Пророчество Восьми. Метка Афины

Глава 10 Аннабет Аннабет пыталась подбодрить Хейзел, потчуя ее рассказами о многочисленных инцидентах, в ходе которых Перси полностью оправдал свое прозвище «рыбьи мозги», когда в ее каюту влетел Фрэнк. — Где Лео? — выдохнул он. — Взлетаем! Взлетаем! Девушки вскочили на ноги. — Где Перси? — всполошилась Аннабет. — И козел? Фрэнк уперся руками в колени, пытаясь отдышаться. Его одежда задубела и еще не просохла, как будто ее постирали в чистом крахмале. — На палубе, с ними все в порядке. За нами гонятся! Аннабет протиснулась мимо него и помчалась вверх по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, следом за ней — Хейзел, и последним пыхтел все еще задыхающийся Фрэнк. Перси с Хеджем лежали на палубе, на вид — чуть живые. Хедж потерял свою обувь, но дико улыбался, глядя в небо, и бормотал: — Потрясающе! Потрясающе! Перси был весь покрыт порезами и царапинами, как будто только что выпрыгнул через закрытое окно. Он ничего не сказал, только слабо сжал руку Аннабет, будто говоря: «Ты рядом, и я не боюсь даже конца света». Лео, Алекс, Пайпер и Джейсон прибежали из кают-компании, где до этого момента тихо-мирно обедали. — Что? Что? — восклицал Лео, размахивая недоеденным бутербродом с поджаренным сыром. — Уже и на обед нельзя прерваться? Что стряслось? — Гонятся! — снова заорал Фрэнк. — Кто гонится? — спросил Джейсон. — Я не знаю! — пропыхтел Фрэнк. — Киты? Морские чудища? А может, Кейт и Порки! Аннабет чуть не придушила парня, но решила, что ее руки, пожалуй, не обхватят его толстую шею. — Чепуха какая-то. Лео, лучше нам отсюда улететь. Лео зажал бутерброд в зубах, как пират — абордажный нож, и побежал к штурвалу. Вскоре «Арго-II» уже поднимался в небо. Аннабет заняла позицию у кормового самострела. Никаких гонящихся за ними китов или других монстров не наблюдалось, но Перси, Фрэнк и Хедж начали приходить в себя только когда Атланта превратилась в размытое пятно на горизонте. — Чарльстон, — проговорил Перси, ковыляя по палубе, как старичок. Голос у него до сих пор слегка дрожал. — Возьмите курс на Чарльстон. — Чарльстон? — повторил Джейсон, так, будто название напомнило ему о чем-то плохом.  — Так что именно вы нашли в Атланте? - спросила Алекс Фрэнк расстегнул свой рюкзак и принялся вынимать подарки. — Некоторое количество персикового варенья, пару футболок, снежный шар и… вот эту ловушку для пальцев, которая вовсе не китайская. Волевым усилием Аннабет приказала себе не выходить из себя. — Почему бы вам… не начать рассказ сначала, а не с конца? Они собрались на квартердеке, чтобы Лео тоже мог слышать разговор, не отходя от руля. Перси и Фрэнк по очереди излагали все, что с ними случилось в Аквариуме Джорджии, а тренер Хедж время от времени вставлял замечания вроде: «Это было потрясающе!» или «А потом я лягнул ее в голову!». По крайней мере тренер, похоже, позабыл, что накануне Перси с Аннабет заснули в конюшне. Впрочем, судя по рассказу Перси, у Аннабет появились гораздо более веские причины для беспокойства, нежели домашний арест. Когда Перси поведал о содержавшихся в неволе морских обитателях, она поняла, почему он так подавлен. — Это ужасно, — согласилась девушка. — Нужно им помочь. — Мы поможем, — пообещал сын Посейдона. — В свое время. Но сначала мне придется придумать, как именно. Жаль, что… — Он покачал головой. — Не важно. Сначала мы должны разобраться с наградой за наши головы. Тренер Хедж потерял интерес к беседе — возможно, из-за того, что о нем больше не говорили — и убрел на нос, отрабатывать удар копытом с разворота и нахваливать себя за прекрасную технику. Аннабет сжала рукоять кинжала. — Награда за наши головы… мало нам чудовищ, которые наверняка будут нас преследовать. — Наши лица появятся на плакатах «Разыскивается»? — спросил Лео. — А у них есть списки расценок? Алекс сделала жест рука-лицо а Хейзел наморщила нос. — Что ты имеешь в виду? — Мне просто интересно, во сколько меня оценили, — пояснил Лео. — То есть, понятное дело, навряд ли я такой же ценный, как Перси или Джейсон… но я в два или в три раза дороже Фрэнка? — Ну ты!.. — начал было Фрэнк. — А ну-ка хватит, — приказала Аннабет. — По крайней мере, мы знаем, что наш следующий шаг — Чарльстон и поиски этой карты. Пайпер склонилась над пультом управления. Сегодня она вплела в косу несколько белых перьев, чудесно смотревшихся на ее темных волосах. Аннабет подивилась, как дочь Афродиты сумела выкроить на это время. Сама она порой забывала даже расчесать волосы. — Карта, — задумчиво проговорила Пайпер. — Но что на ней изображено? — Метка Афины. — Перси внимательно посмотрел на Аннабет, как будто боялся, что переборщил. Словно она испускала мощные флюиды «Я не хочу об этом говорить». — Какая разница, что там, — продолжал юноша. — Нам известно, что эта карта приведет нас к чему-то важному в Риме, к чему-то, что может положить конец разладу между римлянами и греками. — Бич гигантов, — добавила Хейзел. Перси кивнул. — И в моем сне гиганты-близнецы говорили о какой-то статуе. — Хм… — Фрэнк перекатывал между пальцами свою «не китайскую» ловушку для пальцев. — По словам Форкия, только безумец станет ее искать. Но что же это такое? Все посмотрели на Аннабет, и у нее начала зудеть кожа головы, как будто мысли, толкаясь, хотели выбраться из ее мозга наружу. Статуя… Афина… греки и римляне, ее кошмары, столкновение с матерью. Кусочки мозаики сложились воедино, но Аннабет никак не могла принять открывшуюся ей истину. Ответ оказался слишком грандиозным, слишком важным и крайне пугающим. Девушка заметила, что Джейсон изучающе на нее смотрит, как будто наверняка знает все ее мысли, и они ему нравятся не больше, чем ей самой. И снова она подумала: «Почему этот парень так меня нервирует? Действительно ли он на нашей стороне?» А может, об этом говорила ее мать… — Я… я близка к разгадке, — ответила она. — Если мы найдем эту карту, я буду знать больше. Джейсон, твоя реакция на слово «Чарльстон»… Ты бывал там прежде? Джейсон неуверенно посмотрел на Пайпер (хотя Аннабет не поняла, почему) и кивнул: — Ага. Год назад мы с Рейной отправились туда с заданием: спасали имперское золотое оружие из «Ханли». — Из чего? — не поняла Пайпер. — Ух ты! — поразился Лео. — Это же первая боевая подводная лодка, успешно потопившая корабль во время Гражданской войны. Всегда хотел на нее посмотреть. — Ее спроектировали римские полубоги, — продолжал Джейсон. — В ней хранились секретные запасы золотых имперских торпед, пока мы их не вытащили оттуда и не переправили обратно, в Лагерь Юпитера. Хейзел скрестила руки на груди. — Значит, римляне сражались на стороне Конфедерации? Как внучка бабушки-рабыни, могу я сказать, что это… не здорово? Джейсон выставил перед собой руки с открытыми ладонями. — Лично меня тогда еще и на свете не было. И потом, греки и римляне тогда воевали за обе стороны. Но ты права, это не здорово. Иногда полубоги принимают неверные решения. — Он робко взглянул на Хейзел. — Например, когда мы становимся слишком подозрительными и говорим, не подумав. Хейзел гневно на него уставилась. Похоже, до нее медленно доходило, что парень извиняется. Алекс кашлянула и посмотрела на Лео взглядом который Аннабет расшифровала как -Тебе намекают. — О… да! — подхватил Лео. — То есть… неверные решения. Например, недоверие к чужим братьям, которые могут, знаете ли, нуждаться в спасении, говоря гипотетически. Хейзел скривила губы. — Ладно. Вернемся к вопросу о Чарльстоне. Так вы считаете, что стоит повторно обыскать эту субмарину? Джейсон пожал плечами: — Ну… Мне приходят на ум два места, в которых следует искать, и одно из них — музей, где хранится «Ханли». Там вообще выставлено много вещей времен Гражданской войны, возможно, карта спрятана в одном из экспонатов. Я знаком с планировкой и смогу провести нас внутрь. — Чур, я иду, — заявил Лео. — Все это так круто. Джейсон кивнул, потом повернулся к Фрэнку — тот пытался вытащить пальцы из китайской ловушки. — Тебе тоже стоит пойти, Фрэнк. Нам может понадобиться твоя помощь. — Зачем? — удивился здоровяк. — В аквариуме от меня не было никакого толку. — Вовсе нет, — заверил его Перси. — Только втроем мы смогли разбить то стекло. — Кроме того, ты — дитя Марса, — добавил Джейсон. — Духи побежденных обязаны тебе служить, а в Чарльстонском музее полным-полно призраков солдат-конфедератов. Так что ты поможешь нам их построить. Фрэнк сглотнул. Аннабет вспомнила рассказ Перси о том, как Фрэнк превратился в огромную золотую рыбку, и с трудом сдержала улыбку. Теперь, глядя на этого здоровяка, она вечно будет представлять его в виде карпа кои. — Хорошо, — сдался Фрэнк. — Конечно, — он хмуро посмотрел на свои пальцы, силясь высвободить их из игрушки. — А как вообще?.. Лео хохотнул. — Старик, ты что, никогда раньше не видел таких штучек? Чтобы освободиться, существует простая хитрость. Фрэнк снова дернулся, но впустую. Даже Хейзел давилась от сдерживаемого смеха. Фрэнк пыжился, сосредоточенно глядя на ловушку, и вдруг исчез. Вместо него на палубе, рядом с теперь уже пустой китайской ловушкой для пальцев, съежилась зеленая игуана. — Неплохо, Фрэнк Чжан, — сухо произнес Лео, копируя манеру речи Хирона. — Вот