Мы не будем друзьями

      Следующие несколько дней Фролов не показывается в институте и не смущает общественность своим светлым ликом. Я уже начинаю надеяться, что он решил завязать с учёбой и заняться чем-нибудь более подходящим его интересам.       Что там говорили? Он в порно снимается? Вот и пусть снимается дальше, там и платят, да и вообще приятно, наверное. Тут я хмыкаю, стараясь отогнать так некстати всплывающие картинки с Ильёй в весьма недвусмысленных позах, распятого под чужими мужскими телами. Зрелище завораживающее, и хочется задержать эти кадры перед глазами, но я моргаю и пытаюсь переключиться на что-нибудь менее эротичное.       Менее эротичное сейчас сидит рядом со мной и жуёт беляш. Смотрю на Пашку, а у него жир течёт по подбородку, а я снова думаю, что если бы напротив сидел Фролов, то мне, наверное, захотелось бы стереть этот жир с его кожи, и не факт, что руками. Хотя Фролов и беляши — понятия настолько же несовместимые, как Мальцев и китайский язык.       Гадюка Илья представляется где-нибудь в роскошном ресторане, сидящим с прямой спиной на каком-нибудь жутко дорогущем стуле, лениво потягивающим мартини с отставленным вбок жеманным пальчиком.       Паха, поймав мой остекленевший взгляд, недоумевающе пялится на меня пару секунд, а потом с пониманием протягивает мне недоеденный беляш:       — Хочешь?       Я качаю головой: вот в этом весь Мальцев, последнее отдаст, если ему покажется, что кто-то нуждается в этом больше, чем он. Пашка лыбится и доедает последний кусок:       — Что ты сидишь такой хмурый, как хомяк перед расстрелом?       Пожимаю плечами, ну да, точно, вот именно Пахе я сейчас и поведаю, что я так не хочу видеть Илая, а вместе с тем так хочу его увидеть. Что за чушь, да и ладно, и хрен с ним. Пусть он реально хоть сквозь землю провалится.       Тут ко мне сзади кто-то прижимается, и глаза закрывают тёплые ладони, пахнущие то ли малиной, то ли клубникой. Я чихаю и накрываю Викины руки своими, разворачиваясь к ней и обнимая за талию.       — Привет, — она тянется ко мне за поцелуем.       — Привет, — отвечаю я, зарываясь пальцами в её волосы.       — Тошнит меня от ваших соплей, — бурчит Паха и демонстративно отворачивается от нас.       Вика тихо смеётся мне в губы, я закрываю глаза, осторожно целуя её.       — Вы ещё тут потрахайтесь, — раздаётся вдруг над нами знакомый до тошноты голос.       Мимо нас проходит Илай, глядящий на нас с таким отвращением, будто увидел пару спаривающихся тараканов.       — Я к тебе обязательно обращусь, если мне вдруг понадобится консультация на тему, где мне трахаться и как, — парирую я, ещё крепче прижимая к себе Вику.       Илай фыркает и поднимается вверх на своё место. Я провожаю его взглядом — сегодня он в каких-то до ужаса непотребных оранжевых штанах, туго обтягивающих стройные ноги, светло-голубой рубашке, расстёгнутой почти до половины груди и волосы у него тоже до неприличия распущены, а меня уже несёт в далекие ебеня, и остановиться я не могу.       Я смотрю на его задницу, затянутую в оранжевую тряпку, а в голове снова кино, а в руках покалывание, до того хочется дотянуться и потрогать, а насколько там всё упруго, сжать так, чтобы до боли. А Фролов, как почувствовав мой взгляд, резко поворачивается, ухмыляется одной стороной рта и ехидно бросает:       — Ты на мне дыру протрёшь, сладкий.       — Да на тебе там и до меня всё протёрто, что ты заволновался, — огрызаюсь я.       Фролов поджимает губы:       — Хамишь?       — Да боже упаси! — я отворачиваюсь от него, Паха смотрит на меня, открыв рот:       — Это что сейчас было?       Пожимаю плечами, а в аудиторию уже заходит Всеволод Большое гнездо:       — Так, ребята, вы вчера записывались по группам, мы их слегка подкорректировали, чтобы было более-менее равномерное соотношение специалистов. Списки я пущу по рядам — посмотрите, кто в какой группе. Задание, которое вам надо будет выполнить состоит в следующем: вы снимаете ролик продолжительностью от минуты до трёх. Тема может быть абсолютно любая, главное условие, которое вам необходимо выполнить — это неожиданный финал. Потом вы это всё монтируете, накладываете звук... да вы и так всё знаете, что я вам по сто раз объяснять буду.       Пока Пырятин рассказывает о сроках и что ещё нам необходимо сделать, мы ищем свои фамилии в списках. Пашка расстроенно вздыхает, когда видит, что его отсеяли из нашей группы и приписали к другой. Мы с Викой удовлетворённо улыбаемся, мы вместе, а, значит, работать будет легче, да и звукарь с оператором нам тоже попались ничего так ребята. Беда только, что с актёрского в нашей группе никого нет, так что и играть роли нам придётся самим: набор на актёрский в наш год был совсем минимальный — кому-то удалось заполучить в свою группу артистов, а вот нам не повезло.       — Всеволод Арнольдович, — голос с заднего ряда заставляет всех повернуть головы вверх. Илай тянет руку и, широко улыбаясь, спрашивает: — Меня не было несколько дней, и я не записался на это ваше цирковое шоу. Как мне теперь поучаствовать?       — Цирковое шоу, Фролов, — вздыхает Пырятин, — это ваше появление в стенах нашего вуза. А это проектная работа, где требуется умение работать в команде. Вот вы умеете работать в команде, Илья?       