Сахар со стеклом

      Изгибы. Женское тело состоит из точеных нежных изгибов, сверкая янтарными отблесками при солнечных лучах.       Её тело сверкает искрами. Буквально блистает среди остальных и выделяется форменными упругими сухожилиями, которые проявлялись после многолетнего пребывания в гильдии. Он мог найти её в толпе разносортных девиц. Но ни одна не будет так сверкать и манить своим телом. Он любит её тело.       Её женская красота изгибов начинается совместными утрами, когда она ещё сонно бормочет проклятья в его сторону и встряхивает гривой волнистых локонов. В таких легких кудрях после ночной косички они вьются, словно виноградная лоза, переливаясь оттенками янтаря в солнечных лучах. Люси упорно их пытается собрать маленькими цепкими пальцами в хвост, но быстро устаёт и садится спиной к нему, протягивая гребень и резинку. И так всегда. За эти месяцы Лексус научился виртуозно закалывать золотые волосы в тугой хвост. Это стало их обычным обрядом по утрам.       После солнечных волос шло округлое лицо с острым подбородком, которым Люси любила утыкаться в его плечо и что-то заунывно выть на ухо. Эта чертова блондинка выводила его. Раздражала нахальным поведением. Слишком дерзкие хамские поступки, когда она могла вдарить ему сильный подзатыльник и надувать щеки от злости. Или пререкаться и выражаться грубым Драгниловским сленгом. Но стоило видеть её искрящиеся злостью глаза, в которых скрывался демонических блеск, то сразу становилось смешно. Широкий разрез глаз, кудрявые концы светлых ресниц и адский блеск.       Лицо покрывалось пятнами от злости, волосы дыбились от её резких движений головой. Из статной волшебницы за секунды превращалась в фурию, которая была готова вцепиться в его глотку и задушить ночью подушкой. Дреер въелся в этот дикий домашний азарт.       А эти изящные крутые изгибы ключиц и сизые тени, которые они отбрасывали на светлую кожу. А когда после заданий в солнечных местах её кожа покрывалась каштановым загаром, то он не мог оторваться от этих выделяющихся костей чуть ниже шеи. Чертов фетишист.       Была у неё дурная привычна лезть в его волосы. Пока она тянулась к его макушке, он ловил взглядом, как меняются тени на её тонких пальцах. Острые костяшки, длинные фаланги и узкие ногти. Она любила овальную форму ногтей. Ещё один из лучших изгибов на её теле. Люси была женщиной, которая покоряла его одним лишь силуэтом по утру, когда спускалась на кухню в потрепанной застиранной футболке и в трусах.       Дреер издевался и насмехался, когда она тянулась к верхним полкам за своим ароматным чаем с мятой и цитрусом. Спина изящно прогибалась в позвоночнике, майка острыми складками тянулась вдоль по изгибу, приоткрывая вид на полуголую задницу. Эта дрянь любила носить кружевное бельё, которое вырисовывало замудренные узоры на её коже. Но он же Лексус и поэтому лишь усмехался, и шлепал по заднице. А Люси терпела и не обращала внимание. Они живут вместе уже почти год. Он изучил все её изгибы.       Перепонки между тонкими пальцами, на одном из которых сидело фамильное кольцо с тяжелым камнем. Тонкие запястья с выпирающей костью и синеватыми переплетениями вен. Он лично повесил на правое запястье плотный плетеный браслет из чистого серебра с камнями оникса. Люси его любила ковырять и проводить по нему пальцами, когда врёт или вновь боится признаться в шалостях. А она любила это делать и вставлять ему палки в колёса. То будильник отключит, то устроит утренний душ ведром ледяной воды. Однажды в отместку за чистку своего гардероба в пасту добавила уголь. Блядский уголь, от которого зубы не отмывались еще дня три.       Было время, когда она вела себя довольно странно и тихо, усаживаясь перед камином в его огромное кресло с книгой и абстрагировалась от всего внешнего мира. Вот так быстро бегала взглядом по печатным строкам и листала страницы с тихим хрустом. И тут вновь её изгибы коленей, которые она поджимала к груди.       Дреер сходил с ума.       