1983

- Началось! – заворчал Борман, когда вокруг поднялись суматоха и шум. Фюрер был где-то неподалеку. Хюттер с важным видом поправил галстук и стал высматривать Гитлера, облокотившись на перила. Геббельса, казалось, обстановка никак не волновала: он мечтательно смотрел на облака. - Пойду стащу что-нибудь с кухни, - Геринг решил воспользоваться моментом и направился в дом. – Кто со мной? Шпеер? Но Ральф уже ничего не слышал. В его ушах поднялся гул, а перед глазами все поплыло: он увидел, как Гитлер поднимался по ступеням в окружении Гиммлера и Гейдриха. Эти двое что-то высказывали ему по очереди, отчего фюрер был хмур и задумчиво кивал в ответ. «Сволочи! На меня ведь стучат», - с ужасом осознал Ральф. Он только и смог что беспомощно сесть обратно за стол. - Идет? – с безразличием спросил Геббельс. - Идет, - с печалью ответил Ральф. Скоро фюрер, в том же окружении, появился на веранде. Он сухо обменялся приветствиями с присутствующими и сказал с холодной строгостью: - Шпеер, нам нужно серьезно поговорить. Отойдем. У Ральфа подкашивались ноги и темнело в глазах. Даже Борман понял, что дела серьезные: он сел рядом с Геббельсом, чтобы увидеть все подробности собственными глазами. - Скажите, уважаемый, - Гитлер отвел еле живого Хюттера к противоположной стене. Гиммлер и Гейдрих пристально смотрели на него с одинаковым выражением то ли презрения, то ли ненависти, точно в голове у них был спрятан детектор лжи. - Откуда вам известно о деятельности… лагерей? - Мне Геринг рассказал, - Хюттер ляпнул первое, что пришло в голову, желая переложить вину на кого-то еще, но тут его осенило: он понял, как можно выкрутиться из скользкой ситуации и оттого сделался заметно радостным. - Геринг? – от неожиданности Гиммлер начал икать. - Что же он вам поведал? – Гейдрих скептически уставился на Хюттера, скрестив на груди руки. - Слышал я, как вы над его пилотами в своих тренировочных лагерях измываетесь, - чрезвычайно гордый своей находчивостью, Ральф усмехнулся. - Ах, так вы об этом! – Гиммлер нервно захихикал. - Минуточку, а почему мне об этом неизвестно? – Гитлер, выслушав обе стороны, посмотрел на рейхсфюрера в надежде услышать внятный ответ, но Гиммлер был не в силах остановить свой нервный смех. - Видимо, Геринг вам ничего не сказал, - ответил за него Гейдрих и толкнул Гиммлера, чтобы тот успокоился. - Зря вы смеетесь, - вмешался Ральф с язвительным тоном. – Я ему когда сказал, что вы тоже здесь, так он был в ярости. Лучше бы вам ему на глаза не попадаться. - Какой язва стал, - рассмеялся Гитлер и одобрительно похлопал Хюттера по спине. - Он правда рассердился? – с детской наивностью спросил Гиммлер, побледнев. - Зачем мне шутить? – Ральф покачал головой, и перепуганный рейхсфюрер подвинулся поближе к своему верному Рейнхарду. Гейдрих кипел от злости. - Так, что ещё Геринг рассказал об этих… лагерях? – поинтересовался Гитлер, но уже больше из личного любопытства. - Мой дорогой фюрер, вы его сами сейчас спросите, - Ральф заметил, как из дома вышел Геринг, набивая рот каким-то хлебобулочным изделием. Увидев Гиммлера, он, не прожевав, проглотил кусок и с грозным видом напрвился к нему. Его ладонь была сжата в кулак. Гиммлер, все больше бледнея, спрятался за спиной Гейдриха, что-то бормоча под нос. - Приветствую, мой фюрер, - растягивая слова, начал Геринг. – Здравствуйте, господин Гейдрих… Гиммлер, вылезайте-ка, поговорить надо. Рейхсфюрер ни в какую не хотел покидать своего укрытия, но Геринг чуть ли не за шиворот вытащил его к себе. Гитлер, посмеиваясь, наблюдал за развернувшейся сценой, но пока не вмешивался. - Я не виноват, что ваши бойцы такие хилые, - с ходу начал оправдываться Гиммлер. - Вы еще подеритесь, - фюреру надоела эта возня, и он всё-таки вмешался. – Геринг, что произошло с пилотами? - Представляете, мой фюрер, приходит этот ко мне и говорит: а не желаете ли, герр Геринг, своих пилотов у нас потренировать? У нас техника, дисциплина. Вот я и отправил свои лучшие кадры. А их там заставили без парашюта прыгать! - Неправда! – взвизгнул