***
Вся школа стояла на ушах. — Пусть и меня исключат! Это тюряга, а не школа! — возмущенно говорила темноволосая девушка. — Позор! Пусть нас всех исключают! — вторил ей какой-то парень. — Исклю-чай-те всех! Исклю-чай-те всех! — скандировали забастовщики. Учителя метались между детьми, пытаясь призвать к порядку, но у них ничего не получалось. Беспорядки в «Логосе» продолжались весь день, и под вечер родительский комитет и учителя, к этому времени уже заработавшие себе верную мигрень, вынуждены были пойти на уступки. Во-первых, провинившихся согласились оставить в школе, во-вторых, некоторые особо жесткие требования оказались сняты. Елена сообщила сыщикам,что наказания им не избежать и завтра с 7 утра они будут нести трудовую вахту,или попросту говоря,оттирать стены и двери от следов медавнего митинга. Ровно в 7:00 друзья выслушали задания от Крыловой и уже трудились во всю силу. Внезапно дверь,ведущая на улицу, открылась, и на пороге появилась худощавая белобрысая девица. Пожалуй, даже хорошенькая, если бы не надменное выражение кукольного личика. На ней были ботинки,рваные джинсы,зимняя курточка и шарф. Девушка презрительно оглядела застывших ребят и, кивнув головой шоферу, тащившему чемодан, двинулась по лестнице на второй этаж. — Ни фига себе! — выдохнул Ромка, когда новенькая скрылась из вида — все это время он простоял с открытым ртом, не заметив, что тряпка давным-давно вывалилась из рук. — Ну все, наш Ромыч, похоже, влип! — усмехнулся Макс, и обе девушки с сочувствием кивнули: нет ничего хуже, чем влюбиться в стерву, а у этой слово «стерва» буквально на лбу написано.***
— Галина Васильевна, я хочу проверить смету расходов! — послышался раздраженный голос Елены Сергеевны. Завхоз усмехнулась. Дорвалась Елена до власти — теперь покажет всем, где раки зимуют. — Виктор Николаевич всегда доверял хозяйственную часть мне, — сказала она, даже не повернувшись в сторону новоявленной директрисы. — Это Виктор Николаевич. А я хочу посмотреть! Галина Васильевна все-таки подняла на нее взгляд. Елена стояла, выставив вперед подбородок. Сразу видно, хочет сорвать на ком-то раздражение. Неприятно ей, что пришлось пойти на уступки. Ну пусть только попробует!.. — Я проработала здесь больше лет, чем ты на свете живешь, и не тебе учить меня планировать расходы, — спокойно заметила завхоз. — Галина Васильевна, не стоит вставать в позу! Будет лучше, если мы станем работать в одной команде. Мы должны быть командой, понимаете, и делать все вместе! Произнеся это, директриса выставила вперед ножку в черной туфельке. Стерва стервой. — Очень хорошо, — согласилась завхоз. — Я зайду попозже в учительскую, поделюсь своим мнением насчет учебного плана. Ты ведь это имела в виду?.. Галина Васильевна искренне сочувствовала Виктору и сделала бы многое, чтобы помочь ему избавиться от этой цыпочки. Но нет, он ведь — как рыцарь в сверкающих доспехах. Долг — прежде всего. Не было бы еще этого ребенка… — Ну вот что, Галина Васильевна, — произнесла тем временем Крылова, — нравится вам или нет, но я — директор этой школы. И, начиная с сегодняшнего дня, вы должны согласовывать со мной все расходы — до последней копейки. Закончив речь, она с достоинством ушла. Галина Васильевна смотрела Елене вслед и усмехалась: молодая директриса еще сама не знает, во что ввязалась. Ну, значит, будет ей наука. Во время ужина Галина Васильевна подошла к столу, за которым сидели учителя. Елена Сергеевна, увидев ее, отставила чашечку с напитком неопределенного цвета (половина слабого чаю — половина молока, так для ребенка полезнее) и приготовилась слушать. — Елена Сергеевна, — завхоз была сама предупредительность, — насчет молока звонили. Я подтверждаю заказ на двести литров? — Закажите сто. Мы должны снижать расходы. Крылова чувствовала себя не слишком уверенно, но знала, как важно сейчас, особенно — сейчас, сохранить лицо. Поймав удивленный взгляд Виктора, она улыбнулась: вот, видишь, экономлю бюджет. — Сто? Очень хорошо! — Галина Васильевна сделала шаг от