Пламя Силаны

Вернувшись домой, Силана застирала платье. Очень старательно и аккуратно, чтобы не осталось даже самого крохотного красного пятнышка. Кровь не успела засохнуть, окрашивала воду розовым. Руки тряслись и никак не отпускала какая-то странная, усталая нервозность — не получалось осознать, что все. Что можно остановиться и идти спать. Силане все казалось, что она чего-то не сделала, не сказала, не успела. Она не стала залечивать ноги полностью — поберегла пламя, как часто делала это на войне, и царапины, которые остались на ступнях, жгло, но боль была не очень сильная. Вспышками в голове мелькали воспоминания — Зал Шипов, ключ в ладонях, глаза Коэна. Улыбка Делии. Рейз на коленях. Жесткое сиденье чародейского экипажа и проплывающие в окошке извилистые ночные улицы Силл Арне. Спать не хотелось, и нужно было уделить хотя бы несколько часов молитве и медитации, чтобы восстановиться. Хотелось вылечить сестру Рейза как можно быстрее — оплатить долг и хотя бы об этом перестать волноваться. Распорядитель отдал деньги, которые Делия ставила на поединок — на целых двадцать эйров больше, чем платила Силана. Почему-то они казались подачкой. Силана спрятала их в небольшом треснувшем кувшине и поставила его на дальнюю полку на кухне. Уснуть получилось только к утру, когда усталость все-таки взяла свое. Силана снова проснулась уставшей — хотя проснулась она позже обычного. До прихода Рейза оставалась еще пара часов, и она снова убрала в доме, хотя оттирать было в общем-то нечего — просто уборка успокаивала и давала возможность отвлечься. Стоило бы дойти до продуктовой лавки и купить еды, но ноги болели, и путь заранее казался бесконечным. В конце концов Силана осталась дома, сделала себе имбирный чай и доела последний кусок лимонного кекса. Рейз пришел вовремя — цвет чародейской башни только-только сменился на зеленый. Стук в дверь заставил Силану вздрогнуть, в очередной раз оправить жреческое платье. Она постирала его накануне, но ткань все еще была слегка влажной, неприятно холодила кожу. Силана огляделась по сторонам, проверила, что все аккуратно лежит на своих местах и пошла открывать. Рейз стоял на пороге, небрежно закинув на плечо вместительную дорожную сумку. Он был одет в дорогую куртку из телячьей кожи, узкие штаны со шнуровкой, перевязь с мечом была новой и гладиаторский знак блестел. — Я принес вещи. Ты сказала, что я могу переехать после первого боя. Силана посторонилась, снова одернула платье, опустила взгляд: — Вы прекрасно выглядите. — Я иду к сестре, — так, словно это все объясняло, сказал он. — Спасибо, что помогла с синяками. Если бы я заявился к ней с разбитой мордой, Джанна бы волновалась. — Не благодарите, — Силане стало неловко. — Это мелочи. У Рейза не было серьезных ран или переломов, и пустить в ход нож Коэн не успел. Такие повреждения исцелить было легко. Рейз кивнул, принимая ее слова, и с любопытством оглянулся по сторонам, присвистнул: — Вот значит как живут жрицы. Он задержался взглядом на лепнине под потолком, на мраморных разводах пола: — Знаешь, примерно этого я и ожидал. — Это просто дом, — тихо заметила Силана. — Другого у меня нет. Он нахмурился, и она поспешно добавила: — Идемте, я покажу вашу комнату. Они поднялись по лестнице, и Силана поймала себя на том, что напрягается, вслушиваясь. Рейз ступал мягко, почти неслышно, и хотелось потянуться к оружию, просто положить ладонь на рукоять, ощутить ее под пальцами. Рейз не стал бы нападать, Силана была в этом уверена, и все равно ничего не могла с собой поделать. И, конечно, он заметил: — Боишься меня? — Дело не в вас, — Силана обернулась, посмотрела на него. — Просто я отвыкла от гостей. Извините. Он оглядел ее с головы до ног — равнодушно, оценивающе: — Ты с гладиатором, которого почти не знаешь. Многие сказали бы, что стоит быть осторожнее. — Я понимаю, что вы ничего не сделаете. Зачем вам? Он пожал плечами: — В таких вещах лучше не рисковать. Люди разные бывают. Силана не стала спорить, потому что все равно никогда не смогла бы объяснить ему, что после войны все время чувствовала себя грязной. Сломанной. Искалеченной. Рейз советовал поберечься, а она никак не могла представить, что нашелся бы человек, который дотронулся бы до нее добровольно. И напрягаться ее заставлял не страх — въевшаяся за годы военная привычка. Силана подошла к двери в комнату, открыла: — Я надеюсь, вам будет здесь комфортно. Она посторонилась, пропуская Рейза внутрь, и он усмехнулся, оглядываясь по сторонам: — Комната как для дворянина. Хотя ты, наверное, даже и не знаешь, что бывает иначе. Она вспомнила свои накрытые ковром ящики из-под овощей, пустую комнату, колченогий табурет в углу. Ветки рябины, покрывающиеся инеем по утрам. — Ванная дальше по коридору. Кухня внизу. Вы можете есть там или в гостиной, как вам удобнее. — А семья твоя не возмутится, если я буду маячить в гостиной? — Я… живу одна. Он замер, посмотрел на нее с сомнением, скорее всего, потому что совсем не ожидал этого услышать: — Здесь? — Да. — То есть в доме только ты и я? Силана неловко одернула рукав: — Да. У меня есть брат, но он… очень редко заходит. Нужно было объяснить ему — и почему Силана осталась одна, и что привело ее в Парную Лигу, но слова застревали в горле. О некоторых вещах она не готова была даже думать. — Что насчет горничных? Повара? — спросил он. — Они… приходят раз в несколько дней. Потом, много раз вспоминая тот момент, Силана так и не могла себе объяснить, зачем соврала. Может быть, потому что Рейз этого от нее ждал. Даже мысли не допускал, что она могла убирать все сама. Ему нравилось считать ее богатой. Он ненавидел ошейник, ненавидел чувствовать себя зависимым, и, может быть, так ему было проще подчиняться. — Не любишь посторонних в доме? — Я рада, что вы теперь будете жить здесь, — честно ответила она. — Действительно рада. — Это не на пользу твоей репутации. Силана смущенно сцепила и расцепила руки: — Я не думаю, что это важно. Моя репутация вряд ли кого-нибудь заинтересует. Или она сама. Люди не распускали о ней сплетни, и обычно вовсе забывали о ее существовании, стоило им отвернуться. Слухи могли ходить о женщинах вроде Делии, вроде Мелезы. О тех, кто притягивал взгляд. О ярких, эффектных, запоминающихся женщинах. Силана всю свою жизнь была невидимкой. — После вчерашнего представления? — Рейз рассмеялся, и смех резанул слух неправильностью. — Не удивлюсь, если под твоими окнами начнут собираться толпы зевак. — Вы преувеличиваете. Думаю, об этом все скоро забудут. На Арене каждый день что-то происходит. Поединок, который мы даже не выиграли, вряд ли запомнится надолго. Рейз прошелся по комнате, оглядываясь по сторонам, потом пожал плечами: — Мне, в общем-то, все равно. У меня нет жены, которая стала бы ревновать и выдирать тебе волосы. Делай со своей жизнью, что хочешь. Мы не на Арене, и здесь я не обязан тебя защищать. — Я знаю. Я просто хочу… чтобы в Парной Лиге у нас все получилось. Я не прошу о большем. — Да, — он усмехнулся. — Я в курсе, что все остальное у тебя уже есть. Почему-то из всего, что он ей говорил, именно эти слова сделали по-настоящему больно. Глупо, конечно, потому что в них не было ничего особенного. И он искренне верил, что у Силаны действительно все было: богатый дом, деньги. Горничные и собственный повар. И он никак не понимал, что по-настоящему нищей ее делало другое — пустые комнаты, Калеб, который теперь