так люди и побеждают китайские ловушки для пальцев — превращаются в игуан. Все расхохотались. Фрэнк снова превратился в человека, подобрал игрушку и запихал в свой рюкзак. Потом смущенно улыбнулся и сказал, явно торопясь сменить тему: — В общем, в музее поищем. Но, м-м-м, Джейсон, ты вроде сказал, что есть еще второе место? Улыбка Джейсона померкла. Аннабет показалось, что он обдумывает что-то неприятное. — Ну да, — наконец сказал юноша. — Другое место называется Бэттери, это парк рядом с портом. В последний раз я там был… с Рейной. Он быстро глянул на Пайпер, потом торопливо продолжил: — Мы видели, как по парку проплывало какое-то мерцающее привидение, или дух, этакая красавица Юга времен Гражданской войны. Мы пошли за призраком, но стоило нам приблизиться, как он тут же исчезал. Потом Рейну озарило шестое чувство, она сказала, что попробует одна — вроде как это чисто женский разговор. Она подошла к призраку, и тот ей что-то сказал, я уверен. Все ждали. — И что же он сказал? — наконец спросила Аннабет. — Рейна ни за что не соглашалась мне рассказать, — признался Джейсон. — Но наверняка что-то важное. Мне показалось, что она… потрясена. Может, она услышала пророчество, или какие-то плохие вести. Впоследствии я никогда не видел Рейну в таком состоянии. Аннабет обдумывала услышанное. После случая с эйдолонами ей совершенно не хотелось и близко подходить к призракам, особенно, если они внезапно сообщают людям плохие новости и пророчества. С другой стороны, ее мать — богиня премудрости, а знание — самое сильное оружие. Нельзя пренебрегать никакими источниками информации. — Стало быть, это будет задачка для девушек, — решила она. Девушки кивнули, хотя Хейзел явно нервничала. Несомненно, в Царстве Мертвых она навидалась столько призраков, что хватило бы на две жизни. Пайпер вызывающе сверкнула глазами, как бы говоря: нет ничего такого, что сумела Рейна и не сумею я. А Алекс в свою очередь потерла руки бормоча — Ну все пипец тебе Каспер. Аннабет сообразила, что если они всемером отправятся на поиски в эти два места, то Перси останется на корабле один на один с тренером Хеджем. А она, как любящая девушка, не могла так подставлять своего молодого человека. Да и снова оставлять Перси без присмотра она не собиралась — и так уже долгие месяцы прошли в разлуке. С другой стороны, Перси явно сильно обеспокоен заточением этих морских обитателей, возможно, небольшой отдых пойдет ему на пользу. Она поймала его взгляд, и юноша, поняв ее молчаливый вопрос, кивнул, словно говоря: «Ага, со мной все будет в порядке». — Что же, тогда решено, — Аннабет повернулась к Лео — тот внимательно изучал пульт управления, прислушиваясь к скрипящим и пощелкивающим звукам, которые передавал по системе двусторонней связи Фестус. — Лео, как скоро мы достигнем Чарльстона? — Хороший вопрос, — пробормотал паренек. — Фестус только что засек большую группу орлов у нас на хвосте — радаром дальнего обнаружения, они еще не в поле зрения. Пайпер склонилась над пультом. — А ты уверен, что это римские орлы? Лео возвел глаза к небу. — Нет, Пайпер. Эта банда гигантских орлов просто случайно пролетает тут боевым клином. Ну конечно, они римские! Полагаю, мы могли бы развернуть корабль и дать им бой… — Очень неудачная идея, — перебил Джейсон. — Это все равно, что признать: мы действительно враги Рима. — Ну, у меня есть другое предложение, — ничуть не смущаясь, продолжал Лео. — Если мы полетим прямо в Чарльстон, то будем там через пару часов, но орлы нас догонят, и у нас возникнут трудности. Вместо этого почему бы нам не послать подсадную утку, чтобы одурачить этих птичек? А корабль заложит вираж и прилетит в Чарльстон длинным путем к завтрашнему утру… Хейзел начала было протестовать, но Лео поднял руку: — Знаю, знаю, Нико в беде, и мы должны торопиться. — Уже двадцать седьмое июня, — напомнила Пайпер. — Если не считать сегодня, остается всего четыре дня. А потом он умрет. — Я знаю! Но таким манером мы бы сбили римлян со следа. Все равно у нас должно остаться достаточно времени, чтобы добраться до Рима. Хейзел нахмурилась. — Когда ты говоришь «достаточно»… Лео пожал плечами. — Если тебе от этого станет легче, то могу сказать «в обрез». Хейзел закрыла лицо руками и сосчитала до трех. — Похоже, вечно успевать в последнюю минуту — это вполне в нашем духе. Аннабет решила, что это можно счесть за согласие. — Хорошо, Лео, о какой приманке идет речь? — Я так рад, что ты спросила! — Он нажал несколько кнопок на панели управления, крутанул вертушку проигрывателя и несколько раз с невероятной быстротой нажал кнопку «А» на своем Вии-контроллере. — Буфорд, будь добр, заступай на дежурство. Фрэнк отступил на шаг назад. — На корабле есть кто-то еще? Кто такой Буфорд? Из лестничной шахты вырвался клуб пара, и на палубу поднялся автоматический стол Лео. За время поездки Аннабет почти не видела Буфорда, он в основном стоял в машинном отделении (Лео настаивал, что у стола необъяснимым образом сломался двигатель.). Это был трехногий столик со столешницей из красного дерева. В его бронзовом корпусе имелось несколько выдвижных ящиков, вращающиеся шестерни и несколько отверстий для выхода пара. К одной ноге столика была привязана сумка, похожая на мешок для писем, и Буфорд тащил ее за собой. — Ты даешь имена своей мебели? — поразился Фрэнк. Лео фыркнул. — Чувак, тебе о такой крутой мебели остается только мечтать. Буфорд, ты готов к операции «Журнальный столик»? Столик выпустил струю пара и отодвинулся к поручням. Его столешница из красного дерева с треском раскрылась, разделившись на четыре части, точно аккуратно разрезанный пирог. Каждый «кусок пирога» вытянулся, превратившись в деревянную лопасть. Лопасти завертелись, и Буфорд взлетел. — Вертолетостол, —  пробормотала Алекс — Чесслово, это круто. А что в сумке? - спросил Перси. — Грязное белье полубога, — сообщил Лео. — Надеюсь, Фрэнк, у тебя нет возражений. Фрэнк поперхнулся. — Что? — Это перебьет наш запах, и орлы потеряют след. — Это были мои единственные запасные трусы! Лео пожал плечами: — Я попросил Буфорда простирнуть их и сложить, пока он летает на дело. Надеюсь, он так и сделает, — паренек потер руки и улыбнулся от уха до уха. — Итак! Вот это я называю славно потрудиться за день! Пойду прокладывать наш окольный маршрут. Увидимся за ужином! Перси отключился рано, так что перед Аннабет нарисовалась перспектива провести вечер, сидя за компьютером. Конечно же, она взяла с собой ноутбук Дедала, величайшего изобретателя всех времен, который он ей подарил два года назад. Память машины была заполнена проектами новых изобретений, схемами и диаграммами, большую часть которых Аннабет до сих пор не расшифровала. За два года обычный агрегат уже устарел бы, но девушка предполагала, что ноутбук Дедала по-прежнему опережал свое время лет на пятьдесят. Он мог увеличиваться до размера нормального ноутбука, сжиматься, превращаясь в планшет, или складываться в металлическую полоску, меньше мобильного телефона. Работал он быстрее всех компьютеров, которыми ей случалось пользоваться, принимал спутниковые каналы и даже вещание «Телевидения Гефеста» с горы Олимп, специализированные передачи — словом, умел делать все, разве что шнурки не завязывал. Впрочем, такое приложение наверняка имелось, только Аннабет его пока не нашла. Девушка уселась на свою кровать, запустила одну из придуманных Дедалом программ по созданию 3D-объектов, чтобы изучить модель Пантеона в Афинах. Она всегда безумно хотела там побывать по двум причинам: из-за своей любви к архитектуре и потому, что это был самый знаменитый храм, посвященный ее матери. Теперь она могла осуществить свою мечту и отправиться в Грецию (если, конечно, они выживут). Но чем больше она думала о Метке Афины и старой римской легенде, которую упомянула Рейна, тем сильнее нервничала. Против воли в памяти всплыл спор с матерью. Слова все еще причиняли боль, хотя прошло так много недель. В тот день, побывав у мамы Перси, Аннабет на метро возвращалась из Верхнего Ист-Сайда. С тех пор как исчез Перси, прошло уже много месяцев, и все это время хотя бы раз в неделю Аннабет навещала Салли Джексон и ее мужа Пола: отчасти чтобы сообщить, как идут поиски, отчасти потому, что им с Салли требовалась взаимная поддержка и вера в то, что с Перси все будет хорошо. Весна выдалась необычайно холодная. К тому времени уже стало очевидно, что план Геры состоял в том, чтобы отправить Перси в лагерь римлян, так что у Аннабет была причина надеяться, что он жив, но девушка не могла до конца в это поверить. Джейсон более-менее вспомнил, где находится его бывший лагерь, но, даже призвав на помощь всю магию греков — в том числе обитателей домика Гекаты, — им не удалось определить точное местонахождение Перси; складывалось впечатление, что он вообще покинул планету. Рейчел, оракул, попыталась заглянуть в его будущее, но почти ничего не увидела. Зато она с уверенностью полагала, что Лео следует закончить «Арго-II» прежде, чем они войдут в контакт с римлянами. Тем не менее, как только появлялись хоть какие-то слухи о том, где может находиться Перси, Аннабет использовала любую свободную минутку, чтобы проверить, насколько они правдивы. Она беседовала с д?