Гиммлер. – Он сам ко мне явился и попросил своих бойцов у нас обучить. У нас же техника, дисциплина! - Да, да, сам пришел. Я там был, - вторил Гейдрих. - Довольно! – Гитлер потерял всякое терпение. – Знаю вас, начнете опять друг на друга валить. Шпеер, можете идти. Дальнейшее вас уже не касается. Хюттер, вполне удовлетворенный исходом событий, удалился к Борману и Геббельсу. - Что там творится? – поинтересовался Геббельс, глядя, как фюрер распинается перед понурой троицей, пытаясь им что-то втолковать. Некоторые обрывки фраз долетали и до стола. - Влетело им за историю с тренировочными лагерями, - со спокойствием ответил Хюттер. - А при чём здесь вы? – спросил Борман. - Не знаю. Видимо, я по этому поводу что-то помнил, - невозмутимо ответил Ральф. На лестнице послышался задорный свист, и вскоре из-за фикуса показался мужчина приятной наружности, но слегка полноватый. В руках он держал большой букет лесных цветов, а не щеках горел румянец. - И вы здесь! – удивленно воскликнул Геббельс. - Приветствую! Сегодня я с вами, - незнакомец, увидев Ральфа, умилительно улыбнулся и, бросив букет на стол, присел рядом с ним, бросая взгляды, полные подозрительной нежности. – Герр Шпеер! Как я рад, что вы здесь в добром здравии. - Веник свой убери, - прервал задушевную беседу Борман. – Опять муравьи везде будут ползать. - Борман, какой же вы… - незнакомец надулся и, взяв букет, пошел с ним в дом. – Отдам госпоже Браун. Она, в отличие он некоторых, знает толк в красоте. - Истеричка! – бросил ему вслед Борман. - Вы меня, конечно, извините, - вмешался Ральф. – Но кто это? - Не помните? – удивился Геббельс. - Совсем не помню, - ответил Хюттер. - Ну и правильно, - проворчал Борман. - Отчего же вы его так не любите-то, а? Это Бальдур фон Ширах, заведует делами молодежи. - Что ж, буду знать, - сказал Хюттер, а сам не без удовольствия поглядывал, как Гитлер разносил в пух и прах провинившихся. Из дома вышел Ширах в сопровождении Евы. Она услышала, как фюрер отчитывал троих бедолаг, но сделала вид, что не обратила на это внимания. - Через полчаса обед будет готов, - сказала она и, улыбнувшись, взглянула на Ральфа. В той улыбке читалась жалость, но меж тем и странная теплота. Хюттеру даже стало не по себе. - Герр Шпеер, - как-то странно вы выглядите, - Ширах подвинул стул к Ральфу так близко, что чуть не уселся к нему на колени, чем привел его в чувства. - Вы на что намекаете? – недоверчиво спросил Ральф. - Какой-то вы помятый, несуразный стали… - ах, вот это шишка! – Ширах потянулся рукой ко лбу Хюттера, а тот прищурился, уже смирившись, что его несчастную голову побеспокоят еще не раз. Но Ширах лишь осторожно погладил ушибленное место и подул как на ссаженную коленку ребенка. Ральф удивился такой выходке, но и не противился. - Что это за щенячьи ласки? – возмутился Борман. - Вы бессердечное животное, - закатив глаза, сказал Ширах, но что Геббельс громко рассмеялся. – Как перекосило его милое лицо! - Ничего не перекосило, - обиделся Ральф. – Я всегда такой. Должно быть, вы меня давно не видели. - Давно? А как же та встреча в Берлине? – подняв бровь, Ширах посмотрел на Хюттера так, будто тот обещал жениться. - Не помнит он ничего, - вмешался Борман. - Совсем ничего? – переспросил Ширах. – И даже … фюрера? - Вот фюрера помню, - кивнул Ральф. - Его разве забудешь… - усмехнулся Геббельс, с интересом наблюдая за тем, как Гитлер, наконец, закончил ругаться и с хмурым видом направился к их столу. - Что сидите? – казалось, фюрер решил отчитать всех вокруг. – Госпожа Браун уже давно приготовила обед. Идите к столу. Собравшиеся нехотя побрели в дом. - Опять траву жевать, - расстроено произнес Геббельс, ковыляя по досчатой веранде. - Да уж, сколько ни съешь – все мало кажется, - согласился Ширах. - Успокойтесь, - громко прошептал Борман. – Наш Герман уже наверняка все устроил. Только Ральф шел молча и радовался: есть мясо ему, вегетарианцу с многолетним стажем, стало бы трудным испытанием. За большим столом в просторной светлой столовой