Будь сильным

      Он чувствует неприятное ощущение засохшей корочки крови на собственной спине, когда приходит в сознание. Неглубокие царапины чешутся и щиплют, но когда парень пытается дотянуться до них, чтобы хотя бы оттянуть прилипшую к ранкам ткань, то обнаруживает, что руки надежно пристегнуты наручниками к вбитому в пол подобию кола. Это открытие запускает в мозгу какой-то механизм, и Стайлз начинает судорожно оглядываться по сторонам, тяжело дыша.       Комната выглядит как давно заброшенная гостиная с продавленным диваном в углу и массивным металлическим столом в центре. Кроме этих предметов у окна еще стоит парочка стульев. Тусклый свет лампочки дает понять, что на улице уже стемнело. Судя по всему, он пробыл в отключке больше шести часов. И если за это время стая его не нашла, то это знаменует приход просто огромных проблем.       Парень не чувствует тяжести мобильного телефона в заднем кармане джинс, а значит, он его выронил или охотники вытащили аппарат, когда волокли в свою машину. Стилински оглядывается еще несколько раз, пытаясь зацепиться взглядом за какую-нибудь мелочь, которая указала бы на его местоположение, но так ничего и не находит. Дряхлая обстановка навевает мысль о том, что они явно за городом, но где именно он даже представить себе не может.       Ну почему с ним постоянно случается всякое дерьмо? Почему он не может жить как нормальный подросток, заботящийся о выскочившем прыщике на первом свидании? Отец наверняка уже понял, что что-то случилось. Как назло у него сегодня выходной. Хрупкая надежда на то, что Скотт прикрыл его задницу перед ним, такая призрачная, что тает буквально на глазах.       Стайлз не знает, через сколько минут открывается хлипкая деревянная дверь комнаты, и в помещение входят двое мужчин. Один из них быстрым шагом приближается к нему и без труда заставляет встать. Короткая цепь, соединенная с наручниками, противно позвякивает, когда охотник за шиворот протаскивает парня через комнату, силой сажая на табурет у массивного стола. После произведенных действий он все также безмолвно складывает руки на груди и отходит в сторону, уступая место второму мужчине.       – Поговорим? – довольно спрашивает более общительный охотник, посылая Стилински елейную улыбочку, от которой того передергивает.       – О чем?       – На самом деле, нам дали новые указания на твой счет и с разговорами они никак не связаны, но мне так давно не попадался нормальный собеседник, что я решил побаловать себя немного. Как ты уже понял, мой напарник болтливостью не отличается.       – Должно быть, не очень весело.       – Это уж точно. Итак, как ты связан с оборотнями?       – Никак.       Охотник недовольно цокает языком и едва заметно покачивает головой. У него каштановые волосы и серые глаза, в которых плещется едва скрываемое безумие. Второй мужчина чернокожий и темноглазый, но за маской безразличия в его лице ничего просмотреть не получается. Стайлз прерывает свои размышления, когда неслабый удар обрушивается на правый висок. Он встряхивает головой, пытаясь проморгаться, и видит перед собой неизменную улыбку.       – Совсем забыл сказать. За каждый неправильный ответ полагается наказание. Лгать – это грех, разве тебе не говорили в детстве?       – Но ведь правда у каждого своя, мистер Охотник, – копируя манеру говорить, отвечает Стилински, прекрасно осознавая, что ему за это может прилететь еще один удар, – откуда мне знать, совпадают ли наши?       Мужчина перед ним буквально задыхается от восторга, откидываясь на спинку своего стула, и парень окончательно убеждается, что у того явно что-то не в порядке с психикой. «Не нужно быть охотником, сойдете вы с ума»       – Ты начинаешь мне нравиться. Жаль будет портить такую конфетку. Но за это нам и платят, верно? Потому что мы делаем то, что другие делать либо не хотят, либо боятся.       Стайлз сглатывает вязкую слюну после этих слов, на секунду прикрывая глаза. Невыносимо хочется забиться в истерике, наорать и плюнуть в лицо сумасшедшему громиле, но он понимает, что этим только усугубит ситуацию.       – Итак, – как ни в чем не бывало продолжает охотник, – как ты связался с этим миром? Ты же человек.       – Друга укусили, – быстро отвечает Стилински, не видя смысла во лжи, наверняка, Джерард рассказал им все, – я ему помогал.       – Оу, как благородно. Есть какая-то ирония в том, что самое драгоценное получают те, кто этого не заслуживает, верно? Мудак женится на самой красивой девчонке, плохой человек имеет отменное здоровье, избалованный ребенок получает все, что захочет. Вот и твой друг, ставший чудовищем, продолжал получать твою поддержку. Я тебя понимаю, у меня была похожая ситуация.       – Правда?       – Ага, только я его убил.       Очередная ухмылка растягивает бледные губы охотника, и Стилински думает, что в ближайшее время не сможет спокойно смотреть на людские улыбки. Если вообще выживет. Но внезапно мужчина перестает улыбаться и поднимает с пола массивный молоток, кладя его на стол. При соприкосновении металла с деревянной ручкой раздается глухой стук. Стайлз замирает.       – Как бы мне не нравилось с тобой болтать, наш клиент ждет результатов.       – Зачем я вам? Я же ничего не знаю, – быстро проговаривает парень, пытаясь подняться с табурета, на котором сидит. Чернокожий мужчина немедленно подходит к нему сзади и пресекает попытку, надавив на плечо, после чего берет одну его ладонь в свою и заставляет положить на стол. Стайлз вздрагивает от волны мурашек, прокатившихся от соприкосновения кожи с холодной поверхностью.       – Да мы знаем, что ты ничего не знаешь, – хмыкает в ответ разговорчивый мужчина, на дне его глаз уже плещется предвкушение, – ух ты, прямо как Сократ* наоборот! Видишь ли, нам нужно проверить одну теорию, а для этого нужна боль. Твоя.       Безмолвный охотник сильнее стискивает тело парня в своих руках, когда тот пытается вырваться, и до боли сжимает его запястье, заставляя пальцы рефлекторно разжаться. Стайлз зажмуривается, когда видит занесенный молоток, и через мгновение кричит от прошившей правую руку боли. Он чувствует, как дробится кость указательного пальца, кровь ручейками начинает вытекать из поврежденной плоти. Охотник отпускает его, и парень прижимает к себе пострадавшую конечность, рвано дыша сквозь зубы.       – Осталось подождать, – удовлетворенно бормочет сумасшедший брюнет, после чего откладывает слегка окровавленный молоток в сторону.       – Боже мой, Генри…– внезапно раздается тихий женский голос, и Стайлз пораженно вскидывает голову, находя повлажневшими глазами внезапно возникшую в комнате девушку. Она одета в окровавленную желтую блузку, джинсы и пиджак. Светлые волосы собраны в высокий хвост, а карие глаза смотрят на рассматривающего молоток мужчину. Она со слезами на глазах осматривает окружающую обстановку, и когда замечает, что Стилински пялится прямо на нее, замирает, – Ты меня видишь?       Парень лишь кивает в ответ, боясь своим голосом спровоцировать этого Генри на агрессию.       – Ты можешь сделать так, чтобы он меня увидел?       Стайлз вспоминает теплое прикосновение своей матери в последние мгновения перед ее окончательным исчезновением, но он не знает, сможет ли сделать так еще раз, поэтому только отрицательно качает головой.       – Я Линдси. А это мой муж, только…другой. Он никогда не был жестоким.       Стилински недоверчиво косится на впавшего в какую-то прострацию брюнета, и старается абстрагироваться от прошивающей всю руку боли. Кровь продолжает вытекать из многочисленных ранок, вторая фаланга изогнута под странным углом, а весь палец постепенно начинает синеть. Стайлз не знает, что это значит, но явно ничего хорошего. Внезапно в установившейся тишине раздается звук телефона, на который отвечает чернокожий. Парень удивленно смотрит на то, как тот говорит глубоким грудным голосом.       – Положительно, – лаконично проговаривает он все еще сидящему на стуле охотнику, и тот спохватывается, будто вырываясь из какого-то сна.       – Чудесно.       Следующий час ничего не происходит, лишь сумасшедший охотник донимает его вечными расспросами, но парень думает, что болтливость мужчины сейчас наименьшая из его проблем. Линдси рассказывает, что ее муж помешался после ее смерти. И стал охотником, потому что в убийстве был виновен одичавший оборотень. Через какое-то время телефон снова звонит, и сердце Стайлза замирает, когда чернокожий все также безразлично говорит:       – Повторить.       Он снова пресекает безуспешную попытку парня вырваться, все также кладет его руку на стол и заставляет разжать ладонь. Синева указательного пальца резко контрастирует с серой поверхностью стола, и когда второй охотник снова замахивается тем же молотком, Стайлз отчаянно говорит:       – Она бы этого не хотела, Генри.       