История одной любви в условиях зомби-апокалипсиса.

      Летели дни. Прошла целая неделя после разговора Марии и Джона. Как только парень не намекал ей на то, что он хочет знать, что за цену она поставит за сохранение тайны Алекса, она молчала, лишь усмехаясь. Из-за этого Лоуренс жил в вечном пугающем неведенье, мучающим его. Каждый день сердце его замирало, когда он видел как Мария подходит к Лафу. Но всё время он видел лишь смех на устах француза и девушки.       Джон пообещал себе не помогать Алексу. Он выбрал свою стезю, и она не приведёт ни к чему хорошему. Он не готов идти на дно из-за глупых прихотей Гамильтона. Свою любовь к нему он хотел прикрыть обидой. Но получалось плохо.       В это утро на небе светило яркое солнце. Голубой небосвод радовал глаз. Лучики небесного светила проникали в полуразбитые окна, и скакали по полу, по лицам людей. Лафайетт имел привычку просыпаться раньше всех. Он потянулся на своей койке, и сладко зевнув обратил взгляд на приоткрытую входную дверь, где должен сидеть патрульный. Сегодня должен был дежурить Алекс. Но перевёрнутое ведро пустовало… — Подъём! — громко скомандовал тот, подходя к двери. Следов Алекса не было. — Моn copain¹, Джон! Ты был на стрёме в первую половину ночи, oui²?       Джон сидел сложив ноги по турецки и потирая глаза ладонями. Раздражённый голос француза разбудил его. Повернувшись, к своему ужасу парень осознал, что место дежурного пусто. Неужели этот глупец покинул свой пост ночью? Ушёл по тёмным улицам, оставляя своих товарищей в опасности? И всё ради того нежильца? Неужели он настолько обезумил со своим Томасом, или как там представлялся его новый «товарищ». — Нет, Лаф. Не я. Алекс дежурил в первую половину. Я должен был приступить во вторую, но уснул.       Он не любил врать. Ложь никогда не приведёт ни до чего хорошего. Кто был хорошим обманщиком — так это Гамильтон. Но сейчас ради спасения его шкуры пришлось поступить вот так… А сделал ли бы это ради него Алекс? Смог бы?       Джон опустил взгляд. Ему не хотелось смотреть, с каким разочарованием на него смотрит Лаф. Они были давними приятелями, доверяли друг другу. В тот миг ему хотелось провалиться под землю. Не ощущать этот стыд, не ловить на себе взоры приятелей, не отводить взгляд, и не чувствовать, как ещё щёки, покрытые веснушками, предательски краснеют, делая его похожим на провинившегося школьника. — Джон, bon sang, чем ты думал?! Ты представляешь, как опасности ты всех нас подвергал?! Нечто ты ещё не понял, что это не консольные игрульки, не квест! — взъелся Лаф, обильно жестикулируя, — Как ты мог додуматься до того, чтобы обратно лечь спать? И где носит задницу, merde³, Гамильтона? — Она здесь. Я караулил на улице.       Алекс зашёл в здание, присаживаясь на высокий барный стул. Лаф недолго ещё бранил Лоуренса, а вскоре все принялись готовить завтрак. Гамильтон присел около Джона. — Пс, спасибо, бро, — улыбнулся тот той самой своей улыбкой, от которой Лоуренс всегда чувствовал, что вот-вот упадёт замертво, сражённый стрелой Купидона, — Спасибо что прикрыл. А то мне бы не поздоровалось. — Это было не первый раз. Но станет в последний. Ты понял? — Эй, ты что, обид…       Но Джон не слушал его больше. Он поднялся с койки и поспешил к Пегги, чтобы помочь ей сделать перевязку ушибленной коленки. Жизнерадостная Маргарита Скайлер, известная больше под милым прозвищем «Пегги» была одним из лучших друзей Джона. Они часто занимались разной ерундой. Сидели в торговых центрах, попивая ледяные коктейли или тёплое какао, катались на велосипедах, или просто сидели у кого-то дома, просматривая комедии из девяностых или баянистые ситкомы с туалетным юмором. — Джон, надеюсь, хоть сейчас ты сможешь выполнить то, что я тебе прикажу, — с укором сказал Лаф, заряжая свой дробовик, — Ты, Георг, Мария и Пегги остаётесь здесь. Ты за главного. Мы на разведку, посмотрим, как там обстановка.       Лоуренс быстро кивнул. Ему хотелось скорее вернуть в расположение доверие их лидера, так безжалостно подорванное из-за косяка Алекса. Лаф потрепал его за плечо и вышел. Джон спиной чувствовал на себе взгляд Гамильтона, и ему огромных усилий стоило то, чтобы не повернуться к нему, не встретиться глазами. Как бы тяжело это не было, у него вполне получилось. — Ох, я видела там мешок, — проговорила Мария, — В подсобке. Но самой мне не вытащить. Джон, дорогуша, поможешь? — улыбнулась пухлыми губами девушка, — Женское любобытство, оно такое. Может там будет что-то, что может нам пригодиться. Не думаешь, а?       Парень понял, что сейчас то самое время, чтобы та поставила свои условия молчания. Тот кивнул, и сделав последний виток бинта вокруг ножки Пегги, встал, и пошёл за Рейнольдс. Та пропустила его вперёд, притворно тыкая пальцем в угол, где якобы лежал так нужный мешок. Дверь за ними захлопнулась, и единственным источником света остался карманный фонарик. — Время пришло, — непонятно проговорила Мария. — Эм… Что? — слегка наклонив голову и сблизив светлые брови переспросил Джон, — Прости, я не совсем понимаю, ты хотя бы объясни. — Они покинули лагерь. Действуй. Уходи. Слушай меня. Браунсвилль — это совсем рядом. Я жила там с мужем, Джеймсос, да съедят его зомби, прости Господь. И с дочерью. Моя Сьюзен. Она была в детском саду, когда всё это началось. Быть может, есть какая-то надежда, что она спаслась. Браунсвилль неплохое местечко, там каждый может помочь, пригреет, поможет. Все как семья, чёрт возьми. — Так, а от меня ты что хочешь? — так и не понял Лоуренс, удивлённый столь пылким рассказом. — Помощи, дурень! Я тысячу раз просила об этом Лафайета. Но он твердил одно и тоже тысячу, тысячу раз. Там опасно, он не может рисковать людьми ради призрачной надежды. Ты мой последний шанс… Понимаешь?       Ему хотелось отказаться. Он понимал Лафайета. Шансы, что девочка жива — один к девяносто девяти. Но как объяснить это матери? Как сказать ей, что твой ребёнок гниёт под кучей мусора. Может ли принять это женское сердце? Джон тяжело вздохнул. — Слушай, я не могу уйти. Я опять подведу Лафа! Он мой друг! — А Алекс? — пошла с козыря Мария, — Он перестал быть твоим другом, да? Перестал, когда ты понял, что тебе ничего не светит? — Замолчи! — неожиданно для самого себя прямо-таки зарычал Джон, — Я не сказал, что я не помогу тебе. Но не сейчас. Согласна?       Мария молча кивнула.