Imagine, it's Marvel!

Ты никогда не отличалась особенной аккуратностью. И пунктуальностью. И рациональностью. И знанием длинных слов, заканчивающихся на «-ностью». По всему столу просторной гостиной были разбросаны твои краски, и ты использовала их все одновременно. Так же удобнее — все рядом, под рукой, и совершенно неважно, что тебе нужно было каждый раз вставать с места, чтобы найти во всем этом ярком водовороте нужный тебе и уже изрядно помятый тюбик. Ты любила раздвинутые до конца шторы, чтобы сидеть прямо перед окном вечерами и искать в облаках все новые и новые идеи, которые ты легко могла воплотить на холсте. Ты могла выпадать из времени на секунды, минуты и часы, просто смотря перед собой, но одновременно глубоко и полностью погружаясь в себя. — Т/И, я дома! — раздался из прихожей голос Стива. Ты так резко вскочила, что задела локтем карандаш, который тут же стремительно спикировал на пол. «То есть как это, он дома? Еще только восемь!» — подумала ты и обреченно оглядела завалы на столе. Тебе жизненно необходим был экспресс-курс «как убрать руины за десять секунд». Каждый раз, когда ты снова превращала дом в кладбище одиноких кисточек, ты мысленно рассуждала о том, сколько еще Стив Роджерс будет тебя терпеть. Месяц? Два? Сколько еще времени должно пройти, чтобы он осознал, что, как бы ты ни старалась, ничего путного из тебя не выйдет? Тебе абсолютно не хотелось знать, как будет выглядеть Стив, когда его огромная чаша терпения переполнится, и все то, что уже год копится внутри нее, выплеснется прямо на тебя нескончаемым потоком ругательств, которых ты никогда раньше от него не слышала. В вашей (точнее, его) квартире сталкивались два совершенно разных мира. Ты со своей вечной импровизацией и внезапными эмоциональными всплесками никак не могла понять капитана, у которого все было разложено будто по линеечке, каждая вещь располагалась на своем месте, а каждая мысль всегда точно находила определенное время, в которое ей предстояло превратиться в слова. «Порядок в комнате — порядок в голове,» — так любил повторять не потерявший армейской закалки Стив, когда ты в сотый раз выглядела как дикарка посреди пещеры. Ты встала перед столом, наивно надеясь закрыть своим миниатюрным хрупким телом все то, что успела устроить. Стив зашел в комнату и поставил в угол у камина щит. Когда ты только переехала, этот круглый диск рядом казался абсурдным и недосягаемым, но теперь уже сине-бело-красный предмет возле стены ассоциировался у тебя с безопасностью и спокойствием. Его присутствие означало лишь то, что Стив тоже дома. Он прошел прямо к твоему мольберту, где разлилось легкое небо в розовых тонах — еще волшебнее, чем оно было за окном. Стив рассматривал картину со всеми ее мелочами, замечая каждое облако и птицу. Не из-за того, что он был известным ценителем высокого искусства. Просто это были твои облачка и птички. — У меня только один странный вопрос: откуда у тебя в небе огромный фламинго? — наконец спросил он, непонимающе посмотрев на тебя. От такого обыденного, но невероятно родного взгляда твое сердце пропустило удар. — Ну, как это откуда, — улыбнулась ты, мечтательно смотря на свое творение. — Я это придумала. — И чего только не помещается у тебя в голове. — Стив легко взъерошил тебе волосы, будто пятилетней девочке, нарисовавшей в детском саду домик и дерево. — Эй, это настоящее искусство! Просто тебе не понять моего видения! Стив усмехнулся и принялся закрывать баночки с краской. Ты присоединилась к нему, и у вас затеялась новая игра: кто быстрее найдет крышку нужного цвета. Вы ничего не говорили друг другу, каждый лишь пытались обогнать другого, чуть ли не из рук выхватывая злополучные баночки. У Стива явно получалось намного лучше, но ты ни капли не расстраивалась, и даже легонько ударила его по руке, когда он неудачно попытался поддаться. — Прости, я не успела убраться, — наконец подала голос ты. Он звучал робко и неуверенно, потому что тебе приходилось говорить то, чего Стив слышать вряд ли хотел. Пусть это и было глупо и беспочвенно, но ты действительно боялась, что однажды ваши отношения могут разрушиться просто из-за того, что ты ничего не можешь с собой поделать. — Иногда единственное, что возвращает меня к спокойной жизни — это твой бардак, — мягко ответил Стив. Разумеется, ты знала об опасности его работы. Кто же не знал. Ты бросала все свои заботы лишь для того, чтобы подбежать к телевизору и как можно быстрее включить канал со срочным выпуском новостей. С замиранием сердца, с подступающими слезами, с родным именем на губах, которое ты так боялась услышать в репортаже. Поэтому большинство твоих картин были спокойными и умиротворенными — нужно было приводить в порядок расшатанные деятельностью капитана нервы. — Кстати, ты чего так рано? — попыталась увести разговор в другое русло ты. — С работы пораньше отпустили. — Ты говоришь так, будто работаешь официантом, — смеешься ты, — или помощником главного бухгалтера, или сортируешь конверты на почте. — Да всякое делать приходится. — Что, и почту разбирать? — Только твой нескончаемый поток открыток. — Ой, только не говори, что ты не рад, — с вызовом в голосе парировала ты, шутливо тыкнув пальцем в грудь Стива. Он приобнял тебя за талию и шепнул на ухо: — Когда-нибудь Фьюри убьет меня за то, что ты «засоряешь Щ.И.Т. своими рисунками». — Засоряю? — осведомляешься ты. — Он имел в виду «украшаешь», разумеется. Просто понять твоих летающих котов не всем дано. — Все любят летающих котов! — Я чего только не рисовал в жизни, но только не летающих котов. Через пару минут непрерывного собирания карандашей, мелков и кистей по коробкам, Стив наконец присел на стул, с укором смотря на тебя, и устало произнес: — Да сколько же у тебя этого всего? — Столько, сколько мне необходимо, — весело ответила ты, поставив одну деревянную коробку с акварелью на другую. — Это моя профессия, вообще-то. Я же не говорю, что у тебя много щитов. — Потому что у меня он один. — Зато большой! — Ясно, я понял, ты останешься при своем. — Потому что я целеустремленная? — Твой вопрос прозвучал так по-озорному самодовольно, что заставил Стива улыбнуться. — Потому что ты неисправима, — покачал головой он. Ты медленно подошла и села на колени к Стиву, лицом к нему, так, что могла слышать биение его сердца и воображать, что оно ускоряет темп из-за твоего присутствия. Для Стива ты была пушинкой, легкой и невесомой, наивной и до невозможности счастливой. И он хотел видеть тебя такой, какой ты и была, принимать со всеми творческими заскоками и трепещущим характером. А ты хотела отдавать ему всю энергию, что у тебя была, все тепло, которого, как тебе казалось, ему не хватало, добавлять в его жизнь все больше и больше ярких красок — и в прямом, и в переносном смысле. — Прости, что каждую ночь тебе приходится засыпать среди моих вещей, — виновато произнесла ты. Стив скрестил пальцы в замок за твоей спиной и улыбнулся. Ты положила руки на его крепкие плечи и почувствовала себя еще меньше, чем обычно. — Зато каждое утро я могу просыпаться рядом с тобой.