Он наблюдал за ней в гильдии, когда она вновь вставала позже него и надевала на себя обтягивающие вещи. Естественно, она знала, что дома вечером ей прилетит. Но это будет вечером. А эти тряпки открывали вид на плоский живот и длинные ноги. Обтягивали даже кружева нижнего белья, которое так ненавидел Лексус. Люси знала. Знала и продолжала так делать, выводя блондина на новые скандалы. Ни разу никто из них и подумать не мог о расставании. Эти буйные, непостоянные отношения и перепалки были свежим глотком для каждого, который будто нежная вода обмывала изнутри и сметала всю грязь.       Лексус любил вставать раньше Люси и наблюдать. Смотреть, как вздрагивают её ресницы, и она тихо сопит в подушку, закинув ногу на его торс. И как только умудрялась так выгибаться, обвиваясь вокруг него лозой. Пока блондинка тихо пускала слюни в подушку, он проводил шершавыми пальцами по её шрамам. Кривые изгибы остаточных ран и ожогов, которые навсегда оставили отпечаток на её теле. А это тело принадлежало ему. Но даже эти мелкие недостатки он любил. Знал на ощупь вертлявый изгиб каждого из них. А Люси рыдала, когда вспоминала, как получала их. Рыдала. Дома, в подушку, пряча от него испуганный взгляд, стараясь подавить внутренних демонов. Глупая дура.       Лексус не раз находил заклинательницу на качелях на заднем дворе, который словно ожил, после её появления в его поместье. Заплескался живыми красками и распустил цветы, даря красоту и благоухание всему дому. И тут вновь её изгибы. Женственные, точёные изгибы жилистых ног, которые она вытягивала на качелях и откидывалась назад. На щиколотках изредка были ремешки туфлей. Люси любила носить закрытую обувь после полученных ожогов на ВМИ от Искры. В доме была отдельная полка, уделённая кожаным сапогам разных мастей и размеров.       Дреер не мог сказать какой из её изгибов любил больше. Какой?       Тонкие девичьи запястья. Хрупкие музыкальные пальцы с длинными фалангами. Узкие аккуратные ногти. Округлое лицо с острым подбородком. Широкий разрез глаз и закрученные концы светлых ресниц. Золотистые линии бровей. Градины слёз. Тонкие полутени ребер ниже ключиц. Выемки теней и ложбинки. Волнистые солнечные волосы по утрам. Янтарные жилистые рельефы на животе и ногах. Жилистые ноги в открытой обуви. Упругую грудь и задницу, прикрытые постыдными кружевами. По-детски смешные пальцы на ногах. Перепонки между пальцами. Маленькие уши с неисчисляемым количеством дырок. Острые коленки. Извилистые боевые шрамы. Крутые изгибы ключиц.       Нет. Он любил её тело, характер.       Покорила она его улыбкой.       Чистой.       Невинной.       Улыбкой.       Широко улыбаясь, рвалась в бой, защищая спиной согильдийцев, детей, горожан. Смело дралась с Бикслоу, на острове Тенрю — с Акнологией. Пёрла вперёд, как танк, не боясь за собственную жизнь. Люси была его личным солнцем надежды, которое вытянуло его с того света. Лексус шагал по тонкому лезвию между светом и тьмой. Люси успела в последний момент вцепиться в его глотку и вытянуть за собой наверх. Туда, где было светло, свежо и небо бескрайне чистое. Девушка заливисто смеялась и уже тогда не боялась перепалок. Так же отвешивала тяжелые подзатыльники, убегая от его жалящих молний. Бесстрашная глупая блондинка. Его блондинка.       Чистая, нежная, женственная блондинка в обтягивающей майке и с короткой юбкой, которая еле прикрывает задницу. А ведь впервые она попала к нему, когда порвала эту злосчастную юбку и потеряла ключи от квартиры. Глупая. Уже тогда он узнал её чертовски тонкие и изящные изгибы тела, когда она наклонялась вперёд.       Она была его женщиной, гордо носящая герб его гильдии на тыльной стороне ладони. Он знал её изгибы, и мог бесконечно проводить по ним рукой.       Но самый изящный изгиб был её улыбкой. Когда бледные губы растягивались по лицу, делая щеки больше, показывая еле заметные ямочки и ровные ряды зубов. Лексус обомлел и выбрал её улыбку взамен всевластию, гордости и тьме.