Брюнет пораженно застывает, смотря расширившимися глазами на сидящего перед ним сжавшегося в ожидании боли подростка.       – Откуда ты знаешь мое имя?       – Линдси сказала мне его. Она не хочет, чтобы ты был жестоким.       – Заткнись, – яростно шепчет охотник, массивное тело мелко подрагивает от гнева, и Стайлз начинает жалеть, что вообще открыл рот, – я не знаю, откуда ты узнал о ней, но если еще хоть раз произнесешь это имя, я убью тебя!       Он замахивается и с куда большей силой бьет молотком прямо в центр ладони. Сознание заволакивает красный туман боли, и Стилински остается только кричать от боли, распространяющейся от руки по всему телу. До слуха, будто сквозь вату долетает громкий голос девушки.       – Гардении! Скажи гардении! Он дарил мне их каждое пятое мая, и об этом знали только мы.       Парень с трудом разлепляет полные слез глаза, и успевает увидеть, как охотник во второй раз замахивается, намереваясь повторить удар. Сумасшедший блеск в глазах заставляет ужаснуться, и если бы он мог, то отпрянул бы, но крепкие руки чернокожего не дают даже нормально пошевелиться.       – Гардении...– сквозь зубы стонет Стайлз, уже ни на что не надеясь, но мужчина внезапно останавливается, и он продолжает, – ты дарил их ей каждое пятое мая. В тот день она потеряла вашего ребенка.       Генри опустошенно опускается на стул, во все глаза глядя на парня. Чернокожий, удовлетворенно кивнув, разворачивается и уходит из комнаты, негромко хлопнув дверью.       – Что ты такое?       – Я не знаю, – со слезами на глазах сипло отвечает Стилински, баюкая собственную руку. Он не уверен, что сможет управлять ей так же, как раньше. Если вообще сможет. Парень не понимает, зачем они причиняют ему боль, чтобы потом узнать результат. Результат чего?       – Ты видишь ее?       – Да.       – Что она говорит?       – Что ты изменился. Стал другим. Жестоким и злым.       Генри только кивает головой и запускает пальцы в волосы, взъерошивая их.       – Я могу увидеть ее?       Стайлз открывает рот, чтобы дать отрицательный ответ, когда чувствует, как амулет, лежащий во внутреннем кармане футболки, сшитом специально для него, начинает нагреваться. Он аккуратно укладывает пострадавшую руку себе на колени, после чего потирает кончики пальцев левой руки. Они тоже становятся горячими. Догадка приходит в голову одновременно с чувством неуверенности, но парень просто кивает. Он смотрит девушке в глаза, посылая ей мысленную просьбу подойти, и удивленно приоткрывает рот, когда она действительно подходит к нему, услышав ментальный зов. Стилински протягивает ладонь к окровавленной блузке и проводит кончиками едва светящихся пальцев по едва зарубцевавшейся ране. Все тело блондинки окутывает слабое янтарное сияние, и он понимает, что Генри видит ее, когда слышит сбоку пораженный всхлип.       – Господи, Линдс…       Мужчина буквально подлетает к миниатюрной девушке, чтобы заключить ее в объятия. Ее ноги начинают постепенно растворяться, и она обхватывает маленькими ладонями лицо охотника. Для этого ей приходится встать на носочки, и Стилински поражается, сколько власти эта хрупкая девушка имеет над массивным и сильным мужчиной.       – Послушай меня, Генри. Прекрати. Прекрати причинять боль другим лишь потому, что ее причинили тебе, слышишь? Этот мальчик ни в чем не виноват, как и другие оборотни. Мирные, обычные люди, которые никому не сделали плохого. Пожалуйста, я прошу тебя, милый.       Тело девушки растворилось уже до талии, но она не обращает на это внимания, вглядываясь в лицо охотника, по которому струятся слезы. Блондинка мягко целует мужа в щеку, после чего отстраняется.       – Я люблю тебя.       Последняя улыбка девушки сверкнула в полумраке комнаты, после чего свечение резко прекратилось, и в помещении остался лишь тусклый отсвет лампочки. Брюнет стоял, не двигаясь, невидящим взглядом упершись в стену, и Стайлз не рискнул что-либо ему говорить.       Однако ему не пришлось, так как спустя пару минут дверь снова отворилась, и в комнату вошел ни кто иной, как Джерард в сопровождении чернокожего охотника. Старик осматривает помещение с выражением плохо скрываемого отвращения на лице, после чего его взгляд фокусируется на подростке.       – Какая приятная встреча, мистер Стилински.       Стайлз кривит губы в усмешке, смотря на Арджента снизу вверх. Тот с довольным видом пялится на то, как парень аккуратно поддерживает свою пострадавшую руку.       – К чему этот официальный тон, мистер Арджент? Мы же не в школе.       Джерард удивленно приподнимает брови, явно удивленный таким ответом и тоном, которым он был сказан. Если мерзкий старик ожидал увидеть плачущего и забитого Стайлза, умоляющего о пощаде, то пусть подавится собственным самолюбием.       – И, правда, Стайлз.       – Ох, тогда я могу называть вас дедулей?       Парень не замечает какого-либо знака или движения, но буквально через секунду в уже многострадальный висок снова прилетает удар. Чернокожий бьет гораздо сильнее, и Стилински требуется несколько мгновений, чтобы прийти в себя от звона в ушах. Еще немного, и его голова будет напоминать колокол.       – Единственная, кто может меня так называть, отказывается это делать. Еще одна причина уничтожить оборотней.       – Не пробовали искать причину в себе? Сходить к семейному психологу?       Арджент пораженно качает головой, облизывая губы. Складывает руки, похожие на куриные лапы, на груди и вскидывает подбородок.       – А ты не знаешь, когда остановиться, верно? Как и твой альфа.       Стайлз замирает при упоминании Хейла, невольно задерживая дыхание. Старик, замечая перемены в поведении подростка, лишь ухмыляется.       – Он убил моего человека, когда получил сообщение. Хотя, я не был до конца уверен. Но догадка подтвердилась.       Стилински хмурится, не понимая, о чем Джерард вообще говорит, и тот замечает его замешательство. Арджент берет второй стул и присаживается напротив парня, впиваясь своими глазами в теплую карюю радужку.       – Да брось, Стайлз. Ты же явно догадывался, что вы пара. Не мог не догадаться. Ты же смышленый мальчик, верно? Правда, я не ожидал, что Хейл окажется таким стойким. Обычно оборотни подчиняются, если угрожать их паре. Поверь, уж я-то знаю. Весьма удобная штука для охотников.       Старик мечтательно вздыхает, явно вспоминая свои молодые годы, полные убийств. Стайлз хочет, чтобы тот захлебнулся собственной кровью.       Выходит, Дерек чувствовал его боль, но все же не пришел к Джерарду, словно послушная собачонка. Этот факт грел душу, однако была причина нахождения Арджента здесь. И что-то подсказывало, что она не будет ему по душе. Аккуратно покосившись на Генри, Стилински встретился с его глазами. Ответный взгляд охотника был ясным и слегка дезориентированным, будто тот принял решение, но не знал, как его осуществить. Джерард тем временем продолжал говорить, не замечая ничего вокруг, абсолютно уверенный, что его все внимательно слушают. Самовлюбленный сукин сын.       – Мне жаль, что приходится принимать крайние меры, но, в конце концов, ты сам виноват. У тебя был шанс исправить свое положение, и ты отказался. Я пришел к выводу, что просто незначительно старался. Видимо, парочка раздробленных костей – недостаточная мотивация для Хейла. Что ж, я человек терпеливый. И когда он все же явится, я буду здесь.       Старик встает со стула и небрежно поправляет свой пиджак, после чего отходит в сторону, метнув быстрый взгляд чернокожему охотнику. Тот начинает двигаться одновременно с Генри, однако брюнет направляется к двери. Стайлз обреченно закрывает глаза. Видимо, встреча с женой пробудила в охотнике ровно столько совести, сколько не позволяет смотреть на избиение подростка. После нескольких ударов боль в руке притупляется, принимая в свои ряды новые участки тела.       Проходит всего несколько минут, а по ощущениям целая вечность, когда Генри возвращается. Стилински не смотрит на него, так как сосредоточен на боли, которая концентрируется в руке и груди, но звуки шагов все же прорываются сквозь красноватую пелену агонии. Внезапно удары прекращаются, и парень поднимает глаза, натыкаясь на свирепый взгляд Арджента. Снаружи раздаются звуки стрельбы и криков, и чернокожий охотник быстрым шагом выходит из комнаты.       – Не понимаю.… Как они прошли сквозь рябиновый круг?       Джерард недоуменным взглядом скользит по комнате, но когда натыкается на все еще стоящего у входа светлоглазого охотника, его лицо искажается в маске гнева. Стайлз так никогда и не смог понять, откуда тот узнал.       – Ты?! Как ты мог предать свои идеалы?       – Это гребанная расистская хрень, а не идеалы.       Арджент усмехается и быстрым движением вынимает из внутреннего кармана пиджака изогнутый короткий кинжал. Стилински, ожидающий нападения на другого человека, не успевает сгруппироваться, когда старик с безумным выражением лица замахивается в его сторону. Генри пытается перехватить морщинистую руку, сжимающую древнюю рукоятку, но он стоит слишком далеко, и лишь меняет траекторию удара. Лезвие, направленное в грудь, по касательной проходится по правому боку. Одновременно с болезненным стоном Стайлза снаружи раздается разгневанный рык.       Генри быстрым движением валит Арджента на пол, после чего присаживается возле подростка. Отцепляет наручники и вынимает ремень из собственных штанов. Охотник отточенным движением прижимает к ране собственную скомканную безрукавку и перетягивает ее куском кожи, после чего высаживает Стилински в окно, будто тот ничего не весит. Прежде чем закрыть за собой единственную уцелевшую раму, шепчет, глядя прямо в глаза:       – Спасибо.       Стайлз отходит на несколько шагов, когда со стороны дома слышится его громкий голос, кричащий проклятия другим охотникам. Спустя несколько секунд и несколько выстрелов тот затихает. Стилински горько сглатывает и продолжает идти, точнее, медленно брести в противоположную сторону.       Далеко он не уходит, и через парочку десятков метров устало облокачивается о ствол огромной ели. Ее широкие ветви практически полностью укрывают его от постороннего взгляда, и Стайлз удовлетворяется этим укрытием, прикрывая опухшие веки. Он открывает глаза, когда слышит тихие крадущиеся шаги. Аккуратно пытается согнуть ноги в коленях, чтобы полностью скрыться под низкими ветвями, но движение отдается резкой пульсирующей болью в боку и груди, и он против воли стонет, тут же закрывая себе рот. Однако этого звука достаточно, и шаги начинают ускоренно приближаться. Парень обреченно прикрывает глаза, когда слышит движение совсем рядом с собой.       Ветки с тихим шелестом раздвигаются, и Стилински зажмуривается в ожидании боли.       – Господи, Стайлз.       Знакомый голос заставляет облегченно выдохнуть и открыть глаза. Лицо Дерека бледное, несмотря на привычную смуглость его кожи, и обеспокоенный взгляд оливковых глаз мечется по телу подростка, высматривая все повреждения. Он тянет к нему свои руки, но сил парня остается только на то, чтобы качнуться в его сторону. Безрукавка, приложенная к ране, пропиталась кровью, и Стайлз даже не хочет смотреть на свою руку. На улице холодно, в небе уже светит неполная луна, изредка заслоняемая редкими облаками. Он начинает мелко дрожать, пока Хейл аккуратно вытаскивает его из-под широких ветвей.       Дерек обнимает его, устроив голову подростка на своем плече. Оборотень хмурится, когда кладет свою руку на ладонь Стилински, и ничего не происходит.       Стайлз же начинает чувствовать некое подобие эйфории. Боль ушла, холод отправляется вслед за ней, и по телу проходит волна онемения. Он блаженно прикрывает глаза, наконец-то переставая ощущать эту непрекращающуюся агонию. Конечности становятся такими легкими, что, кажется, еще немного – и он взлетит. Однако, когда он пытается поднять руку, чтобы стереть эту вечную морщинку между сведенными бровями Хейла, она его не слушается. За спиной Дерека наблюдается движение, но Стайлз знает, что это всего лишь Лора. Он теперь многое знает.       – Стайлз, ты же чувствуешь боль, правда? – напряженно спрашивает Дерек, и от проскальзывающих в его тоне паники и страха Стилински открывает глаза.       – Мне так хорошо, волче.       На лице Хейла мигом расцветает ужас, и он сильнее стискивает парня в объятиях.       – Поцелуй его, – громко и требовательно говорит Лора, присаживаясь рядом, – так вы закрепите связь и он даст тебе своих сил.       – Лора хочет, чтобы мы поцеловались, – фыркает полубессознательный Стайлз, не замечая распахнувшихся в шоке глаз альфы, – это таааак предсказуемо. Я всегда знал, что она нас сводит.       – Зачем? Эй, Стайлз! – кричит Хейл, осторожно встряхивая подростка, когда тот не отвечает, – зачем?       – Закрепить связь, – шепчет в ответ подросток едва слышно, и в следующее мгновение чувствует на своих губах чужие губы.       «Как гребанная Белоснежка», думает Стилински перед тем, как ускользнуть в темноту.