***
Когда он прибежал в больницу, то увидел Соню, разговаривающую с врачом в коридоре. Он немножечко наплевал на то, что бегать здесь нельзя, и ломанулся в палату Эдди. — Рич, ты ужасно выглядишь, — Эдди хриплым тихим голосом обратился к нему, и у Тозиера мурашки пошли по спине. Как давно он не слышал его, казалось вечность. Ричи подходит ближе и присаживается на койку, обхватывая пальцы Эдди, которые тот тянет к нему. — Ну, здесь явно не санаторий, скажу я тебе. Но я быстро верну свою ослепительную форму и красоту. Ричи долго смотрит на него, любуется, отмечает и заново запоминает каждую клеточку кожи. — Эдс… — сжимает руку, — я, блять, так испугался. Я думал, что сойду с ума. Ты так долго не приходил в себя. Эдди нежно смотрит на него и гладит пальцем по запястью. Не его вина, что он чуть не умер, но так паршиво, что заставил Ричи через это пройти. Он понятия не имеет, как бы его кидало, окажись он на его месте. Хотя нет, имеет. Не совсем в тех же, но Эдди оказывался в похожих ситуациях очень часто, Ричи просто чаще всего отказывался ложиться в больницу. И он прекрасно помнил, как беспомощно чувствовал себя каждый раз, когда не мог защитить Ричи, не мог предотвратить всех ужасных вещей. — Эй, всё хорошо. Я очнулся же, не переживай, тебя прямо трясёт. Извини, что так долго, я такой тормоз. Ричи смаргивает слёзы и целует руку Эдди. — Я тебя, блин, больше ни на секунду никуда не отпущу одного. Я могу, эмм, очень аккуратненько тебя поцеловать? Эдди улыбается своей тёплой солнечной улыбкой. Как он скучал по ней. — Думаю, это точно не повредит.***
Восстановление потребовало времени. Оно потребовало дохрена сил и терпения, но Эдди приходил в себя. И физически, и морально. Он говорил, что не помнит, кто на него напал, будто застали со спины. Ричи не нужно было допрашивать или выпытывать, он и сам догадался. Генри Бауэрс и его компашка подозрительно быстро уехали из Дерри после Дня города, и никто сейчас не знал, где они. Полиция разводила руками, мол, мы делаем всё, что можем. Как и всегда, впрочем. Синяки и ссадины сходили быстрее, чем сломанные рёбра и голова. Ричи теперь практически жил в больнице, постоянно проводил время с Эдди, чтобы ему не было скучно или одиноко. Эдди мучили кошмары. Ночью было страшнее всего. Он часто вздрагивал во сне и долго не понимал, где находится, когда Тозиер его будил, успокаивая. За определённую денежную услугу медсёстрам он неоднократно ночевал в палате, оккупировав кресло рядом с койкой. Только когда Ричи был рядом, Эдди расслаблялся и позволял себе улыбнуться или даже как-то пошутить. Но было видно, как он держал лицо и старался не подавать виду, когда было больно при малейшем движении. Он не рассказывал в подробностях, что ему снилось, просто кошмар, но когда резко просыпался, видел злые, налитые ненавистью и желчью глаза Бауэрса, как он заносит биту и с жутким наслаждением отвешивает удар за ударом. Он потом долго прижимается к Тозиеру, обхватывая его руками и ногами, и просит полежать с ним. Ричи гладит его по руке, шепчет какие-то глупости и ждёт, пока он уснёт в его объятии.***
Спустя пару недель он сам попросил Ричи притащить книжки и конспекты. Во-первых, это помогло бы отвлечь мозги от постоянных напоминаний своего разбитого состояния, но что более важно, для Эдди ещё ничего не было кончено. — Детка, слушай, это ведь может подождать. Ты ещё недостаточно восстановился. — Я не хочу потерять ещё один год, чтобы пролежать в кровати. — Мы можем поступить в следующем году, да когда угодно, — Ричи неуверенно кладёт книжки на стол и смотрит на Эдди. — Ты и вправду хочешь задержаться здесь? Я не хочу, чтобы ни ты, ни я рушили намеченные планы. Мне уже легче, а значит будем заниматься. Через месяц экзамены. И, кажется, кто-то говорил, что побьёт меня по уровню успеваемости. Ещё через несколько недель Эдди выписывают домой, и он очень рад, наконец, избавиться от вида белых «больных» стен палаты и больничной еды. Эти стены начинали давить на него и количество кошмаров только увеличивалось. Слишком много всего напоминает тебе о том, что ты здесь покалеченный, что тебе нужна помощь.***
