Рисунки на обоях

      – Привет. Прости, что долго не звонила. Как ты?       – Всё в порядке, спасибо.       – Как у вас дела с ...?       – Мы расстались.       – А как поживает ...?       – О, мы не общались уже несколько месяцев.       – А... Как дела на работе?       – Я сейчас не работаю.       – А институт как закончил?       – Я его не закончил.       – Что-то случилось?       – Нет. Я научился рисовать, знаешь... А как ты?       – У меня тоже... Всё в порядке... Я... соскучилась.       – Почему ты так долго не звонила?..       – У меня не получалось...       – Я понимаю... Смерть довольно веская причина чтобы исчезнуть... И знаешь, мне жаль, что ты не убила меня...       Он заплакал... На столе стояла недопитая чуть бутылка абсента.       Улицы накрывала беспросветная январская оттепель. Серое небо и снег с дождём нравились Рену, он черпал в них вдохновение. Комнату наполняло звучание Металлики, Нирваны, Мегагерца и Ассеpt. Новогоднее затишье закончилось, и переводов было на удивление много, но Рен не отличался усердием и позволял части потенциальных заказов благополучно проходить мимо. Если бы он рассказал об этом Лере, она, наверное, его не одобрила бы. На столе в гостиной стояла золотистая стеклянная вазочка с наливными зелёными яблоками. Рен любовался ими, отпуская взглядом блекло светящийся ноут. Под столом нелепо выстроилась батарея пивных бутылок, которые ещё утром были полными.       Лёгкий аромат, разорвавший душу, наполнил комнату. Взгляд Рена неожиданно обрёл осмысленное, но бесконечно испуганное выражение.       – У тебя новые духи?       – Вчера купила. Нравится запах?       – Отдай их мне, – немного грубо сжал её руку. В глазах его читались ярость и отчаянье, подёрнутые обычной апатией.       Лера высвободилась почти брезгливо, принесла флакончик с духами, оставила на столе, вышла, хлопнув дверью.       Полированная поверхность дверцы шкафа показалась слишком гладкой, Рен, почти неосознанно, вырезал на ней несколько символов, отложил ножницы, медленно обошёл вокруг стола, приближаясь к флакончику, осторожно открутил пробку, позволив запаху растекаться по пространству. Открыл окно, собрал пивные бутылки, неумело позволив одной или двум покатиться по паркету. На лестничной площадке, полной запаха чьего-то куриного супа с капустой, зимнего дождя и отходов, закурил, прислушиваясь к звучанию разбивающихся далеко внизу бутылок. Пожилая соседка, по несчастливому стечению обстоятельств отправившаяся вынести мусор, с упрёком покачала головой, глядя на явно нетрезвого Рена, в потёртых и порванных джинсах и босиком, задумчиво наблюдавшего за тем, как опускается пепел на плитку подъездного пола. Он засмеялся, сначала тихо, потом громко и неудержимо, как смеялся когда-то над давно знакомыми анекдотами после раскуренного у физкультурного зала в институте на троих с однокурсниками косяка.       «Теперь комната будет всегда наполнена этим запахом».       Тонкие переливающиеся осколки завораживающе летают по комнате, не торопясь опускаться на пол, они сверкают, слишком резкий, немного смешанный со спиртом запах становится навязчивым, невыносимым.       Рен привычно перекинул ноги через балконные перила и не почувствовал остроты, так помогавшей всегда прогонять тоску. Пейзаж внизу был привычным и неизменным уже пять лет, Рен изучил мельчайшие детали, изгибы веток знакомых деревьев, форму лестницы в подвал с несколькими сбитыми ступеньками. Вечно гаснущий фонарь уже зажигался временами, и в его свете парили и кружились брызги зимнего дождя, похожие на осколки оставшегося в комнате флакона.       Она была в комнате. Он искал её взглядом, искал наощупь и не находил, хотя точно знал, что она там. Каждый раз отворачиваясь, он видел её где-то на краю зрения, как будто она специально пряталась за спиной, оборачивался резко, но она ускользала. Он опустился на диван и закрыл глаза. Почувствовал рядом её тепло.       «I'm your dream, make you real; I'm your eyes when you must steal, I'm your pain when you can't feel, sad but true».       Она сидела, задумчиво наклонив голову, листала книгу, которую он протянул ей несколькими минутами ранее.       Рывком Рен открыл глаза. В комнате было темнее, чем ему казалось, или успело стемнеть за вечность, показавшуюся мгновением.       Она не верила в его любовь - он усвоил этот урок.       «Хочешь, я нарисую тебе мечту? Ты ведь не знала, что я умею рисовать? Я и сам не знал».       Рен понимал, что не вправе распоряжаться своей или чужой жизнью и смертью, принимал это как данность и даже не жалел об этом.       Он взял из вазочки яблоко, разломил его, сжал, заставив вытекать сладкий сок.       Когда Лера заглянула, он сидел в углу гостиной на корточках, всё ещё сжимая яблоко в руке. Паркет тихонько тлел от непотушенного бычка. Она затушила ногой несостоявшийся пожар, закатила Рену звонкую пощёчину. Он посмотрел на неё слегка оторопело, поднялся на ноги, погасил ноут, забыв сохранить наработанные переводы, влез в куртку и ботинки и вырвался на тёмную улицу, полную промозглого ветра.       На лавку, где он нашёл себя полчаса спустя, присела девчонка с вульгарно накрашенными ресницами и пышной копной русых волос.       «У тебя самые прекрасные волосы на свете».       – Приятно слышать.       – А я что-то говорил?       Девочка надула губки.       – Пива хочешь? – он протянул ей наполовину выпитую бутылку.       – Не откажусь. Чего такой серьёзный?       – Экзамен завалил.       – Фигня всё это. У меня вот тоже в эту сессию одни хвосты, и чего расстраиваться, кому там коньяку на пересдачу, кому букет. Улыбнись давай.       – И чего ты ко мне пристала, – задумчиво спросил он, отхлёбывая из бутылки и передавая её девушке.       – Жалко тебя. Да и прогулка сегодня не задалась.       – Может замёрзла? Я тут живу недалеко.       Она пожала плечами.       – Вообще мне не очень холодно, но если у тебя там есть запас пива и желательно уютное кино, то буду рада приглашению.       «Думаешь, я помню всех твоих девушек? У тебя каждый день новые увлечения».       «Неправда. На самом деле есть только ты. Ты есть».       Рен с размаху бросил недопитую бутылку на асфальт, сегодня ему нравились осколки. Девчонка вскрикнула.       – У меня посмотреть нечего, и пиво тоже только что кончилось.       Она фыркнула и скорчила гримасу, глядя на его удаляющуюся спину.