Часть 6
21 ноября 2017 г. в 15:42
Я не мог понять, как этим людям удалось уговорить меня на эту аферу. Чёртовы киношники, готовые ради минутной славы принести в жертву всех и вся. А жертва-то тут в итоге я, только я. Больше никто не пострадает. Конечно, принесите невинного агнца для забавы кровавому языческому божеству. Тут я себя останавливаю, на невинного агнца я не тяну, как не приглядывайся. Но, тем не менее, меня жёстко подставили все, вплоть до моей девушки, а уж ей-то стоило бы задуматься о столь пристальном внимании самой скандальной личности института к её парню.
То, что это затянувшаяся месть, в этом я ни секунды не сомневался. Ради чего ещё-то Илай затеял весь этот фарс? Только ради удовлетворения своего ничтожного тщеславия. Только так и никак иначе.
Любитель приватного видео, мать вашу. Успокаивает то, что, во-первых, рядом будут свидетели, а во-вторых, это и в самом деле всего лишь кино на заданную тему, а уж кто как реализовал эту задумку — дело сугубо индивидуальное.
Правда, шуточек я наслушаюсь на эту тему выше колокольни, и больше всего, конечно же, от Мальцева.
А пока я сижу в пустой в такой поздний час библиотеке и набрасываю раскадровку этого совершенно паскудного действия.
— Мечтаешь? — тихий шёпот над ухом заставляет меня вздрогнуть. Я поднимаю голову, на меня смотрят в упор ярко-синие глаза Фролова. Хочу нахамить ему, но вместо этого спрашиваю:
— Ты носишь линзы?
Он удивлённо замирает от неожиданности такого вопроса и внезапно покладисто отвечает:
— Да, это линзы.
— А какой настоящий цвет? — хуея от собственного любопытства, продолжаю я.
Илай присаживается рядом и смотрит на листы раскадровки.
— Это большой-большой секрет, только для близких, — и ехидно так улыбается. — Но я тебе обязательно покажу. Как-нибудь. Если захочешь.
— Не можешь не сучить, да? — интересуюсь я вполголоса.
— Не могу, — соглашается Фролов и нагибается над моими рисунками. Его волосы так близко от моей щеки, что снова чувствую этот запах чего-то лимонно-тёрпкого, от которого так хочется прижаться щекой к его волосам, зарыться в них носом и вдыхать этот аромат до бесконечности.
Я трясу головой, отгоняя морок, и спрашиваю:
— Нафига ты всё это затеял?
Он непонимающе хмурится:
— Что затеял?
— Что? Да фарс этот с видео. Коллекцию собираешь?
Он ещё пару мгновений хмурится, а потом на его лице появляется понимание:
— А-а-а, ты вот про что. Видосик с псевдогомофобом Михеем. Да, идейка была класс, а отсос так себе, на два с минусом. Теоретик хренов, — он брезгливо кривится. — Хм, ты думаешь, для моей коллекции так не хватает тебя и того недопоцелуя, который, возможно, произойдёт?
— Возможно?
— Ну да, а ты что думал, я с тобой реально целоваться собрался? Есть неплохие варианты для имитации, сожмёшь свои губёшки покрепче, со стороны и не видно, что ты симулируешь бурную страсть, а по факту ничего особо и не будет. Если только ты сам не попросишь, — тут Илай изучающе смотрит мне в лицо, а к моим щекам совершенно против моей воли приливает кровь.
— С какой это стати мне тебя просить о чём-то? — вяло огрызаюсь я.
— С такой, что ты этого хочешь, — спокойно, как признанный факт, произносит Фролов, заправляя прядь длинных волос за ухо.
— С чего ты это взял?
— Разве нет? — он улыбается и снова приближает своё лицо почти вплотную к моему.
Я сглатываю, глядя на его губы, а он облизывает их, проходясь острым языком по самому контуру. Сердце моё уже бьётся хрен пойми где, и я снова дурак дураком пялюсь полоумным взглядом на него, а мой мозг медленно испаряется из моей головы. Илай чуть прогибается в спине, приближаясь уже ко мне не только лицом, а почти всем телом, кладёт руку мне на колено и шепчет:
— Ну же.
Не верю, что снова ведусь на эту провокацию, но тело уже против моей воли хочет рвануть меня в эти губы, и я уже вот-вот, почти…
— Мальчики, вы перепутали библиотеку с борделем, — грозный голос Антонины Ивановны, хранителя древних фолиантов и библиотечной чести, раздаётся совсем близко, а я вздрагиваю, приходя в себя, сгребаю одним движением листы в одну кучу и пулей вылетаю из библиотеки, проклиная на ходу Фролова, себя, Антонину Ивановну и весь род человеческий.