— Ну вот и кто сейчас отвлекается? — Ричи прикрывает книжку, и откидывает голову назад, позволяя Эдди целовать его в шею. Они лежали на кровати, и Ричи помогал Каспбраку повторять биологию, которая стояла у него главным приоритетом для поступления. — Считай, что мы переходим с теории на практику. Эдди залезает на колени Ричи и утыкается носом в щеку. Он просто сидит и нежно водит губами по его лицу. Ему так тепло и безопасно сейчас. Ричи забирается руками под футболку Эдди и аккуратными, плавными движениями водит по спине, рисуя узоры. — Знаешь, из всего этого дерьма с нападением есть один плюс, — говорит Эдди, — мама больше не отговаривает меня уехать. — Мы и вправду это делаем, да? — улыбается Ричи. — Думаю, Рич, что тебе нужно поволноваться за себя, потому что я настроен очень серьёзно касательно нас, — Эдди целует его в нос. — По-моему, ты торопишь события, Каспбрак, нам нужно получше узнать друг друга, — Эдди закатывает глаза, а Ричи осторожно кладёт его на спину, накрывает тёплым телом и целует так, что у Каспбрака поджимаются пальцы на ногах. Ричи бережно, но настойчиво водит ладонями по рёбрам, животу, и кладёт руку на пах, выбивая у Эдди резкий выдох. — Тебе больно? — Нет, глупый, мне охуеть, как хорошо. — Эдди, всё будет нормально, если мы?.. Ты в порядке? Меньше всего сейчас хочется причинить боль. Хочется, чтобы глаза закрывались от наслаждения, а жар разливался по телу. — Пожалуйста, Рич, прекрати говорить, я сейчас задохнусь, — Эдди притягивает его за шею к себе и вторгается настойчивым агрессивным поцелуем. Он гладит его по спине, спускается вдоль позвоночника и умоляет. Ричи так расплывается от такого его тона, что сам начинает стонать и нетерпеливо снимает домашние штаны с бельём. Эдди аккуратно, но в то же время настолько гибко и пластично выгибается в спине, прижимается грудью к груди и вскидывает бёдрами, когда Ричи обхватывает его член. Каспбрак путает волосы своего парня, и шепчет ему в ухо, что ему недостаточно, что он хочет ближе, быстрее. Тозиер закидывает его ногу к себе за талию и медленно, осторожно входит. Сердце начинает выплясывать чечётку в груди, перед глазами мутнеет, и он несдержанно выстанывает имя Эдди. Чувствует, как сильно сжимается Каспбрак вокруг его члена; внутри настолько тесно и горячо, что он боится пошевелиться, боится дышать. Эдди сам начинает ускоряться, забрасывает вторую ногу, максимально углубляя угол проникновения. По телу расползается огонь, крышу сносит окончательно, и Ричи вколачивается в Эдди, целует губы, лоб, глаза. Каспбрак тяжело дышит ему в лицо и замирает, открывая рот в последнем немом стоне. Ричи нужно ещё несколько толчков, чтобы обрушиться на парня. Он локтями придерживает вес своего тела, боясь придавить Эдди. — Люблю тебя. Пиздец, как люблю тебя, Эдди, — шепчет, — самому страшно. Эдди прикрывает глаза и застывает, наслаждается этим чувством. — Я понимаю. Я тоже люблю тебя, Ричи. Больше всего на свете.***
Этот город поглощал его, как мог, пытался сожрать со всеми потрохами, но в итоге пережевал и выплюнул, как что-то совершенно непотребное. Они приехали сюда окинуть взглядом в последний раз то место, откуда так отчаянно пытаются сбежать. Первое дикое желание Ричи было просто помочиться с вершины скалы на туманный серый Дерри, светящийся от огней. Очень символично. Но он спокойно смотрит вниз, будто у них игра в гляделки. Ричи делает глубокую затяжку, выбрасывает окурок и прослеживает, как он уносится вниз, в бездну, и усмехается. Ты меня не переваришь. Эдди, кутаясь в его кофту, молча стоит у машины и со стеклянным взглядом думает о чём-то своём. — Замёрз? — ласково улыбается Ричи и берёт его ладони в свои руки. Холодные. Несмотря на то, что конец августа, уже по ночам становилось прохладно. — Немного. Но если поцелуешь, то станет теплее, знаешь. Эдди улыбается краешком губ и приподнимается на носочки, чтобы достать до лица Ричи. Тот чмокает его в нос, и Каспбрак так по-детски хмурится, что Ричи прыскает. Он очень сильно сдавливает его в объятии и прижимается к мягким тёплым губам Эдди. Следующим утром они покинут Дерри. Они поступили. Их ждёт солнечная Калифорния, где Эдди будет учиться на терапевта, а Ричи будет добиваться карьеры журналиста, лелея в будущем создать своё собственное телешоу. Соня Каспбрак даже не скрывала того, как ужасно расстроена, что остаётся одна. Но Эдди пообещал очень часто писать и звонить. Мать Ричи не была настолько убита горем от скорой разлуки. Она лишь напомнила, что деньги на жизнь в таком дорогом городе высылать не намерена. Но Ричи не взял бы ни копеечки в любом случае. Желания вернуться сюда и навестить старые места никогда не появится. Эта часть жизни здесь выстрадана и усвоена. Возвращаться не имеет смысла.