***
Для поездки на елочный базар взяли пикап. И подарки и елку погрузить можно. Рождественское дерево выбирали долго и тщательно. Искали ель высокую, идеальной формы, без пожелтевшей от нехватки влаги хвои, сопровождая все шутками, смехом и поцелуями за каждой елкой. А после гуляли по торговому центру выбирая рождественские подарки для родных. Для отца Рик выбрал часы, очень необычного дизайна. Где вместо цифр были рамки для фото. Отец коллекционировал часы, таких у него не было. Для мамы выбрал в маленьком антикварном магазинчике большую напольную вазу. Рик не был знатоком древностей, но ваза выглядела очень старой и очень хрупкой. Хозяин упаковал ее в тонкую бумагу и уложил в специальный футляр, напоминающий футляр для музыкального инструмента, его, уже в большой деревянный ящик, в окружение древесной стружки. Рик в растерянности смотрел на эту конструкцию и думал: «как же он будет дарить ЭТО маме? Увяжет красным бантом и отправит по почте?» Джон, глядя на его растерянный вид открыто шутил и потешался, выдвигая то одно предположение, то другое, в какой форме вручить подарок. А после приобнял за плечо вконец расстроенного Рика, и поцеловал в висок. В ювелирном отделе купили подарки для всех остальных родственников: браслет для Саманты, ожерелье с сапфирами для мамы Джона и золотой Роллекс для отчима. Пока Джон выбирал подарки своим родным, Рик остановился у витрины с кольцами. Рассматривая украшения думал о том, что их с Джоном отношения кажутся эфемерными. Да, они любят друг друга до безумия, но это сейчас, пока новизна и эйфория не прошли, а что будет через пять, десять лет. Не сведет ли быт и рутина их отношения на нет. Что останется от этой любви? Лишь фантом, который с течением времени сотрется из памяти. И растворит в небытие все прекрасные мгновения их совместного существования. И не превратятся ли их страстные постельные баталии в еженедельные встречи ветеранов? Сейчас их жизнь похожа на фейерверк, и будущее расцвечено радужными красками. И все подчинено лишь времени. А хочется чего-то постоянного. Какого-то знака, символа принадлежности, клейма, тавро, да чего угодно, чтоб никто и никогда не смог покуситься на его, Рика, мужчину. Чтоб каждый в радиусе ста миль знал, кому он принадлежит и не строил глазки, как та девица у прилавка. Рик оглянулся и нахмурился, сложив руки на груди. Девушка консультант, склонившись над витриной и доставая выбранный товар, практически, выкатила свою грудь из форменного платья. Возвращались домой в стоическом молчании, настроение было совсем не праздничным. Уже выехав за пределы города, Джон не выдержал: — Рик, что случилось? Ты сидишь чернее тучи. — Они опять строили тебе глазки, флиртовали, и ты мило так улыбался, — ехидная ухмылка украсила личико Рика. Джон понял, что его малыш просто умирает от ревности. И решил не тянуть с предложением руки и сердца, а то, накрутив себя, его маленький тигренок выпустит, отнюдь не маленькие, когти и ещё, чего доброго, откажется от брака. Он вздохнул: — Прошу тебя, перестань! Мне никто, кроме тебя не нужен… — машина остановилась у ворот поместья. И ворота поползли в сторону, впуская хозяев. Едва проехав мимо них, Рик издал восхищенный возглас. Вдоль всей аллеи, до самого дома, ели засверкали разноцветными огнями. Джон улыбался глядя на него. В Рике будто уживались два человека. Очень умный и мудрый, рассудительный мужчина и непосредственный ребенок. Душа пела от счастья, что получилось, хоть ненадолго, пусть на несколько минут, но рассеять скопившуюся над ними тучу. Дом сиял огнями и был виден издали. Рику казалось, что он попал в сказку. Заснеженный газон у парадного крыльца украшали сани, Санта и фигуры оленей. А на двери висел рождественский венок. Рик в восхищении смотрел на эту красоту: — Вот бы Сэмми и родители были здесь!.. Джон ничего на это не ответил, лишь нежно поцеловал в губы. — Пойдем домой, — Рик потянул его на крыльцо. У двери стоял Колин. Проходя мимо Джон бросил: — Колин, попросите Эрика помочь разгрузить машину и внести ель в гостиную. Мы спустимся через несколько минут. — Рик, поднимайся в нашу комнату, я догоню тебя через минуту, — щелкнув любимого по попе, побежал в кабинет за