смотрел на нее с ненавистью. Неистребимый запах дыма, фантомное ощущение гари на коже. Силана отвернулась, сделала вид, что поправляет вазу на столе, прочистила горло, прежде чем сказать: — Если у вас появится женщина, вы можете привести ее сюда. Я не стану возражать. И друзей, если вам захочется. — Не боишься, что я устрою тут оргию? Не оборачиваясь, Силана покачала головой: — Нет. Я думаю, что вы не станете. Вы не похожи на человека, который устраивает оргии. Рейз за ее спиной фыркнул, весело и неожиданно беззаботно: — Ты в этом разбираешься? — Нет, но я все равно вам верю. Силана рискнула посмотреть на него. Он улыбался, и от этого щемило в груди. Рейз ничего в свою улыбку не вкладывал, его просто развеселило то, что она сказала. Силане, оказывается, очень этого не хватало. Обычного человеческого разговора, легкости, на которую она сама, наверное, была не способна. — На твое счастье я действительно не притащу сюда десяток шлю… — он не договорил и в последний момент почему-то исправился, -…гулящих женщин. — Вы можете говорить так, как вам удобно. — И делать все, что захочу? Она снова посмотрела в окно: — Я не стану вмешиваться в вашу жизнь. Я понимаю, что вам это неприятно. Наверное, проще всего ему было просто делать вид, что Силаны не существует за пределами Арены. — А мне нельзя вмешиваться в твою? Справедливо. Рейз подошел ближе, встал вплотную, и показалось, что он вот-вот дотронется. Хотя, скорее всего, ей просто этого очень хотелось. И ничего он не собирался делать. — Вы сегодня очень хорошо выглядите, — сама не зная зачем, сказала она. — Это для Джанны. Да и твоему гладиатору не полагается ходить оборванцем. Силана сделала шаг вперед, бессмысленно поправила вазу, хотя та и так стояла ровно: — Нам пора к ней. Или вы хотите сначала разложить вещи? Рейз отступил: — Нет, пошли сейчас. Я все разберу вечером. Почему-то Силана не могла отделаться от ощущения, что упустила что-то. Не сказала или не сделала — то, что было бы очевидно и понятно любому нормальному человеку. И особенно остро воспринималась собственная ущербность: неспособность вспомнить, как жить и разговаривать с людьми в спокойной, мирной жизни. Он бросил сумку у кровати, еще раз огляделся, словно проверял — все ли на своих местах, и кивнул. — Возьмем чародейский экипаж? Или у тебя есть свой? — Я думала просто прогуляться, — тихо ответила Силана. — Я люблю ходить пешком. — У тебя ноги изрезаны. — Уже все прошло. Я залечила раны, — это тоже было неправдой, но она хотя бы могла ходить не хромая. — На улице замечательная погода и здесь совсем недалеко. Рейз смотрел на нее с сомнением, но не спорил. — Ну пошли пешком, если так хочешь. *** До больницы, в которой лежала Джанна, было действительно недалеко. Силл Арне располагался на склоне, и улицы богатых кварталов как бы наползали на гору вверх. Дома нависали один над другим, соединялись невесомыми мостиками и переходами, площадки для скатов врезались в небо пиками и казались обманчиво хрупкими. И наверху, отдельно от всех, высился княжеский дворец. Дом Силаны располагался довольно удачно — в благополучном и красивом районе, где можно было без опаски гулять по ночам, но при этом достаточно близко от торгового центра. Дом был красивым — Рейз это признавал. И комната, в которую его поселила Силана, тоже. Когда он еще был пацаном, он несколько раз тайком пробирался в кварталы богачей. Просто так — он ничего не ждал, ни с кем не пытался знакомиться. Было интересно посмотреть, как там живут. Как одеваются, куда ходят. Тот мир тогда казался странным и загадочным. И каждая увитая драгоценностями женщина была волшебницей из сказки. В том мире, который Рейзу тогда представлялся, Силана показалась бы чужой. Она одевалась слишком скромно — в дорогую, но не новую одежду, ничем себя не украшала, и только присмотревшись, Рейз начал понимать — ей это было ненужно. Она была достаточно богата, чтобы позволить себе простоту и естественность. И именно эта естественность, какая-то хрупкая непритязательная женственность делала ее по-настоящему красивой. Вроде бы ничего особенного — просто симпатичная девчонка, на которую хотелось смотреть. До которой хотелось дотронуться. Которую хотелось раздеть и подмять под себя. Которую просто хотелось. Жаль, что под этой внешностью, под естественностью и простотой, было столько упрямства и дурости. Когда-то один приятель сказал Рейзу: «достаточно посмотреть с кем ты дружишь, чтобы понять, что ты за человек». Силана дружила с Мелезой. И это многое говорило о них обеих. Дорога до больницы казалась бесконечной. В одиночку Рейз проходил ее намного быстрее, но Силана шла медленно. Он поначалу думал, что у нее все еще болят ноги, но она не запиналась и не хромала, и лицо оставалось спокойным и безмятежным. Утренний свет окутывал ее тонкую фигуру, золотил седину в волосах и кончики ресниц. И Силана казалась удивительно юной и нежной. Несколько раз Рейз ловил себя на том, что смотрит на ее губы. Сука Мелеза была права, он хотел бы увидеть Силану на коленях. И использовать этот изящно изогнутый рот по назначению. Зря он надел кожаные штаны все-таки. От таких мыслей они моментально становились тесноваты. Да и вообще от всего. Стоило сожрать пирога на ночь, и с утра в них приходилось втискиваться лежа. Но Рейзу они шли, а для Джанны он всегда принаряжался. Хотелось показать ей, что у него все хорошо. Чтобы она не волновалась, чтобы гордилась им. Он всегда приходил к ней один, не звал с собой ни друзей, ни тем более женщин, с которыми спал. Таких на самом деле было немного, что бы там Силана ни надумала. Рейз многим нравился, но мало кто был готов на самом деле спутаться с гладиатором — слухи о них ходили не самые приятные. Тем более женщины обычно не видели в нем ничего кроме приятного развлечения. Он не был богат, и его в любой момент могли покалечить на Арене — в мужья или женихи он явно не годился. Рейза это не расстраивало, он любил свою жизнь и никогда не понимал тех, кому для счастья нужен был кто-то еще. — Вы решили, что скажете сестре? — неожиданно спросила его Силана. Она говорила тихо, и Рейз подался ближе, чтобы расслышать. Она отступила на шаг. От этого внутри волной поднялась глухая волна злости. Силана была такая вежливая, такая обходительная. «Я хочу, чтобы вам было комфортно». «Господин Рейз». И все-таки она брезговала. А ведь он ничего даже не сделал. Просто хотел расслышать. Интересно, как бы она отреагировала на поцелуй? — Вы, наверное, не хотите ей рассказывать… про Парную Лигу. — Джанна знает, что я терпеть не могу ошейники и прочее ваше господское дерьмо. Он не хотел показывать, насколько его задевало ее отношение. Ответил подчеркнуто спокойно. — Если хотите, скажите ей что-нибудь другое. Я не стану спорить. — Что, например? — Рейз усмехнулся. — Я не знаю. Что я в вас влюбилась и сама предложила помочь. Да, по-человечески она и не понимала, и не умела. — А я, значит, ублюдок, который тебя использует? Такую всю из себя бедную и хорошую. — Нет. Вы ничего мне не обещали. Просто разрешили вам помочь, — Силана пожала плечами. — В этом нет ничего плохого. — Я не использую женщин. Ты это придумала. — Тогда просто скажите, что я сама предложила. Это правда. — Джанна все равно будет в ярости. Она воспитывала меня другим, — но и ложиться под богатых, носить ошейник она его не учила. Она бы почувствовала себя виноватой. — Я могу сказать, что влюбился в тебя. В