стола, но тут же вернулась: — Забыла уточнить. Мы будем давать молоко только по четным числам или каждый день, но пополам с водой? — с нарочито простодушным видом спросила она. Кто-то засмеялся. Кажется, даже Павел. Лена кинула на него быстрый взгляд и снова посмотрела на завхоза. — Ни то, ни другое. Закажите молока сколько нужно. Но не выходите за рамки бюджета, — напомнила она, понимая, что попала в дурацкое положение. — Слава труду! — по-пионерски отрапортовала невыносимая Галина Васильевна. Интересно, кстати, с чего она такая ершистая… Надо бы порасспросить отца. Отец Елены Сергеевны был директором детского дома, располагавшегося как раз тут, на месте, где Поляков основал «Логос». Галина Васильевна работала еще в детском доме, и наверняка папа знает ее лучше. Возможно, он подскажет, как повлиять на эту старую деву… Не в этом ли, кстати, кроется причина ее резкости?.. Лена мимоходом, под столом, дотронулась до собственного живота, еще совсем плоского, но в котором уже жил ребенок — гарантия ее будущего счастья, того, что она-то никогда не будет такой, как завхоз!***
— Максим Морозов, тебя к телефону, — позвали его. — Отец. Макс неохотно встал из-за стола и пошел в холл. Парню было ощутимо не по себе. Тогда, после дачи показаний, ему как-то удалось избежать разговора с отцом. Но, разумеется, нельзя было и рассчитывать, что Морозов-старший пустит ситуацию на самотек. — Папа? — спросил, поднимая трубку. — Знаешь, что это за звонок? — послышался холодный голос. Макс уже хорошо знал: если отец говорит таким тоном — он охвачен яростью, и пощады не жди. — Это единственный звонок, разрешенный после ареста. Твоими стараниями я отправляюсь в тюрьму. Можешь собой гордиться! Щелчок и короткие гудки. Каждый из них бьет без промаха — прямо в сердце. После ужина девчонки вернулись к себе в комнату. Хмурая Вика молча бросилась к себе на кровать. Чувствовалось, что на душе у девушки накипело. — Ты чего? — окликнула ее Аня, рассеянно проводя рукой по плакату с изображением самого красивого вампира всех времен и народов. — Хочешь что-то сказать — говори. Вика прищурилась. — Как можно вести себя так?! Ты просто издеваешься над Максом! Нельзя было сразу дать ему понятный ответ? Нет,тебе надо его помучать. — Вика,ты о чём? — удивилась Дашка. — А то ты не знаешь. Максим запал на Аню,а она строит из себя святошу. Фадеева еле держалась чтобы не сорваться на Кузнецову. — Что ты несёшь?! Я не виновата,что ты на него запала,а он динамит тебя уже второй год. Бледные щеки Вики покраснели. Девушка хотела что-то сказать, но в этот миг дверь вдруг отворилась, и на пороге появилась Елена Сергеевна. Она окинула обеих подруг быстрым, но внимательным взглядом и обратилась к кому-то у себя за спиной: — Проходи, Юля, располагайся. Это твои соседки, Даша,Аня и Вика. Новенькая — та самая, которую они видели в обед в холле, спокойно вошла в комнату, катя за собой чемоданчик на колесиках, села на свободную кровать и, расстегнув молнию, принялась что-то искать в багаже. — Надеюсь, вы подружитесь, — сказала директриса, похоже, сама ни капли не веря собственным словам, и поспешила скрыться за дверью. Как только дверь за директрисой закрылась,новенькая огляделась по сторонам. — Ты с нами будешь учиться? — спросила Даша совершенно формально, чтобы что-то спросить. — Нет, не с вами, — опровергла новенька, не удостоив соседок ни единым взглядом. — Считайте, что меня тут не было. С этими словами Юля шагнула к окну, открыла одну из створок и вылезла на улицу. — Ни фига себе! — хором произнесли о девушки и переглянулись, забыв о былой ссоре. Ее вернули в тот же вечер. Кажется, охранник поймал новенькую в момент, когда та пыталась сбежать из школы. Но Юля то ли не слишком огорчилась, то ли умела искусно скрывать собственные чувства. По крайней мере, ее хорошенькое кукольное лицо оставалось по-прежнему спокойно-презрительным. Она казалась королевой, по странному недоразумению очутившейся в недостойном обществе. На своих соседок и не смотрела и сразу после