***
— Ты не думал о том, что Дерри – это не весь мир? Что мы можем попробовать что-то большее, — спросил его однажды Ричи. Они сидели, облокотившись на капот машины, и смотрели на небо. Это был один из редких моментов, когда они уехали подальше от города, чтобы побыть вдвоём. Правда, сейчас было уже охренеть как поздно и холодно. Они провозились в автомастерской вечером, потому что кто-то из умников пробил им колесо. Машина была чужая, поэтому Ричи пришлось потратить часть заработанных денег на новое колесо, причём срочно. Завтра опять ехать на работу. — Оставить всё? Родителей, дом? Свободное плавание – это ты имеешь в виду? — огромные глаза Эдди блестят в темноте, и сейчас он ещё больше, чем обычно, похож на испуганного оленёнка. — Не подумай ничего дурного, типа я философствую или, не дай бог, говорю что-то умное, но разве не вся наша жизнь – это свободное плавание? По крайней мере должна быть. За все события и действия, которые происходят с нами, по нашей или чьей-то вине, отдуваемся только мы сами. — Пока ты под опекой родителей, всегда есть соблазн перекинуть вину на кого-то повзрослее, — усмехается Эдди. — Что-то новое, неизвестное, почему-то всегда кажется хуже, чем то, что есть, даже если это старое - полный пиздос. Меня это пугает, Рич. Честно тебе скажу. То, что происходит с нами, это не совсем обычные штуки, о которых думают другие дети, знаешь. Окончание школы, выбор профессии, поступление – это та ещё срань, но думать о том, как выжить, буквально не откинуться где-то от потери крови или пробитой головы – это то, что заполняет мои мысли постоянно. Иногда не хочется делать шаг ни вперёд, ни назад, а просто застыть прямо в эту секунду, потому что в этот момент ты – в безопасности, ты цел и невредим. — Может быть, я жестоко ошибаюсь, но мне кажется, хуже, чем здесь – только в гробу. Я прямо чувствую, что если ничего не изменю, именно туда, блять, и попаду. Ричи зарывается носом в волосы Эдди и прикрывает глаза, ощущая тепло и комфорт. Вот бы остаться здесь на пару миллионов лет. Каспбрак нежно перебирает его пальцы. Опять пытается занять свои руки, когда нервничает. Как сейчас. — Не могу сказать, что меня удивляет то, что ты говоришь. Не то, чтобы я не думал об этом, но… Когда ты говоришь, всё кажется взаправду. Ты правда хочешь этого? — Меня ничего не держит здесь. Почему я должен желать остаться там, где унижениям нет конца? Мне надоело считать «хорошим» день, когда меня просто оскорбят или толкнут, вместо настоящих побоев. Ты посмотри на этих людей. Они же абсолютно загнили в своей идиотской уверенности, что всё делают так, как надо, как положено. Их ни капельки не волнует, что они занимаются настоящей травлей тех, кто не похож на них или кто делает, как они не привыкли. Я знаю, что я не избавлюсь от всех проблем, если просто сбегу в другое место. Везде наверняка найдётся уйма «добропорядочных» и «милосердных» экземпляров, которые думают, что имеют право решать, кому кого любить и кого трахать, как одеваться и вести себя. Они, блять, ничего не понимают, и я заебался что-то кому-то объяснять. Есть другая жизнь, Эдди, помимо нашего городишки. Другие люди. Те, которые не шарахаются от меня, как от прокажённого, когда я всего лишь держу за руку парня, который мне нравится. Я так злюсь, что меня лишают права на нормальное существование, на обычные человеческие вещи. Но знаешь, я не злюсь на Бога или Библию. Мне кажется, Бог сам в ахуе с того, как криво и косо тупые люди интерпретируют его идеи. Пиздецки это осознавать, но я думаю, Бог проебался по всем фронтам, когда решил дать нам ещё один шанс, а мы продолжаем спускать его в унитаз. Мне не нужно ходить на религиезнавство или воскресные службы, чтобы понимать, что нет никакого греха в том, чтобы искренне