это она поверит. А ты просто случайно оказалась жрицей. Он предложил это не всерьез, прекрасно понимая, что Силана откажется. Она даже дотрагиваться до него боялась. Но она согласилась: — Хорошо, если вам так будет… комфортнее. Вы только, — она снова сцепила и расцепила пальцы. — Только не трогайте меня без необходимости. И давайте скажем, как вы решили. Что вам просто понравилась я, и мне просто понравились вы. Она смотрела прямо перед собой и смущалась. И Рейза тянуло рассказать — в подробностях — что бы он с ней делал, если бы они «просто понравились» друг другу. Он бы ее трогал: постоянно, при любой возможности. Ничего особенного — просто клал бы руки на плечи, прижимал бы к себе. Наедине с ней позволял бы себе и большее. Просто чтобы почувствовать, что она рядом. И что она — его. Если бы она была его. И если бы она была другая. — Джанна знает меня всю жизнь. И она точно что-то заподозрит, если я буду сторониться собственной женщины. Рейз понятия не имел, зачем это сказал. Тем более, что он много лет никого к Джанне не приводил. Ничего бы она не заподозрила. Просто отношение Силаны раздражало. И хотелось доказать ей: я могу тебя трогать. Ты ничем не лучше меня. Не бойся, не испачкаешься. — Вы уверены? — Силана бросила на него быстрый взгляд, зябко поежилась. Рейз равнодушно пожал плечами: — Ты сама предложила соврать. Она остановилась, задумчиво кивнула: — Да, вы правы. Тогда… просто не касайтесь ладоней. Остальное я вытерплю. Она даже не запнулась, когда говорила ему это «вытерплю». И именно ее бездумное высокомерие бесило до красной пелены перед глазами. Ни одной женщине с Рейзом ни разу не приходилось терпеть. Нет, другие наслаждались, просили еще. И Силана бы просила, если бы хотя бы на мгновение допустила, что Рейз не ниже, не грязнее ее самой. Если бы захотела. Рейз не врал себе — он бы не отказал. — Считай, что договорились. Но и спорить с ней было бессмысленно и глупо. Ничто кроме контракта их не связывало. По сравнению с той же Мелезой Силана была вполне терпимой хозяйкой. Еще бы Рейза не тошнило от самой мысли о хозяевах. Улицы шли вниз, пролеты небольших, соединявших дома мостиков отбрасывали полоски теней на мостовые. Несколько раз мимо проезжали юркие чародейские экипажи и их узкие, похожие на яйцо навесы с крохотными оконцами поблескивали отполированной медью и цветной эмалью — витыми деталями, которые всегда казались Рейзу похожими на решетки. Тонкий лед в лужах похрустывал под ногами. Во многих домах возле дверей дымились жаровни. Рядом с ними висели гроздья рябины — все еще пронзительно-красные, яркие. От беды. Когда Рейз с Джанной еще жили в одном доме, до ее болезни, у них тоже висела рябина. Рейз не особенно верил в ее магическое влияние, но Джанне она нравилась, и он не спорил. А потом, когда сестра осталась в больнице, Рейз совсем об этом забыл. Вспомнил только когда пришел к Силане. Чем ближе они спускались к центру города, тем оживленнее и суматошнее становилось на улицах. И сами улицы расширялись, чародейских экипажей появлялось все больше. Вскоре показалось серое угрюмое здание больницы. Белесый магический купол над ним едва заметно колыхался. Купол установили чародеи, как слышал Рейз, чтобы не выпускать болезни в город, но толку от него все равно было немного. За время войны, когда не хватало еды и больница была переполнена, многие так и оставались болеть на улицах — были неспособны оплатить лекарства. До эпидемии тогда не дошло только чудом. Жрицы могли бы помочь, но сидели в Храме и ничего не делали. И цена на их чудеса не становилась меньше. — Вы часто сюда приходите? — спросила вдруг Силана, останавливаясь и рассматривая здание. — Раз-два в неделю. Он посмотрел на нее, и сердце забилось быстро и сильно. И Рейз только в тот момент позволил себе поверить, что все взаправду. Что он нашел жрицу. Силана, казалось, почувствовала его состояние, заглянула в глаза, сказала тихо и спокойно: — Чего бы мне это ни стоило, я вылечу вашу сестру. Даю вам слово. День назад она смотрела точно так же и говорила совсем другое. Делии она сказала: «Я не могу проиграть». Он не ответил, побоялся, что голос дрогнет, и просто кивнул. Они подошли к барьеру вокруг больницы. Силана поклонилась дверям, низко, на жреческий манер. И Рейз снова увидел татуировку. Знак Майенн. — Идемте. Я готова. *** Силане доводилось бывать здесь всего пару раз — еще до войны. Больницу построила чародейская гильдия в подарок княжеству, и все внутри дышало магией и болезнью. Когда-то коридоры были нежно-желтыми, светлыми, но краска облупилась, потускнела. Чародейские светильники заменили обычными, и копоть от них ложилась на стены, пятнала потолки. Каменные серые плиты пола казались выцветшими. В воздухе пахло травами и неистребимым запахом болезни. Гниением. Кровью. Этот запах Силана узнала бы где угодно. По сравнению со многими госпиталями, которых Силане доводилось видеть, в больнице Силл Арне было довольно чисто. Нигде не валялся мусор, больные не лежали в коридорах. — Сейчас стало получше, — неожиданно сказал Рейз. — Во время войны все коридоры были забиты. Не самое приятное зрелище. Силана кивнула и подумала о том, какой была война здесь, в безопасности. На этих улицах. В этой больнице, где лечили от болезней, а не сшивали солдат из кусков в надежде, что лоскутное одеяло, бывшее когда-то человеком, все-таки выживет. — Я слышала была угроза эпидемии. — А еще голод и много всякого неприятного. Может быть, тоже слышала. Силана посмотрела на него: — Меня не было в городе. Я мало знаю о том, что случилось за время войны. — Просто поверь на слово, что ничего хорошего. Она кивнула снова, поплотнее запахнулась в плащ. Джанна лежала в палате одна, на одном из верхних этажей, где часто размещались безнадежно больные. Обычно таких отправляли домой, но багровая маладия часто перекидывалась на родственников при постоянном контакте. На тумбочке в палате стояли цветы — уже слегка поникшие чайные розы. Когда Силана и Рейз зашли, Джанна смотрела на них. Она не отреагировала, будто спала, и болезнь висела над ней тяжелым черно-красным облаком. Проедала в ней невидимые дыры — уродливые, страшные. Рядом с сердцем, рядом с головой. Силана подумала: «Хорошо, что мы пришли сегодня». Через день, может быть, даже через несколько часов было бы поздно. Маладия забралась слишком глубоко. Но время — совсем немного — еще было. Силана это видела. — Джанна, — она окликнула твердо, уверенно, и оказалось неожиданно легко снова вспомнить себя жрицей, от которой ждали помощи. Когда-то ее тяготила эта роль, но теперь Силана черпала в ней уверенность. Среди множества вещей, которые казались непонятными и зыбкими, это Силана знала — была уверена в своих способностях и своем пламени. — Посмотрите на меня. Сестра Рейза передернула плечами, заторможенно повернулась. — Джанна? — Рейз подался вперед, вздрогнул, глядя на расчерченное алыми полосами лицо Джанны. Маладия вошла в последнюю стадию. — Не мешайте, — сказала ему Силана. — Посидите в углу. Джанна, я здесь, чтобы помочь вам. Посмотрите мне в глаза. — Р-рейз… — Джанна едва могла выдавить имя брата. Вряд ли она до конца осознавала, что происходит. — Я здесь… — Силана раньше не слышала, чтобы он говорил так: нерешительно. Уязвимо. — Н-не вижу… Я т-тебя не в-вижу. Она говорила жалобно, как маленький ребенок. И ждать больше было нельзя. — Назад, — резко сказала Силана, когда Рейз