повторного водворения в комнату повернулась лицом к стене и, наверное, заснула. А если и не заснула, то лежала тихо-тихо, как мышка. Настал следующий день. Новенькая не пошла ни в столовую, ни на первый урок. Но Вика и Аня с Дашей уже почти не удивлялись, они начали привыкать к ее чудачествам. Вторым уроком была математика. Математик по фамилии Каверин — тот самый, что вселился в комнату Савельича, — буквально с налета стал грузить их такими задачками, что все окончательно забыли о новенькой. — Фигня какая-то, — прокомментировал Макс, вызванный к доске, чтобы соединить девять точек четырьмя линиями. — Какое отношение эта задача имеет к математике? Нам ЕГЭ сдавать, а вы точечки рисуете! — Эта задача имеет к математике самое прямое отношение, — сурово ответил Каверин. Теперь он, кстати, уже не казался девушкам таким симпатичным, как с первого взгляда. Типичный зануда. — Я пытаюсь научить вас шевелить мозгами, менять способ мышления… Садись уж, — милостиво позволил он мнущемуся у доски Морозову. — Вот вам внеклассное задание. Сейчас я дам каждому из вас кубик Рубика. Тот, кто соберет, — получит пятерку. Понятно? — Понятно, — вяло отозвался класс, уже понимая, что пятерки им не видать как своих ушей. Каверин дал задание, но вовсе не надеялся на то, что оно будет выполнено. Эти дети привыкли мыслить штампами, глаза у них зашорены и не видят очевидных вещей. Тем больше оказалось его удивление, когда мелкая девчонка из младших классов вдруг протянула ему собранный кубик. — Возьмите и поставьте Андрюше пятерку, — сказала она. Каверин внимательно посмотрел на ученика. Похоже, он его недооценил. Это надо будет учесть… — Молодец, Андрей, очень приличная скорость, — похвалил он Авдеева. Но тот и сам смотрел растерянно. — Это не я… Это моя сестра, — наконец признался он. — Надя, тебя ведь зовут Надей? — позвал девочку Каверин. — Расскажи, как ты собрала кубик? — Ну, — девочка моргнула большими внимательными глазами — чуть красноватыми, наверное, от бессонницы или от слишком усердных занятий. — Красненькие к красненьким, зеленые — к зеленым, желтенькие… — К желтым, — обреченно закончил за нее математик. — А соединить вон те точки ты можешь? Четырьмя линиями, не отрывая руки и не проводя дважды по одной линии? — осведомился он. Девочка кивнула, поправила бантик на косичке и, подтащив к доске стул, принялась проводить линии. Легко, не думая, словно играючи. — Потрясающе! — только и смог произнести Каверин, когда она закончила.***
Дождавшись, пока Каверин, тут же заслуживший в школе прозвище Кубик-Рубик, отправился на урок, ребята проскользнули в комнату, а оттуда — на чердак. Сегодня перед ними стояла задача отыскать среди груд бумаг, имеющих отношение к детскому дому, какие-нибудь сведения об Ире Исаевой. Страницу с именами нашла Вика. «Исаева Ирина, шесть лет», — прочитали ребята, склонившись над пожелтевшей бумагой. Рядом с именем значилась странная надпись: «К.И. 152», а в конце строки стояло скупое слово: «умерла». — Посмотрите! — вдруг воскликнула Вика. — В этом году умерли еще три девочки! Что же здесь творилось? — А что это за цифры в столбике? — обратила внимание Даша. — Там, где у Исаевой стоит «К.И. 152», у других тоже обозначены какие-то цифры — 71, 89… — Может, это рост? — предположил Макс. Аня покачала головой: — Ты представляешь себе шестилетнюю девочку в полтора метра ростом? А у Матвея Сошникова в четырнадцать лет этот показатель всего 85. — Может, он лилипут, — хмыкнул Максим.***
