Тарьей сидит у Хенке на кровати, рассматривая все вокруг. Новая квартира нравится ему больше, чем та, в которой он раньше жил. Хенрик судорожно убирается, поглядывая на парня, изредка рассказывая шутки и истории, произошедшие с ним за последние пять месяцев.
— Прости, не ждал, что кто-то придёт. Обычно я редко дома бываю. Теперь… — немного замолчал, думая как правильно выстроить свои мысли, — Где ты был все это время?
— С каких пор я благодать, чтобы снисходить людям? — отшутился, но увидев серьёзную физиономию парня, понял, что Холм не шутит, — Я был у родителей.
— Ты с ними говорил? — глаза расширились.
— Логично.
— Ну и как все прошло? — похоже, его же действительно это интересовало.
Тарьей мягко улыбнулся.
— Ну… они были рады, что я решил все же послушаться их «совета», — худыми пальцами юноша изобразил кавычки, чем вызвал оценивающий взгляд, скользящий буквально по всему телу.
— Тебя там хоть кормили? — невесело спросил Хенке, а глаза уже, наверное, раздевали младшего. Он поспешно их отвёл, продолжая свое занятие.
— Они считают, что я достаточно взрослый, чтобы самому решать, есть мне или нет, Хенке, — прыснул от смеха, после чего успокоился, — Даже если бы они морили меня голодом, то это точно не из-за того, что я совершить каминг-аут.
Глаза старшего полезли на лоб.
— Ты правда им сказал?
— Да, сразу после того, как пришел со следами побоев.
Казалось, удивлению дальше некуда расти. Ах нет, это только казалось.
— Что? Боже Ти… — голубоглазый притянул парнишку к себе, одной ладонью придерживая затылок.
Тарьей не плакал. Все свои слёзы он уже выжал из себя.
— Кто это был? Они тебе ничего не сломали? — заботливо начал осматривать мальчишку.
— Нет, не лапай меня, чувствую себя так, будто я в больнице, — хихикнул Ти, — Лучше продолжи убираться. Мне приятно, что я стану единственным поводом для этого.
Хенке улыбнулся, чмокнул своего возлюбленного в губы и последовал его словам. Повисло молчание. Оно было не неловкое, но тем не менее Тарьей решил завести разговор.
— Так вы с сестрой решили по отдельности жить? — будничным тоном окликнул он.
— Да. Думаю, так всем будет лучше, — с загадочной улыбкой поиграл бровями. Му обдало жаром.
— Ясно… Знаешь, а Эля хорошая. Внешне очень тебя напоминает.
— Правда? — вскинул брови.
— Да, я сначала понять не мог, почему вечно залипаю и кого она мне напоминает, а потом все собралось воедино, — старший закончил «уборку» и сел рядом с подростком, устроившись поудобнее в позе лотоса и положив локти на колени.
— Характер точно в тебя, — хихикнул парень, потрепав зеленоглазого по голове.
— Что ты имеешь ввиду? — непонимающе выгнул бровь, как бы немного обижаясь.
— То, что у неё, как и у тебя, в одном месте детство играет.
— А вот и нет, — гордо улыбнулся подросток, — Между прочим уже меньше чем через… — посмотрел на часы, висевшие на стене, —… час я уже стану совершеннолетним.
— Черт! Ти, прости, — виновато опустил глаза, запустив пальцы в волосы.
— Тебе не за что извиняться. Ты же не мог знать, что сегодня мы увидимся, — прозвучало очень странно, как будто не было того времени.
— Я тебя даже не поздравил.
В ответ Тарьей обнял старшего. Даже сидя Хенке все равно выше него. Пришлось приподняться на колени, чтобы быть на одном уровне с ним.
— Так поздравь… — тихо прошептал Ти. Он не ожидал, что его услышат, но Холм услышал.
Старший положил руки на ягодицы подростка, сгребая в охапку, усаживая его между своих ног так, что его собственные были поверх его бёдер. Парень резко выдохнул, прижимаясь к чужому торсу. Руки уже залезли под футболку, оглаживая спину.
— Но… у меня нет для тебя подарка… — опалил шею мальчика старший, вызывая новые миллионы мурашек, одновременно вырывая на несколько секунд из эйфории.
— Хенке… теперь мне будет восемнадцать. Сделай так, чтобы я всем нутром почувствовал как детство уходит из из-под ног.
