***
Хорошо, это было трудно, но у него получилось. Соня Каспбрак не была слепой или пятилетним ребёнком, поэтому отлично понимала, куда и зачем идёт её сын. На всю ночь. Терпение у неё лопалось всё чаще и чаще, по мере того, как Эдди в упор не слушает то, что она ему говорит (кричит). Она имеет грандиозные надежды на то, что близится выпуск и дороги Эдди и этого Тозиера разойдутся раз и навсегда. Женщина продолжает вдогонку выкрикивать последние жалкие аргументы, что завтра в школу, ему нужно думать об учёбе, что она будет беспокоиться, но Каспбрак захватывает рюкзак и, чмокнув её на прощание, выскакивает на улицу. Иногда Соня очень жалеет, что у неё не хватает духу закрыть его дома. — Я честно больше не могу, Рич. Вышла и правда охуенно вкусная паста, но если я съем ещё хоть граммульку, то она снова окажется перед нашими глазами. — Какой ты вредный, — дуется Ричи, — ты же съел всего ничего! У Эдди даже нет сил спорить с ним и возражать на то, что две заполненные до краёв тарелки – это чуть больше, чем «всего ничего»! — Но хоть признаёшь, что паста охуенная, — довольно улыбается Ричи. Он светится как ребёнок, и Эдди не может не улыбнуться в ответ. Каспбрак почему-то очень ясно видит, как Ричи носится по кухне и старается всё сделать максимально идеально, но всё обязательно валится с рук, потому что, это же Тозиер. Очень тянет спросить, сколько обожжённых пальцев и матюков было использовано при готовке, но Эдди не хочется подкалывать, потому что. Блять. Хочется просто расплыться по тарелочке, глядя на аккуратно расставленную посуду и чистоту на кухне. Убрался после готовки, хотя Эдди знает, что Ричи ненавидит мыть посуду. — Ты охуенный, — Эдди смотрит, как Ричи удивлённо моргает глазами. Парень улыбается и переводит в шутку, — но и паста, конечно, тоже ничего. Дашь потом рецептик, жёнушка. Тозиер щурит глаза и хитро улыбается. И хрен он признает, что ласковое обращение заставляет его сердце сделать кульбит. — Что было сегодня днём? — спрашивает Ричи. Эдди поднимается из-за стола, чтобы убрать посуду. Он поворачивается спиной и неопределённо ведёт плечом, мол, ничего нового, я всегда на тебя набрасываюсь на уроке и чуть ли не трахаю под лестницей. Ричи подходит сзади и кладёт подбородок на плечо, смотрит, как Эдди включает воду и моет тарелки. Занимает руки. Нервничает, значит. — Просто захотел тебя поцеловать. — Эдс, снова Джейсон? — тон у Ричи мягкий, успокаивающий, он обнимает его руками и прижимает к груди, пока Эдди делает вид, что мытьё посуды – самое увлекательное дело на свете. — Это не прекращается, Рич. — Солнышко, оно и не прекратится, такие уж они уёбки. Хоть ты побереги нервы. Тебе должно быть похуй на их ничтожное мнение, они не стоят ни одной твоей разрушенной нервной клетки. — Я очень хочу, чтобы мне на самом деле было плевать. Хочу научиться вертеть их всех на хую вместе с идиотским религиезнавством. Вместо этого предмета я бы лучше дополнительный урок биологии проходил для поступления. Или с тобой бы в подсобке целовался. Ричи смеётся и крепче прижимает Эдди к себе. — Спагетти, а как же «очиститься от грехов»? Неужели тебе плевать на всё, что сказано в брошюрке, которые раздаёт этот гандон после уроков? Мы не можем попасть в Ад, у тебя слишком нежная кожа, ты обгоришь. Эдди улыбается и запрокидывает голову на плечо Ричи. — А ведь это действительно проблема, я как-то не подумал. Отпускает. Как-то легче сразу становится, и хочется просто улыбаться и стоять в его объятиях. — Не переживай, я тебя так вычищу, что ты блестеть будешь, — Тозиер проводит языком по шее Эдди. Он выцеловывает каждый участочек кожи, горячо дышит, и Каспбрак подаётся назад, прижимаясь к паху Ричи. Прикрывает глаза и так блядски выгибается, что Тозиер не выдерживает и крепко кусает его за шею, захватывает зубами сладкую кожу и посасывает. — Эдди, ты такой потрясающий, — шепчет Ричи, а у Каспбрака огнём горит внутри, кажется, что вся кровь сейчас вскипит и свернётся в его теле. Голова теперь абсолютно пустая, все ощущения сосредоточены на руках Ричи, на его горячем теле, прижимающемся сзади, на его губах, которыми он влажно водит по шее. Это издевательство. Весь сегодняшний вечер – это слишком. Эдди убивает тот факт, что у них могли бы быть тысячи таких дней, но никогда не будет. Им приходится выхватывать друг друга у этой жизни, этих условий и обстоятельств. Ему не хочется Ричи по кусочкам, рывками. Он хочет его целиком, от самой крохотной родинки на плече, до самой раздражающей привычки. Ему хочется так много, и в то же время до смешного мало. — Спасибо тебе за сегодняшний вечер, — тихо, прикрыв глаза, благодарит Эдди. Ричи снова удивлённо поднимает