Илай довольно скалится:       — О, вы не представляете, как хорошо я умею работать в команде. Могу даже фотки показать. Хотите?       Всеволод непонимающе смотрит на Фролова, потом до него что-то доходит, он краснеет и трёт рукой вспотевший лоб:       — Ладно, Фролов, сейчас мы найдём для вас место. Может, кто хочет принять Илью в свою группу добровольно? — обращается он к притихшей аудитории. Все тут же опускают глаза и изображают предельную степень занятости. — Понятно, я так и думал, — Пырятин усмехается. — Так-так-так, в какой группе у нас совсем недобор. А, ну конечно, группа Ветрова. Принимайте в свои ряды ещё одного…       — Нет! — кажется, что мы с Илаем крикнули это слово хором и в одно время. Я вскакиваю с места, Фролов тоже отрывает свою задницу от скамьи:       — Всеволод Арнольдович, давайте меня хоть к кому, только не с ним, — просит он таким несвойственным для него тоном нормального человека.       — Вы понимаете, Илья, — как маленькому ребёнку объясняет ему Пырятин, — тут никто не горит желанием с вами сотрудничать, так что берите то, что дают.       — Я тоже, может, не хочу с ним сотрудничать, — подаю голос я. — Почему вы нам его насильно навязываете?       — А куда мне его деть? — Всеволод Арнольдович заметно начинает нервничать. — Уж вы-то, Ветров, должны понимать, как нелегко новенькому в новом коллективе, сами недавно через это прошли.       — Ну да, — бурчу я, обречённо возвращаясь на своё место, — как ему, бедному, нелегко, просто диву даюсь, как он измучился.       — Ну, всё, — почти радостно вздыхает Пырятин, — сроку у вас неделя, так что советую не терять времени, а уже сегодня приступать к обсуждению проекта.       — Удачи, друг, — хлопает меня по плечу Паха. — Вот сейчас я просто счастлив, что я не в твоей группе. На змей любоваться лучше всего стоя где-нибудь подальше от них. А ты теперь мой конкурент, так что я отчаливаю.       Я с грустью смотрю ему вслед, а Мальцев уже коннектится с новыми товарищами по камере и монтажу, и даже не смотрит в мою сторону. Зато к нам во всём своём царском величии со своего железного трона спускается Илай и снисходительно спрашивает:       — Ну и когда мы с вами собираемся, о, дивные мои друзья?       — Вообще, лучше прямо сейчас подумать над темой, — предлагает Вика и вопросительно смотрит на меня.       Я киваю, Сафар Курбанов и Гена Миронов тоже соглашаются, что тянуть нельзя, можем и не успеть.       Мы располагаемся в кафешке, недалеко от института. Обсуждение идёт туго, в голову лезет всякая фигня, одна идея нелепее другой. Что можно снять за минуту-две, чтобы был сюжет и неожиданный финал? Да фиг его знает. А ведь ещё надо как-то умудриться не повториться с другими группами, чтобы не было обвинений в плагиате. Тут нужна оригинальная идея и ни на что не похожая.       — У меня есть одна идейка, — лениво тянет Илай после трёх часов наших бесплодных попыток что-либо придумать. — Она вам, конечно, не понравится, но я уверен, что ни у кого такого не будет.       Да, именно этого мне сейчас не хватало. Даже страшно представить, что там взбрело в голову Фролову, и на что способна его сумасшедшая фантазия.       — Говори, — Сафар заинтересованно смотрит на Илью, а тот, как-то непонятно улыбаясь, начинает:       — Идея на самом деле очень простая. До банальности просто. Идут по аллее парень и девушка, они пара. У них неприятный разговор, они ссорятся и кто-либо из них в пылу ссоры предлагает расстаться. Лучше, если предложение будет исходить от девушки. Парень расстроен этим, и в гневе говорит, что он с радостью расстанется с ней и прямо тут же в парке найдёт ей замену. Ему это раз плюнуть, вот первую встречную он сейчас возьмёт и поцелует. Как раз перед ними идёт девушка, он хватает её за руку, резко поворачивает к себе со словами: «Выходи за меня», и тут же целует её в губы. Она от неожиданности не отталкивает его и даже отвечает на поцелуй. Но когда он отстраняется от неё, он видит, что это не девушка, а парень, которому он только что сделал предложение.       Илай заканчивает и, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица, смотрит на нас, застывших в прострации от нарисованной Фроловым картины.       Тут Илья не выдерживает и громко фыркает прямо в свою чашку с кофе.       Первым в себя приходит оператор Генка:       — Кто это будет играть? — откашлявшись, спрашивает он.       Фролов дёргает плечами:       — Ну, а что тут не сыграть? Актёров хватит. Пара у нас уже есть, — кивает на меня и на Вику, — ну, а я сыграю себя, помогу вам, несчастным, так уж и быть.       Я не верю своим ушам, то, что сейчас происходит просто психический бред какой-то:       — Ты хочешь сказать, что это я буду сниматься в этой херне?       Илай кивает, пряча ехидную улыбку в плотно сжатых губах.       — То есть мне придётся целоваться?       Снова кивок.       — С тобой?       — Ну да.       — На камеру?       — Ага, — довольно скалится Илай.       — Нахер пошёл! — я раздражённо откидываюсь на спинку дивана.       — А чего ты боишься, сладкий? — вкрадчиво спрашивает Фролов. — Что кто-то усомнится в твоей стальной гетероориентации? Так это всего лишь кино, ты расслабься.       — А знаешь, — задумчиво говорит Вика. — Идея-то и в самом деле неплохая.