— Малыш… — улыбнулся он, — Ты такой невероятный, когда в один миг смущаешься, а в другой показываешь всю пошлость своей натуры.
Тарьей только закусил губу. А что ему еще сказать? Хенке прав.
Пятой точкой младший почувствовал упирающийся бугорок и специально поёрзал попой. Послышался стон.
— Ти, ещё немного и я полностью лишу тебя невинности прямо сейчас, не церемонясь.
— Ну и чего же ты ждёшь? Я уже не ребёнок.
Слова подействовали как инициатор. Хенке в одну секунду повалил подростка на кровать, локтями оперевшись по обе стороны. Тот от неожиданности резко вздохнул, испуганно глядя в голубые глаза.
— Нет, для меня ты всегда будешь ребёнком, — наклонился, целуя за ухом, — Которого я так сильно хочу.
Тарьей жалобно проскулил. Все, что говорил Хенке, в данный момент ещё сильнее вызывало возбуждение. Он больше не может терпеть. Хочется снять всю одежду, которая так дико мешает.
Голубоглазый, словно услышав внутренний голос своего парня, стянул с обоих рубашки, продолжая целовать, вторгаться языком в рот мальчика и исследовать его. Тарьей жалобно стонал и терся пахом о чужую ногу. Трение доставляло ещё большее блаженство, в перемешку с руками, сминающими ягодицы.
— Я сейчас… — Хенке оторвался от желанных губ и вышел на минуту из спальни.
Зеленоглазый не совсем понял, что произошло, а когда оклемался, старший был уже рядом. В руках был тюбик смазки. Тот факт, что у парня в руке не было презервативов, доставлял приятное чувство доверия. Член, уже налившийся кровью, просил к себе внимания. Заметив, как его возлюбленный улыбается, Хенке сразу понял причину.
— Радуешься?
— Безусловно.
— А причина? — издевательски оголил клыки.
Во время разговора старший осторожно стягивал всю оставшуюся одежду. Му не успел опомниться, как остался абсолютно обнаженным, а длинные пальцы уже размазывали его собственную смазку.
— Хенке, хватит меня мучить.
Ответа не последовало. Старший снова навис, на этот раз смазав пальцы. Он снова поцеловал, а когда вошёл в анус сразу двумя пальцами, ещё сильнее углубил поцелуй, заглушая стон.
Сандвику это нравилось. Нравилось чувствовать, как пальцы массируют его изнутри, растягивая стенки, как Хенке смотрит прямо в глаза, заставляя член ещё больше прижиматься к его животу. Тарьей уже и думать забыл про весь остальной мир, как и про родителей. Точно, родители. Они, наверняка, не будут сильно волноваться, хотя после того нападения, кто знает. Но Тарьей определенно познакомит их со своим парнем.
— У тебя кости ещё сильнее выпирают… — прошептал Холм.
— Это комплимент или оскорбление? — рваное дыхание не даёт нормально сказать. Пальцы все ещё растягивают, только теперь их три.
— Это просто факт, — кажется, терпение Му на грани.
— Твою мать, Хенке, войди уже наконец, и прекрати говорить! У меня и без твоих слов уже все ноет ниже пояса!
Признаться, слова немного ошеломили старшего, вместе, а тем придавая уверенности.
— Ну раз ты так хочешь… — он убрал пальцы и резко развернул младшего животом вниз, ставя в коленно локтевую и наспех смазывая немаленькое достоинство.
— Что ты… — Сандвик не успел договорить, потому что вскрикнул от неожиданной боли.
Удобно разместившись, Хенке принялся делать поначалу нерезкие движения, постепенно наращивая темп. Тарьей уткнулся носом в подушку.
Боли уже не было. Не было ничего, кроме наслаждения. Как давно Ти не чувствовал это, а именно желанное тело. Сейчас чувствует его всего, каждое прикосновение, каждой клеточкой организма. Пальцы бесстыдно блуждают по впалому животу, делая совсем невесомые движения подушечками. Было даже немного щекотно. Когда руки задевали соски подолгу задерживаясь на них, Тарьей выгибался в спине, при этом двигаясь, помогая парню.
При каждом толчке проходит новый разряд тока. Ноги уже начинают дрожать от такой позы и дикого возбуждения. Хенрик убирает руки и облокачивается по обе стороны от малыша, шепча на ухо какие-то ласки, которые Ти слышит отдалённо, уже находясь в далёком пространстве, где есть только он и Хенке.
