеер и небрежно бросил словарь на стол. – Прощайте. Оставив библиотекаря в замешательстве, он вышел из читального зала и медленно побрел обратно. Сегодня он узнал слишком много. Настолько много, что вопросов было больше, чем ответов. «Раз я уже мертв, - рассуждал Шпеер. – Тогда, быть может, это ад? Но тогда почему я оказался у этих милых людей, да ещё в качестве известного музыканта? Получается, это рай? Но за какие же деяния я его заслужил? Наверняка я поломал жизнь отцам этих ребят, да и сами они, наверное, до сих пор расплачиваются за мои мерзкие деяния. Может быть, я был послан, чтобы искупить вину перед этими мальчиками? Как бы то ни было, я был чудовищем. И сейчас ужасен. Сколько же горя мы после себя оставили!» Понурив голову, Шпеер вышел из здания библиотеки. На крыльце его ждал Карл и, судя по встревоженному виду, уже давно. - Блин, Ральф, ты что там зачитался? Я уже почти час тебя здесь жду стою. Не знаю, то ли внутри искать, то ли здесь ждать, то ли ты вообще сбежал, - Бартос заметил, что после чтения его друг был явно не в лучших чувствах. – Что там стряслось? На тебе лица нет! - Прости, но тебя это не касается, - Шпеер и не заметил, как пролетело время. Теперь его волновало только то, что он когда-то натворил. На обратном пути Карл и Альберт молчали. Бартос не понимал, что так опечалило его товарища и боялся сказать что-нибудь лишнее, дабы не задеть его, а Шпеер углубился в дебри самобичевания и не замечал ничего вокруг, кроме груза вины, что так внезапно лег на его плечи. - Наконец-то! – Карл радостным возгласом разорвал круг тишины: ему удалось купить билеты на автобус. Конечно, будь он один, то не стал бы связываться с адским автоматом и поехал бы зайцем, но слушать возмущения Шпеера ему больше не хотелось. После короткого ожидания к остановке прибыл автобус, следовавший прямо до вокзала, а оттуда можно было быстро дойти до студии. Карл все еще не смел тревожить своего соратника, которого он никогда в жизни не видел таким мрачным и задумчивым. «Я беспокоился о каком-то билете, а у самого тысячи загубленных жизней за душой. Мерзавец» - корил себя Альберт, глядя в одну точку на полу. - Ральф, признавайся, что случилось? – Карл толкнул Шпеера плечом, чтобы вывести его из ступора. «Что же я, в самом деле, раскис? – одумался Альберт. – Сейчас можно сколько угодно оплакивать прошлое, но ошибки уже сделаны. Вот окажись я в своем времени, то, конечно, сделал бы все, чтобы остановить Гитлера. А пока нужно сосредоточится на новом деле и на новой жизни, пока я и здесь не натворил бед». - Остального уже не исправить, увы, - вздохнув, сказал Шпеер. - Чего не исправить? – не понял его Карл. - Ничего особенного, - Шпеер махнул рукой. – До сих пор стыдно, что был такой сволочью и столько людей… обидел. Но что теперь поделать? Нужно идти дальше, исправляться и… писать новые песни. - Вот это правильно, - поддержал его Бартос. – Но, ради всего святого, заткни свою совесть! Ты уже ничего не исправишь, а голова от твоих раскаяний уже трещит по швам. Жалко, машину времени не изобрели, а то бы я с удовольствием тебя туда засунул. - Да, жаль. Я бы и сам в неё с радостью залез и перенесся бы в позавчерашний день, когда все было как обычно, - Шпеер мучительно желал вернуться в свое время, хоть будущее ему и нравилось. - И тогда бы ты послушал меня, надел шлем и ничего бы не произошло, - похлопал его по плечу Карл, принимая Альберта за Ральфа Хюттера. Ему было невдомек, кто сидел рядом с ним и какие думы его терзали. – Но, Ральф, забудь все «бы». Твои мозги встанут на место, мы сплотимся, напишем что-то новое – и все будет отлично. Бартос был настроен настолько оптимистично, что Шпеер невольно поверил ему и немного успокоился. Похоже, он ещё сильнее вжился в роль Хюттера. И вот уже весь оставшийся путь Шпеер рассматривал проносящиеся мимо улицы: ярко одетые люди, странные аппараты в витринах магазинов, непонятные слова на вывесках и плакатах – всё это окунуло Альберта в новое время с головой. «Мне и века не хватит, чтобы все это изучить. Конечно, надо бы мне лучше хоть что-то разведать самостоятельно, в одиночестве». - Что ты задумал? – заметив загадочный взгляд Шпеера, Карл что-то заподозрил. - Я? Задумал? Нет, что ты – просто смотрю, как красивы улицы, - бросился оправдываться Альберт. - Ага, как же, - Бартос совсем