***
— Мама, мама, что происходит? Мама, куда мы бежим? Мамочка, мне страшно. — девочка еле-еле переставляла ноги, ветки кустов сильно царапали ее кожу, но ее матери было сейчас не до этого. — Просто беги, беги со всех ног, зайка! — кричала мать ребенку. Вдали послышался громкий выстрел. Мать и девочка ужаснулись, но продолжили бег. Этот выстрел заставил их ноги передвигаться еще быстрее. — Мама, где папа?! — от ужаса дочка остановилась. — Папочка. Его убили? — глаза девочки наполнились слезами. — Доченька, надо бежать, — говорила женщина, которая и сама с трудом сдерживала слезы. — Папочка… — только шептала девочка. Мать ребенка поняла, что девочка не сможет дальше бежать, поэтому она подняла пятилетнюю Милу на руки и продолжила свой путь. Ей с трудом удавалось держать быстрый темп, но она была должна, была обязана добежать до машины, чтобы защитить дочь. Про девочку никто не знал из этих «дружков» ее мужа, поэтому ей придется вернуться и убить всех, кто тронул его, но она может и сама попасть под пулю. Хотя, что бы там ни было с дочерью, даже если она и выживет, видеться с ней больше не получится. Милу нужно отгородить от этого ужасного мира убийств и насилия, а если они не перестанут общаться, эти твари узнают и про нее. — Папочка… — девочка заливалась слезами и тихо шептала. — Я люблю тебя, папочка. Вот наконец-то Рита видит машину, в которой сидит мужчина лет двадцати пяти. Она подбегает, и перед ней открывается дверь. — Господи, Рита! Где Макс?! — кричал мужчина. — Его убили, — еще сильнее заплакала малышка. — Папочку, его. — но тут девочка резко отключилась и обессиленно упала на мягкое сиденье. — Мила! Мила! — испуганная мать трясла дочь за плечи, но та не не приходила в себя. — Это из-за переживаний, она очнется. Всё будет хорошо. Просто слишком много нервов. Садись в машину, поехали. — Ед, я не поеду, я должна вернуться. Вдруг его не убили, а пытают. Я должна. — Ты должна вырастить дочь! Садись, поехали! Мы вырастим ее вместе! Не совершай ошибку! — кричал так названый Ед. — Ед, вырасти её, поставь на ноги. Я знаю, какой ты строгий, но постарайся быть с ней помягче, я прошу тебя, Ед. Сделай это ради своего брата, — Рита поцеловала дочь на прощание. — Я люблю тебя, зайка. Все будет хорошо, — на минуту Рите показалось, что доченька открыла глаза, но спустя мгновение поняла, что девочка все еще была без сознания. — Рита, не смей оставлять дочь! — кричал Ед женщине, но секунда, и ее уже не было видно за густыми деревьями. — Рита, я люблю тебя, черт побери! — но эти слова были сказаны слишком поздно. Он посмотрел на Милу, которая крепко спала. Это все из-за Макса!***
Самое лучшее утро — это, когда в щечку целует тебя мама и говорит «доброе утречко, вставай, моя хорошая, скоро в школу» и уходит делать тебе самый вкусный завтрак. Но, увы, мое утро начинается с того, что мой старший брат Вадим скидывает меня с кровати и с криками «мелкая, поднимай свой зад, в школу пора, там твоя сгоревшая яичница на столе, и если опоздаешь, я выпишу тебе пизд*лей», а после выходит. Соглашусь с вами — мое утро ужасно. Да еще и из-за этого балбеса я ударилась рукой, и теперь на моей очень нежной коже останется синяк. Ну, спасибо тебе, Вадим. Я нехотя поднимаюсь с пола. В этот момент я слышу, как жужжит мой телефон, и, посчитав, что встать будет слишком тяжело, я обратно вернулась к холодному полу. Вы бы видели, как я пыталась до телефона добраться. Так как он валялся возле моего шкафа, я начала медленно перебирать руками и ногами, как пятимесячный ребенок, который еще не научился ходить. И как вы думаете, я успела? Именно в тот момент, когда я наконец взяла свой разбитый телефон в руки, первая мысль, которая пролетела у меня в голове была: «если увидят, мне кранты за разбитый телефон». Ну, а второй не было. Просто тот человек, который звонил, решил отключиться. И для чего, скажите, я вообще ползла?! Но Максу очень сильно повезло, потому что он перезвонил. — Алло, — я услышала, как захрипела в телефон. — Мил, прости за вчерашнее, я не хотел тебя обидеть, — и тут мой мозг вспомнил, что я поссорилась с этим дебилом вчера. — Пока, — я отключилась. И зачем отвечала? Я все же поднялась на свои, как говорит Вадим, «костлявые палки» и открыла шкаф. Снова раздался звонок. Я отклонила. Я начала