Гермиона Грейнджер и Маховик Времени

Совсем не весенний, холодный, пронизывающий ветер вихрями носился над полуразрушенным замком Хогвартс. Он поднимал в воздух облака пыли, заставлял дребезжать в рамах осколки стекла. Ветер шевелил оборванные и грязные мантии павших в Битве… Никто не торопился хоронить их. Тело Гарри Поттера раскачивалось на веревке, в воротах Замка, отчего те громко скрипели, и этот скрип разносился по округе, как предвестник Конца. Никто из уцелевших в этой бойне не осмелился приблизиться к телу Поттера, к Замку, к Хогсмиду… Никто, из тех, немногих, кому удалось выбраться из этого Пекла живыми. Но были и те, кому выбраться не удалось… Их судьба была предрешена. И ужасна. Лишь сумасшедший решился бы на то, чтобы попытаться спасти кого-то из пленных, и Гермиона понимала это. Но что-то не давало ей уйти. Возможно, страх. А может и призрачная надежда на то, что кому-то из пленных удастся сбежать. Грейнджер и сама не знала почему не находит сил покинуть это страшное место. Идти ей было некуда. Бороться уже не за что. Но она еще цеплялась за жизнь, кутаясь в Мантию-Невидимку Поттера, и сжимая до боли в костяшках волшебную палочку. Она ждала. Ждала того, кто уже никогда не вернется… Она ждала Рона Уизли. Гермиона уже вторые сутки пряталась в обгоревших руинах Хижины Хагрида. Никто не пытался сюда войти. Незачем. Хагрид был мертв, его тело Гермиона обнаружила минувшей ночью возле того, что когда-то было теплицами. С тяжелым сердцем Гермиона осматривала тело за телом, мысленно пополняя списки живых и мертвых. Мертвых было больше. Но Рона Уизли в их числе не было. Серые сумерки уже опускались над Замком. Выжившие слизеринцы из тех, кто перешел на сторону Волдеморта, — вышли во двор Хогвартса. Им поручили грязную работу — хоронить мертвых. С телами не церемонились, вырыв для всех одну общую могилу. Затаив дыхание, девушка наблюдала за происходящим из-за груды пустых бочек в огороде Хагрида. Отсюда двор просматривался хорошо. С отвращением Гермиона заметила, что среди них был и Персиваль Уизли. Он вел учет, записывая в блокнот имена погибших. Гермиона знала, что все сторонники света, которых не окажется в списке Уизли, — будут объявлены вне закона. По их следу пустят орды оборотней, примкнувших к Пожирателям и получивших свободу. Мелкие сошки из числа Пожирателей заняли свои позиции у входов и выходов. Другие — осматривали многочисленные классы Школы в поисках прятавшихся студентов. То здесь, то там в зияющих, как пустые глазницы, окнах вспыхивали зеленые вспышки убивающего проклятия… Нужно было уходить. *** Внезапно, позади Грейнджер раздался хлопок, девушка перестала дышать. «Ее обнаружили» — затрепыхалась в голове отчаянная мысль. Но секунды тянулись, как часы, и ничего не происходило. Тогда Гермиона осторожно обернулась, ища глазами того, кто только что аппарировал возле нее. Сначала ей показалось, что там никого нет. Но затем Гермиона увидела слабое движение в траве. Распластавшись ничком, как сломанная кукла, перед ней, в окровавленном полотенце, лежал один из домовых эльфов Хогвартса. Неподалеку от него лежала небольшая деревянная шкатулка. Эльф снова пошевелился, и Гермиона, подняв его на руки, будто ребенка, внесла в хижину. Закопченые каменные стены были плохим укрытием, но сумерки уже сгустились и служили более надежной защитой. Гермиона положила полумертвого Эльфа на то, что когда-то было частью одеяла Хагрида, но тот не нашел в себе сил даже для того, чтобы открыть глаза. А она ничем не могла ему помочь. Забрав шкатулку, которую принес домовик, девушка прилегла на влажные обрывки ватного одеяла, укрыв эльфа полой Мантии-Невидимки, и уснула тревожным сном, полным кошмаров минувших дней. *** На рассвете ее разбудил мелкий, но частый дождь. Крыша в хижине отсутствовала, и холодные капли беспрепятственно проникали внутрь, впитываясь в ткань Мантии, в золу, скользя по грудам мусора… Эльф был все также слаб, но еще жив. Это был ее единственный шанс узнать хоть что-то о пленниках замка, и Гермиона не собиралась его упускать. Убедившись, что никто ее не услышит, девушка применила к домовику заклинание пробуждения. Тот со стоном открыл огромные карие глаза. Это был старый эльф, которого Гермиона прежде никогда не видела. На его боку зияла огромная кровоточащая рана, а левое ухо было, похоже оторвано. — Мисс Грейнджер? — еле слышно спросил эльф, подслеповато щурясь. — Да. — Директор поручила Хоппи передать вам Шкатулку, в случае ее смерти… — Именно мне? — Да мисс, она сказала, что если и вы будете мертвы, Хоппи должен уничтожить ее, но вы живы… Хоппи счастлив, что вы живы, — с этими словами домовик стал снова терять сознание. Гермиона бесцеремонно потрясла его за тощие плечи. — Рон Уизли жив, что с пленными? — Они все… мертвы, — прошептал эльф, — Но мисс… должна… изменить… спасти… исправить… Гермиона поняла, что у Хоппи начался предсмертный бред. — Как открыть шкатулку? — спросила она. — Вашей кровью… — прошелестел домовик слабым голосом, прежде чем замолчать навсегда. Еще одна невинная жертва. Но у Гермионы уже не было сил, чтобы сожалеть о его смерти, как и о смерти всех тех, кто мог находиться в замке. Закрыв тело домовика каким-то тряпьем, и схватив шкатулку, Гермиона Грейнджер покинула хижину. Миновав ворота, на которых все еще висел ее лучший друг, девушка припустила в сторону лодочной станции. Мантия надежно скрывала ее от глаз возможных наблюдателей. Отойдя от замка на достаточное расстояние, Гермиона аппарировала. *** Выбор был достаточно странным, но ничего другого ей в голову больше не пришло. Заброшенный дом, принадлежавший когда-то тете и дяде Гарри Поттера. Дом, где все начиналось. Теперь он не представлял для Пожирателей никакой ценности. А Дурсли так и не осмелились туда вернуться. Тихие улочки Литтл-Уингинга еще спали. Дверь дома номер 4 по Тисовой улице поддалась обычной Алахоморе. Опасаясь, что магию могут отслеживать, Гермиона решила, что не будет использовать Палочку без особой нужды. Приведя себя в порядок, Гермиона, не без трепета, разместилась в чулане под лестницей и включила свет. Свет из чулана нельзя было разглядеть через окно, если вдруг кто-то из соседей окажется чересчур любопытным. К тому же это было единственное место в доме, где была кровать. Она положила шкатулку перед собой. Возможно, это была ловушка, и при помощи подобных вещей Волдеморт решил выследить выживших сторонников Ордена. Но, если бы это действительно было так, ее бы схватили еще минувшей ночью. Стоило рискнуть. Нож, позаимствованный на кухне, больно кольнул острием ее палец. Густая капля крови скользнула вниз и оставила влажный круглый след на темном дереве. Внутри что-то щелкнуло. Дрожащими от волнения руками, Гермиона открыла шкатулку.