любить кого-то, заботиться и просто жить, никому, блять, не мешая. Грех – это то, что они делают. Их взгляды, их скривлённые лица, их закатывания глаз. Я молчу про наиболее особых активистов, которые не ограничиваются словами. Это только их вина, результат их днищенской культуры, гордыни и жестокости. Исцеление, блядь? Наш собственный выбор? Они действительно думают, что мы выбираем то, что наши семьи ненавидят нас? Что мы ловим кайф от чувства постоянного страха и ощущения, будто ты последний никчёмный кусок дерьма, недостойный жить? Быть постоянно избитым и оплёванным – фигурально и буквально – явно не предел моих мечтаний. Я не выбирал быть геем, но они выбрали быть мудаками, — Ричи опрокидывает голову наверх и устало закрывает глаза. — Я верю, я, блять, всем своим нутром чувствую, что, так как здесь, не должно быть, что можно иначе. И я сам себя изобью, если поведусь на их ебаные речи и проповеди и откажусь от того, кто я есть. Эдди с застывшим выражением лица смотрит на Ричи. Он кучу раз говорил ему о своих чувствах и имел это в виду, но сейчас, он на самом деле ощущает, как сильно любит его. За его невероятную стойкость, за ум, за решительность, которой хватает и на то, чтобы ломать сомнения Эдди, наполнять его спокойствием, когда он так часто чувствует себя ебаным параноиком и повернутым психопатом. Когда Ричи рядом, все проблемы кажутся такими неважными, но как только они порознь, Эдди снова начинает накручивать себя и часто предаваться панике. Перемены требуют времени. — Другой город? Чистый лист? — Каспбрак разворачивается к своему парню, чтобы посмотреть на него, убедиться, что всё сейчас серьёзно. — А моё коротенькое имя черканётся на этом листочке твоей новой жизни? — улыбается Эдди, но сердце нервно выплясывает в ожидании ответа. — Что вы, психотерапевт Каспбрак, я планировал просто излить вам свою душу и планы, а потом свалить по-английски, — Тозиер щёлкает его по носу и крепче прижимает Эдди к себе. — Скажем, я не буду против, если моя детка сделает меня самым счастливым парнем на свете и согласится продолжать терпеть меня. Эдди задержал дыхание, пока слушал. Ему так страшно, едрить твою мамашу. Страшно от мысли, что позови его Ричи спрыгнуть с обрыва, он сделал бы это без колебаний.***
У Ричи уже перед глазами рябило от ярко-жёлтого маркера, которым он отмечал особо важные тезисы в книге. Он сосредоточенно грыз кончик фломастера, в очередной раз прогоняя пройденный материал по биологии. Завтра супер важная контрольная, и он обязан написать её хорошо. Шея затекла, глаза пекли и ему ужасно хотелось, чтобы строение головного мозга не было таким сложным. Тема по нервной системе убивала его. Он уже чувствовал, что его собственный мозг сейчас вылезет, перед тем как взорвётся в башке. Слышится какое-то движение за окном, и он поворачивает голову, чтобы, выпучив глаза, увидеть Эдди. Он машет рукой, показывая на замок. Парень явно не выглядит довольным тем, что приходится как варвару пробираться по деревьям и цепляться за ветки. Но через дверь, как нормальный человек, он войти не может. Мама Ричи дома. — Я просто не понимаю, как у тебя так легко и просто получается делать это, — шепчет раздражённо Эдди, и протягивает руку Ричи. — Супергеройские навыки. Не всем же уметь по стенам ползать, — Тозиер затаскивает Каспбрака в комнату. Ричи закрывает окно и поворачивается к Эдди. Они не виделись около недели, и Ричи ужасно хочется сжать его в объятиях. Каспбрак не ходил в школу и попросил побыть какое-то время одному. Слишком много вещей должно поменяться в будущем, и он просто в ужасе, что ему, семнадцатилетнему парню, приходится делать такие важные решения в жизни. Но они должны были решить, что делать дальше. — Ты, эмм.. Может, хочешь чего-нибудь? Я могу