Упущенное время
7 августа 2019 г. в 14:00
Аста впервые в жизни узнала, как долго организм бога может бороться с усталостью и отсутствием сна, сохраняя при этом трезвость ума. Она практически безвылазно сидела в царской библиотеке, куда ей любезно предоставил доступ младший Одинсон. Сам же Локи появлялся там крайне редко, ему было невыносимо скучно следить за тем, как асинья читает, а на ее хоть и красивом личике, проскальзывает тень глупости и непонимания. И Локи знал, что в этом нелегком деле ей нужен наставник, нужен учитель, каким для него самого была Фригга, но царевич не отличался материнским терпением. Он вряд ли бы стал помогать, даже если бы Аста попросила. Но ведь она не так наивна?
Отнюдь, несмотря на практически отсутствие результатов в овладении даже малейшим заклинанием, девушка «росла» на глазах. Способствовала этому атмосфера того места, в котором она проводила львиную долю времени. Огромная, по истине царская библиотека, где даже воздух был пропитан вековой мудростью. Здесь не нужно было с утра до вечера штудировать книги, достаточно было просто смотреть, как бы парадоксально это не звучало. Аста беспрепятственно заходила сюда, когда ей было угодно, и это зародило в душе девушки зерно чего-то нового, доселе ей незнакомого чувства. Как ни старался Локи, даже он не мог понять, что именно творилось в голове у асиньи, о чем она думала, когда откладывала в сторону очередную книгу.
Одинсон разочаровывался: он не получил того, чего хотел. И даже более, спустя месяц подобных занятий огонек страсти к магии в глазах Асты угас. Ее больше не впечатляли «фокусы» Локи, и бесконечный скептицизм настолько задевал бога за живое, что он готов был вцепиться в ее хрупкие плечи и сделать что угодно, лишь бы это невыносимое выражение ушло, лишь бы вернуть тот детский азарт, с которым она смотрела на него во время поединка, ту эйфорию граничащую с немым восторгом. Тот трепет, который она испытывала в присутствии принца. Он чувствовал это остро, еще острее ощущал перемены в характере Асты. Он сам «отравил» ее цинизмом того, чей кругозор был шире, чем у половины асгардцев.
Локи отправился в библиотеку уже далеко за полночь, уверенный в том, что застанет там асинью. Она сидела за центральным столом из массивного белого дуба, склонившись над пергаментом. Уперевшись локтями в жесткую поверхность, она положила подбородок на руки и неотрывно смотрела в тексты. Не читала, а именно смотрела. Заметив Локи, девушка быстро свернула лист бумаги, отложив его в сторону.
— Здесь от меня не может быть секретов, — сказал Локи, не пожелавший оставить этот на первый взгляд безобидный жест без внимания.
— Это не секрет, — спокойно отвечала Аста. Голос ее был тихим, уставшим, а лицо осунулось. В отсутствие солнечного света кожа становилась бледной, и царевич ловил себя на мысли, что имей асинья черные волосы, то могла бы сойти за его кровную сестру.
— Как часто ты появляешься дома?
— По мере необходимости.
— И как на столь долгое отсутствие реагирует твой жених?
— На удивление спокойно.
Локи скривился в ухмылке.
— Он едва не прирезал солдата на тренировке. Если это ты называешь спокойствием, то боюсь представить, каков полководец в гневе.
Аста в миг стала серьезной. Она отлично знала, каков он, когда злится. Царевич взял со стола свиток, развернул его и прочитав по диагонали, вернул на место.
— Психея, — с пренебрежением бросил он, — как и десятки последних книг. Ты тратишь время впустую, видимо наивно полагая, что можешь приходить сюда вечно.
— Я не буду жалеть, даже если это станет моим последним днем, проведенным здесь.
В изумрудных глазах отразился не предвещающий ничего хорошего блеск.
— У нас с тобой был договор, — начал Локи тем тоном, которым он обычно разговаривал, когда хотел продемонстрировать свое высокое происхождение, принуждая к соответствующему поведению собеседника. Но не было в Асгарде ни одного живого существа, что не знало бы Локи. Одного только царевич не учел — культ его громкого имени рассеивается по мере длительного общения. Ни его родители, ни Тор, ни Троица воинов, ни даже некоторые слуги во дворце уже не воспринимали принца как реальную угрозу. Он для них был вечно проказничающим взрослым ребенком.
Разумеется, Локи мог постоять за себя и слов на ветер не бросал, но на самом деле он не часто переходил от пассивной агрессии к действиям, не считая мелких шалостей (мелкий, по мнению самого Локи, конечно).
