Episodes

– Хён? — Намджун даже не сразу отображает, что Чонгук обращается к нему. — Хён, вы с Чимином что, поссорились? Это уже заставляет Намджуна мгновенно вскинуть голову от телефона и испуганно оглядеться по сторонам. Обычно вокруг всегда кто-то есть, а это явно не та тема, к которой он хотел бы привлекать лишнее внимание. Он вообще не думал, что кто-то заметит, тем более что, по сути, ничего и не произошло. Но Чонгук слишком внимательный, особенно когда дело касается Чимина. — Что? Нет. Мы… нет, — путается в словах Намджун, потому что — что ответить — не знает. — Но что-то не так. Это не вопрос. Намджуну стыдно и неловко — и вообще говорить об этом, и тем более заставлять Чонгука волноваться — это последнее, чего ему хочется. Но тот уже волнуется — смотрит на него с таким беспокойством, что Намджун не может найти в себе силы просто отослать его без всяких объяснений. — Просто у Чимина сейчас трудный период, — пытается он. — Он сказал, что ему нужно побыть одному и разобраться в себе и… — Побыть одному, — вдруг перебивает Чонгук, — в смысле… вы расстались? И оттого, какая искренняя тревога слышится в его словах, Намджуну становится больно вдвойне. Ведь Чонгук любит Чимина — по крайней мере, любил, это всегда было очевидно. Он мог бы увидеть в этой ситуации шанс самому попытать счастья, но нет — он выглядит так, словно он действительно в ужасе от одной мысли о том, что они могут расстаться, словно это что-то совершенно недопустимое, что и представить себе почти невозможно. Если честно, эти мысли и Намджуна вгоняют в полный ужас, поэтому он старается не думать об этом. О том, что это может значить, к какому выводу Чимин может прийти, когда разберётся со всем, через что сейчас проходит. — Я не знаю, — честно отвечает он. — Мы не… Не знаю. Я просто должен подождать, пока он решит всё, что ему нужно решить. Что бы это ни было. Намджун может только надеяться, что решение не окажется не в его пользу. По большому счёту, Чимин и не говорил, что ему нужен перерыв от отношений — ему просто нужно время для себя, с самим собой. Намджун это понимает, ему это тоже знакомо. Но он уже безумно скучает, хотя прошла всего пара недель, к тому же, видятся они всё равно каждый день. Но Чимин не приходит к нему ночевать, не обнимает внезапно, когда никто не видит, не заводит разговоры по душам поздними ночами и не приходит к нему за утешением, когда неприятные мысли настигают его неожиданно и он против них бессилен. Намджуну хочется думать, что он обращается за поддержкой хотя бы к Тэхёну, но кажется, что Чимин именно в том состоянии, когда ему хочется закрыться ото всех, даже от лучшего друга, с которым у него, безусловно, особая связь. Намджун не хочет позволять себе думать. Размышлять. О том, что, возможно, Чимин и правда решит с ним расстаться. Что, возможно, это и так уже произошло, пусть и не было пока произнесено официально. Намджун не может позволить себе разрыдаться, и уж тем более здесь, в коридоре, где в любой момент может кто-то появиться, и перед Чонгуком, у которого и без того предательски блестят глаза, как будто он и сам на грани слёз. Намджун не знает, что сказать, чтобы хоть как-то успокоить его, чтобы свернуть эту тему и идти дальше. — Хён… — выдыхает Чонгук. Это совсем для него не типично — но он вдруг срывается с места и обнимает Намджуна, крепко, по-настоящему, и тот не знает, как реагировать. Неловко похлопывает его по спине одной рукой, надеясь, что они оба не начнут сейчас реветь, как дети, усевшись на пол и заглушая друг друга. — Эм… Я тут чему-то помешал? — вдруг раздаётся откуда-то сбоку, и Намджун видит