хами природы, читала легенды о Риме, рылась в компьютере Дедала в поисках подсказок и потратила сотни золотых драхм, рассылая радужные послания Ириды всем дружественным д?хам, полубогам и чудовищам, которых когда-либо встречала, да только все без толку. В то утро, возвращаясь от Салли, Аннабет чувствовала себя как никогда опустошенной. Сначала они с Салли поплакали, потом попытались убедить друг друга не падать д?хом, однако нервы у обеих были совершенно истрепаны. В конце концов Аннабет села в поезд линии Лексингтон-авеню, чтобы доехать до Центрального вокзала. Из Верхнего Ист-Сайда до ее школьного общежития можно было добраться и другим путем, но Аннабет нравилось проходить через Центральный вокзал. Его красивый дизайн и огромное открытое пространство напоминали ей гору Олимп. Большие строения действовали на нее умиротворяюще, возможно из-за того, что, находясь в таком несокрушимом здании, она и сама чувствовала себя более стойкой. Она проходила мимо «Сладкой Америки», кондитерской, в которой когда-то работала мама Перси, и уже подумывала зайти и купить синих конфет, в память о старых добрых временах, как вдруг увидела Афину — та изучала настенную схему метро. — Мама! — Аннабет не верила своим глазам. С тех пор, как много месяцев назад Зевс закрыл врата Олимпа и запретил любые контакты с полубогами, она еще не виделась с матерью. Аннабет многократно пыталась воззвать к богине, умоляла ее о наставлении, во время каждого приема пищи в лагере сжигала еду, принося ее в жертву, однако не получала никакого ответа. И вот перед ней стоит Афина, в джинсах, туристических ботинках и красной фланелевой рубашке, темные волосы рассыпались по плечам. За спиной рюкзак, в руках палка, можно подумать, она подготовилась к долгому путешествию. — Я должна вернуться домой, — бормотала Афина, внимательно глядя на карту. — Путь труден. Жаль, что здесь нет Одиссея, он бы меня понял. — Мама! — позвала Аннабет. — Афина! Богиня обернулась и поглядела на девушку так, будто не узнавала. — Так меня звали, — как во сне проговорила богиня. — До того, как мой город разграбили, мою личность забрали, а меня саму сделали такой, — она с отвращением поглядела на свою одежду. — Я должна вернуться домой. Аннабет в шоке попятилась. — Ты… ты Минерва? Серые глаза богини полыхнули гневом. — Не называй меня так! Когда-то я носила копье и щит, даровала победу, а теперь превратилась не пойми во что. — Мама, — голос Аннабет дрожал. — Это я, Аннабет. Твоя дочь. — Моя дочь… — повторила Афина. — Да, мои дети за меня отомстят. Они должны изничтожить римлян, этих ужасных, бесчестных подражателей. Гера настаивала на том, чтобы держать два лагеря подальше друг от друга, но я сказала: «Нет, пускай сражаются, пусть мои дети уничтожат этих узурпаторов». У Аннабет так билось сердце, что кровь пульсировала в ушах. — Ты хотела этого? Но ведь ты мудра и понимаешь суть войны лучше, чем кто бы то ни было… — Так было прежде! — сказала богиня. — Меня заменили. Ограбили. Захватили, как трофей, и вывезли из моего любимого родного края. Я так много потеряла и поклялась, что ни я, ни мои дети этого не забудем. — Она пригляделась к Аннабет внимательнее. — Ты — моя дочь? — Да. Богиня вытащила что-то из кармана рубашки — старинный жетон нью-йоркского метрополитена — и с силой вложила в руку Аннабет. — Следуй за Меткой Афины, — приказала богиня. — Отомсти за меня. Аннабет посмотрела на маленький кругляш, на глазах превращавшийся в древнюю серебряную драхму, какие были в ходу у афинян. С аверса на нее смотрела сова, священное животное Афины, а на реверсе с одной стороны была отчеканена оливковая ветвь, а с другой — надпись на греческом: «Метка Афины» Тогда Аннабет не представляла, что это значит. Она не понимала, почему ее мать так себя ведет. Минерва она теперь или нет, почему же она несет такой бред? — Мама. — Девушка пыталась говорить так, чтобы голос звучал убедительно, — Перси пропал. Мне нужна твоя помощь. — Она начала было пересказывать план Геры по объединению двух лагерей для битвы с Геей и гигантами, но богиня стукнула палкой по мраморному полу и воскликнула: — Никогда! Всякий, кто помогает Риму, должен сгинуть. Если ты присоединишься к ним, ты мне не дочь. Ты уже меня подвела. — Мама! — Мне наплевать на этого Перси, если он переметнулся к римлянам, пусть сгинет. Убей его, убей всех римлян. Найди Метку Афины, следуй за ней к ее источнику. Узри, как опозорил меня Рим, и дай обет, что отомстишь. — Разве Афина — богиня мщения? — Аннабет так сжала кулаки, что ногти впились в ладони. Казалось, серебряная монета в ее руке нагрелась. — Для меня самое главное — это Перси. — А для меня самое главное — месть, — отрезала богиня. — Кто из нас мудрее? — С тобой что-то не так. Что случилось? — Случился Рим! — ответила богиня с горечью. — Посмотри, что они натворили, сделали из меня римлянку. Хотят, чтобы я была их богиней? Так пусть вкусят те беды, что сами причинили. Убей их, дитя. — Нет! — Тогда ты просто пустое место, — богиня снова повернулась к карте. Выражение ее лица смягчилось, стало озадаченным, взгляд расфокусировался. — Если бы я смогла найти путь… дорогу домой, тогда, возможно… Но нет. Отомсти за меня или оставь меня. Ты мне не дочь. У Аннабет защипало в глазах. На ум пришло множество ужасных вещей, которые она хотела бы сказать, но не могла. Девушка повернулась и побежала. Она пыталась выбросить серебряную монету, но каждый раз та снова появлялась у нее в кармане, как Анаклузмос Перси. К сожалению, у драхмы Аннабет не имелось волшебных способностей, по крайней мере, ничего полезного. Из-за нее девушке только стали сниться кошмары; она все перепробовала, но не могла от них избавиться. Теперь, сидя в своей каюте на борту «Арго-II», Аннабет чувствовала, как монета в ее кармане нагревается. Она сердито глянула на модель Парфенона на экране компьютера и подумала о споре с Афиной. В голове крутились услышанные недавно слова: «Талантливая подружка, готовая к приему гостей. Никто не сдвинет это изваяние. Дочь мудрости одна на пути незримом». Девушка боялась, что в конце концов поймет, что все это значит, и просила всех богов сделать так, чтобы ее выводы оказались ошибочными. Раздался стук в дверь, и Аннабет подпрыгнула от неожиданности. Она надеялась, что это Перси, но дверь приоткрылась, и в комнату просунул голову Фрэнк Чжан. — Извини, — сказал он. — Могу я?.. Аннабет настолько не ожидала его увидеть, что не сразу сообразила, что парень просит разрешения войти. — Конечно, — пригласила она. — Заходи. Фрэнк протиснулся в дверь и оглядел каюту, правда, смотреть особо было не на что. На письменном столе лежала стопка книг, тетрадь для записей, ручка и снимок, на котором ее отец летит на биплане «Сопвич Кэмел», широко улыбается и поднимает вверх два больших пальца. Аннабет нравилось это фото, оно напоминало ей о времени, когда она чувствовала, что ближе его у нее никого нет, когда он атаковал целую армию чудищ с пулеметом из небесной бронзы, только чтобы защитить ее — поистине лучший подарок, о каком только может мечтать девочка. На стене висела ее бейсболка с логотипом «Нью-Йорк Янкиз» — самая драгоценная вещь, доставшаяся ей от матери. Когда-то кепка могла делать того, кто ее носит, невидимым, но после того, как Аннабет посмела противоречить Афине, головной убор, по непонятной причине, утратил свои волшебные свойства. Девушка все равно взяла кепку с собой в путешествие и каждое утро упрямо надевала, надеясь, что она вновь заработает, однако пока что бейсболка лишь напоминала о гневе ее матери. Больше в каюте Аннабет ничего не было, потому что девушка поддерживала чистоту и не захламляла помещение. Как и большинство полубогов, Аннабет страдала СДВГ (Перси никак не мог в это поверить, потому что она всегда получала превосходные оценки). Если в ее личном пространстве оказывалось слишком много вещей, ей не удавалось сосредоточиться. — Итак… Фрэнк, — заговорила первой Аннабет, — чем могу помочь? Из всех ребят на корабле меньше всего она ожидала увидеть на пороге своей каюты его. И когда парень покраснел и вытащил из кармана китайскую ловушку для пальцев, ее смущение только возросло. — Не люблю, когда мне чего-то не договаривают, — пробормотал он. — Ты не могла бы показать мне, в чем тут фокус? У остальных мне как-то неудобно спрашивать. Мозг Аннабет обрабатывал его слова с небольшой задержкой. Погодите… Фрэнк просит у нее помощи? Потом до нее дошло: ну, конечно, Фрэнк смущен, ведь Лео безжалостно его высмеял. Кому захочется становиться посмешищем? По выражению решимости на лице Фрэнка она поняла: он серьезно настроен не допустить повторения сегодняшней сцены и хочет понять, как работает ловушка, чтобы больше не превращаться в игуану. Странное дело, Аннабет почувствовала себя польщенной. Фрэнк верил, что она не станет над ним насмехаться. Кроме того, она питала слабость ко всем, кто ищет знания, даже если дело касается такой пустяковины, как китайская ловушка для пальцев. Она похлопала по матрасу. — Разумеется. Садись. Фрэнк присел на краешек кровати, точно готовился сбежать в любую секунду. Аннабет взяла китайскую ловушку, положила рядом с