не был склонен ему верить. – Ты всегда так говоришь, а у самого полная голова идей. - Ну… может быть, - пожал плечами Шпеер, потому что его голова была абсолютно пуста. - Ладно, не рассказывай. Потом все равно узнаем, - Карл обрадовался: он любил новые идеи и всегда был готов их воплощать. Автобус доехал до конечной остановки, главного вокзала Дюссельдорфа. Все пассажиры высыпали наружу. Сначала Альберту и Карлу пришлось пройти вместе со всеми, но миновав переход, все направились в сторону вокзала, а они завернули в безлюдный переулок, который уже был знаком Шпееру – неподалеку была студия. Заскрежетали ворота, ведущие в арку. «Надеюсь, когда-нибудь я привыкну к этому звуку», - Шпеер зажмурился из-за отвратительного звука, а Карл, уже давно привычный, спокойно стоял неподалеку, засунув руки в карманы. Во дворе уже стоял синий «Мерседес» Шнайдера, и это немного раздосадовало Бартоса. - Опередили нас! – он щелкнул пальцами и поспешил в студию. Пройдя за Карлом по уже знакомому захламленному коридору, Шпеер зашёл в студию. Шнайдер сидел на полу по-турецки и копошился с проводами, а Флюр забился в свой угол и выглядел обиженным. - Добрый день, друзья! – Альберт неуверенно улыбнулся, когда тут же поймал на себе далеко не добрые взгляды Флориана и Вольфганга. - Зря ты так! – раздался голос Бартоса откуда-то из-за стены. - Что случилось? – не унимался Шпеер, желая узнать причину их дурного настроения. – Как съездили? Шнайдер оторвался от проводов и встал рядом с Альбертом, сурово глядя в глаза. От его взгляда у Шпеера побежали мурашки по спине. - Очень не вовремя ты себе черепушку расколол, - с осуждением сказал Флориан. - Вообще, чудной такой! – заметил Карл, выглянув из-за двери. Шнайдер уставился на него с укором. - Слушай, заткнись, а? – Бартос все понял и больше не встревал в разговор. – Оказывается, без тебя у меня ничего не выходит. С трудом вот выбрал… не знаю, как это будет звучать. Возможно, придётся все назад тащить. - Может, все не так уж плохо и будет только лучше? – Шпеер хотел подбодрить Флориана, который явно был разочарован в приобретениях, но его глаза встретили взгляд, который говорил: «Ты что, дурак наивный?». – А Вольфганг? Разве, он не помог тебе? - Ага, как же, -отозвался Флюр. – Прождал его в машине, а потом немного поработал грузчиком. - А ты думал, зачем я тебя с собой беру? – Шнайдер издал презрительный смешок. - Ты же обещал выбрать оборудование вместе с ним, я сам вчера слышал! – Шпеер ждал от Флориана объяснений, но Шнайдер расхохотался в ответ и обнял Альберта за плечо. - Слушай, Бартос, а наш старик и правда чудила такой! – крикнул Карлу Флориан и присмотрелся к Шпееру так, будто заподозрил подмену. – Думал, что ты проспишься и станешь прежним. - Прости, друг мой, но я решил стать другим, - торжественно заявил Шпеер, но его слова никого не тронули: Флюр уставился на него как на идиота, а Флориан и Карл, переглянувшись, смеялись до слез. - Ох, теперь точно будет весело, - с трудом успокоил себя Шнайдер и вытер глаза рукавом своей рубашки. – Скажи лучше, чудила мой, ты что-нибудь вспомнил? - Не особо, - начал оправдываться Альберт, но его перебил Бартос. - Он у нас теперь ещё и прибедняется, - Карл многозначительно посмотрел на Шпеера. – С утра ведь сказал, что вспомнил, как играть. - Серьезно? – приятно удивился Шнайдер. - Ну да, - скромно ответил Альберт. - Ну-ка, похвастайся, - Флориан потащил Шпеера к инструменту. Было волнительно, но синтезатор уже не казался ему чем-то неизведанным. Флюр, позабыв об обидах, с интересом подошел поближе. Шпеер глубоко вздохнул и посмотрел на панель. С большой радостью он заметил, что почти все настроено так, как нужно для композиции. Альберт только повернул один из тумблеров и с важным видом принялся играть. Все его новоявленные товарищи выглядели довольными, что не могло не радовать. - Запевай! – отдал команду Шнайдер, и, невольно повинуясь, Альберт стал петь слова, которые он заучил этой ночью, но смысл которых ему был неясен. Когда он запел, лица остальных переменились. Вольфганг, раскрасневшись, явно давил в себе смех, Карл же не сдерживался и расхохотался, заразив Флориана. Шнайдер, громогласно смеясь, замахал руками и заставил Альберта остановиться. - В чем дело? – удивился Шпеер: он попадал в ноты и как мог подражал голосу