шагнул навстречу сестре. — Не трогайте ее. — Р-рейз… Джанна не говорила — шелестела. И Силана тянулась вглубь себя, к тому, что никто и ничто не могли отнять — к первоначальному, сияющему свету Майенн. Госпожа моя в пламени, проведи меня по струне. В правой моей ладони пламя, в левой моей ладони пламя, и оно станет маяком для тех, кто блуждает во тьме. Искры сорвались с ее пальцев, и тепло потекло под кожей. То, что Силана делала, было правильно. Джанна выдохнула удивленно, подалась навстречу, слепо, болезненно. Когда-то Силана этого боялась, потом поняла, что для них — для умирающих, для тех, у кого не оставалось ничего кроме чуда — это было необходимо. — Госпожа моя. Огонь в моей крови. Красная моя дева, силой твоей, властью твоей я благословляю эту женщину. Силана зачерпнула Пламени — того света, что тек внутри — и направила потоком. Выжечь заразу, залечить раны. Джанна содрогнулась, вцепилась в руки Силаны. Болезнь заурчала — недовольно, зло. Она успела угнездиться в теле, нашла в нем дом и привыкла считать его своим. Силана пришла выжечь этот дом огнем. Многоликое чудовище с окровавленными клыками скалилось и шипело. Ты больше не можешь меня выгнать. Ты ослабела. Ты испорчена, испачкана. Но его слова, которые заклеймили бы ее совсем недавно, больше не имели значения. Силана жила и дышала пламенем, и все, что было до и после не имело значения. Пламя текло сквозь нее, и этот поток казался бесконечным. Но она знала его пределы. Не раз позволяла себе заглянуть — дальше, за светящуюся границу, где ласковая и черная ждала чернота. Отдых. Тишина. Силана не могла позволить себе уйти. Что-то держало ее, что-то очень важное, почти забытое, что она никому не смогла бы объяснить. Все наносное и неважное выцветало и облетало шелухой, и оставалось только счастливое, глубинное, настоящее. «Ты не сможешь. Тебе не хватит сил». Но Силана вдруг поняла, что справится — если зачерпнуть все, собрать до последней капли, до последней искры, вытянуть пламя даже из пепла, из углей. Из прошлого и будущего одной единственной, ослепительной вспышкой — да, она могла вылечить Джанну. Не растягивая, не давая болезни время восстановиться. «Ты умрешь, в тебе не останется ничего кроме пепла, и ты умрешь». Она многих не спасла за эти годы. Столько раз приходила слишком поздно, столько раз была слишком ослаблена. Уступала — своим слабостям, усталости, страхам. Но в этот раз — здесь, в этой новой, непонятной мирной жизни — Силана могла помочь. Джанна светилась изнутри, и сила Пламени текла в ее крови — поток, который Силана направляла и черпала из себя. Ну же, еще немного. Там, под пеплом, под болью, под всем, что она не могла себе простить, еще был свет. Сила, которая меняла все вокруг себя. Это было больно –вычерпывать себя без остатка. Больно и правильно. За время войны Силана привыкла, что всегда нужно смотреть вперед, думать о том, чтобы сохранить сил на следующий шаг, на следующий бой. На еще одного раненого, еще одного, еще одного… Они никогда не заканчивались. Вычерпать себя без оглядки было так… здорово. Силана чувствовала себя свободной. Джанна оживала у нее на глазах: заблестели волосы, появился румянец на щеках. Болезнь отступала, таяла, осыпаясь пеплом: как снег с неба. Оказывается, это тоже могло быть красивым. «Ты проклята. Ты больна, и тебя не вылечить, не исцелить пламенем. Твои страхи не прогонит молитва». Но впервые за очень долгое время Силана чувствовала себя здоровой. Цельной. На своем месте. Боль, усталость, все так и незажившие шрамы больше не имели значения. И нужно было просто найти в себе — еще одну искру. И еще одну. Последние капли, которые она могла превратить в Пламя. «Госпожа моя, огненная моя госпожа, благословенна твоя сила и твои чудеса. Из пепла вышедшие, в пепел мы обратимся. Какое счастье, вспомнить тебя, вернуться к тебе. Благословенная моя Матерь». Чернота обнимала ласковыми ладонями, и в ней гасли последние искры, белые точки. И в какой-то момент Силана почувствовала, что все. Джанна смотрела на нее изумленно — здоровая, еще не способная осознать, что все закончилось. Сестра Рейза была красивой, чем-то неуловимо напоминала его — хищным разрезом глаз, формой губ. Силана смотрела на Джанну, не могла насмотреться. Она все-таки ее спасла. И от болезни не осталось и следа. — Эй… — окликнул Рейз, и почему-то он обращался к Силане. — У тебя кровь. — Все в порядке, — ответила она. Посмотрела ему в глаза. Почему-то захотелось запомнить его взгляд. Запомнить его всего: улыбку, и лицо, и манеру двигаться, и эту огненную уверенность, которая читалась в каждом жесте. — Побудьте с сестрой. Тело не слушалось, и каждый шаг получался дерганым, неуклюжим. Руки и ноги наливались тяжестью, тянули к земле. Но пройти оставалось совсем немного. Силана так долго брела вперед, шаг за шагом. И только в тот момент почувствовала, что можно остановиться. Она с трудом открыла дверь, ручка соскользнула в ладони. Дверь тихо скрипнула, затворяясь за спиной. Силана улыбнулась — впервые, кажется, за долгое, долгое время. И сползла на пол. На каменные плиты падали капли — пронзительно-красные, тяжелые. Разбивались кляксами. Далекими, неважными. Как дорожка следов в черноте. Силана никуда не собиралась больше идти. Внутри было тихо и спокойно — только серый, мягкий пепел, который принимал, как ласковые объятья. И впервые за долгое время было по-настоящему хорошо. *** Рейз никогда раньше не задумывался, почему исцеление Майенн, которое могли даровать жрицы, называли чудом. Про чародейскую магию говорили: ремесло, про жреческий дар только так — чудо. И только увидев, как пламя исцелило Джанну, понял. Годы болезни, лекарств, неоправданных надежд, страха. Этой затхлой пустой палаты, в которой всегда так быстро вяли цветы. Все это можно было изменить так быстро. Пламя текло из Силаны, окутывало Джанну теплым светом, мягкими потоками, впитывалось в кожу, и сестра тянулась навстречу, как человек, изнывающий от жажды. А потом все закончилось — не потребовалось ни месяца, ни нескольких визитов — Джанна была здорова. Рейз это видел, вспоминал ее прежнюю — какой она была до болезни, и никак не мог поверить. Что — все. Джанна смотрела изумленно на свои руки, неверяще дотронулась до лица. Так просто — всего одно чудо. За которое — теперь Рейз это знал — он никогда не смог бы расплатиться. В тот момент он боялся Силаны. Той силы, которая жила в ней и могла изменить всю жизнь человека так легко, что это казалось неправильным. И, наверное, именно в этом было дело. Магия Мелезы не пугала — Рейз злился, не знал, как с ней сражаться, но не боялся. Такую силу: способную поставить на колени, ударить, убить, он понимал. А исцеление действительно оказалось чудом. Нужно было сказать хоть что-то, поблагодарить, но слова застревали внутри, и хотелось то ли смеяться, то ли разрыдаться, то ли сбежать. Свечение вокруг Силаны утихало, гасло, кожа серела — будто ее всю припорошили пеплом. И иней в волосах стал ручейками седины. Силана повернула к нему голову — улыбнулась. Рейз впервые видел, чтобы она улыбалась — искренне, так свободно и счастливо. Из уголка глаза вниз по щеке скатилась кровавая капля. Упала на плащ и расплылась некрасивым пятном. А потом Силана ушла, и Рейз едва не пошел за ней, но Джанна была совсем рядом — здоровая, такая, как в счастливом прошлом, еще до войны, до смерти мамы — и оставить ее не хватило сил. — Рейз, — сказала