компьютером и запустила инфракрасное сканирование. Через несколько секунд на экране появилась трехмерная модель игрушки. Девушка повернула ноутбук, чтобы Фрэнку было видно. — Как ты это сделала? — восхитился тот. — Это самая современная древнегреческая технология, — подмигнула Аннабет. — Ладно, смотри. Конструкция цилиндрическая, двухосная, создана путем плетения, так что имеет прекрасную эластичность, — Аннабет повертела изображение, заставляя его сжиматься и разжиматься, как аккордеон. — Когда ты помещаешь внутрь пальцы, она «распускается», но если пытаешься их вытащить, окружность сокращается, поскольку плетение натягивается и сжимается. Если будешь с усилием тянуть, ни за что не освободишься. Фрэнк тупо уставился на нее. — И в чем разгадка? — Ну… — Аннабет показала ему некоторые свои выкладки, из которых становилось ясно, что ловушка способна выдерживать растяжение с применением большой силы, в зависимости от того, из какого материала она сделана. — Просто поразительно, принимая во внимание, что структура плетеная, правда? Доктора применяют этот принцип для тракций [Тракция (вытяжение) — в ортопедической медицине набор методов для длительного растяжения конечностей либо мышц. Применяют как метод лечения при переломах, а также при лечении позвоночника (тракция позвоночника).], а подрядчики по электротехнике… — Ладно, ну а разгадка-то какая? Аннабет рассмеялась. — Не нужно бороться с ловушкой. Засовывай пальцы глубже, вместо того, чтобы выдергивать. Тогда полоски бумаги раздвинутся. — Ой, — Фрэнк попытался последовать совету, и у него все получилось. — Спасибо, но… Неужели нельзя было просто показать на самой ловушке для пальцев, без 3D-программы и выкладок? Аннабет поперхнулась. Иногда мудрость исходит из очень странных мест, например, от гигантской золотой рыбки-подростка. — Полагаю, ты прав. С моей стороны это было глупо. Так что я тоже кое-чему научилась. Фрэнк снова сунул пальцы в ловушку. — Как просто, когда знаешь ответ. — Многие коварнейшие ловушки на поверку оказываются очень легкими, — проговорила Аннабет. — Просто нужно хорошенько подумать и надеяться, что тот, кого ты хочешь поймать, не сообразит, в чем дело. Фрэнк кивнул, ему явно не хотелось уходить. — Знаешь, — заметила Аннабет, — Лео вовсе не нарочно так скверно себя ведет. Просто он не умеет вовремя остановиться. А если кто-то его нервирует, он использует юмор, как защитную реакцию. Фрэнк нахмурился. — С чего бы это я его нервирую? — Ты в два раза его больше, умеешь превращаться в дракона, — объяснила Аннабет. Фрэнка это, похоже, не убедило. — Лео умеет вызывать огонь. — Он согнул ловушку. — Аннабет… ты не могла бы как-нибудь помочь мне с другой проблемой, посложнее? У меня есть… кажется, это называется «ахиллесова пята». Аннабет как будто опять хлебнула римского горячего шоколада. Она никогда не понимала характеристики «теплый и пушистый», но Фрэнк в ее представлении был именно таким, как огромный плюшевый мишка. Она понимала, почему он нравится Хейзел. — Конечно, с удовольствием, — согласилась она. — Кто-то еще знает про эту ахиллесову пяту? — Перси и Хейзел, — вздохнул Фрэнк. — Вот так. Перси… он просто замечательный парень, я бы последовал за ним куда угодно. Да ты и сама знаешь. Аннабет похлопала его по руке. — Перси везет на хороших друзей. Таких, как ты. Но Фрэнк, на этом корабле ты можешь доверять всем, даже Лео. Мы все одна команда и должны доверять друг другу. — Да… наверное, ты права. — Так что это за слабость, из-за которой ты переживаешь? Прозвенел колокол, созывая экипаж на ужин, и Фрэнк подпрыгнул и пробормотал: — Может… может, позже. Об этом трудно говорить. Но спасибо тебе, Аннабет. — Он подобрал ловушку для пальцев. — Да уж, «будь проще». Той ночью Аннабет не снились кошмары, и, проснувшись, она сочла это подозрительным — как затишье перед бурей. Лео пришвартовал корабль в Чарльстонской гавани, у самой дамбы. Вдоль берега расположился исторический район с высокими особняками, пальмами и коваными железными заборами, а старинные пушки были нацелены в сторону залива. Когда Аннабет вышла на палубу, Джейсон, Фрэнк и Лео уже отправились в музей. По словам тренера Хеджа, они пообещали вернуться до заката. Алекс, Пайпер и Хейзел собрались, но, прежде чем уйти, Аннабет повернулась к Перси — тот стоял у правого борта, облокотившись на поручни, и осматривал бухту. Девушка взяла его за руку. — Что собираешься делать, пока нас не будет? — Прыгну в океан, — ответил ее парень. Другой на его месте мог бы сказать таким тоном: «Собираюсь перекусить». — Попробую поговорить с местными нереидами, возможно, они смогут мне что-то посоветовать про то, как спасти оставшихся в Атланте пленников. И потом, думаю, море должно пойти мне на пользу. После того, как я посидел в том аквариуме, у меня все время такое чувство, будто меня вываляли в грязи. Его темные волосы, как всегда, торчали во все стороны, но Аннабет подумала о седой пряди, когда-то белевшей у него на виске. Когда им было по четырнадцать лет, они однажды по очереди держали на плечах небо, и от напряжения оба частично поседели. За последний год, пока Перси находился непонятно где, седина у них обоих, наконец, пропала, но Аннабет это огорчало и заставляло слегка переживать. Ей казалось, что порвалась некая невидимая нить между ними. Она поцеловала юношу. — Удачи, рыбьи мозги. Только возвращайся ко мне, договорились? — Вернусь, — пообещал Перси. — И ты возвращайся. Аннабет подавила растущее беспокойство. — Так, дамы, давайте найдем нашего Каспера! - сказала Алекс Впоследствии Аннабет жалела, что не прыгнула вместе с Перси в океан или не отправилась в музей, битком набитый призраками. Не то чтобы ей претило совместное времяпрепровождение с Хейзел и Пайпер. Сначала они очень мило прогулялись вдоль по Бэттери. Указатели сообщали, что приморский парк называется «Уайт Пойнт Гарденз». Свежий океанский бриз разгонял полуденную летнюю жару, бродить в прохладной тени пальм было очень приятно. Вдоль дороги стояли старые пушки, времен Гражданской войны, и бронзовые статуи исторических деятелей, от вида которых Аннабет содрогалась. Она думала о нью-йоркских статуях, которые во время войны с титанами ожили, повинуясь придуманной Дедалом команде «последовательность двадцать три». Ей пришло в голову: а сколько еще статуй по всей стране на самом деле — автоматоны, ждущие, что их активируют? Вода в Чарльстонской гавани сверкала на солнце. С севера на юг протянулись полосы суши, точно руки, обнимающие бухту, а в устье гавани, на расстоянии около мили, расположился остров с каменной крепостью. Аннабет смутно помнила, что эта крепость сыграла важную роль в Гражданской войне, но не стала вспоминать подробности. Она просто дышала морским воздухом и думала о Перси. Теперь, глядя на море, она навсегда обречена вспоминать о своем разбитом сердце. Девушка почувствовала облегчение, когда они свернули с дамбы в парк. Народу им встречалось не много. Аннабет предположила, что большинство местных жителей уехали на летние каникулы или сидят дома, дрыхнут после обеда. Они не торопясь шли по Сауз-Бэттери-стрит, вдоль которой выстроились четырехэтажные колониальные особняки с увитыми плющом кирпичными стенами. Фасады украшали величественные колонны, как в римских храмах. В выходящих на улицу садах буйным цветом цвели розовые кусты, жимолость и бугенвиллия. Похоже, несколько десятилетий назад Деметра наказала всем растениям в округе прилежно расти, а потом забыла вернуться и оценить их успехи. — Все это немного напоминает мне Новый Рим, — сказала Хейзел. — Все эти большие дома и сады, колонны и арки. Аннабет кивнула. Она где-то читала, что до Гражданской войны американцы-южане часто сравнивали себя с римлянами. В прежние времена все их общество состояло из впечатляющей архитектуры, славы и рыцарских кодексов. Другой, зловещей его частью было рабство. «Римляне владели рабами, — заявляли некоторые южане, — так почему нам нельзя?» Аннабет поежилась. Она восхищалась местной архитектурой: дома и сады поражали красотой не хуже римских. Но почему такие дивные вещи оказались завернуты в такую безобразную историю? Или же все наоборот? Может быть, история сама создала такие прелестные декорации, чтобы скрыть свои неприглядные черты. Она покачала головой. Перси бы уже взвыл, если бы она при нем так расфилософствовалась: уже через пять минут таких разговоров взгляд у него становился отсутствующим. Три другие девушки в основном молчали. Пайпер все смотрела по сторонам, словно ожидая засады. Ранее она говорила, что видела этот парк на клинке своего кинжала, но ни за что не хотела рассказывать подробнее. Аннабет предполагала, что дочь Афродиты боялась. После того, как Пайпер попыталась истолковать свои видения, Перси и Джейсон едва не поубивали друг друга в Канзасе. Алекс озабоченно смотрела по сторонам и гладила свой меч. Хейзел тоже казалась озабоченной, возможно, просто любовалась окрестностями, а может, переживала за брата. Меньше чем через четыре дня Нико умрет, если только они не найдут его и не освободят. Аннабет казалось, что этот срок давит и на нее. К Нико ди Анджело она всегда питала двойственные чувства. Она подозревала, что