Мальчик-Который-Смог

Гарри даже не подозревал, что миссис Дурсль способна издавать столь раздражающие и громогласные визги, опасно граничащие с ультразвуком и перемежающиеся с уничижительными проклятиями и сетованиями на несправедливый мир и опасного выродка, свалившегося буквально на голову их замечательной семьи. Что бы это ни значило. Определенно, притащить в дом мышь, найденную на заднем дворе, было исключительно плохой идеей. Гарри понадеялся было незаметно протащить ее в свой чулан, где бы им двоим было предостаточно свободного пространства. Но он так глупо попался, прямо на пороге с прижатым к груди слабо сопротивляющимся грызуном. Наивное желание иметь хоть одно живое существо, которое бы на него не кричало по любому поводу и без, невозвратимо рушилось в этот самый момент. От обиды и страха на глазах наворачивались непрошеные слезы, которые Гарри упрямо старался сдержать. Сейчас его с неожиданной находкой просто-напросто вышвырнут из дома, если не предпримут чего похуже. На крик жены из гостиной незамедлительно выплыл сам мистер Дурсль с лощенными, красными щеками от гнева и сурово уставился на замершего на пороге Гарри, безуспешно боровшимся с трясущимися коленками. — Этот мальчишка посмел притащить в дом мышь! — завопила с новой силой миссис Дурсль, вдохнув немного воздуха для нового выпада, и бескомпромиссно указала пальцем на копошившийся в ладонях мальчишки серый комок шерсти, будто мистер Дурсль мог его и вовсе не заметить. — Мышь, Вернон! Это просто невозможно, неслыханно!.. — Петунья задыхалась от возмущения и зло буравила взглядом испуганного, встрепанного маленького и щуплого мальчишку, еле сдерживающего слезы. — Вернон, сделай уже что-нибудь! — потребовала она, притопывая ногой. Гарри мечтал испариться или слиться с дверью за спиной, чтобы его никто не замечал. Определенно, это было самое лучшее, что он смог пожелать, но зло-недовольные взгляды семьи Дурсль продолжали просверливать в Гарри дыру. — У нас гости, Петунья, — напомнил Вернон. — От этого зависит моя карьера, так что… Избавьтесь от заразы, и проследи, чтобы этот несносный мальчишка тщательно вымыл руки и начал разносить десерты. Я непременно должен получить этот заказ, а потом… я с ним разберусь, — в голосе дяди послышалась неприкрытая угроза, и Гарри почувствовал, как руки против воли затряслись в противной дрожи, а потом мистер Дурсль непосредственно обратился к нему, цедя приказ сквозь зубы: — Ж-живо, гаденыш! Гарри незамедлительно дернулся в сторону кухни, но новый вопль тети Петуньи остановил его на половине движения: — Назад! Сначала твою заразную крысу выкинь! Гарри метнулся к входной двери, получая на ходу увесистый подзатыльник от мистера Дурсля, и с судорожно колотящимся сердцем вылетел на улицу, ничего не замечая и не различая вокруг из-за застлавшей глаза пелены слез. Весь вечер он таскал громоздкие подносы с тортами и пирожными, уносил грязную посуду и отстраненно размышлял, как такое количество еды способно вместиться в человека, не разрывая его изнутри? Серый мышонок с блестящими глазами-бусинками не покидал его мыслей, но он надеялся, что тот сможет выжить, и старался успокоить себя этими размышлениями, потому что думать о том, что его ждет, когда дом покинут гости — такие же тучные, как и его дядюшка, — ужасно не хотелось. Тогда бы страх рос в геометрической прогрессии, и он бы, чего доброго, разбил бы дорогой чайный сервиз, а добавлять себе новых проблем ему ужасно не хотелось. Хотя обосновавшийся на кухне Дадли, уминающий конфеты из второй по счету вазочки, наоборот, старался изо всех сил ухудшить бедственное положение кузена, каждый раз ставя подножки, когда Гарри проходил мимо с очередной горой тарелок и кружек на подносе, или больно тыкал в бок, оставляя липкие шоколадные следы на просторной футболке, и ухохатывался каждой удачной, по его мнению, проделке. Но это было вполне обыденно, и Гарри был практически счастлив. Но все хорошее имело свойство заканчиваться. И вот гости покинули дом, пока Гарри домывал нескончаемую гору посуды. Проводив их, мистер Дурсль зашел на кухню, сосредоточенно следя за тем, как Гарри вытирал полотенцем последнюю кружку, и молча поманил его к себе пальцем. На ватных ногах Гарри приблизился к дяде, теряясь в догадках, что его ожидает на этот раз. Тот схватил его за шиворот и потащил вон из кухни. — Мелкий гаденыш, ты чуть было не испортил мне встречу, — прошипел он зло, краснея от гнева, и затолкнул Гарри в небольшую комнатку, захлопывая за собой дверь, и снял