уже заняли свои места Гиммлер и Гейдрих. На Ральфа они посмотрели высокомерно, но уже без злобы. - Генрих, мы здесь всего на пару дней. Не делай трагедии из грибов, - процедил сквозь зубы Гейдрих. - Мне нужен куриный бульон, - слезливо выговорил Гиммлер. – От грибов у меня болит живот. - Это всего лишь овощное рагу. Грибов там мало, - Гейдрих был явно голоден и с нетерпением ждал начала трапезы. - Однажды меня убьет и один гриб. Вспомнишь на похоронах свои слова, - обиженно сказал на это рейхсфюрер. - А вы их выковыривайте и не ешьте, - вмешался в их разговор Ральф, подсев к расстроенному Гиммлеру. Ему хотелось вновь добиться хорошего расположения и заставить их забыть о неприятном инциденте с лагерями, но на себе он почувствовал раздосадовано-укоризненный взгляд. - Легко рассуждать любимчику фюрера, - усмехнулся Гиммлер. – А мне, чтобы добиться хотя бы скромной похвалы, придется съесть все до последнего гриба. - Зря вы это ему предложили, - сказал Гейдрих, нетерпеливо поглядывая в сторону кухни. - Что это вы не рядом с фюрером расположились? – спросил взявшийся из ниоткуда Геббельс. Хюттер посмотрел в сторону главного места стола. Соседний стул по правую сторону пустовал, а слева уже пристроился Борман и мерил бегающим взглядом всех собравшихся. - Отвык, знаете ли, - ответил Ральф, но на самом деле, ему не особо хотелось находиться слишком близко к Гитлеру. В столовую вбежал Ширах с вазой, из которой торчал тот самый собранный им букет. Досаждая Борману, он поставил вазу прямо посреди стола. Борман презрительно фыркнул и, растянувшись через весь стол, подвинул цветы подальше от себя. - Господин Геббельс, не могли бы вы пересесть? – игриво глядя на Ральфа, Ширах попытался согнать министра пропаганды с его места. - Что это вам у себя не сидится? – с подозрением спросил Геббельс. - Хотелось бы поговорить с господином Шпеером. Об одном… дельце, - замялся Ширах. - Дельце? – удивился Геббельс. – Не думаю, что Шпеер помнит о ваших делишках. Вообще, что-то я не помню, чтобы вы особо часто общались. - Всё-то вы знаете! – нервничал Ширах. - Все, ухожу. Мне же лучше, - с лукавой улыбкой Геббельс нагло уселся на место рядом с фюрером. - Что еще за… дельце? – заинтересовался Хюттер. - Хотел выпроводить Геббельса, - промурлыкал на ухо Ширах, и Ральфу этот жест показался совсем неприличным. - Зачем? – еще больше задумался Хюттер. - Ох, Альберт. Ты, наверное, не помнишь, но мы были очень близки, - Хюттера передернуло от столь резкого перехода на «ты», и он – на всякий случай – подвинулся подальше, чуть не завалившись на Гиммлера. - В смысле, «близки»? – поинтересовался Ральф. Его воображение перебрало уже все варианты этого слова. - Мы же друзья! – с легкой обидой надулся Ширах. - Да? – Хюттер чуял нутром неладное. – По виду Геббельса и не скажешь, что мы друзья. Министр пропаганды подглядывал за разговором и давил в себе смех. - Что он понимает в нашей дружбе? – махнул рукой Ширах и подвинул вазу обратно на середину стола, вынудив Бормана нецензурно выражаться. В столовую ворвался обрадованный Геринг. - Товарищи, я, как обычно, договорился с кухаркой, - тайком сообщил он. – Захотите перекусить чем-нибудь вкусным – вы знаете, куда пойти. За столом одобрительно закивали, и только Ральф сохранял хладнокровие: «нормальная еда» его не волновала. - Шпеер, вы в вегетарианцы подались? – расхохотался Геринг, заметив равнодушие Хюттера. - Этот случай заставил меня задуматься о здоровье. А то, знаете ли, живот толстый стал, - с жестоким цинизмом заявил Ральф, глядя на крупногабаритного рейхсмаршала. Гиммлер захихикал, но тут же его остановил Гейдрих, толкнув в бок. Геринг насупился и готов был высказать всё, что лежало на душе, но его перебили собаки, выскочившие из соседней комнаты и пулей побежавшие на улицу. Следом вышел смущенный Гитлер, с большим котелком овощного рагу в руках. Видимо, подчиненные не привыкшие видеть фюрера, занятого рутинными делами, они удивленно переглянулись. - Налетайте, орлы, - Гитлер, в подозрительно хорошем