он втюрился в нее, еще когда они вытащили его вместе со старшей сестрой Бьянкой из той военной академии в штате Мэн; но Аннабет он никогда не нравился как парень. Он был слишком юный, слишком угрюмый, и в нем дремала тьма, от которой ей делалось не по себе. И все же она считала себя в ответе за этого мальчишку. Когда они только встретились, никто из них еще не знал о его сводной сестре Хейзел. В то время его единственной семьей была Бьянка, а когда она умерла, Нико стал бездомным сиротой, вынужденным в одиночку противостоять этому миру, и Аннабет это не могло оставить равнодушной. Она так глубоко задумалась, что могла бы вечно вот так идти по парку, но тут Пайпер схватила ее за руку. — Вон там, — она указала в сторону гавани. В сотне футов от них, над водой, парила мерцающая белая фигура. Сначала Аннабет решила, что это буй или борта небольшого судна поблескивают на солнце, но объект не покачивался на волнах, как полагалось любой лодке: он двигался к ним по прямой. Когда он приблизился, Аннабет разглядела, что это фигура женщины. — Призрак, — пробормотала она. — Это не призрак, — сказала Хейзел. — Ни один вид духов не сияет так ярко. Аннабет решила поверить ей на слово. Она с трудом представляла, каково это: умереть в таком юном возрасте и вернуться из Царства Мертвых, узнав о смерти больше, чем о жизни. Пайпер, точно в трансе, перешла улицу, направляясь к краю дамбы, и едва не попала под колеса конного экипажа. — Пайпер! — позвала Алекс. — Пойдемте лучше за ней, — заметила Хейзел. К тому времени, как Аннабет, Алекс и Хейзел догнали девушку, призрачное видение приблизилось к ним на расстояние нескольких ярдов. Пайпер так гневно воззрилась на него, точно один его вид ее оскорблял. — Это она, — прорычала дочь Афродиты. Аннабет прищурилась, чтобы лучше видеть, но существо сверкало так ярко, что ей не удалось разглядеть его получше. Потом призрак перелетел через дамбу и остановился перед ними. Сияние померкло. Аннабет ахнула. Стоявшая перед ней женщина поражала ослепительной красотой и казалась на удивление знакомой. Ее лицо не поддавалось описанию: казалось, в нем попеременно сменяются черты всех звезд кино. Ее глаза игриво поблескивали то зеленым, то синим, то янтарным. Волосы то ниспадали до пояса светлой волной, то вились темно-шоколадными кудрями. Аннабет немедленно почувствовала зависть. Она всегда жалела, что уродилась светловолосой, так как полагала, что блондинок никто не воспринимает всерьез. Чтобы получить признание, ей приходилось трудиться в два раза упорнее — стратег, архитектор, староста — все что угодно, лишь бы доказать, что у нее есть мозги. Наряд женщины навевал мысли о красавицах Юга — именно так и описал ее Джейсон. Розовое шелковое платье с глубоким декольте; юбка на каркасе из трех обручей, отделанная белым зубчатым кружевом, и длинные перчатки из белого шелка. Кроме того, видение прижимало к груди веер из бело-розовых перьев. Весь ее облик казался таким продуманным, что Аннабет моментально почувствовала себя убожеством: изящная простота, с которой призрачная женщина носила свое платье, идеальный и в то же время неброский макияж, исходившая от нее аура женственности делали ее привлекательной для любого мужчины. Аннабет осознала, что ее ревность возникла на пустом месте: эта женщина заставляла ее испытывать это чувство. Девушке уже случалось пережить подобное. Она узнала эту женщину, даже несмотря на то, что лицо призрака постоянно менялось, с каждой секундой становясь все прекраснее. — Афродита, — проговорила она. — Венера? — поразилась Хейзел. - Каспер? - спросила Алекс — Мама, — мрачно сказала Пайпер. — Девочки! — Богиня раскинула руки, словно собираясь обнять всех разом. Четыре полубогини не сдвинулись с места, а Хейзел еще и попятилась обратно к пальмовым деревьям. — Я так рада, что вы здесь, — защебетала Афродита. — Грядет война, неизбежно случится кровопролитие, так что остается только одно. — М-м-м… и что же? — с опаской поинтересовалась Алекс. — Ну, как же, пить чай и болтать, разумеется. Идемте со мной! Афродита знала толк в чаях. Она привела их к беседке посередине сада — изящному белому павильончику с колоннами. Там уже стоял накрытый стол, а на нем — столовое серебро, фарфоровые чашки и, конечно же, дымящийся заварочный чайник, от которого шел аромат, такой же переменчивый, как внешность Афродиты: то корицы, то жасмина, то мяты. На тарелочках благоухали пшеничные лепешки, печенье и кексы, подтаивало свежее масло, ждало своего часа варенье. Аннабет подозревала, что от всей этой снеди кто угодно скоро растолстеет — если, конечно, этот кто-то не бессмертная богиня любви. Афродита села — или, скорее, величаво опустилась — на плетеный стул с широкой спинкой в виде развернутого павлиньего хвоста. Она разлила чай и положила гостям торта, не уронив ни крошки, не поставив ни пятнышка на одежду, ее осанка оставалась безупречной, а улыбка ослепительной. Чем дольше они сидели, тем сильнее Аннабет ненавидела богиню. — О, мои милые девочки, — пропела та, — я просто обожаю Чарльстон! Какие свадьбы устраивали в этой беседке — просто слезы на глаза наворачиваются. А изысканные балы времен Старого Юга… Ах, они были чудесны. Во многих этих особняках до сих пор стоят мои статуи, хотя меня и называют Венерой. — Так кто же вы? — спросила Алекс. — Венера или Афродита? Богиня пригубила чай, ее глаза озорно блеснули. — Александрия Ламбракес, ты выросла и стала довольно красивой юной леди, но тебе срочно нужно что-то сделать с волосами. И твоя одежда… — Моя одежда? — Алекс оглядела свою белую мятую испачканную в саже футболку и мятые джинсы, не смущенно, но озадаченно, точно не могла представить, что же не так. - А что с ней не так? — Мама! — воскликнула Пайпер. — Ты ставишь меня в неловкое положение. — Ну, не представляю, с чего бы это, — безмятежно откликнулась богиня. — Если ты не ценишь мои советы по части моды, Пайпер, это не значит, что их не оценят другие. Я могла бы быстренько создать для Алекс, Аннабет и Хейзел новые образы. Скажем, шелковые бальные платья, наподобие моего… — Мама! — Прекрасно, — вздохнула Афродита. — Отвечаю на твой вопрос, Алекс. Я и Афродита и Венера. В отличие от моих приятелей-олимпийцев, я практически не менялась из века в век. Вообще-то, мне нравится думать, что я ни на год не постарела! — Она легко провела по лицу кончиками пальцев. — В конце концов, любовь есть любовь, не важно, грек ты или римлянин. Эта гражданская война не отразится на мне так, как на других. «Чудно», — подумала Аннабет. Ее мать, самая хладнокровная олимпийка, превратилась в бредящую, злобную склеротичку, бродящую по станции подземки, а из всех богов, которые могли бы им помочь, самыми устойчивыми к греко-римскому расколу оказались Афродита, Немезида и Дионис. Любовь, месть и вино. Все это им очень поможет. Хейзел маленькими кусочками ела сахарное печенье. — Мы еще не в состоянии войны, моя госпожа. — Ах, дорогая Хейзел, — Афродита сложила свой веер. — Похвально, когда у человека такой оптимизм, однако вас ждут горестные дни. Конечно же, война не за горами. Любовь и война всегда идут рука об руку, это два пика человеческих эмоций! Зло и добро, красота и уродство. Она улыбнулась Аннабет, словно прочитала ее недавние мысли про Старый Юг. Хейзел отложила свое печенье. К ее подбородку прилипло несколько крошек, и Аннабет нравилось, что девушка этого не замечает либо ей наплевать. — Что вы имеете в виду, говоря «горестные дни»? — спросила Хейзел. Богиня рассмеялась, как будто Хейзел — особо сообразительный щенок. — Ну, Аннабет тебе подскажет. Я как-то ей пообещала, что ее любовные истории будут нескучными. Разве я не сдержала обещания? Аннабет едва не отломила ручку от своей чашки. Много лет ее сердце разрывали на кусочки. Сначала Лука Кастеллан, ее первая безумная любовь, видевший в ней только младшую сестру; потом он перешел на сторону зла и решил, что она ему нравится, — а потом взял и умер. Затем появился Перси, выводивший ее из себя, но милый, который, однако, влюбился в другую девушку, по имени Рейчел, а потом он тоже несколько раз едва не умер. Наконец Аннабет заполучила Перси, и он тут же исчез на полгода и потерял память. — «Нескучные» — это мягко сказано, — процедила Аннабет сквозь зубы. — Ну, я не могу отвечать за все твои неприятности, — улыбнулась богиня. — Но я и правда обожаю изгибы и повороты в любовной истории. О, вы все такие замечательные истории — то есть девочки. Я вами горжусь! Алекс подняла бровь как бы говоря — нехерасе! — Мама, — сказала Пайпер, — почему ты здесь? — Хм-м-м? А, ты имеешь в виду помимо чая? Я часто сюда прихожу. Обожаю эти виды, еду, общую атмосферу: в воздухе буквально витают накопившиеся за столетия романтика и несчастье, верно? Она указала на ближайший особняк. — Видите вон ту крышу-террасу? В ночь, когда в Америке началась Гражданская война, мы устраивали на ней вечеринку. И вдруг — обстрел форта Самтер. — Точно, — вспомнила Аннабет. — Остров в гавани, это именно там произошло первое сражение Гражданской войны, когда конфедераты обстреляли союзные войска и захватили форт. — О, вечеринка удалась на славу! — продолжала Афродита. — Струнный квартет, а