выбирать, что же мне надеть. Черная футболка, черные штаны. Отличный выбор, Мила. Я схватила одежду и подошла к кровати, чтобы переодеться. Пришло сообщение от «Чокнутый»: Я доберусь до тебя, милочка. Ага, конечно, доберется. Удачи. Кто еще не понял, это было сообщение от Макса. Я спокойно сняла с себя футболку, в которой спала, и тут, как назло, вошел Вадим. Хорошо хоть, футболка еще была у меня в руках и что она была огромной, так что я быстро прикрыла все свои достоинства. Да, мне всего двенадцать лет, но, блин, братец мой —извращенец. К тому же он еще и всегда говорит, что у меня офигенная фигурка, и он бы с радостью с ней поигрался. — Пошел вон! — я кинула в него книгу, которая лежала на тумбочке. Она попала прямиком ему в нос. А сам прикол в том, что, блин, она долетела до него. Мне стало жаль книгу, но нужно было подумать о себе. — Ты что, обдолбалась?! — крикнул он и начал подходить. — Уйди, я не одета! — но он не остановился, мне стало страшно, и я начала отходить назад. — Что здесь происходит! — и тут меня бросило в дрожь, все тело онемело, и я уставилась на входную дверь. Там стоял брат отца, который заставлял меня называть его «папа». Его холодные глаза вонзились в меня, словно тысяча ножей. Страшнее стало в миллионы раз, и теперь я готова была остаться тет-а-тет хоть голой с Вадимом, только чтобы «папа» ушел. — Ничего, отец. Просто поднимал сестру в школу, — спокойно ответил братец. Папин взгляд продолжал испепелять меня, но спустя несколько секунд, которые мне показались вечностью, он все же перестал просверливать во мне дыру и посмотрел на книгу, валявшуюся на полу — Вон из комнаты! Ты видишь, что она не одета? Или тебе мало своих ровесниц! — он строго прикрикнул на братца, но почему-то содрогнулась только я, а Вадим лишь возразил: — Отец, я… — Вышел! Ты что, русский язык не понимаешь?! — он еще больше повысил голос. — Всё, ухожу, — братец посмотрел на меня взглядом волка, развернулся и ушел. Почему он так смотрел? Как будто это я на него наорала? — А ты книгами не разбрасывайся, а лучше читай их. Вдруг умнее станешь. — Хорошо, — выдавила я из себя. — Быстро оделась и с братом в школу. Ты знаешь, я не люблю, когда мне звонят и говорят, что ты опаздываешь, — строго проговорил он. — Да, знаю, хорошо, — я мотала головой и продолжала сжимать футболку в руках. — Отлично, — и он вышел. Каково было облегчение, когда он наконец ушел, вы и представить себе не можете. Я упала на кровать и выдохнула. Хотите спросить, почему я так боюсь его? Да вы не представляете, какой он строгий. Ты можешь не так дыхнуть, и он тебя так ремнем отлупит, что ты сидеть не сможешь месяц. Был случай, когда я случайно уронила тарелку с супом из-за своей неуклюжести. Он мне так по рукам железной лопаткой надавал, что я неделю писать не могла и что-либо взять в руки. На руках было столько ссадин, что сосчитать их было трудно. После этого я вообще не дергаюсь за столом и в жизни больше не поставлю тарелку близко к краю. К своему родному сыну он еще более жестко относится. Какого бы плохого мнения я не была о Вадиме, но иногда его было даже жалко. Но когда Вадим подрос, отец перестал бить его ремнем или розгой, хотя один раз за воровство папа набил ему морду так, что у того потом гематомы были по всему лицу; больше братец не крал, и сам стал ненавидить это дело. Поэтому, когда я беру у него что-то без спросу, всегда получаю хороший выговор, а иногда он может и ударить. Порой я считаю папу бесчувственной тварью, которой просто пофиг на чужое мнение и чувство: больно тебе или нет, он все равно заставит тебя делать то, что хочет он. Ну, вернемся к школе. Как вы думаете, пока я это все рассказывала, чем я занималась? Правильно! Летела в школу, как угорелая, потому что я самый везучий человек. Я прибежала в класс и была безумно счастлива, что учительницы еще не было. Я упала за парту возле Ники, но та вдруг резко исчезла. Точнее, ее «отвезли» на стуле в сторону, а возле меня появился еще один стул, на который с улыбкой сел Макс. Но его улыбка быстро потухла, когда я показала ему фак. — Нам надо поговорить, — он отпихнул мою руку в сторону. — Мне не о чём с тобой говорить, ты сделал выбор, — я встала, чтобы пересесть. — Нет! Мы поговорим, — он схватил меня за руку и потащил вон из класса. Да меня же убьют!