настроении, поставил котелок на стол. Все по очереди с большой неохотой ковыряли себе в тарелки наиболее съедобные части, а Ральф, сильно проголодавшийся, положил себе с горкой. Для него рагу выглядело божественно. - Вот, Шпеер молодец, - одобрил фюрер. Все прочие с недоумением уставились на переменившего вкус архитектора, который не обращал на них внимания и за обе щеки уплетал тушеные овощи. - Альберт, родной, ты же сам говорил, что это несъедобная гадость, - прошептал Ширах, но Хюттер его не слушал. Трапеза проходила в тишине. Только Гиммлер, тяжко вздыхая, выковыривал грибы и тайком подбрасывал их в тарелку Ральфа, чем вызывал еле заметную улыбку у Гейдриха, который как мог укрывал умилительное действо от глаз фюрера своей внушительной фигурой. - Теперь к делу, - прервал тишину Гитлер. – Надеюсь, все вы знаете, зачем я вас собрал. - Поверьте, все мы заметили, что наш дорогой архитектор немного не в себе, - съязвил Геббельс. - Ничего смешного, - грозно отрезал фюрер. – Государство может потерять своего лучшего архитектора. - Так он уже сделал всё, что смог. Нового найдем – вдруг еще лучше окажется, - ударился в рассуждения Борман, но гневный взгляд фюрера заставил его замолчать. - Позор, - лицо фюрера побагровело. Он говорил тихо, медленно, с пугающей строгостью, точно сдерживал в себе гневную тираду, что так и рвалась из груди. – Кто-нибудь, кроме меня, взволнован этой проблемой? - Меня очень волнует! – отозвался Ширах. - Ширах, это был риторический вопрос, - Гитлер задумался и забарабанил пальцами по столу. – Как вы можете заботиться о государстве, когда сами же оставляете товарища в беде? Да вы нелюди! - Между прочим, - вмешался Гиммлер, важно поправляя пенсне. – Я обеспечил надежную охрану господину Шпееру. На лице Гейдриха проступило удивление. - Никто, конечно, ее не заметит, но поверьте: нашему дорогому архитектору ничто не угрожает, - уточнил рейхсфюрер, нервно ерзая на стуле. Гейдрих не скрывал усмешки. - Да? – недоверчиво спросил Гитлер. – Что ж, хоть какая-то от вас польза. Рейхсфюрер сиял от счастья: сегодня он получил много баллов в копилку доверия фюрера. Ральф же был неимоверно горд собой: «Надо же, целое собрание в честь меня организовали». Смущал только Ширах, вольно положивший руку на плечо. - Господину Шпееру как никогда нужна наша поддержка. У него сейчас особая миссия. Шпеер, расскажите о вашей задумке. - Что? Задумке? – Ральф спустился с небес на землю и с недоумением уставился на фюрера. - Ах, да, - до Гитлера дошло, что его верный Альберт не в силах ничего поведать о самом себе, и решил все рассказать сам. – У нас родилась мысль провести конкурс среди молодых архитекторов на проект здания, которое прославило бы наш народ на века. - Разве Шпеер обычно не тем же самым занимается? – спросил Геринг, набив рот невесть откуда взявшимся пирогом. - Шпеер не вечный, - произнес Гитлер, немного напугав этой фразой Ральфа. – К тому же, у молодых много идей и желания работать – свежая мысль полезна. Мы планируем проводить этот конкурс каждые десять лет, чтобы лучшие представители нового поколения могли проявить свои таланты. Награда высока – память о них останется навсегда в виде бессмертных творений в самых лучших районах всех немецких городов. За столом раздались одобрительные возгласы. - То есть все зависит от моего решения? – всполошился Хюттер, почувствовав, как на голову свалился внезапный груз ответственности. - Почти, - Гитлер встал из-за стола и стал расхаживать по столовой. – Ваша задача – выбрать наиболее достойного кандидата, а наша общая задача – одобрить или не одобрить ваше решение. Вы ведь поймите, что подходить к таким проектам только с точки зрения профессионального архитектора бессмысленно. Мы должны ориентироваться на простых людей, которые при виде этих монументальных строений будут испытывать такой же трепет, как если бы они посетили собор. А то и более сильные эмоции. - А может ли господин Шпеер адекватно оценить чертеж? – с сомнением спросил Гейдрих, глядя на Хюттера как на