кольцом. И, уже ощущая душевный подъем, через две ступени понесся вверх по лестнице. Рик в ванной мыл руки, когда запыхавшийся Джон, со счастливой улыбкой на лице, ворвался в комнату. Подошел, обнял со спины и на руках утащил на кровать. Прислонившись спиной к изголовью, усадил своего малыша верхом. — Рик, посмотри на меня, послушай… То, что было в торговом центре, для меня не имеет значения, — Рик хотел возразить, нахмурился. — Нет! Не перебивай, я и сам собьюсь… Для меня имеешь значение только ты! Я безумно тебя люблю и еще больше боюсь потерять. Я очень хочу, чтобы ты чаще улыбался. И хочу видеть ее, твою улыбку, не только сегодня, но и завтра, и через год и через десятки лет, хочу чтобы твоя улыбка согревала мое сердце вечно. Джон достал футляр из кармана и положил на ладонь Рику. Рик дрожащими губами произнес едва слышно, севшим от волнения голосом: — Что это? — Открой, не укусит, — Джон улыбался. Рик открыл коробочку, и в свете ночника блеснуло кольцо. Тонкий ободок из перевитых меж собой восьмерок, украшенных россыпью бриллиантов. Не в силах произнести ни слова Рик молча протянул руку. Затаивший дыхание Джон резко выдохнул и, ликуя от счастья, надел на палец Рика кольцо. — Я люблю тебя! — Джон накрыл поцелуем губы любимого. — И я тебя очень люблю… — Прижался уткнувшись в плечо. — Нам еще елку наряжать, ты не забыл? Рик закивал: — Ага, а игрушки где? Игрушек-то мы не купили. — Игрушки в гостиной с самого утра тебя ждут. Пойдем. Рик встал, и вместе с Джоном спустился в гостиную. Выбранная ель почти упиралась в потолок. Рядом стоял большой фанерный ящик с игрушками. Парни слаженно наряжали елку, шутя и напевая под нос рождественские гимны. Спустя полчаса, оставалось повесить лишь ангела на макушку. Колин сидел в кресле с книгой и временами поглядывал на хозяев, не сдерживая улыбки. Джон подхватил Рика и усадил на плечи. Он, смеясь, потянулся и водрузил на макушку массивную фигурку. В это время раздался звонок в прихожей. Колин открыл дверь, впуская гостей. Громко шумя и разговаривая, Саманта и родители с обеих сторон остановились и замерли в немом восхищении, увидев огромную наряженную ель и Рика на плечах у Джона. Саманта с полными слез глазами бросилась обнимать обоих парней. Страхи Джона оказались напрасными. Обе семьи с теплотой приняли еще по одному сыну в свои ряды. Праздничный ужин был похож на волшебную сказку: добрую, веселую и счастливую, венчавшую наступающее рождество гимнами и танцами. А с утра каждый нашел под елкой свой подарок. Поцеловав Рика, он пошел в ванную. Рик вертел в руках свой новый ноут, когда к нему присоединилась Саманта. — Рик, можно посмотреть твое кольцо? — сняв с пальца, он отдал украшение Саманте. Она восхищенно рассматривала кольцо: — А что тут написано? — прищурилась, пытаясь прочесть надпись. — Написано где? — Да вот тут, гравировка… — Рик подошел, склонился поближе. — Погоди, сейчас… — пошел в кабинет, принес лупу. И, медленно поворачивая кольцо, прочел надпись: «МЫ НЕ ВЕЧНЫ, ВЕЧНА НАША ЛЮБОВЬ»Эпилог.
4 января 2018 г. в 21:26
Сочельник. Две недели спустя.
Рик открыл глаза, зажмурился, счастливо улыбаясь, чувствуя горячее тело, прижавшееся сзади. Даже моргать не хотелось, ни то что вставать и ехать на работу. Он таял от счастья все эти две недели, словно плыл по волнам страсти. Парень вдруг нахмурился, складочка пролегла на лбу: «Какая работа? Сегодня 24, сочельник!»
— Джон? Джон! — Рик развернулся в горячих объятиях любимого, поцеловал в губы. Мужчина счастливо рыкнул и прижал к себе парня. — Джон, ну проснись же! Сегодня сочельник, канун Рождества! Мы елку ставить будем?
Клэптон устал и не выспался накануне. Полет до Нью-Йорка, туда и обратно дался очень тяжело. То и дело накрывал панический страх, превращая обычный, спокойный когда-то полет в истерию. И малыш не знал об этом, а то бы точно истерику закатил. А поездка была нужна, очень. Здесь, в Анкоридже, конечно, можно приобрести кольцо, но хотелось чего-то особенного, чего-то более экспрессивного, подходящего именно Рику. И ведь не зря терпел весь этот ужас, нашел-таки. И даже гравировку сделал с посвящением. Сонливость не отпускала. Джон лежал с закрытыми глазами, притворяясь спящим.