— Не было у нас никакого договора, Локи.
— У тебя проблемы с памятью? — царевич криво улыбнулся.
Аста устало опустила глаза. В последние пару недель ее совершенно не беспокоили нападки Локи, и казалось, уже больше никогда не побеспокоят. Все ее мировоззрение изменила одна единственная книга, случайно найденная на задворках пыльной полки. В ней не было ни слова о магии, только о жизни, о жизни реальной, без розовой дымки очарования. По первым страницам вовсе было непонятно, куда ее заведет это чтиво, но дальше, ровный, каллиграфический почерк стал вырисовывать яркую картину бытия. Да настолько близкого самой Асте, что оторваться от чтения она уже не могла, и даже иногда зачитывала некоторые абзацы по несколько раз. И очень скоро она узнала в авторе этих слов свою царицу, поистине умудренную жизнью женщину. Локи (о, Боги!) об этой рукописи ничего не знал, не знал он и как она попала на одну из полок библиотеки, об этом Фригга старательно позаботилась. Когда Аста наконец дошла до последней страницы и убрала книгу на место, то в следующий раз уже ее не нашла.
— Тебе было скучно, и ты думал, что я буду развлекать тебя. Но я не шут, — тихо проговорила девушка. Она была слишком опустошена морально и физически, чтобы отвечать сарказмом на сарказм. Обращение на «ты» подобно пощечине ударило царевича, сейчас он хотел слышать «вы», он просто так хотел. Его врожденная интуиция подсказывала, что иначе, чем через свой статус, он больше на Асту повлиять не мог.
— Следи за языком. Я твой принц.
По спине асиньи пробежал холодок, как было каждый раз, когда младший Одинсон начинал злиться. Если бы Локи не обдумывал наперед все свои планы в общении с другими, то имел бы больше естественности в обращении, простоты и даже притягательности, коей обладал если не от рождения, то точно с детства. Но он был настолько убежден, что окружающие воспринимают его «чужим», что по-другому мыслить не мог. Со столь веским аргументом Аста спорить не стала. Но стоило ей уже выучить, что ничего не выбешивало младшего Одинсона так, как отсутствие ответа.
— Я провел тебя во дворец, разрешил беспрепятственно посещать царскую библиотеку, вовсе не предназначенную для глаз и умов простых асов, я…- запнулся царевич, едва не сказав «помогал», но вовремя опомнился, — создал ВСЕ условия, о которых только можно было мечтать, и что в итоге?
— Да откуда тебе вообще знать, о чем я мечтала? — девушка подняла на него свои черные, как агаты, глаза, полные разочарования. Но принц был рад даже таким эмоциям.
— Разве это не очевидно? — развел он руками и хищно улыбнулся, обнажив белоснежные зубы, — согласись, участь никчемной кухарки, по совместительству с домохозяйкой, бегущей к своему мужу по первому требованию, не особо то тебя радовала. Но чего-то большего придется добиваться, и ценой многого.
— Ты говоришь очевидные вещи, я настолько глупа?
— Что? — непредсказуемое поведение собеседницы совершенно обескураживало Локи. Он замер, всматриваясь в мягкие черты лица, будто видел их впервые.
— Почему ты не можешь общаться со мной на равных? — Аста поднялась из-за стола, и, хотя движения ее были спокойными и размеренными, голос все равно предательски дрогнул. — И я знаю, что ты принц, и не говорю о том, что это ничего не значит. Я про другое. Неужели тот факт, что я родилась не мужчиной, делает меня на голову ниже тебя?
Такого поворота событий царевич точно не ожидал. Он прекрасно понял, о чем говорит асинья, но не мог сообразить, откуда взялись такие перемены. «Начиталась», — пронеслось в голове у Локи, и он махнул бы на эту ситуацию рукой, если бы сейчас на него так пронзительно не смотрела пара блестящих от слез глаз. Ему были настолько знакомы эти эмоции, что в груди неприятно защемило.
— Держи себя в руках, — сказал он, отворачиваясь, — и не смей реветь.
Локи не умел успокаивать и учиться не хотел. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось видеть перед собой раскисшую асинью. Он уже пожалел, что вышел из своих покоев. А все, чего хотела Аста, это поговорить. Но поговорить откровенно, без увиливаний, и усвоить для себя, что лучше горькая правда, чем сладкая ложь. А кто, если не Локи, мог высказать истину прямо в лицо? Она могла бы пойти домой или пойти к Ханне, подруга бы поддержала, но не так и не теми словами…
— Ньорд всю жизнь во мне видел податливую дурочку, с которой не стыдно показаться на всеобщее обозрение, и которая будет смирно сидеть дома. Это было так очевидно?