все офицеры — в новой элегантной форме. А какие платья надели женщины, вы бы только видели! Я танцевала с Аресом, или он тогда был Марсом? Боюсь, я испытывала легкое головокружение. И прекрасные вспышки света над гаванью, рев орудий дали мужчинам удобный повод заключить в объятия своих напуганных возлюбленных! Чай Аннабет остыл. Она ничего не съела и чувствовала, что ее вот-вот стошнит. — Вы говорите о начале самой кровопролитной войны в истории США. Погибло свыше шестисот тысяч американцев, это больше, чем в Первой и Второй мировых войнах вместе взятых. — А какие закуски! — не унималась богиня. — Просто божественные. Присутствовал сам генерал Борегар, этот негодяй. Явился со своей второй женой, но вы бы только видели, как он смотрел на Лизбет Купер… — Мама! — Пайпер швырнула свою пшеничную лепешку голубям. — Да, прости, — кивнула богиня. — Коротко говоря, я здесь, чтобы вам помочь, девочки. Сомневаюсь, что до вас снизойдет Гера, навряд ли она в своем тронном зале болеет за ваше маленькое путешествие. А другие боги сейчас, как вы знаете, не в себе: разрываются между своей римской и греческой сущностями — некоторые в большей, некоторые в меньшей степени, — Афродита задержала взгляд на Аннабет. — Полагаю, ты рассказала своим друзьям о ссоре с матерью? У Аннабет покраснели щеки. Хейзел и Пайпер удивленно на нее уставились. — Ссора? — спросила Хейзел. — Мы просто поругались, — ответила Аннабет. — Это ерунда. — Ерунда! — передразнила богиня. — Ну, не знаю, не знаю. В Афине греческое начало было сильнее, чем во всех остальных богинях, в конце концов, она же покровительница Афин. И когда власть захватили римляне… о, они в некоторой степени переняли культ Афины, она стала Минервой, богиней ремесел и мастерства. Но у римлян имелись другие боги войны, более в их вкусе, свои, надежные, римские… вроде Беллоны. — Мать Рейны, — пробормотала Пайпер. — Вот-вот, — согласилась богиня. — Некоторое время тому назад мы с Рейной чудесно побеседовали, прямо здесь, в парке. И, разумеется, римляне почитали Марса, а позже появился еще Митрас, вообще не греческого и не римского происхождения, однако легионеры ударились в его культ, как безумные. Лично мне он всегда казался тупым и до ужаса nouveau dieu В любом случае, римляне, прямо скажем, отодвинули бедняжку Афину на вторые роли, забрав все ее военное влияние. Греки так и не простили римлянам этого оскорбления, не простила и Афина. У Аннабет загудело в ушах. — Метка Афины, — сказала она. — Она ведет к какой-то статуе, верно? Ведет к… определенной статуе. Афродита улыбнулась. — Ты умна, как и твоя мать. Итак, представь себе: твои родичи, дети Афины, столетиями не прекращали поиски, но статую не нашел никто. Таким образом, все это время они подпитывали вражду между греками и римлянами… Все гражданские войны… столько кровопролития и несчастий… в значительной степени были организованы детьми Афины. — Это… — Аннабет хотела сказать «невозможно», но вспомнила горькие слова матери, сказанные на Центральном вокзале, и кипящую ненависть, на мгновение застлавшую ей глаза. — Надумано? — подсказала Афродита. — Но, полагаю, так оно и есть. — Но… — Аннабет попыталась упорядочить затуманившиеся мысли. — Как же действует Метка Афины? Это набор подсказок или след, который оставила Афина?.. — Хм-м-м, — у Афродиты сделался такой вид, точно ей скучно, но она слишком вежлива, чтобы это показать. — Не могу тебе сказать. Мне не верится, что Афина сотворила Метку сознательно, если бы она знала, где находится ее статуя, то просто подсказала бы тебе, где искать. Нет… Сдается мне, Метка — это скорее путь, отмеченный незримыми хлебными крошками, связь между статуей и детьми богини. Видишь ли, изваяние хочет, чтобы его нашли, но освободить его сможет только самый достойный. — И за тысячи лет это никому не удалось, — проговорила Аннабет. — Подождите-ка, — вмешалась Алекс. — О какой статуе речь? Богиня рассмеялась. — О, я уверена, Аннабет тебя просветит. Как бы то ни было, подсказка, которая вам нужна, совсем рядом: это карта, оставленная детьми Афины в тысяча восемьсот шестьдесят первом году — подарок на память, который укажет тебе путь, как только вы доберетесь до Рима. Но, как ты и сказала, Аннабет Чейз, никому еще не удавалось последовать за Меткой Афины до конца. Очень скоро ты лицом к лицу столкнешься со своим самым большим страхом, мучающим всех детей Афины, и даже если ты выживешь, то как распорядишься своей наградой? Используешь ее для войны или для мира? Аннабет мысленно порадовалась, что стол покрыт скатертью, потому что у нее дрожали ноги. — Где находится эта карта? — спросила она. — Ребята! — Хейзел указала на небо. Над пальмами кружили два больших орла, а еще выше стремительно шла на посадку летающая колесница, запряженная пегасами. Очевидно, придуманный Лео обманный маневр «Журнальный столик» не удался или же Буфорда быстро раскусили. Афродита намазала кекс маслом, точно в запасе у нее было все время в мире. — Карта находится в форте Самтер, разумеется, — ножом, которым намазывала масло, она указала на остров, расположенный на другой стороне гавани. — Похоже, римляне прилетели, чтобы отрезать вам путь, так что на вашем месте я бы поскорее вернулась на ваш корабль. Не хотите ли пирожных на дорожку? Добраться до корабля они не успели. Девушки преодолели полпути до порта, когда в воздухе прямо перед ними зависли три гигантских орла. Птицы опустили на землю троих римских бойцов в пурпурных футболках, джинсах и сверкающих золотых доспехах, вооруженных мечами и щитами. Орлы улетели, и стоявший посередине римлянин, тот, что был костлявее двух других, поднял забрало шлема. — Сдавайтесь воинам Рима! — взвизгнул Октавиан. Алекс и Хейзел вытащили мечи и последняя прорычала: — Да ни в жизнь! Аннабет вполголоса выругалась. Сам по себе костлявый авгур не представлял для нее угрозы, но двое других парней, похоже, бывалые вояки: слишком здоровые и сильные. Стычка с такими ничем хорошим не кончится, особенно учитывая, что они с Пайпер вооружены только кинжалами. Пайпер подняла руки в умиротворяющем жесте. — Октавиан, случившееся в лагере — западня, мы можем все объяснить. — Я тебя не слышу! — проорал Октавиан. — Мы заткнули уши воском — стандартная процедура, когда сражаешься со злыми сиренами. А теперь бросайте оружие и медленно повернитесь, чтобы я мог связать вам руки. — Можно я его проткну? — пробормотала Алекс. — Ну пожалуйста. До корабля оставалось каких-то пятьдесят футов, но Аннабет не видела на палубе и следа тренера Хеджа, вероятно, он спустился вниз, смотреть свои идиотские передачи про боевые искусства. Группа Джейсона не вернется до заката, а Перси, наверное, под водой и не знает о нападении. Если бы Аннабет сумела подняться на борт, то смогла бы пустить в дело баллисту, но им ни за что не обойти этих троих римлян. Время стремительно уходило. Орлы с клекотом кружили над ними, словно созывали своих собратьев: «Эй, тут есть парочка вкусных полубогов!» Летающая колесница пропала из виду, но Аннабет полагала, что она где-то неподалеку. Нужно что-то придумать, пока сюда не подтянулись еще римляне. Ей нужна помощь… какой-то сигнал бедствия, который дошел бы до тренера Хеджа или, еще лучше, до Перси. — Ну? — потребовал Октавиан. Его напарники взмахнули мечами. Очень медленно, двумя пальцами Аннабет вытащила кинжал, но, вместо того, чтобы бросить его на землю, изо всех сил метнула в воду. Октавиан издал какой-то писк. — Ну и к чему это было? Я не велел тебе его метать! Кинжал мог бы стать уликой или военным трофеем! Аннабет улыбнулась наивной, извиняющейся улыбкой блондиночки, как бы говоря: «Ой, как глупо с моей стороны». Никого из тех, кто ее знал, ей не удалось бы одурачить, но Октавиан, похоже, купился и гневно пропыхтел: — А теперь три другие… — Он указал острием меча на Алекс, Хейзел и Пайпер. — Положите оружие на причал, и никаких глупых… Чарльстонская гавань взорвалась, точно фонтан в Лас-Вегасе во время представления. Потом огромная волна устремилась вниз, унося троих римлян в бухту (бедняги поднимали тучи брызг, отчаянно пытаясь не пойти на дно в своих доспехах), а на пристани стоял Перси с кинжалом Аннабет в руках. — Ты уронила, — сказал он с нарочито «каменным» лицом. Аннабет бросилась ему на шею. — Я тебя обожаю! — Ребята! — вмешалась Хейзел, но она и сама улыбалась. — Нам надо торопиться. Внизу, в воде, Октавиан орал: — Вытащите меня! Я тебя убью! — Жду не дождусь, — откликнулся Перси, нагнувшись вниз. — Что? — крикнул Октавиан, цепляясь за одного из своих охранников — тот из последних сил пытался удержаться на плаву с дополнительным грузом. — Ничего! — прокричал в ответ Перси. — Пошли, ребята. Хейзел нахмурилась. — Мы что, дадим им утонуть? — Они не утонут, — пообещал Перси. — Я сделал так, что вода их поддерживает. Как только мы окажемся вне досягаемости, их выплюнет на берег. Алекс зло улыбнулась. — Мило. Они забрались на борт «Арго-II», и Алекс побежала к штурвалу а Аннабет начала раздавать указания. — Пайпер, иди вниз, используй раковину в камбузе, чтобы отправить радужное сообщение Ириды. Нужно предупредить Джейсона, чтобы они возвращались. Пайпер кивнула и умчалась. — Хейзел, найди