брови, не понимая, что такого грандиозного он совершил. Он разворачивает парня к себе лицом и гладит кончиками пальцев его скулы. Так хочется сказать. Признание так и рвётся из груди, но Ричи не хочет злоупотреблять словами любви, делая их обычными, привычными. Он хочет, чтобы Эдди чувствовал это по его поступкам, по его взглядам и прикосновениям, что он любит его больше, блять, жизни. — Какой же ты глупый, — улыбается Ричи. — Ну невозможно быть таким до раздражения милым. Он притягивает его лицо и невесомо касается губ. Не углубляет поцелуй, а просто стоит и впитывает, дышит Каспбраком. Эдди не выдерживает и мягко прихватывает его нижнюю губу, обводит языком. Хватает зубами и нежно оттягивает, наслаждаясь тем, как покрывается шея и загривок Ричи мурашками. Так нужен сейчас. Разразись хоть третья мировая, он не остановится и не отпустит Тозиера от себя. Эдди расстёгивает его рубашку, не разрывая поцелуй, проводит ладонями по груди. — Не могу поверить, что целую тебя на твоей кухне, — улыбается в плечо. — Твоя мама шкуру спустила бы с меня, будь она здесь. — Эдс, не поверишь, но мне правда как-то не хочется сейчас говорить о матери. Он подхватывает Эдди за бёдра и тащит в спальню. Целует везде, куда может дотянуться, срывает футболку и завороженно смотрит в глаза, гипнотизирует. Эдди настолько счастлив и настолько больно ему в то же время, что он крепко зажмуривается, прогоняя ненужные мысли и льнёт к нему ближе. Ему не хочется уходить. Не хочется возвращаться домой и покидать Ричи, хочется, чтобы был рядом, слушать его дыхание, смех и иметь возможность всегда коснуться мягких шёлковых волос, когда вздумается. Не хочется выходить за пределы этого дома, где ему страшно поцеловать его или взять за руку. Ричи прокладывает дорожку поцелуев от шеи до груди и осторожно прикусывает сосок Эдди. Каспбрак улыбается от того, насколько хорошо его парень знает каждую его особенность, как легко ему удаётся угадать, что хочет сейчас Эдди. Ричи выцеловывает каждый сантиметр кожи, прихватывая её зубами, ставит отметки. Пытается отвлечь от боли, когда пальцы аккуратно проникают, растягивая, подготавливая. Эдди затопляет волна нежности, ему совсем не страшна сейчас боль. — Детка, если будет больно, ты только скажи. Каспбрак сжимает пальцами простынь и в нетерпении вскидывает бёдрами. Он мягко притягивает Ричи за волосы и что-то бессвязно шепчет. Пусть будет немного больно, он потерпит. Лишь бы кричала в голове эта мысль, что всё это реально, что ему это не снится. Ричи ориентируется по его эмоциям и входит плавным мягким движением. У него вырывается громкий стон, и он несдержанно толкается снова, кусая Эдди в плечо. Он очень хочет быть сегодня громким, неистовым, не контролировать каждый свой жест и эмоцию. Эдди водит губами по его плечам, растворяется в своём чувстве, забывает обо всём, что тревожило его накануне и просит быть жёстче. Сам насаживается глубже и двигается быстрее. Ричи подхватывает его темп, выбивает из Эдди страстные стоны и делает последний глубокий толчок перед тем, как в голове вспыхнет целый калейдоскоп ощущений. Спустя пару секунд он чувствует, как сильно сжимает его Каспбрак и едва не отключается от оргазма. Этой ночью Эдди впервые за долгое время не видел ни одного кошмара и удовлетворённо сопел в плечо Ричи.***
Учёба, книжки, дополнительные курсы, уёбки-одноклассники, страх перед будущим, выпуск. Эдди молился на те моменты, которые удавалось выхватить с Ричи, который тоже был как загнанная лошадь. Каспбраку было даже стыдно жаловаться, когда он смотрел на то, как Тозиер управлялся со всем. Он всерьёз делал успехи в учёбе, желая получить приличный аттестат. Помимо этого, работал трижды в неделю, вертелся как белка в колесе, и абсолютно, блять, не жаловался. Иногда, когда он приезжал после игры в баре к Эдди, то настолько уставал, что отрубался на его кровати, пока тот ходил за едой. Каспбрак с улыбкой наблюдал, как тихо сопит Ричи, обхватив его подушку руками и уткнувшись носом. Он в это время тоже что-то подучивал ночью, поглядывая на своего парня. Было так уютно от этого и так пиздецки мало. Эдди очень скучал, но прекрасно понимал, что истерики закатывать явно не к месту. Кузен Ричи часто одалживал ему свою машину, чтобы тому было удобнее добраться, и Эдди даже несколько раз ездил с ним, составив компанию. Позже, вечером, Эдди было очень тяжело отлипнуть от Ричи, целуясь в машине за домом Каспбраков. Они почти всегда теперь были заняты, но Тозиер всегда приходил, если Эдди был в подавленном состоянии или очередной пиздец случался в школе. Полгода пролетели в этом безумном ритме, и Эдди и радовался, и боялся того, как быстро прошло время.