она, когда за Силаной закрылась дверь. Сказала серьезно и тревожно. — Что ты сделал? Почему-то казалось, что он увидел сестру впервые за долгие годы. Он приходил к ней меньше недели назад, и Джанна была такой усталой, потухшей. Рейз не смог бы сказать Джанне правду, не в тот момент, сразу после исцеления, когда сестра все еще не осознала, что может встать и выйти из этой палаты навсегда. Что больше не нужно пить лекарства, что больше не будет боли. Не смог бы объяснить, что по сравнению с этим то, что он пообещал Силане — жалкие полгода в ошейнике — не значили _ничего_. Что он готов был стерпеть все, что угодно. — Ничего, — ладони у Джанны были теплыми, и это прикосновение — настоящее, живое — наполняло счастьем. — Правда, сестренка. Ничего. Я просто влюбился, а она оказалась жрицей. *** Врать Джанне оказалось удивительно легко, и Рейз даже не чувствовал себя виноватым. Да, они с Силаной встретились случайно. На Рынке — столкнулись у палатки торговца доспехами. Да, Силана отлично разбирается в оружии. Их с Рейзом заинтересовал один и тот же кинжал. Да, они моментально разговорились. И сразу друг другу понравились. Рейз, оказывается, всю жизнь ждал такую, как Силана. Теперь они вместе выступают в Парной Лиге, и это здорово. Рейз искренне счастлив. Ведь Силана не такая, как остальные богатые ублюдки. Она особенная. Он бы рассказал раньше, но боялся волновать. В конце концов слова закончились, и хотелось только уйти из палаты навсегда, но не получалось отпустить руку Джанны. За окном просыпался город, летали небесные скаты, развевались на ветру княжеские штандарты. Светилась желтым Башня вдалеке. И было так хорошо, что даже страшно. — Рейз, — сказала вдруг Джанна. — Ты действительно ее любишь? — Да. — Понятно, — она отвела взгляд, посмотрела на цветы, за окно. — Знаешь, я очень хочу уйти. И боюсь. Вдруг я встану, и окажется, что мне все это приснилось. Он промолчал. — Мне много раз это снилось. Что я здорова и возвращаюсь домой. — Это наяву, — в глазах защипало, и комната расплылась перед глазами. И Рейзу отчаянно нужно было сказать это вслух, чтобы поверить. Он встал. — Подожди меня здесь. Я найду Силану, и мы уедем. Я быстро. Было страшно упускать Джанну из виду. Страшно и необходимо. А потом Рейз вышел в коридор и увидел Силану. Она лежала у стены, волосы рассыпались по полу и закрывали лицо. Кровь на каменных плитах казалась ослепительно-красной. Как-то раз, еще совсем пацаном, Рейз нашел во дворе дохлого котенка. Тот лежал так же — почти мирно, и не разглядев кровь издали, Рейз подумал, что котенок спит. Подошел погладить. Почему-то вдруг вспомнилось. Глупо, конечно. И Силана была жива, Рейз видел, как она дышит. Он опустился рядом с ней, тронул за плечо: — Эй, очнись. Силана, посмотри на меня, — оглянулся по сторонам, но врача не было, да и не могло быть: тот приходил только утром, на ежедневный осмотр. В этом крыле вообще редко кто-то появлялся. Даже сестры-помощницы, которые ухаживали за больными. — Силана! Ее ресницы дрогнули, веки приоткрылись. На белках расплылись уродливые красные пятна — несколько сосудов лопнуло. — Р-рейз… Он вздрогнул — так же произносила его имя Джанна, когда они пришли. Он осторожно привлек Силану к себе, взял на руки. — Тебе нужно к врачу. Я сейчас… сейчас отнесу. Он бросил быстрый взгляд на дверь, за которой ждала Джанна, разрываясь и не зная, за что хвататься первым. Нужно было помочь Силане, нужно было увезти из больницы сестру. Нужно было взять себя в руки и действовать, а не распускать сопли. — Н-не…т. Н-не к в-врачу. Она заикалась, выдавливала слова — упрямо, решительно. Да, она действительно ненавидела проигрывать. — А куда? В Храм? — Ме… И сил у нее совсем не оставалось, даже договорить: глаза снова закрылись, и Силана потеряла сознание. Но главное Рейз успел услышать. Ей нужно было к Мелезе. *** Дальше Рейз действовал быстро, не позволяя себе остановиться и задуматься. Он спустился с Силаной к выходу — к счастью, у больницы всегда стояло несколько чародейских экипажей — договорился с извозчиком и заплатил заранее. Иначе тот не разрешил бы уложить Силану в карету. Никак не получалось устроить ее на сиденье нормально. Рейз вернулся к Джанне. Она бросила на него один-единственный взгляд и спросила: — Что случилось? — Силане плохо. Переутомление, ничего серьезного, — он попытался улыбнуться, но вряд ли вышло убедительно. И говорил, наверное, слишком резко. — Я отвезу ее к чародейке, а тебе сниму второй экипаж. Было стыдно, что он бросал ее сейчас, но Силана, возможно, умирала, и Рейз был ей должен. Он отдал Джанне ключ от дома, вжался лицом в волосы: — Я приеду вечером. Обещаю. Второй извозчик оказался сговорчивее первого. Чародейский квартал располагался неподалеку, и ехать до него было совсем не долго. Рейз понятия не имел, где именно жила Мелеза и только надеялся, что найдет ее там. Все время пути Рейз держал Силану на руках, прижимал к себе и надеялся, что успеет. Она дышала очень медленно, но размеренно, и сердце билось ровно. Кожа все еще была серой, и на ней кровь казалась грязно-красной. Заливала лицо и грудь, пачкая платье, волосы. А лицо было спокойным, умиротворенным. Рейзу повезло, первый же лавочник в чародейском квартале указал на дом Мелезы — видимо, та была знаменита. Неудивительно, в общем-то, раз уж она выступала в Парной Лиге. Дом был большим, и площадки для скатов над ним топорщились пиками — довольно много, столько Рейз видел только у заводчиков. Флюгер над крышей едва заметно светился зеленым. Рейз расплатился с извозчиком — пришлось доплатить за заляпанную кровью обивку — и сказал подождать: Мелезы могло не оказаться дома. Колокольчика на воротах не было, и сам забор стоял сплошной стеной. Была только медная полусфера — кажется, такие богачи использовали, чтобы подать сигнал. Рейз коснулся ее, полусфера вспыхнула, по ней прошла рябь, которая отдалась в кончиках пальцев. Ворота так и остались запертыми. — Подожди, она сейчас придет, — сказал Рейз Силане, хотя она не могла его слышать. Просто собственный голос успокаивал. Рейз ненавидел ждать. Ему повезло, долго ждать и не пришлось. За воротами послышались шаги, приглушенный голос пробормотал «Ирбис тебя забери!», и тяжелые створки распахнулись. Рейз увидел Грея и выдохнул. Почему-то казалось, что с гладиатором Мелезы намного проще договориться, чем с ней самой, но Рейз вообще не любил богатых баб. И Мелезу. Грей был в одних штанах, несмотря на холод, с мечом в руке. Шея и лицо блестели от пота. За его спиной во дворе были гладиаторские «мельницы» — такие же, как в школе, где тренировался Рейз, — и одна все еще раскачивалась. — Силана? — Грей быстрым шагом подошел, бросил на лицо Силаны один быстрый взгляд и сказал: — Неси ее в дом, на второй этаж. Вторая дверь налево. Я скажу Мелезе. — Она дома? — Рейз не стал терять времени, пошел, куда сказали. — Дома. Иди! Дом оказался просторным и приветливым. Совсем не таким, каким Рейз представлял жилище чародейки. Не было ни показного богатства, ни избытка магических штучек. В общем зале на диване сидела девчушка лет семи, чем-то неуловимо похожая на Грея. Она ойкнула, увидев Рейза с Силаной, и вскочила, не зная куда деть книгу, которую держала на коленях. — Все в порядке, — неловко сказал Рейз. — Я ищу госпожу Мелезу. Нас впустил Грей. Это срочно. Он только надеялся, что девчушка не поднимет крик. И, к счастью, она промолчала. Рейз