деревенского дурачка. - Уж не сомневайтесь! – с ухмылкой ответил Ральф: на тот момент он был уверен в своих знаниях, что некогда получил в университете. - Видите, ничто не выбьет из профессионала его опыт, - констатировал Гитлер. – Кстати, конкурсные чертежи были переправлены сюда из Берлина и уже лежат в вашей мастерской. - Не терпится взглянуть, - потирая руки, ответил Ральф. «Надеюсь, в моей мастерской не будет никаких людей, и я смогу продумать свой план!» - подумал Хюттер. - Что ж, можете отправиться к себе хоть сейчас. - Могу ли я проводить его? – спросил Борман, заставив тем самым переполошиться Шираха. - Шпеер, вы помните, как добираться до мастерской? – поинтересовался фюрер. - Нет, - честно признался Хюттер. - Хорошо, Борман, проводите его, - распорядился Гитлер, чем окончательно расстроил Шираха. - С удовольствием, - Борман вскочил с места. – А то затопчут мои тропинки… некоторые. - Ничего я не топтал, - обиженно проворчал Ширах. - Мне что, правда можно идти? – не поверил своему счастью Ральф. - Да, ступайте, - ответил Гитлер, уже погрузившись в свои мысли. - Приходите смотреть кино вечером, если захотите, - бросил вслед Геббельс. - Я подумаю, - улыбнувшись, ответил Хюттер и вышел прочь. Густой запах сосновой смолы приводил в состояние нездорового умиротворения и заставлял зевать почти каждую минуту. «Отвык, однако, мой организм от природы», - задыхаясь, Ральф шагал рядом с Борманом, который бодро вышагивал по протоптанной лесной тропинке с палкой в руке. - Вы уж простите, что увязался за вами. Честно говоря, уж лучше я провожу вас до мастерской да сбегу в свое убежище, чем весь вечер лицезреть эти притворные рожи, - поморщился Борман. - Это вам спасибо, а то потом не избавился бы от этого Шираха. Какой-то он странный. С ним такое всегда происходит? - О, да. Он у нас немного эмоциональный. По правде говоря, это всем немного надоело. Нет, ну вы только посмотрите! – Борман вручил Ральфу свою палку, а сам бросился убирать с тропинки препятствие в виде измятого куста. - Его работа? – усмехнулся Хюттер. - Его-его. Я даже Геринга приучил бережно относиться к моим тропинкам, а этот… опять ведь за цветами лез. Идём. Вскоре в конце тропинки показался уютный деревянный домик с большими окнами. Борман остановился. - Прошу, вам сюда. - Это и есть моя мастерская? - Так точно. Кстати, если пройдёте по той тропинке, - Борман указал на дорожку, змейкой петляющую в зарослях можжевельника. – То попадете прямо в мой домик. - Хорошо, буду знать, - кивнул Ральф и толкнул дверь, но та не поддавалась. Борман покачал головой и с легкостью потянул дверь на себя, после чего скрылся в можжевельнике. Хюттер шагнул внутрь и оказался в просторном помещении с огромным чертежным столом. По углам ютились макеты зданий разной степени завершенности, а стены с пола до потолка были завешаны фотографиями и рисунками архитектуры со всего мира. У противоположной стены располагался стеллаж, на котором были разложены пухлые папки. Стеллаж переходил в книжный шкаф, уставленный литературой, разумеется, по искусству и архитектуре. Ральф был удивлен порядком, который царил в мастерской, и только небрежно брошенная кипа бумаг казалась источником страшного бардака на столе. Бумаги ярко освещало идущее в сторону заката солнце, что так и манило пролистать документы. «Конкурсные чертежи» - было указано на прикрепленной бирке. «Так вот с чем мне предстоит иметь дело. Посмотрим». Хюттер развернул первый попавшийся чертеж и сразу же понял, что ни черта не понимает. «У нас все по-другому было!» - раздосадовано подумал он. Впадать в панику было бессмысленно, поэтому Хюттер решил изображать бурную деятельность, а по истечении определенного срока предоставить любой более-менее понятный чертеж в качестве победителя. «Все равно эти наци ничего не соображают. Им все помпезность подавай». Обрадованный своей находчивостью, Ральф отправился на разведку других комнат, а заодно поискать уютное местечко, где можно было бы поддаться лени, но в этот момент в дверь постучали…