тренера Хеджа и скажи ему: пусть притащит свою мохнатую нижнюю часть тела на палубу! — Есть! — А теперь нам придется перенести этот корабль в форт Самтер. Перси кивнул и побежал к мачте. Алекс встала у руля, пробежала руками по панели управления. Аннабет наблюдала, как Перси одной только силой воли управляет парусами. На этот раз у него все получилось: веревки летали сами по себе, отдавая швартовы, поднимая якорь; паруса развернулись и поймали ветер. Тем временем Алекс запустила мотор. По бокам корабля выпростались весла, издав звук, напоминающий пулеметную очередь, и «Арго-II» отчалил от пристани, взяв курс на остров. Три орла все так же кружили у них над головами, но не предпринимали попыток сесть на корабль, вероятно, потому, что стоило им приблизиться, и Фестус, носовая фигура, начинал плеваться огнем. Еще минимум дюжина орлов боевым клином летела к форту Самтер, и каждый нес по римскому полубогу… врагов становилось все больше. На лестнице раздался цокот, и прискакал тренер Хедж, а за ним по пятам (или, вернее, по копытам) следовала Хейзел. — Где они? — вопросил сатир. — Кого мне убить? — Никаких убийств! — приказала Аннабет. — Просто защищайте корабль! — Но они прервали просмотр фильма с Чаком Норрисом! Из люка показалась голова Пайпер. — Получила послание от Джейсона, немного смазанное, но они уже на пути сюда. Он уже должен быть… о! Вон там! Над городом парил огромный лысый орел, совсем не похожий на птиц римлян. Он направлялся к кораблю. — Фрэнк! — сказала Хейзел. В лапах у орла висел Лео. Даже отсюда Аннабет слышала, как он вопит и ругается. Следом летел, управляя ветром, Джейсон. — Никогда раньше не видел, как Джейсон летает, — проворчал Перси. — Смотрится как Супермен-блондин. — Нашел время прикалываться! — одернула его Пайпер. — Смотри, они в беде! И точно, из облаков вынырнула римская летающая колесница и спикировала прямо на летящих друзей. Джейсон и Фрэнк метнулись в стороны и притормозили, чтобы не попасть под копыта пегасов. Сидящие в колеснице воины натянули луки. Под ногами у Лео засвистели стрелы, вызвав новую волну воплей и проклятий. Джейсону и Фрэнку пришлось обогнуть «Арго-II» и лететь прямо к форту Самтер. — Я их достану! — взвыл тренер Хедж. Он кинулся к установленной у левого борта баллисте. Прежде чем Аннабет успела крикнуть: «Не делайте глупостей!», Хедж выстрелил. В колесницу полетело пылающее копье, а в следующую секунду оно взорвалось над головами пегасов, повергнув их в панику. К сожалению, взрывом обожгло крылья Фрэнка, он беспомощно закрутился по спирали и выронил Лео. Колесница на огромной скорости рванула в сторону форта Самтер и сбила Джейсона. Аннабет в ужасе наблюдала, как сын Зевса, очевидно оглушенный и терзаемый болью, стрелой летит вниз, ловит Лео и пытается снова набрать высоту. Но ему удалось лишь замедлить их падение, и ребята исчезли за крепостными валами. Следом за ними упал Фрэнк, а потом с душераздирающим треском рухнула колесница. В воздух отлетело отвалившееся колесо. — Хедж! — проорала Алекс. — Что? — набычился Хедж. — Это был просто предупредительный выстрел. Алекс запустила моторы на полную мощность. Корпус содрогнулся, они быстро набирали скорость. До острова уже оставалось около сотни ярдов, но вверху парила еще дюжина орлов, и каждый держал в когтях римского полубога. Таким образом, по силам противник превосходил команду «Арго-II» в три раза. — Перси, — сказала Аннабет, — нам придется туго. Ты должен контролировать воду, чтобы мы не разбились о пристань. Когда мы туда доберемся, тебе придется сдерживать нападающих. Остальные — помогайте ему охранять корабль. — Но… ребята! — воскликнула Пайпер. — Я их найду, — пообещала Аннабет. — Нужно сообразить, где находится карта. И, поверьте мне, только я одна смогу это сделать. — Форт кишит римлянами, — предупредил Перси. — Тебе придется прорываться с боем, найти наших друзей, при условии, что с ними все в порядке, и доставить всех обратно живыми. И все это в одиночку? — Обычные будни героев, — Аннабет поцеловала его. — Делай, что хочешь, но не дай им захватить корабль! Только что началась новая гражданская война. Каким-то образом Лео удалось упасть, не получив особо сильных повреждений. Аннабет увидела, как он выныривает то из одного, то из другого портика, обстреливая огнем нападающих на него гигантских орлов. Римские полубоги пытались его преследовать, спотыкаясь о груды пушечных ядер и группы одураченных туристов, которые вопили и бегали кругами. Экскурсоводы, как заведенные, выкрикивали без особой уверенности в голосе: — Это просто инсценировка! Туман мог лишь изменить то, что видели смертные, но не отменить происходящее. В центре внутреннего двора между флагштоками метался, распугивая римских воинов, настоящий взрослый слон. Неужто Фрэнк? Футах в пятидесяти от него Джейсон мечом отбивался от приземистого центуриона с выпачканными чем-то кроваво-красным губами. Какой-то фанат вампиров, или, может, он чрезмерно увлекается «Кул-Эйд» Аннабет видела, как Джейсон заорал: — Извини, Дакота! Он перепрыгнул через центуриона, точно акробат, и приложил римлянина по затылку рукояткой своего гладиуса. Дакота рухнул на землю. — Джейсон! — закричала Аннабет. Юноша быстро осмотрел поле боя и увидел ее. Девушка указала туда, где причалил «Арго-II». — Помоги остальным вернуться на борт! Отступаем! — А как же ты? — прокричал в ответ Джейсон. — Не ждите меня! Прежде чем он успел что-то возразить, Аннабет стрелой умчалась прочь. Она с трудом маневрировала между толпами туристов. Ну почему такому количеству народа приспичило осмотреть форт Самтер в такой душный летний день? Впрочем, Аннабет быстро сообразила, что толпа спасла ей жизнь. Если бы кругом не метались паникующие смертные, римляне уже окружили бы ее и подавили числом. Она юркнула в маленькое помещение, вероятно, когда-то оно использовалось в качестве караулки. Пытаясь отдышаться, девушка представила себе, каково это: быть солдатом Союза на этом острове в тысяча восемьсот шестьдесят первом году. Враги обложили со всех сторон, продовольствие заканчивается, новых поставок нет, подкрепление не придет. Некоторые защитники форта Самтер были детьми Афины. Они спрятали здесь какую-то важную карту, потому что не хотели, чтобы она попала в руки врагов. Куда бы Аннабет ее спрятала, если бы оказалась на месте тех полубогов? Вдруг стены заблестели. Воздух нагрелся. На мгновение Аннабет решила, что у нее начались галлюцинации. Она уже хотела бежать к выходу, как вдруг дверь распахнулась. Скрепляющий камни известковый раствор вздулся, потом пузыри лопнули, и из них наружу хлынули тысячи крошечных пауков. Аннабет не могла пошевелиться, казалось, ее сердце остановилось. Пауки, как ковер, покрыли стены, наползали друг на друга и постепенно окружали ее. Этого не может быть, это не по-настоящему. От ужаса на нее нахлынули воспоминания. Вот ей снова семь лет, она одна в своей спальне в Ричмонде, штат Вирджиния. Пауки пришли ночью. Они волнами выползали из стенного шкафа и ждали в тени. Она закричала и стала звать отца, но отец был на работе. Такое чувство, что он вечно был на работе. Вместо него пришла ее мачеха. «Я не против быть плохим полицейским», — сказала она как-то раз отцу Аннабет, когда думала, что девочка ее не слышит. «Это просто твое воображение, — ответила ее мачеха, когда Аннабет рассказала про пауков. — Ты пугаешь своих маленьких братьев». «Они мне не братья», — возразила девочка, и от этого мачеха только еще больше нахмурилась. Ее глаза наводили почти такой же страх, как и пауки. «Сейчас же ложись спать, — велела мачеха. — И больше никаких воплей». Как только дверь за мачехой закрылась, пауки вернулись. Аннабет спряталась под одеялами, но это не помогало. В конечном счете, совершенно обессиленная, она заснула. А утром проснулась, как веснушками покрытая укусами по всему телу, с глазами, ртом и носом, залепленными паутиной. Пока она одевалась, укусы пропали, так что ей только и оставалось, что показать мачехе паутину, но та сочла это своеобразной хитрой уловкой. «Больше никаких разговоров о пауках, — твердо сказала мачеха. — Ты уже большая девочка». На следующую ночь пауки пришли снова. Мачеха продолжала играть роль плохого полицейского, не позволяла Аннабет звонить отцу и беспокоить его из-за такой ерунды. Нет, он не придет домой пораньше. На третью ночь Аннабет убежала из дома. Позже, в Лагере полукровок она узнала, что дети Афины боятся пауков. Давным-давно Афина, чтобы проучить смертную ткачиху Арахну за чрезмерную гордыню, прокляла ее, превратив в первого паука. С тех пор пауки ненавидят детей Афины. Это знание не помогало ей бороться со страхом. Однажды в лагере она чуть не убила Коннора Стоула за то, что тот запустил к ней в кровать тарантула. Годы спустя, в Денвере, она ударилась в панику, когда на них с Перси напали механические пауки. А последние несколько недель ей снились пауки почти каждую ночь: будто они ползают по ней, душат и оплетают паутиной. Теперь она стояла в казармах форта Самтер, пауки ее окружали, и ее кошмары становились реальностью. Тоненький голосок в ее голове пробормотал: «Скоро, моя дорогая. Ты очень скоро встретишься с