пошел к лестнице на второй этаж. — Мама сейчас со скатами, — ответила девчушка, и Рейз нахмурился: что за дело ему было до ее мамы? На второй этаж вела широкая деревянная лестница. В коридоре оказалось четыре двери, Рейз толкнул ногой вторую — как и говорил Грей — дверь оказалась не заперта. В комнате была большая двуспальная кровать с резными столбиками, и Рейз уложил Силану, постелив под нее плащ, чтобы ничего не испачкать. Шорох в коридоре заставил Рейза обернуться. Девчушка — скорее всего, дочка Грея — отпрянула назад, покраснела: — Простите. Я знаю, где лекарства. Может быть, нужно принести что-нибудь? Затворяющее кровь. Или… Если бы Рейз еще знал, какое лекарство могло помочь. Ответить он не успел — в коридоре появилась Мелеза: — Лания! — прикрикнула она. — Иди в комнату и не появляйся, пока я не позову. Грей, скоро придет мейстер Лагерт, займи его. Поначалу Рейз ее даже не узнал: Мелеза была одета в простую и удобную одежду: белую рубаху и узкие мужские брюки. Волосы собраны в хвост, черные пряди вились по плечам змеями. — Что произошло? — она подошла к кровати, быстро и привычно приложила ладонь ко лбу Силаны. Ладонь засветилась белым, и Силана выдохнула — долго и протяжно. Мелеза не кричала, не угрожала Рейзу, смотрела только на Силану, и, должно быть, все и правда было очень плохо. И он чувствовал себя виноватым, хотя и не смог бы объяснить — в чем: — Она… вылечила человека. От багровой маладии. — Какого человека? — Мелеза бросила на Рейза быстрый взгляд. — Мою сестру. Она нахмурилась, положила вторую руку Силане на грудь. — Она полностью выжата. Почти смертельное истощение пламени. Это не стало сюрпризом, чего-то подобного Рейз и ожидал. Он только надеялся, что насчет «смертельного» Мелеза ошибалась. — Но ты можешь помочь? Силана в это верила, и, наверное, она знала, о чем просила. Если Рейз понял ее правильно. — Нет, — Мелеза нахмурилась сильнее. — Но могу сделать восстановление легче. Остальное зависит от нее. Сядь в кресло, мальчик, не маячь перед глазами. В этот раз Рейз не стал спорить, и злости на дурацкое прозвище больше не было. Все вытесняло беспокойство. Кресло стояло в углу и оказалось удобным, но Рейзу все равно хотелось вскочить и ходить по комнате кругами. Нервозность и страх никак не отпускали, накатывали волнами. — Я даже отсюда чувствую, как ты думаешь. Ужасно отвлекает, — бросила ему Мелеза. — Или держи себя в руках, или держись от нас подальше. Хотелось огрызнуться на нее, но он не решился. Все-таки она единственная могла помочь Силане. Рейз сделал глубокий вдох, выдохнул и представил себя на Арене. Это успокаивало. Жаль, что ненадолго: — Я не хотел, чтобы так получилось, — сказал он, наконец, просто потому что терпеть молчание больше не мог. — Она говорила, что потребуется несколько визитов. А вылечила за один раз. — Исцелила, — поправила его Мелеза. — Лечат врачи. — Ну да, исцелила, — теперь Рейз отлично понимал разницу. — Это довольно жутко. Что можно изменить всю жизнь человека так просто. Мелеза поджала губы недовольно, мотнула головой — черные волосы рассыпались по плечам: — Если ты думаешь, что это просто — посмотри на Силану повнимательнее. — Злишься на меня за это? — Нет, на сей раз это исключительно ее собственная глупость. Для разнообразия ты не виноват. Мелеза подняла руку вверх, ткнула в один из шкафов: — Принеси мне миску с синей эмалью. Только не касайся внутри. Она зачарована. Рейз встал, выполнил приказ — Мелеза не просила, и любые ее слова звучали как команда: — Зачем это? — Нужно. Подержи здесь, — она стряхнула кисть в чашу, и показалось, что в дно впиталось что-то темное. — Я слышала про поединок с Делией. Про то, как Силана взяла ключ. Это было глупо и безрассудно. Рейз поморщился: — Я ее не просил. — Это я понимаю, — ее слова заставили его нахмурится. Не верилось, что Мелеза так легко его прощала. Если бы Рейз не проиграл Коэну, Силане не пришлось бы идти по битому стеклу. — Не важно, о чем ты просил или чего хотел. Коэн просто был сильнее. Она с самого начала так считала, но все равно советовала участвовать в поединке. И то, что она оказалась права, бесило даже больше ее подлости. — Не смотри на меня волком, мальчик. Я не желала вам проиграть. Просто надеялась, что ты окажешься быстрее. Рейз хотел спросить ее, в каком смысле быстрее ему нужно быть, и только потом понял: Мелеза надеялась, что он обгонит Коэна в лабиринте. Если бы Рейз не перепутал проходы, у него был бы шанс. Даже после — если бы они столкнулись с гладиатором Делии на открытой площадке, даже тогда. — И эта дура чуть не осталась без ног, — Рейз и сам не смог бы объяснить, почему так на это злился. Мелеза повернула к нему голову — глаза казались почти черными, жуткими — и ответила: — Если бы она не вмешалась, Коэн изуродовал бы тебя. От ее слов холодок прошел вдоль позвоночника. — Он изувечил бы тебя и сделал калекой, мальчик. Силана сделала правильный выбор. Рейз действительно этого боялся — в глубине души, там, куда никогда не позволял себе заглядывать. Боялся не смерти — беспомощности. Того, что окажется бесполезным, слабым, прикованным к больничной койке. И все станет безнадежным. Умереть было бы намного проще, чем жить с этим. — Не изувечил бы, — буркнул Рейз. Соврал себе, хотя ложь была не очень убедительная. — Ты не знаешь его. И не знаешь Делию. Он бы не остановился, не сомневайся. Коэн солдат и он выполняет приказы. Всегда. Рейза передернуло, и Мелеза это заметила. Рассмеялась: — На твое счастье, ты очень удачно выбрал хозяйку. Силана исцелила бы тебя. Со временем. Может быть, за год, за два. Говорят, даже пламя очень медленно отращивает конечности. Она насмехалась, и Рейз криво улыбнулся ей в ответ: — Ничего. Я бы поставил себе чародейскую руку. Говорят, они как настоящие. Никакой разницы. — Врут, — как бы мимоходом заметила Мелеза. Погладила Силану по голове. Было непривычно и неуютно видеть ее такой. Рейз считал Мелезу холодной, беспринципной сукой, но с Силаной она становилась другой. И он ловил себя на странной мысли: когда-то, еще до того, как она начала считать гладиаторов инструментами, относиться к ним, как к мусору, Мелеза могла бы ему по-человечески нравиться. И может быть, если бы они встретились тогда, она стала бы другой. Глупости, конечно. Рейз ничего о ней не знал. Она могла быть высокомерной сукой и с раннего детства. Какой-нибудь соплячкой лет семи-восьми, которая на всех своих куколок повязывает ошейники и раздает им указания. Рейз представил это и фыркнул — ему не было смешно, просто сказывалось нервное напряжение. На самом деле он смотрел на залитое кровью лицо Силаны и отсчитывал про себя, сколько прошло времени — слишком долго она не приходила в себя. — Ей пришлось… — он запнулся о «лечить» и исправился, — исцелять ноги вчера. Наверное, поэтому так много ушло пламени. Мелеза рассмеялась, неожиданно и совсем невесело и сказала: — Нет. Просто поверь мне, израненные ноги не вычерпали бы жрицу так. И не ослабили. Даже алую жрицу. Должно быть, у твоей сестры была очень серьезная болезнь. — Да, — Рейз не стал скрывать. — Иногда, — неожиданно мягко сказала ему Мелеза, — если повреждения слишком серьезные, единственный шанс — исцелить их сразу. Полностью. Это большой риск и требует очень много энергии. Силана решила, что оно того стоит. Значит, она права. В этом ей можно доверять. Рейз никогда не думал, что Мелеза станет его утешать, отвел