Какого хрена ты ко мне привязался, чокнутый Илья Фролов, что тебе, целого института мало? Вон, какое поле непаханое, и ведь по-любому найдутся те, кто мечтает о тебе и по ночам дрочит, натирая трудовые мозоли, на твой светлый образ.
Дёрнул же меня тогда кто-то за язык, молчал бы себе в плечо Мальцева и жил бы себе сейчас спокойно, но нет же, надо вот было вставить свой такой веский тогда аргумент. Вот еблан, так еблан.
Надо переключиться, просто переключиться на что-то лёгкое и позитивное. Я звоню Вике:
— Привет. Ты где?
— Дома, — чуть удивлённо отвечает Андреева.
— Не хочешь встретиться?
— Сейчас?
— Да.
— Ты можешь приехать ко мне, у меня сегодня родители на даче, — осторожно предлагает Вика.
Отлично, это то, что мне крайне необходимо. Вика встречает меня в коротком домашнем платье, такая милая и тёплая, что мои мысли плавно поворачивают в спокойное русло тихой реки, где мы с ней, удобно устроившись на диване, пьём чай и смотрим какой-то жутко романтический фильм про любовь.
Время пролетает так быстро, что Вика обеспокоенно смотрит на часы и, подумав немного, предлагает:
— Если хочешь, ты можешь остаться у меня.
Я киваю, да, это именно то, что мне сейчас надо, что-то очень правильное и само собой разумеющееся.
А потом мы с Викой лежим в кровати, целуемся так долго, что заканчивается воздух в лёгких, она гладит мой затылок, а потом спрашивает:
— Мы же не будем торопиться?
Я улыбаюсь:
— Думаю, нам не стоит торопиться. Мы ещё всё успеем с тобой.
Она тоже улыбается и кладёт голову мне на плечо. А я смотрю в тёмный потолок и не верю сам себе.
Что, простите? Что я сейчас сказал? Нам не стоит торопиться? Какой нормальный парень в постели с девушкой такое, блядь, скажет вообще? А хотя, где вы тут увидели нормального парня? Нормальный парень не будет залипать на другого парня, пусть он и дофига похож на девчонку. Да без разницы на кого он там похож. Хоть на просто девчонку, хоть на саму Синди Коул.
Я вздыхаю и закрываю глаза — дерьмо, в которое я по неосторожности вляпался, грозит утопить меня в своих далеко не прохладных волнах.
На следующий день мы вновь остаёмся после пар, чтобы обсудить натуру для съёмок. Ребята рассматривают раскадровку ролика, Илай протягивает руку и берёт тот лист, где набросан тот самый злополучный в своей внезапности поцелуй. Он поднимает на меня глаза и с таким противным якобы пониманием произносит:
— С душой нарисовано. Ты проникся моментом?
Я игнорирую этот выпад и обращаюсь к парням:
— Слушайте, может, кто из вас встанет вместо него, — я киваю головой на Илью, тут же с насмешливым выражением лица разглядывающего смущённые лица наших компаньонов.
— С ума сошёл, — Генка откровенно ржёт, — да меня, даже если в меха нарядить и парик нацепить, я вряд ли за бабу сойду. А мы всё-таки не пародию снимаем, а драму с трагическим финалом, — тут он снова ржёт. Вот сука, хорошо ему, он тут вообще собачий хвост сбоку, держи себе камеру да процессом наслаждайся.
Я с надеждой смотрю на Сафара. Тот с сочувствием глядит на меня:
— Знаешь, Егор, почему я пошёл именно на звук? А вот чтобы никогда в жизни не оказаться в такой вот ситуации. Да меня весь мой род проклянёт вплоть до десятого колена, если я в чём-то подобном хоть рядом постою. Так что предавайтесь разврату без моего участия.
Одни предатели кругом, а я стою посреди тёмного леса, а вокруг меня голодные волки, а в руках вместо оружия карандаш.
Илай смотрит на всё это действие с нескрываемым удовольствием, а мне уже всё равно, я спрашиваю у него:
— Слушай, тебе какая в принципе разница? Позови кого-нибудь из своих на наши съёмки и сосись с ним хоть до вечера.
— Из каких это из своих? — глаза Илая опасно прищуриваются.
— Да из любых, — нервно отвечаю я.
— Неа, — лениво отвечает Фролов до безобразия нагло глядя мне в глаза.
— Почему? — совсем уже тупо интересуюсь я.
— Ску-ушна-а, — нараспев произносит Илья и чуть ли не плюёт мне в лицо своей белоснежной улыбкой.