ткачихой». — Гея? — прошептала Аннабет. Она боялась услышать ответ и все же спросила: — Кто… кто такая ткачиха? Пауки заволновались, принялись бешено метаться по стенам, кружить вокруг ног Аннабет, как блестящий черный водоворот. От обморока девушку удерживала только надежда, что все это иллюзия. «Надеюсь, ты выживешь, дитя, — проговорил женский голос. — Я бы предпочла, чтобы моей жертвой стала ты. Но нужно позволить ткачихе отомстить…» Голос Геи стих. На дальней стене, в самом центре скопления пауков, загорелся красный символ: фигура совы, похожая на изображение на серебряной драхме. Птица смотрела прямо на Аннабет. Затем, совсем как в ее кошмарах, Метка Афины вспыхнула, пауков на стенах охватило пламя, и вскоре в комнате остался только мерзкий сладковатый запах пепла. «Иди, — сказал новый голос — голос ее матери. — Отомсти за меня. Следуй за моей Меткой». Пылающий знак совы померк, дверь в караулку распахнулась. Потрясенная Аннабет стояла в центре комнаты, не зная, явилось ли ей видение, или все произошло на самом деле. Здание содрогнулось от взрыва. Аннабет вспомнила, что ее друзья в опасности. Она провела здесь слишком много времени. Девушка заставила себя двигаться и, дрожа и спотыкаясь, вышла наружу. Она посмотрела — поверх голов паникующих туристов и сражающихся во внутреннем дворе полубогов — на стену с бойницами, на которой стояла большая мортира [Мортира — артиллерийское орудие с коротким стволом для навесной стрельбы.], повернутая жерлом в сторону моря. Возможно, у Аннабет разыгралось воображение, но ей показалось, что древнее артиллерийское орудие светится красным. Девушка помчалась к нему, увернулась от бросившегося на нее орла и побежала дальше. Ничто не пугало ее так, как те пауки. Римские полубоги построились в шеренгу и двинулись к «Арго-II», но тут у них над головами начался маленький шторм: несмотря на погожий день, грянул гром, сверкнула молния, и начался дождь с ветром, оттеснив римлян назад. Аннабет не стала останавливаться, чтобы посмотреть на это диво. Она добежала до мортиры и положила руку на ее ствол. На заглушке, закрывавшей жерло, загорелась Метка Афины — обведенная красным контуром фигурка совы. — Внутри мортиры, — прошептала девушка. — Ну конечно. Она подергала заглушку, но безрезультатно. Бормоча проклятия, Аннабет вытащила кинжал. Стоило небесной бронзе коснуться заглушки, как та съежилась, и девушка смогла ее вытащить. Наконец она засунула руку в жерло. Пальцы коснулись чего-то холодного, гладкого, металлического. Аннабет вытащила маленький бронзовый диск, размером с чайный пакетик, его поверхность покрывала тонкая гравировка: буквы и изображения. Она решила, что рассмотрит находку позже, засунула диск в сумку и обернулась. — Уже уходишь? — спросила Рейна. Претор стояла футах в десяти от Аннабет в полном боевом облачении и с золотым копьем в руках. Две ее металлические борзые припали к земле, утробно рыча. Аннабет быстро огляделась. Вокруг больше никого не осталось: большинство сражающихся переместились к причалам. К счастью, ее друзья уже на борту, но если они сейчас же не отчалят, то рискуют попасть в плен. Аннабет следовало поторопиться. — Рейна, — заговорила она, — в том, что случилось в Лагере Юпитера, виновата Гея. Эйдолоны — духи, вселяющиеся в… — Прибереги свои объяснения, — отрезала Рейна. — Выскажешь их в суде. Псы зарычали и придвинулись ближе, на этот раз их, похоже, не волновало, что Аннабет говорит правду. Девушка лихорадочно пыталась найти способ спастись. В битве один на один Рейна, скорее всего, ее победит, а уж против этих металлических собак у нее просто нет шансов. — Если ты позволишь Гее рассорить два наших лагеря, — сказала Аннабет, — можно считать, что гиганты уже одержали верх. Они уничтожат римлян, греков, богов и весь мир смертных. — Думаешь, я этого не знаю? — В голосе Рейны прозвенел металл. — Какой выбор ты мне оставила? Октавиан почуял кровь. Он подталкивает легион к безумию, и я не могу его остановить. Сдайся мне, я доставлю тебя в Новый Рим для суда. Он будет несправедливым. Тебя подвергнут мучительной смертной казни. Но, возможно, этого хватит, чтобы остановить дальнейшее кровопролитие. Конечно, Октавиан на этом не успокоится, но думаю, я смогу убедить остальных прекратить войну. — Я ничего не сделала! — Это не важно! — рявкнула Рейна. — Кому-то придется расплатиться за случившееся, так почему бы не тебе? Это лучший выбор. У Аннабет по спине побежали мурашки. — Лучший? А какой же худший? — Воспользуйся своим хваленым умом, — сказала Рейна. — Если ты сегодня сбежишь, мы не станем вас преследовать. Я говорила тебе: даже безумец не пустится в плавание по морю, чтобы попасть в древние земли. Если Октавиан не отыграется на вашем корабле, то переключится на Лагерь полукровок. Легион вторгнется на вашу территорию, мы разрушим там все до основания, а землю засыплем солью. «Убей римлян, — услышала она настойчивый голос матери. — Они никогда не станут твоими союзниками». Аннабет хотелось заплакать. Лагерь полукровок стал для нее единственным настоящим домом, и, считая римлянку другом, она подробно ей рассказала, где именно он находится. Нельзя, отдав его на милость римлян, со спокойной душой уплыть на другой конец света. Но у них есть дело, которое нужно закончить, к тому же она столько выстрадала, чтобы вернуть Перси. Если она не отправится в древние земли, все ее страдания окажутся напрасными. Кроме того, Метка Афины не должна вести к мести. «Если бы я смогла найти путь… — сказала тогда ее мать, — дорогу домой…» «Как ты распорядишься своей наградой? — спросила у нее Афродита. — Используешь ее для войны или для мира?» Вот он, ответ. Метка Афины может привести ее туда — если она выживет. — Я пойду, — сказала она Рейне. — Я последую за Меткой Афины в Рим. Претор покачала головой. — Ты не представляешь, что тебя ждет. — Нет, представляю, — проговорила Аннабет. — Этот раздор между нашими лагерями… я могу его прекратить. — Эта вражда тянется уже тысячи лет. Как может один человек все исправить? Аннабет пожалела, что не может дать убедительного ответа, показать Рейне трехмерную диаграмму или замечательную схему. Она знала только, что должна попытаться. Ей на память пришло потерянное выражение на лице матери. «Я должна вернуться домой». — Мы должны выполнить свою задачу, — сказала она. — Можешь попытаться меня остановить, и тогда нам придется биться насмерть. Или можешь меня отпустить, и я постараюсь спасти два наших лагеря. Если вы собираетесь двинуться на Лагерь полукровок, постарайся, по крайней мере, оттянуть начало наступления. Задержи Октавиана. Рейна прищурилась. — Я тоже дочь богини войны и уважаю твою отвагу. Но если ты сейчас уйдешь, то обречешь свой лагерь на гибель, он будет разрушен. — Не недооценивай Лагерь полукровок, — предупредила Аннабет. — Ты никогда не видела, как сражается легион, — парировала Рейна. Ветер донес с пристани знакомый визгливый голос: — Убейте их! Убейте их всех! Октавиан благополучно пережил незапланированное купание в бухте. Он съежился за спинами охраны и пронзительно вопил, призывая остальных римских полубогов, пробивающихся к кораблю, поднять щиты (как будто это помогло бы остановить бушевавший вокруг них шторм). На палубе «Арго-II» стояли, скрестив мечи, Перси и Джейсон. Аннабет мороз продрал по коже, когда она сообразила, что ребята действуют как один, призывая на помощь небо и море. Вода и ветер перемешались. Волны вздымались над крепостными валами, в небе полыхали молнии, сбивая гигантских орлов. На воде догорали обломки летающей колесницы, а тренер Хедж размахивал арбалетом и беспорядочно (и безрезультатно) палил по римским птицам. — Видишь? — сказала Рейна с горечью. — Копье брошено, наши люди уже воюют. — Война прекратится, если у меня получится, — возразила Аннабет. У Рейны сделалось такое выражение лица, как будто она снова узнала, что Джейсон нашел новую подружку. Претор чувствовала себя слишком одинокой, озлобленной и преданной, чтобы поверить в благополучный исход. Вместо этого она резко выбросила вперед руку. Металлические собаки попятились. — Аннабет Чейз, — заявила римлянка, — когда мы снова встретимся, то будем врагами на поле битвы. Претор развернулась и зашагала по крепостному валу, а ее борзые следовали за ней. Аннабет опасалась, что это какой-то трюк, но у нее не осталось времени, чтобы гадать. Она побежала к кораблю. Ветры, бившие римлянам в лицо, не действовали на нее, и Аннабет беспрепятственно пересекла внутренний двор. Октавиан завопил: — Остановите ее! Над ухом у девушки просвистело копье. «Арго-II» уже отчаливал от пристани. У сходней, протягивая руку, стояла Пайпер. Аннабет прыгнула и ухватилась за руку подруги. Сходни упали в море, а девушки опрокинулись на палубу. — Взлетаем! — пронзительно закричала Аннабет. — Взлетаем, взлетаем, взлетаем! Под палубой взревели моторы, замолотили вверх-вниз весла. Джейсон заставил ветер дуть в нужную им сторону, а Перси вызвал огромную волну, поднявшую корабль над стенами форта и подбросившую его в небо. К тому времени, когда «Арго-II» набрал максимальную скорость, форт Самтер уже превратился в пятно на горизонте. Друзья помчались по волнам в древние земли.