взгляд, скривился: — В этом — да. А в выборе гладиатора? Думаешь, ей не повезло связаться со слабаком? — Ты не слабак, мальчик. Не надо кокетничать. Но ты и не так силен, как тебе нравится думать. Мой Грей видел часть поединка и говорил, что ты неплох. И не более. В Парной Лиге выступают лучшие. С лучшими тебе не тягаться. Прими этот факт, утри сопли и стань сильнее. Это он знал и без ее советов, и все же был за них почти благодарен. И за то, что она не прогоняла его из комнаты — маяться от ожидания и гадать, очнется ли Силана. — Дело даже не в твоих навыках, — после недолгого молчания сказала Мелеза. — Если бы ты с самого начала вел себя поскромнее, тебе нашлось бы место в Парной Лиге. Но ты решил выставить себя гордым и свободным. — И это бесит тебя больше всего? — Меня это не «бесит», мальчик. Я волнуюсь за Силану. Она ничего не знает про Арену и про интриги, которые там плетут. А ты втянул ее в банку со скорпионами. Он не делал этого. Не забывал ошейник, не просил повесить себе на шею жреческую цепь или становиться перед собой на колени, не говорил идти по битому стеклу. Но это не имело значения. — И что ты хочешь, чтобы я все исправил? Его слова вызвали только кривоватую улыбку — надменную, но беззлобную: — Если бы ты мог что-то исправить, мальчик, я не стала бы волноваться. Ты просто инструмент — боец на Арене. Никто не станет считаться с тобой или спрашивать с тебя. Если бы у тебя была нормальная хозяйка… но Силана не умеет обращаться с гладиаторами. Рейз бы ответил ей все, что думает: и про эту ублюдочную манеру считать живых людей вещами, и про то, как от него ничего не зависело. Но Силана застонала — тихо, как-то почти жалобно, и любое желание спорить прошло. Было неважно, что думала Мелеза, кем считала Рейза и чего хотела. Он прекрасно жил без одобрения богачей двадцать восемь лет. Силана повернула голову, зябко поежилась, попыталась приподнять руку, но сил не хватило. И снова потеряла сознание, даже не открыв глаз. В дверь постучали, и стук в наступившей вдруг тишине показался оглушительно громким. Рейз никогда не считал себя нервным, но все равно чуть не вздрогнул. — Войди, Грей. Да, когда Мелеза обращалась к своему гладиатору, она как-то умудрялась облить его с головы до ног помоями всего одним словом. Даже Рейза она так не унижала. Дверь отворилась, и за ней действительно был Грей — он успел одеться — накинул свободную рубаху. Наверное, расхаживать по дому полуголым ему не позволялось. Оскорбляло чародейское чувство прекрасного. — Лагерт отказывается ждать. Говорит, это срочно. — У меня свое срочно, — Мелеза раздраженным жестом отбросила прядь волос за спину, утерла пот со лба. — У него с собой герб, — тихо заметил Грей. Рейз слышал о гербах — княжеских или королевских знаках. Их выдавали только государственным агентам на время особых поручений. Носитель герба мог творить все, что считал нужным, без оглядки на закон. Какой бы знатной и влиятельной ни была Мелеза, она не могла отказать или отменить встречу с носителем герба. Это приравнивалось к измене. — Проклятье, как не вовремя, — Мелеза всмотрелась в лицо Силаны, приложила пальцы к шее, проверяя пульс. — Хорошо, скажи ему, что я сейчас приду. Займи разговором. Я создам вокруг Силаны сигнальный щит. Ты, — она посмотрела на Рейза, — останешься с ней. Если ей станет хуже, просто дотронься до щита, я почувствую и приду. Он продержится около часа. За этот час все так или иначе решится. Она отошла к шкафу, порылась на полках и достала несколько камней. Они были красными, полупрозрачными и казалось, что в глубине их что-то пульсирует. Камни Мелеза расположила на груди и на животе Силаны, и они начали тускнеть. — Мне остаться? — спросил Грей, и тут же добавил. — Моя госпожа. Добавил четко, по-военному, будто старшему отчитывался. И Рейзу захотелось отвести его в сторонку и от души съездить по морде. «Ты же нормальный мужик. Не может быть, чтобы тебя самого не коробило от всех этих „господ“». Мелеза поморщилась и отступила на шаг. — Нет. Мне нужно, чтобы ты был рядом. Она развела руки в стороны, и в комнате возник щит — легко, будто сгустился из воздуха. Наверное, Мелеза была очень сильной чародейкой, а может, все они так могли. Рейз в этом не разбирался, и ему всегда было плевать. — Я постараюсь вернуться до лилового часа. Если не успею, просто найди кого-нибудь из слуг, тебя выпустят, — сказала Мелеза, остановившись на пороге. Потом она аккуратно притворила за собой дверь, и Рейз остался с Силаной наедине. Считать ее тихие, слишком редкие вдохи и выдохи. И ждать. *** Возле кровати стоял кувшин с водой, и Рейз намочил край плаща Силаны, обтер ей лицо, пока кровь не засохла окончательно. В глубине души он надеялся, что от этого Силана очнется, но она только тихо застонала и попыталась отвернуться. Мелеза не приходила, свечение чародейской башни вдалеке сменилось на лиловый и потом на фиолетовый, и время тянулось бесконечно. Примерно в середине лилового часа щит Мелезы рассеялся сам собой, но Рейз остался в комнате. Все равно не хотелось никуда идти. Он думал о Джанне — как она там, что чувствует, впервые за долгое время вернувшись домой. Не голодна ли? Найдет ли одежду? И о Силане. Постепенно ее дыхание выровнялось, стало почти нормальным, и казалось, что она просто спит. В конце концов Рейз не удержался и все-таки взял ее за руку, положил пальцы на запястье. И это простое прикосновение заставило ее очнуться. Рейзу в голову даже пришла бредовая мысль: Силана почувствовала сквозь забытье, кто до нее дотронулся. И ей стало настолько неприятно, что она пришла в сознание. Глупо, конечно, и умом он понимал, что ничего Силана не почувствовала. Просто так совпало. Рейз убрал руку. — Эй, ты меня слышишь? Силана, очнись. У нее дрогнули ресницы, она сделала глубокий вдох — звук был похож на всхлип — выдохнула и открыла глаза. Рейз наклонился ближе, хотел помочь ей сесть, но вовремя вспомнил про камни, которые оставила Мелеза. Камни потускнели до серо-бордового и казались грязными. — Рейз? — она больше не заикалась и говорила почти нормально, хоть и очень тихо. — Как долго я спала? Пришлось наклониться еще ближе, почти к самому ее лицу. Пришло в голову, что можно было бы поцеловать ее. Рейз мысленно обозвал себя похотливым козлом и ответил: — Несколько часов. Отрубилась сразу после… после Джанны. Она медленно кивнула, рассеянно посмотрела по сторонам: — Где она? — Дома. Силана снова сделала глубокий вдох, подняла руку и равнодушно смахнула с груди камень, потом с живота. Они покатились по полу с глухим стуком. — Не стоило оставлять ее одну. Исцеление может быть шоком. Пожалуйста, помогите мне сесть. Наверное, она действительно до конца не пришла в себя, раз просила его о помощи. Рейз аккуратно перехватил ее под спину, усадил на кровати: — Ты выглядела как умирающая. Я не мразь, чтобы бросить человека умирать. Она кивнула, медленно прикрыла глаза и открыла их снова: — Все в порядке. Мы, жрицы, очень… живучие. Видимо, это была шутка, и Силана улыбалась — слабо, едва заметно. Рейзу не было смешно. Он еще помнил, как нашел ее в коридоре. Силана заметила это, посмотрела в глаза — у нее на белках все еще были кровавые пятна. Рейз никогда не считал себя особенно впечатлительным, но выглядело жутко, — и сказала: — Это того стоило, Рейз. Я очень рада, что смогла помочь, — она повернула голову к окну и добавила. — Мне это было нужно. Спасти вашу сестру. Она