Чимина, который, наверное, собирался вернуться в зал — и застал их. В такой позе. И неизвестно ещё, сколько он там стоял. Чимин, кажется, слегка потешается над ситуацией, наверняка ожидая, что они оба сейчас отскочат друг от друга, что покрасневший Чонгук сбежит с места преступления, а Намджун будет глупо улыбаться, пытаясь побороть смущение. Намджун, признаться, и сам думает, что, услышав голос Чимина, Чонгук отстранится и поспешит ретироваться, но тот лишь напрягается и утыкается Намджуну лицом в плечо, прячась. Или, что вероятнее, пряча слёзы, которые всё же не удаётся сдержать. Теперь в Намджуне мгновенно вспыхивает естественное желание защитить его — и объятие даётся само собой. Хочется сказать Чимину, чтобы просто шёл, куда собирался, и оставил их вдвоём, но это было бы грубо, а тот никак не заслужил грубости. Но через пару секунд Чимин тоже понимает, что поводов для смеха, кажется, нет, и на его лице тут же отражается беспокойство. — Всё в порядке? — взволнованно спрашивает он, делая движение в их сторону, но останавливаясь, не уверенный, что ему стоит сейчас подходить. — Всё хорошо, — напряжённо кивает Намджун, хотя совершенно в этом не уверен. — Хорошо, — автоматически повторяет за ним Чимин. Он переводит взгляд на Чонгука и снова на Намджуна, ожидая какого-то знака или подтверждения, и Намджун кивает, надеясь, что тот просто поймёт. Чимин тоже чуть кивает в ответ. — Я буду здесь, если что, — он показывает в сторону зала, куда и направлялся изначально, и, помедлив, скрывается за дверью. — Мне так стыдно, — бубнит Чонгук Намджуну в плечо, когда раздаётся щелчок закрывшейся двери. — Тебе нечего стыдиться, — качает головой Намджун. — Не передо мной или Чимином. Мы семья. Но я прошу тебя не рассказывать ему, о чём мы говорили, — подумав, добавляет он, зная, что Чимин наверняка найдёт Чонгука позже и будет допытываться, в чём дело. Потому что слишком переживает за него, за них всех. — Пусть он спокойно разбирается со всем, не чувствуя давления. Чонгук кивает ему в плечо и слегка отстраняется, шмыгая носом. — Я намочил твою футболку, — обречённо произносит он. — Это честь для неё, — торжественно отвечает Намджун. Чонгук фыркает от смеха, и от этого на душе становится хоть немного легче. Обычно Намджун не закрывает дверь в свою комнату на замок изнутри, когда он один. Наверное, это какое-то их негласное правило, как и стучать и дожидаться ответа, прежде чем войти, — хотя вторым правилом они часто пренебрегают. Но в этот раз Намджун почему-то чувствует необходимость закрыться, остаться одному. Знает, что к нему и так никто не зайдёт, но мысль о том, что никто и не сможет, даже если захочет, почему-то успокаивает. Мышцы после тренировки изматывающе ноют, и не хочется абсолютно ничего, поэтому Намджун убивает время, бездумно играя в одну из игр на своём телефоне, хотя время уже за полночь и вполне можно было бы пойти спать. Он совершенно не ожидает, что ручку его двери кто-то решительно дёрнет с другой стороны, поэтому даже вздрагивает от этого резкого звука, а его пульс, наверное, подскакивает раза в три. — Хён? — раздаётся голос Чимина. — Хён, открой. Притворяться, что он уже спит, смысла нет, ведь свет под его дверью отчётливо видно, но Намджун действительно боится предстоящего разговора. Он медлит, думая, что, возможно, Чимин не очень-то и хочет с ним говорить, и быстро сдастся и уйдёт, но тот продолжает дёргать ручку, как будто от этого что-то изменится. — Намджун! — Чимин пинает дверь, и можно было бы подумать, что он раздражён или возмущён, но Намджун понимает, что он скорее напуган. У каждого из них свои тараканы в голове, и