Девушка обошла разделяющую их с Локи преграду в виде стола. Принц не хотел оборачиваться. Его правая рука сжалась в кулак. Почему он чувствовал себя ответственным за этот разговор?
— Более чем, — безэмоционально ответил царевич.
— И ты тоже?
Одинсон раздраженно выдохнул: — что «я тоже»?
— И ты считаешь, что я наивная и бестолковая?
— Если бы ты была наивной и бестолковой, то сейчас бы тут не стояла.
— А я думаю совсем наоборот. Тебе не было бы так интересно.
— Я по-твоему неотесанный солдат? Не знающий ничего кроме команд и элементарных действий по удовлетворению физиологических потребностей? Моя дорогая, я бы тебя и на милю не подпустил сюда, имей ты развитие на уровне беспринципной разукрашенной девки.
Локи не на шутку оскорбился тем фактом, что Аста допускала мысль, что круг общения принца должны составлять лишь глуповатые женщины, которыми легко манипулировать.
— Ты путаешь меня со своим обожаемым женихом, старательно вытирающим о тебя ноги. Стоило лучше ценить то общество, в которое ты попала.
— Да ты ведешь себя со мной как со служанкой, которую учишь правильно заправлять царскую кровать. Твои возвышенные речи не более, чем демонстрация этого самого отношения. Говори, как есть, хватит изображать благородство.
Мужчина горько усмехнулся и повернулся к асинье лицом.
— Как есть? Ты ничего не смыслишь в магии и никогда не будешь. И все это время было потрачено зря. Я жалею о том, что ввязался в это.
Первая часть сказанного была чистой правдой, вторая же — искусной ложью. Жалел Локи совсем о другом, что, набивая себе цену, оставил асинью без внимания, и та адекватно оценила свои способности, бросила всяческие попытки освоить колдовство и ударилась в самокопание. Но он же видел в ней потенциал, он не мог ошибиться!
— К черту магию, — хладнокровно произнесла Аста. Она совершенно четко решила для себя, что ее ждет иная судьба.
— Насколько хватит твоей решительности? — с вызовом бросил Локи.
— На столько, сколько нужно.
— Посмотри на себя, кого ты пытаешься в этом убедить? Меня или себя? Если меня, то ничего не выйдет, да и сама ты в эти слова веришь с трудом. Поздравляю с открытием, да, этот мир жесток, если ты не знала.
Локи вдруг представил, как сейчас она уйдет, как вернется домой, где ее будет ждать воинственный жених, как она сперва попробует сопротивляться и гнуть свою линию, а потом сдастся, потому что наивна и молода. И полководец никогда не узнает, что творится в душе у этой загнанной в клетку птички. А Локи думал, что знал!.. Черт возьми, он знал, и знал наверняка, что ей нужно. Знал, что говорить, знал, как себя вести, знал, как сделать эту деву самой счастливой во всех девяти мирах! Как заставить ее умирать и возрождаться вновь в его руках, как справиться с ее непокорностью. Как идти с ней под руку, чтобы другие асы давились собственной желчью от злости и зависти. Знал, как гладить эти волосы, как сжимать нетерпеливыми ладонями каждый изгиб на стройном теле, знал, как целовать эти губы. А что она? Она думала, что ему нужна девочка на побегушках, что большего младший сын Одина достоин не был? Но Локи был достоин, и если не держать в руках Мьёлнир, то уж точно любимую женщину, а не просто очередную шлюху, пускай и искусно обученную. И в этом бесконечно кружащемся потоке мыслей он наконец забылся. Забылся как мальчишка. И глупая фантазия заполнила каждую клеточку его тела и каждый уголок разума. Со свойственным Локи отчаянным эгоизмом и каким-то юношеским максимализмом он в один шаг преодолел разделяющее их расстояние и, обхвативши тонкую талию, наверное чуть более грубо, чем того требовала ситуация, притянул податливую асинью к себе, стремительно двинувшись на встречу запретным, заклейменным другим мужчиной губам.
Аста отшатнулась, естественно не в силах выпутаться из крепких рук царевича, изогнулась, насколько это было возможно, и теперь не моргая смотрела в темно-зеленые, практически черные глаза. Их лица разделяли считанные сантиметры, но столь малое расстояние оказалось непреодолимой пропастью, в которой вдребезги разбились чувства Локи, уверенного от чего-то в их взаимности.