казалась очень хрупкой, когда говорила это, но Рейз вспоминал ее другой — вспоминал пламя в ее ладонях — и не знал, что ответить. Попытался перевести все в шутку: — По крайней мере, теперь я знаю, почему жрицы столько берут. Если это всякий раз так. Она повернулась к нему, заглянула в глаза и ответила серьезно: — Не так. Просто я очень слабая. Простите. В тот момент он почувствовал с ней странное родство. Наверное потому, что Коэн тоже заставил его чувствовать себя слабым. Рейз смущенно кашлянул, отвел глаза: — Я тоже, как оказалось, не идеал. Силана коснулась его руки — совсем легко, на большее у нее не хватало сил — сжала через рукав куртки, но даже это казалось невероятным, что она не брезговала. Дотронулась сама. И какая-то уродливая часть в душе Рейза радовалась: видишь, не такие уж мы и разные. И когда тебе плохо, ты забываешь о своей разборчивости. — Я рада, что выбрала вас. — Да, это я уже понял. Ты только забыла сказать почему. Кажется, теперь настала ее очередь смущаться и отводить глаза: — Если я отвечу, вы обидитесь. — Не обижусь, — он фыркнул. — Я теперь уже ко всему готов. Даже к тому, что это из-за моей красивой задницы. По крайней мере, во время Аукциона другие богачи его постоянно щупали именно там. Но Силана сказала с совершенно незамутненной, искренней прямотой: — Меня восхищают ваши чистота и невинность. Рейз опешил. Совершенно растерялся на несколько мгновений и вообще не знал, ни как это понимать, ни что на это ответить. Кажется, он недооценил ее, когда сказал, что готов ко всему. — Невинность? За кого она его принимала? За девственника? — Простите, — даже в таком состоянии, полностью выжатая и едва избежав смерти, Силана понимала, что сказала что-то не то. Но это не помешало ей добавить. — Я не хотела говорить вам правду. В смысле обижать. — То, что я не трахаю баб за деньги, не означает, что я не трахаюсь вообще. И да, я моюсь. Регулярно. Не все, у кого меньше денег, чем у тебя, свиньи. — Я имела в виду другое. — Какое другое? — иногда Рейз просто не верил своим ушам. — Хотя знаешь, не отвечай. Я не хочу знать. Силана отдернула руку, словно обожглась, и даже это простое движение заставило ее судорожно выдохнуть, побледнеть сильнее — а ведь она и так совсем не выглядела здоровой. И под глазами залегли чернильные тени, как синяки. Рейзу стало за себя стыдно. — Извини, — сказал он. — Как ты вообще? Только не ври, что в порядке. Силана улыбнулась ему снова — нерешительно и мягко. У нее была очень красивая улыбка, и, наверное, к такой улыбке легко было привыкнуть. — Вы все равно мне не поверите, если совру. — Ты себя в зеркало не видела. Некоторые трупы выглядят лучше. Она перестала улыбаться, рассеянно потерла виски: — Это просто истощение. Я быстро восстановлюсь. — Оно… больно? — рискнул спросить он. — Я хорошо переношу боль. Не такая уж она и сильная, — Силана пожала плечами. — Не волнуйтесь, правда. Это просто усталость. — От просто усталости кровь не течет. Она вздохнула, снова зябко потерла руки, Рейз не выдержал и взял ее ладони в свои — пальцы были ледяными. Силана попыталась отстраниться, но он не дал: — Не дергайся. Переживешь как-нибудь, что тебя трогает гладиатор. Совсем же замерзла. Она заглянула ему в глаза: — Вы испачкаетесь. На ее руках, конечно, была кровь, но она Рейза не пугала. — Отмоюсь. Или что, если взять тебя за руку, я перестану быть «чистым и невинным»? — он все-таки не удержался. Силана снова смутилась: — Нет, — она оглянулась по сторонам. — Я не знаю этого места. Где мы? Это ваш дом? На самом деле в комнате было полно всяких магических штучек — странное же у Силаны было представление о доме гладиатора — и она ничем не напоминала жилье Рейза. — Мы у Мелезы. Ты сказала отвезти тебя к ней. Силана вздрогнула, посмотрела на него недоверчиво: — Вы, должно быть, что-то не так поняли. Зачем мне к госпоже Мелезе? И Рейз уже в который раз мысленно обозвал себя идиотом. Отлично, видимо, он опять понял ее как-то не так. — Тебе было плохо. Я спросил, куда тебя отвезти, ты сказала «Ме» и отрубилась. Я подумал, что тебе нужно к Мелезе. Силана кивнула, неловко пожала плечами: — Простите. Я только хотела вам сказать, что мне ничего не нужно. — А почему «ме»? — Рейз на самом деле до конца даже не мог поверить, что выспрашивает такие вещи. Силана была не в себе тогда, какая разница, что она там пыталась сказать? — Я плохо помню. Наверное, «ме-ня не надо трогать»? — Я чувствую себя идиотом. — Вы не виноваты. Это мне нужно было лучше все объяснить. — Теперь еще и мудаком. Силана откинулась назад, на подушку, посмотрела на пол: — Я не хотела волновать госпожу Мелезу. Она потратила на меня заряд-глифы. — Эти? — Рейз кивнул на посеревшие камни, которые Силана стряхнула на пол. — Невелика жертва. Твоя жизнь ей явно была дороже. — Я не умирала. А если бы умирала, глифы бы не помогли, — она подняла руки к лицу, рассеянно потерла, каким-то детским, беззащитным жестом, и сказала. — Давайте уйдем отсюда. Я напишу госпоже Мелезе потом. Сейчас мне хотелось бы вернуться домой. Вы поможете мне, Рейз? Она спрашивала серьезно и искренне верила, что он мог ответить ей «нет». Он наклонился, подхватил ее на руки: — Обними меня за шею. Руки у нее были совсем слабыми, и в уголках губ запеклась кровь — Рейз пропустил, когда обмывал лицо. Он инстинктивно сжал руки крепче — показалось вдруг, что она вот-вот выскользнет. Растворится, как дым. И окажется, что ему все это приснилось. — Просто посадите меня в экипаж и отправляйтесь к Джанне. Вы ей действительно нужны сейчас. Еще Силана говорила вещи, которые Рейзу хотелось услышать, и с которыми он все равно не мог согласиться: — Слушай, Джанна — моя сестра. Я ее люблю. Но это не значит, что я не умею быть благодарным и на всех вокруг мне наплевать. Она подняла на него взгляд, снова заглянула в глаза — странная все-таки привычка: — Я бы вас поняла. Я имею в виду, если бы вы меня бросили. Все-таки речь о вашей семье. — Паршивое же у тебя было воспитание, если ты в это веришь. Хотя мало ли как ее воспитывали. Если из родственников у Силаны был только брат, и если она жила одна. *** Мелеза перехватила их у самого выхода, почти у ворот, которые Рейз все равно не знал как открыть. Грей был рядом — теперь уже в полном гладиаторском доспехе, и смотрел с затаенной угрозой. — Госпожа Мелеза, — Силана потянулась, как будто хотела слезть, встать на ноги, но Рейз не пустил. — Я прошу прощения, что так получилось. Рейз неправильно меня понял и привез к вам. Мелеза недовольно поджала губы, придирчивым взглядом оглядела ее с головы до ног: — И в кои-то веки поступил правильно. Тебе стоит отлежаться у меня до вечера, Силана. Ты очень потратилась. Рейз, отнеси ее обратно. Она приказывала с абсолютной уверенностью, что Рейз подчинится, и от этого внутри поднималась глухая волна раздражения. Хотелось поступить наперекор просто чтобы позлить. Но не совсем же Рейз был идиотом, и в этот раз Мелеза была права. — Я и так… — начала Силана, но ее прервал Грей: — Мелезе нужно поговорить с тобой, это важно. Задержись. Нас это не стеснит. Он забыл добавить «госпожа», и говорил это «нас» так, как будто считал этот дом и своим тоже. Почему-то никто кроме Рейза не обратил на это внимания, даже Мелеза. — Я благодарна вам за гостеприимство, но… — Когда Грей сказал, что «это важно», — перебила ее Мелеза, — он имел в виду, что я назначила на вечер ваш следующий бой.