— Андрюш, что такое фициент? — Наденька дернула его за руку, настоятельно привлекая к себе внимание. Парень нехотя отодвинулся от Дашки. — Что? — он присел на корточки перед сестрой, взлохматил прядки волос, выбившиеся из косички. — Что такое фициент? — терпеливо повторила Надя. — Коэффициент? А где ты слышала это слово? — Меня попросили поиграть. Там нужно было ответить на вопросы. Ну как с теми точечками на доске. А потом Елена Сергеевна сказала, что я очень умная, у меня сто пятьдесят два фициента… А у тебя сколько?.. «Исаева Надежда. К.И. 152», — вспомнилось вдруг Андрею, и парень вздрогнул: не может быть! — Андрюша, — оказывается, Надя нетерпеливо дергает его за рукав школьного пуловера, — ты не гордишься, что я умная? — Конечно, горжусь! — очнулся он. — Ты молодчина! Прямо как наша мама. Андрей поднялся и подхватил сестру на руки. Вот и решение загадки. Надо бы поделиться с ребятами. Однако звонок на урок помешал им обсудить дела немедленно. Авдеев едва успел заскочить в класс, когда начались занятия, и Поляков принялся рассказывать им что-то о поэзии романтизма. Андрей покосился на сидевшего рядом Ромку. Искушение было слишком велико. — Я понял про те цифры, — прошептал он другу, — это… И тут дверь класса распахнулась, и на пороге появилась… новенькая. Вместо школьной формы на ней была вызывающая майкас глубоким декольте и надписью, идущей через всю грудь: «Не пялься — не твое!» Ромка присвистнул и завороженно уставился на девушку, напрочь позабыв об Андрее, да и сам Авдеев несколько растерялся. — Это 10 класс? — Да. Вот только урок начался 20 минут назад.— сказал Виктор. — Значит смысла оставаться нет. — Я бы так не сказал. Садись, пожалуйста, — настойчиво пригласил ее Поляков и, проследив, как девушка садится за парту, кивнул на провоцирующую футболку. — А это что? — Не пялься — не твое, — спокойно ответила Юля. Андрей едва мог поверить собственным ушам. — Отличный прикол. И что, всегда срабатывает? Надо сказать, Виктор Николаевич умел держать удар и не зря уже много лет руководил школой. Но и Юля легко поймала отброшенный мяч. — Нет, только в школах с тюремным режимом. Как у вас, — заметила она. — У нас действительно строгие правила. Ты не можешь ходить в этой футболке, — не позволил ей завлечь себя в сети пустых препирательств Поляков. — Как скажете, — отозвалась новенькая, а после этого… спокойно сняла с себя футболку, оставшись в чёрном лифчике. Класс загудел и Макс выкрикнул: — Сними с себя всё! Самойлова покосилась глазами на этого парня и отметила в голове,что он ничего. Андрей с интересом посмотрел на опекуна: как он теперь отреагирует. Поляков пожал плечами: — Ну что же, если тебе так удобнее впитывать знания, продолжим… Итак, романтизм… В это время дверь опять распахнулась. В класс заглянула Елена Сергеевна. Когда ее взгляд, скользнув по ученикам, остановился на Самойловой, глаза директрисы расширились, а одна из тонких тщательно выщипанных бровей недоуменно приподнялась. — Это еще что такое? — проговорила Крылова — скорее не с гневом, а с изумлением. — Ему, — Юля небрежно кивнула в сторону Полякова, — не понравилась моя майка. — А мне не нравится то, что под ней, — тут же отреагировала Елена Сергеевна. Поляков хотел было ее остановить, но фраза уже была произнесена, оставалось только махнуть рукой. Новенькая пожала плечами. — Вы прям маньяки, — Юля потянулась за спину, к застежкам бюстгальтера. Этого для нервов директрисы оказалось уже слишком. — Выйди из класса! — крикнула Елена Сергеевна, побледнев как полотно. И новенькая, подхватив футболку, с чувством собственного достоинства двинулась к выходу. «Пожалуй, этого она и добивалась», — подумал Андрей, с любопытством следивший за развитием ситуации. Урок оказался скомкан, хотя Виктор Николаевич сделал все, чтобы занятие шло обычным ходом. После литературы Андрей наконец смог поговорить с ребятами, однако его сообщение вызвало легкое недоверие. — Не понимаю, кому нужно было изучать интеллект приютских детей, записывать результаты и тайно хранить их столько лет, — выразила общие сомнения Даша. — Я уверен, причина есть, — не согласился Андрей.***
Во время обеда в столовой опять случился инцидент с участием новенькой. Она повздорила с Еленой Сергеевной, обе вышли в коридор, откуда затем послышался резкий, как хлыст бича, звук пощечины. Виктор сорвался с места и выбежал в коридор. Следом за ним вышел и Павел Петрович. — Что здесь происходит? — Она меня ударила!— сказала хриплым голосом блондинка держась за щеку. — Что?— возмутилась вранью Елена.— Это неправда!