пробраться на кухню и обратно. — Нет, нет, ничего не нужно, — Эдди устало проводит ладонью по лицу. — Дверь закрыта? Ричи оглядывается на вход в спальню и утвердительно кивает, засовывая руки в карманы. Эдди подходит к Тозиеру и утыкается лицом в грудь. Он обхватывает руками талию Ричи и прижимается всем телом. — Рич, я поговорил с ней. Точнее, я говорил, а она орала, но не суть. Тозиер напрягается в руках Эдди, и он поднимает взгляд на него. — Я не хочу оставаться в этом долбанном городе ни на день дольше, чем надо. Ричи чувствует, как вспыхивает в груди. Он с каждым днём мечтал всё больше о том, как покинет это место, как переедет туда, где не надо будет вздрагивать, когда кто-то чужой притрагивается до твоего плеча или окликает тебя на улице. Единственное, чего ему хотелось, это расслабить тиски на своём горле, которые сжимает этот город, старается выдавить из него весь воздух и бросить в ближайшую канаву, чтобы избавиться от него. И теперь Эдди разделяет его желание, давая надежду, новый глоток кислорода, желание бороться за то, что они могут иметь. Шанс. — Никогда не видел, чтобы она злилась сильнее, — грустно усмехается Каспбрак. Он кидает взгляд на стол и видит его заваленным разными книгами и методичками. — Эй, я же не сильно помешал? Не мог дотерпеть до завтра, хотел тебя увидеть. Ричи притягивает его лицо и крепко целует в губы. — Я очень соскучился по тебе, — шепчет Тозиер. Эдди так солнечно улыбается, что сердце Ричи гулко стучит внутри. — Хочу уехать, — выдыхает в губы Каспбрак, — уехать с тобой и никогда не вспоминать, что происходило здесь. — Так уж и ничего не вспоминать? — улыбается Ричи. — Всё хорошее, что было, я и так заберу с собой, — Эдди серьёзно смотрит в глаза напротив. — Я помню, что ты мне говорил о давлении, которое чувствуешь каждый день, как задыхаешься здесь. Я тоже задыхаюсь, Ричи. Я с ума сойду, если останусь здесь, без тебя. — Эдс, ты уверен? Мы будем там одни, и как бы я не шутил насчёт твоей мамаши, ты же так привязан к ней. Сейчас серьёзно. Не хочу, чтобы тебе было плохо и одиноко без неё и всё такое. Эдди отрицательно качает головой и уверенно смотрит в глаза. — Нет, я решил. Здесь нет никакого шанса на нормальное отношение, на работу, на жизнь. Пусть будет трудно, но такого пиздеца как здесь, я не хочу. Будет хуёво, уедем ещё куда-нибудь. Мне главное, чтобы ты был рядом. — Детка, — медленно тянет Ричи, — я же тебя не заставляю или ещё что-то в таком духе? Ты же не только из-за меня это делаешь? Потому я ебал в рот всякие жертвы, если тебе проще здесь… Эдди смеётся и притягивает его к себе. — Дурачина. Поцелуй меня, я тебя будто миллион лет не видел. Тозиер обхватывает руками его шею и прислоняется лбом ко лбу. Он всё ещё пытается переварить тот факт, что Эдди решился уехать с ним, несмотря на протесты матери. Это всё ещё кажется жестокой шуткой. То, что они действительно вместе могут спокойно жить, учиться, работать в совершенно новом месте, принадлежать только друг другу, пока не до конца укладывается в его голове. Они всерьёз планируют совместное будущее. Ебануться. Ричи всё ждёт, когда же по всем канонам серьёзных отношений у него появится желание сделать ноги и отмотать назад, испугавшись. Но он почему-то не чувствует потребности убежать с криками о том, что ты меня не заарканишь, я свободен, как птица. Наверное, он окончательно сошёл с ума, но ему до одурения приятно. Его разрывает внутри от счастья, что он не останется один, что Эдди с ним. Мда, Рич, по-моему, на этот раз ты серьёзно влип. Он уговаривает Эда остаться с ним на ночь, убеждая, что никто их не просечёт. Той ночью Тозиер не смог себя сдержать и едва слышно вышёптывал Эдди на ухо, как сильно любит. Ричи ещё никогда не чувствовал, что делал что-то более правильное.