Ральфа. - Чуваки, по-моему, мы вытянули из кустов какого-то другого Ральфа, - надрывал живот Флориан. – Хюттер, ты что гудишь, как пустая бочка? Шпееру стало обидно. - Может, ты ещё и голос решил изменить? – полюбопытствовал Карл. - А может, и решил! – обиженно пробубнил Шпеер. - Теперь люди решат, что мы взяли на вокал Хайно, - давясь от смеха, заметил Флюр. Все, кроме Шпеера, разразились смехом. Он понятия не имел, кто такой Хайно и насколько сильно ему нужно обижаться на это сравнение. - Вольферль, ну ты отмочил! Хайно! – позабыв о всех разногласиях, Шнайдер безудержно хохотал, уткнувшись в плечо Флюра. - Ну похоже ведь, - смахивая слезы, Вольфганг сам с трудом стоял на ногах от смеха. - Смотрите-ка, Флюр его обидел, - Шнайдер, увидев как надулся Шпеер, показывал на него пальцем и толкал локтем Вольфганга. – Вольф, теперь можешь собой гордиться. - Вот так да: я обидел Хюттера. Ну ничего, пусть хоть разок побудет в моей шкуре, - Флюр крепко обнял Альберта, но тот поспешил вырваться из объятий. Он был обижен. – Бедный наш Ральфик! - Слушайте, а я все понял, - дошло до Карла. – Мы ведь сегодня в библиотеке были, и Ральф вернулся оттуда очень задумчивым. Он явно что-то затеял! - Так вот оно что, - покачал головой Флюр, хитро прищурившись. - Репоголовый, колись, - Шнайдер застыл в ожидании и смотрел Шпееру прямо в душу. Альберт растеряно молчал: он даже примерно не представлял, что бы ему сказать, да и боялся, что любое его слово поднимут на смех. - Ну… это… - мялся Альберт, пытаясь выжать хоть малейшую мысль из опустевшей головы. - Не стесняйся, все свои, - настаивал Флорина, а его взгляд стал более жестким. - Давайте запишем песню о концлагере, - Шпеер брякнул первое, что пришло в голову (а что ещё могло придуматься после всего прочитанного?). Повисла пауза. Вольфганг безмолвно плюхнулся в кресло и закрыл лицо ладонью, издав протяжный стон. - Это ты зря, - не отрывая удивленных глаз от Шпеера, проговорил Карл. - Пресвятые секвенсоры! – пробормотал Флориан. – Да ты спятил! Нас и так черти кем считают, так ты хочешь, чтобы нас теперь публично четвертовали? - Я таким образом хотел вспомнить жертв… войны, - Шпееру стало неимоверно стыдно. Он понял, что эта тема, во всяком случае, в этой группе, была табуирована. - Ты, наверное, уже забыл, - ответил ему Флюр. – Но один раз мы уже так прокололись. О таком нам петь нельзя, не поймут. - В мире же до черта интересного, о чем можно было бы выпустить альбом, - Шнайдер нервно заходил по студии. – Будущее, телевидение, технологии… - Лучше бы о велосипедах песни писали, - Флюр был уже и не против помешательства на велосипедах: уж лучше крутить педали, чем касаться неоднозначных тем. - Или про космос, - заметил Карл. - Космос, - повторил за Бартосом Флориан. – А ты взял и выдумал хренотень какую-то. Шпеер покраснел и опустил глаза в пол. Он был морально растоптан. Конечно, за два дня в мире будущего Альберт узнал много нового и начал ориентироваться в новой обстановке, но еще огромнейшая часть знаний осталась неохваченной. Его голова была сплошь забита архитектурой, национал-социалистической чепухой; он немного узнал о людях в космосе и прочел о войне. Шпеер не мог петь хвалебные песни тому, о чем узнал только что, не говоря о том, чего он пока не знал. Ему вдруг захотелось исчезнуть: собрать самые необходимые вещи и отправиться в скитание, спокойно рассматривая дивный новый мир. Но ему не позволят сбежать, ведь он слишком знаменит – его обязательно кто-нибудь признает. - Нет, так нельзя. Посмотрите: мы же довели беднягу, - не выдержал Вольфганг: взглянув на грустного Шпеера, в нем взыграла совесть. – Хотя Ральф физически цел, но ему ведь все равно плохо. Или надо было, чтобы он весь в гипсе лежал в реанимации, чтобы мы над ним не потешались? - Да, Ральфа плющит – это заметно, - согласился Карл, но все еще улыбаясь. - Давайте не будем над ним издеваться, - продолжил Флюр, положив руку на плечо Альберта. – Кто же его сейчас поддержит, как не мы? - Ему бы развеяться надо, - предложил Карл. – А то мы его сразу в работу затащили. - Развлечься, говорите? – Шнайдер, внимательно слушавший Бартоса и Флюра, почесал в затылке. Ему самому стало слегка неудобно за такое отношение к лучшему другу. – Это можно! Флориан хитро подмигнул, и Вольфганг с Карлом оживились. Они знали, что это значит.