когда дверь закрыта на замок, а никакого ответа нет, они не могут не волноваться. — Сейчас, — подаёт голос он, чтобы успокоить. Мышцы противно ноют, пока он идёт до двери. — Хён, — выдыхает Чимин, когда они, наконец, встречаются взглядами. И обнимает — Намджуну так этого не хватало. — Всё в порядке? — спрашивает, чуть отстранившись и внимательно глядя на него, словно пытаясь на глаз определить, что не так. — Да, — просто отвечает Намджун. Что ещё он может ответить? — Ты и днём так сказал, — хмурится Чимин. — Но я понял, что Гуки плакал, и не мог не пойти к нему. Намджун чувствует, как сердце подскакивает к самому горлу, а потом падает, падает куда-то вниз, через пол и, возможно, даже фундамент здания, так далеко, то его уже и не видно. Позади слышится мягкая вибрация телефона, оставшегося лежать на кровати, — возможно, это сообщение от Чонгука, который, разумеется, не смог солгать Чимину и всё рассказал. Намджун вздыхает и, чуть притянув Чимина внутрь комнаты, закрывает дверь. Не хватало ещё, чтобы кто-то из мемберов, случайно проходя по коридору, услышал весь их разговор. — Джун, — мягко произносит Чимин, — я не хотел, чтобы ты думал, что я хочу расстаться. Уже во второй раз за день Намджун видит этот типичный блеск в глазах, и у него сжимается сердце — которое, как ни удивительно, всё же на месте. Но в этот раз он знает, что делать, потому что с Чимином всегда было проще. Обнять его, прижимая к себе, — самая естественная вещь на свете. Чимин без промедления обнимает в ответ, цепляясь обеими руками за футболку на его спине. — Я не хочу расставаться. Я даже об этом не думал. Просто… Я не знаю, как это объяснить. — Тебе не нужно ничего объяснять, — пытается успокоить Намджун, ему и правда это не нужно. Ему нужно только знать, что Чимин справляется — теми способами, которые ему необходимы. Он всегда готов быть рядом, если понадобится, но также готов и отступить, если так будет лучше. — Нет, — не соглашается тот, — я хочу, чтобы ты понял. Просто не знаю, как сказать. Иногда… я чувствую такую отстранённость от всех. — Он резко вдыхает, но сдерживает слёзы, и Намджун успокаивающе гладит его по голове. — Мне просто кажется, что я никому не нужен и ничего не стою, и я… знаю, что это не так, я знаю. Но мне трудно не думать все эти мысли, и… Я не хотел сорваться на тебе — да и ни на ком другом. Я думал, что мне просто нужно побыть одному и во всём разобраться. Скорее даже – переждать момент, пока всё снова не станет хорошо. Я не хотел отдаляться от тебя и… я не хочу расставаться. Теперь он всё же плачет, и Намджуну прежде всего больно от этого — он не может даже как следует радоваться, что между ними всё в порядке, Чимин всё ещё хочет быть с ним. — Всё хорошо, — шепчет Намджун, утыкаясь губами в волосы у него над ухом, — мы со всем справимся. Ты ничего не говорил про расставание, просто… Ты же знаешь, я тоже могу ужасно сомневаться в себе, поэтому иногда я не могу не думать, что… — Ты ведь всё ещё меня любишь? — Чимин резко отстраняется и смотрит на него — заплаканным глазами, с влажными ресницами — и как его вообще можно не любить? — Конечно, — просто отвечает Намджун, потому что иначе и быть не может. Любить Чимина — это как дышать, как рассвет, сменяющий ночь, как летний дождь — нечто естественное и непредотвратимое. Чимин обнимает так крепко, что трудно дышать, но Намджуну и без того было бы трудно — от переполняющих его эмоций, поэтому он и не думает возражать. Ему слышится тихое «люблю тебя» куда-то в плечо-шею, или, может быть, только кажется, но это не имеет значения, потому что Чимин здесь — и Намджун всё знает и без слов.