— Да, Джон, блин! Проснись же уже, наконец! — пытаясь вывернуться из-под тяжёлой руки. — Ты все проспишь, — выползая из кровати комментировал Рик.
Клэптон с неохотой открыл глаза. Как только лишился любимого рядом, сразу ощутил пустоту, будто не хватает чего-то важного, нужного.
Шмыгнув ногами в домашние туфли, тот промчался в ванную.
— Нам надо, хоть немного, украсить дом к Рождеству! — крикнул, включая горячую воду и вставая под душ. — Хватит разлеживаться, Джон!
Все еще лежа в кровати, мужчина обреченно вздохнул. Если малыш что-то хочет, то наизнанку вывернется, но добьется своего. Это он успел узнать за три года, что Рик работал в его Журнале.
Беспрестанно зевая Джон поднялся с кровати:
— Да, я встаю, милый, уже встаю… — шлепая босыми ногами по гладкому деревянному полу, он поплелся вслед за Риком, почесывая живот. Вошел, прикрыв за собой дверь.
Парень стоял за стеклом кабины, словно лесная нимфа в пене, стекающей по спине и скрывающейся между ягодиц. Желание зарыться меж этих половинок лицом, дарить наслаждение мягкими нежными прикосновениями накрыло лавиной, лишая возможности ясно мыслить. Это тело, нежное, хрупкое, со светящейся, как китайский фарфор, кожей, буквально, сводило его с ума. Действовало на холодного непрошибаемого Клэптона, как наркотик, как доза, получив которую, хочешь еще, и не просто хочешь. Она становится жизненно необходимой. И этому непреодолимому желанию просто невозможно сопротивляться, да и желания особого нет. Зачем, когда вот оно это тело, это божественное творение, «твой личный сорт героина», если говорить словами героя одного из фильмов.
Джон сдвинул створку двери-купе и ступил под горячие струи, прикрывая дверь за собой. Рика обдало прохладным воздухом, вызывая дрожь в теле. Спустя мгновение, прохладные дрожащие пальцы коснулись спины, провели вниз, к пояснице, нежно лаская. Рик поежился, от ощущения мурашек на коже. Ему до безумия нравились нежные ласки любимого. Он и представить себе не мог, что это будет так всепоглощающе прекрасно.
До встречи с Джоном, секс был редким явлением в его жизни, а придя работать в журнал и влюбившись в шефа, он и вовсе отказался от этой радости. И лишь теперь, спустя три года без настоящего секса, он умирал и воскресал каждый раз близости.
Горячие от воды пальцы прошлись по бокам коснулись сосков, перекатывая тугие комочки. Рик прижался спиной к широкой груди, откинув голову на плечо, застонал от наслаждения. Реакция тела не заставила себя ждать, член налился и прижался к животу. Яички поджались. Стоны сменились всхлипами, а дыхание стало рваным, сиплым. Со стоном выдохнул, когда горячий жесткий член зарылся между ягодиц. Толкаясь в пульсирующее от желания колечко мышц.
Рик поднял руки, упираясь ладонями в стенку кабины, предоставляя более удобную позицию для Джона. Ожидание не было долгим. Спустя несколько мгновений ствол любимого толкнулся, мягко проникая, вошел по основание, нежно скользя, и унося сознание на небеса. Лишая возможности мыслить, затягивая в вихрь эмоций, сверкающий калейдоскоп красок, дождем рассыпающийся вокруг.
— Мой, родной, люблю тебя! — Джон громко шептал, заведя руку к животу Рика, слегка сжав яички и обхватывая член горячей ладонью.
Рик только безвольно стонал, пытаясь удержаться на дрожащих, как у только что родившегося оленёнка, ногах.
— Давай, милый, отпусти, — толкаясь быстрее. — Кончи, для меня.
Словно ожидая именно этой команды, парень вскрикнул, захлебываясь в эмоциях, орошая собственную грудь и стену кабины своим освобождением.
Тугие пульсирующие стеночки сжали Джона почти до боли, вырывая крик с утробным рычанием. Не в силах сдержать эмоции, он прикусил плечо своего малыша почти до боли и освободился внутри него. Одной рукой ухватившись за стену, чтобы не рухнуть на колени, утягивая за собой Рика.