Старший немного останавливается, меняя угол, и при первом же толчке Тарьей издаёт пронзительный стон, когда член проходится по предстательной железе. Хенрик не упускает момента и целует парня в шею, пока тот опрокидывает голову. С каждым разом старший задевает простату, а Му кажется, что ещё чуть чуть, и он упадёт в обморок от всего этого.
Хенке тоже это чувствует, поэтому кладёт руку на его член и начинает надрачивать в такт точкам.
Движения становятся все размашистее. Сердце обоих стучит с бешеной силой, кровь кипит. Снова и снова волны жара проходят по Сандвику, виски отчётливо пульсируют так, что начинает болеть голова.
Стоны уже заполнили квартиру. Оба уже находятся на пике блаженства, и следуют последние толчки, после которых Хенке делает последний, после чего, одновременно с младшим, изливаясь в обмякшее тело и чувствуя на руке горячую сперму.
Рваное дыхание и запах секса так и витают по комнате с температурой, явно выше нормы. Хенке осторожно выходит и ложится рядом, обнимая обеими руками.
— Кажется, нам надо в душ, — первым подаёт голос Му.
— Только сейчас я с тобой туда не пойду, иначе завтра тебе завтра точно будет не сладко.
***
На следующий день парни завтракали уже вместе. Хенке впервые за последнее время приготовил завтрак, который, к слову, вышел даже лучше, чем изумителен. Тарьей поел быстро и уже пил чай.
— Ты точно переезжаешь ко мне, — в который раз осмотрев ключицы на шее утвердил Холм.
— А если не захочу? — нагло улыбнулся.
— Тогда я тебя просто никуда не пущу, твои вещи все равно здесь. Буду заботиться о тебе вместо твоих родителей.
— Будешь меня запирать тут? Отлично, мне нравится, папочка.
От этих слов Холм чуть не подавился чаем.
— Я же не в прямом… Господи, что я с тобой сделал.
В ответ Тарьей загадочно улыбнулся, а старший решил внезапно перевести тему, говоря первое, что пришло в голову.
— А вот это уже моя фишка.
— Ну… раз я собираюсь жить тут, то теперь все общее.
— Вот же хитрый ребенок.
— Эй, я уже не ребёнок! — забавно нахмурил брови.
— Хорошо, как скажешь, — поднял руки в защитном жесте, но сразу добавил, —… малыш.
— Ой, да ну тебя! Вот возьму обижусь и опять пойду к родителям.
Улыбка с лица Хенрика тут же исчезла, что Тарьей даже пожалел о том, что сказал это.
— Пообещай, что больше никогда не уйдёшь так внезапно, не сменишь номер и не будешь верить посторонним. Я все это время места себе не находил. Ти… я ни с кем кроме тебя не буду, не хочу. Поэтому не надо уходить, иначе я с ума сойду.
Затянулось молчание.
— Ты прав, я не должен был делать поспешных выводов, просто все так навалилось… Я не уйду, обещаю. Хенке, я ведь просто шучу, — Тарьей положил свою руку на тёплую ладонь своего парня, давая понять, что верит ему.
— И эта история, наверное, уже забылась, но я был не прав, говоря что роли не для нас, в частности имея тебя. Не учитывая, что мы вместе, ты отлично справился.
Немного поразмыслив, Холм покачал головой.
— Нет, на самом деле ты был прав.
— То есть как это? — не понял.
— Я объясню. Роль — это игра, она выдуманная, но все, что делал я — правда. Ты мне понравился с самого начала, и, не ври, в глубине души ты знал, что я тебе — тоже. Выходит, для нёс это были не роли вовсе. Для других, возможно, да. Но не для нас. И… я тебя люблю не из-за роли. Это абсурд. Я тебя люблю как человека. И, поверь, в тебе есть больше того, чего нет в Исаке. Ты особенный, один на миллион. И я никогда, слышишь, не променяю тебя, — Хенке сжал руку любимого сильнее.
— Я тоже тебя люблю, — потянулся за поцелуем.
***
— А все-таки я бы хотел познакомиться с твоими родителями, — Тарьей мыл посуду, в то время как парень постоянно отвлекал всякими разговорами.
— О, поверь, это будет событие года.
— Уже жду не дождусь.
— Только потом не жалуйся, если получишь в глаз от моего отца.
— А я и не буду, ведь у меня будешь ты — обвил руками талию, целуя куда-то в висок, — И ты, в отличие от синяка, никуда не исчезнешь. Теперь точно нет.