висящий на крючке ремень. Гарри обомлел, даже не помышляя о сопротивлении, и после унизительной и болючей порки, дядя заявил: — Неделю без еды, и, если ты еще хоть раз провернешь что-то подобное… что угодно, клянусь, я превращу твою жизнь в ад! Можно подумать, дядя этим уже не озаботился, с горечью подумалось Гарри, но он лишь молча кивнул, потому что любая попытка заговорить превратилась бы в плач, за что следовало отдельное наказание, а он и так уже с уверенностью мог сказать, что в ближайшее время сможет только стоять. — А теперь, — с удовлетворением в голосе заключил мистер Дурсль. — Я запру тебя в кладовке, чтобы ты мог подумать о своем отвратительном поведении. Гарри всего два раза «посчастливилось» переночевать в упомянутой дядей кладовке. Поскольку родня опасалась оставлять на Гарри явные следы побоев, они изощрились наказывать его другими методами, возможно, даже еще более худшими, чем голодовка и физическое насилие. По своему опыту Гарри знал, что в кладовке ему точно не удасться уснуть, потому что там с трудом можно было поместиться стоя из-за сваленного туда старого хлама, пыльных швабр и груды пыльных коробок, выстроенных башней чуть ли не до самого потолка. И не приведи Господь что-нибудь там свалить! Дядя не скупился на угрозы, а Гарри не спешил проверять его терпение и буйную фантазию. Не скрывая своих радости и ликования, мистер Дурсль снова схватил Гарри за шиворот и отволок его в кладовку, запирая дверь снаружи на ключ. — Хорошенько подумай о своем поведении! — напутствовал он по другую сторону и, судя по звукам, ушел. Гарри потоптался на месте, предчувствуя, как буквально через пару часов начнут ныть мышцы ног, и надеялся дожить до утра, не порушив ничего вокруг, что было крайне затруднительно — любое движение предвещало катастрофу. Но Гарри нашел в своем положении и светлые стороны: наконец, он может дать волю сдерживаемым весь вечер слезам, и помечтать о нормальной, любящей его семье, пока боль в ногах не заставит его думать о более приземленных вещах — например, о чулане, где он мог бы поспать. Но пока что он думал о мышонке и идеальной семье, которой у него никогда не было и не будет. Интересно, каково это, когда тебя любят? Когда дарят подарки на Рождество и День Рождения, заботятся, не заставляют ходить в обносках кузена, водят на прогулки в парк или аттракционы?.. Когда можно позволить себе обнять родителей — не боясь и не страшась немедленной расправы? От мыслей о том, чего он был лишен с самого рождения, стало еще горше и обидней. Почему именно он попал в такую ситуацию, а главное — за что? Он вспомнил, что как-то раз, когда Дурсли водили Дадли в зоопарк, его оставили с соседкой миссис Фост, и она отвела его в церковь. Конечно, Гарри не отказался бы побывать и в зоопарке, но в церкви было действительно красиво, аж дух захватывало, и это был один из лучших дней в его жизни, хотя бы потому, что рядом не было Дурслей, готовых покарать его за малейший проступок. Никто его не унижал, наоборот, все были добры и вежливы. Например, одна старушка-монашка угостила его конфетами, заметив, каким голодным взглядом он на них смотрел, а потом рассказывала ему про Бога и Ангелов, которые непременно защищают всех людей, если их об этом не забывать просить время от времени, и что у каждого есть свой ангел-хранитель, опекающий своего подопечного. Гарри, конечно, не поверил ей, потому что тогда его бы сейчас здесь не было и не терпел бы он весь этот ужас. Но в тот момент, в церкви… ему было хорошо и спокойно, как никогда. Но сейчас ему было так обидно и больно, что Гарри решился попросить своего ангела о помощи. При условии, что он у него, конечно, есть. Гарри зажмурился, не зная, как обратиться, поэтому остановился на лаконичном «Ангел». Он молил его о любящей семье и о том, чтобы оказаться как можно дальше от этого места, дома… от Дурслей. Гарри отвлекся, чтобы попробовать как-то сменить позу, потому что ноги уже затекли, и испуганно распахнул глаза, услышав какой-то хлопок. Сначала он подумал, что ненароком обронил что-то, пошевелившись, но затем понял, что звук раздался снаружи. А потом дверь кладовки открылась, и Гарри сощурился. Даже лунный свет неприятно резал привыкшие к абсолютной темноте глаза. Лишь через несколько секунд он смог разглядеть на фоне окна силуэт какого-то мужчины в бежевом плаще, и замер, не зная закричать ему или все-таки не стоит… Пока он размышлял над тактикой своего поведения, мужчина мягко улыбнулся ему и кивнул: — Привет, Гарри. Это ты просил о помощи?