Смыв с обоих пену и следы страсти, Джон, аккуратно завернув фигурку любимого в махровую простынь, отнес того на кровать, осторожно уложив, ослабевшее от шквала эмоций и ласк тело. Нежно поцеловал в губы. Ресницы парня опустились, унося его в сон.
Лишь после, он позволил себе привести себя в порядок.
Спустившись вниз распорядился приобрести гирлянд, и украсить все ели от ворот вдоль аллеи и вокруг особняка. А также приобрести украшения на дверь, для камина и ели. Его малыш хочет праздник, значит так тому и быть. Будет ему праздник, сказка, феерия. Джон удовлетворенно вздохнул
А елку они выберут вдвоем, как только малыш проснется. Немного времени у него есть, Джон прошел в кабинет и позвонил Саманте и своим родным. Разослав приглашения для родственников таким своеобразным образом и забронировав билеты на самолет для всех, он вздохнул, слегка волнуясь. Для всех них их с Риком совместное будущее станет сюрпризом. И он полагал не из приятных. Хотя мнение родни его волновало меньше всего. Его предки давно разбежались и у каждого своя семья. Но мнение любимого ему было не безразлично. И кольцо, вручение которого было приурочено именно к Рождеству, ждало своего часа в сейфе.
Рик медленно выплывал из сна, словно из липкой паутины себя вытаскивал. Пошарил за спиной рукой, все еще с закрытыми глазами, сладко зевнул. «Никого», — открыл глаза и перевел взгляд на дорогие антикварные часы на комоде. «Почти десять?» — вспомнилось утро и совместный душ. — «Вот засранец! Вымотал меня. И где он сам?» — оделся и спустился по лестнице на первый этаж, заглянул в гостиную, столовую, кухню. Кармен, повариха мексиканка, внешне похожая на безе, такая же дородная и белокожая, что вовсе не свойственно мексиканке, готовила что-то очень вкусное. По кухне разливался бесподобный аромат. Колин стоял у окна с чашкой кофе в руках и смотрел на залив.
— Доброе утро, Кармен, Колин! Как вкусно пахнет! Что готовите? — Рик подошел и заглянул в кастрюлю. И в тот же момент получил большой поварешкой по плечу.
— Не смейте, молодой человек, совать свой нос в мои владения! — Рик наигранно надул пухлые губки и стал похож на куклу. Кармен закатила глаза, заохав изображая влюбленность и схватилась за сердце. Рик расхохотался. — Вы меня мальчики с ума сводите, разбрасываясь таким генофондом. А готовлю я Рождественские блюда, согласно меню, утвержденному Джоном.
Из всех служащих в доме только Кармен позволяла себе говорить с хозяевами на «ты».
— Колин, вы не видели мистера Клэптона?
— Видел, сэр, он в кабинете.
Рик налил себе кофе, добавил сливок.
— Рик, наливай сразу две, — Кармен улыбнулась. — Он тоже не завтракал. И вот это возьми с собой… — она подвинула вперед тарелку с булочками.
Он, было, примерился все взять в руки, но после передумал:
— Поднос, Кармен! Где у нас поднос?
— Ох, прости, Рик, — Кармен засуетилась у шкафа, шурша красной юбкой, расшитой по низу цветами.
Подходя к кабинету он поудобнее перехватил поднос рукой и тихонько открыв дверь вошел. Джон спал, сидя в кресле. Поставив поднос на низкий столик у дивана, Рик подошел и перегнувшись через стол чмокнул любимого в губы.
— Просыпайся, соня! Так ты и Рождество проспишь! — Джон открыл глаза, потянулся, закинув руки за голову. Рик откровенно наслаждался игрой мышц на любимом теле. — Я нам кофе принес. Садись завтракать. Какие планы на сегодня?
— План один, но очень масштабный, — Клэптон присел рядом на диван и хлебнул еще дымящийся напиток. — После завтрака мы вместе поедем на елочный базар, выбирать елку и подарки для наших родных.
Рик был очень доволен, что это предложение исходило именно от Джона. Он очень боялся, что его мужчина откажется, сославшись на вечную занятость.
Примечания:
Я очень благодарна всем моим читателям, за то, что на протяжении написания романа, пусть небольшого, но очень емкого на события и приключения, я чувствовала вашу поддержку, ваше дружеское плечо.))) Как автор, я существую лишь 4 месяца. Но благодаря Вам, мои друзья, мои читатели, вдохновение не покидало меня, а Муза не капризничала))) Низкий Вам всем поклон)))