***
Эмилия, мне жаль, что мы не знали друг друга, но сейчас пришло время познакомиться. Приезжай по адресу: Заснеженный Переулок, дом 13. Спеши, твоя Мама. Это короткое послание было единственной ниточкой, протянувшейся от матери к Эми за все неполные восемнадцать лет. До этого девушка никогда ее не видела, ничего о ней не слышала и не знала, чем та живет и где. И вот, буквально пару дней назад в почтовый ящик однокомнатной квартиры опустили намокший под осенним дождем конверт. На бумаге ровным почерком были написаны всего пара строк, но Эмилия перечитывала их целый день, сминая раскисший из-за воды лист пальцами. В первый день она чувствовала только жгучую обиду. Все. Больше строки, написанные материнской рукой, эмоций у нее тогда не вызвали. Почти восемнадцать лет назад родная мама оставила новорожденную девочку в пригородном Детском Доме. Не подбросила, конечно, как многих друзей девушки по несчастью, но оттого было еще хуже, ведь Эми, сколько она себя помнила, верила, что мамочка вернется, как только у нее наладятся дела. Но та не вернулась вплоть до закрытия Детского Дома. Тогда всех детей, что помладше, раскидали по другим приютам, а тех, которым в этом году исполнится восемнадцать, на свой страх и риск расселили по городу, в котором раньше и находился их детдом. Для Эми подобрали посильную работу и оставили саму на себя. Так прошло три месяца. Пару раз в маленькую однокомнатную квартирку приходили из Министерства с проверкой, чтобы удостовериться, что бывшая воспитанница не попала под дурное влияние. В тот день, когда пришло письмо, Эмилия уснула на широком подоконнике, убаюканная шелестом сентябрьского дождя за окном. Злополучный листок девушка крепко зажала в руке и не выпускала до утра. Через неплотные ставни сквозило. На следующий день Эми проснулась разбитой и продрогшей до костей. В горле неприятно саднило, намекая, что если ничего не предпринять, то завтра она сляжет с простудой. Под вечер того же дня Эмилия сменила свое решение раз двадцать: то она все же поедет познакомиться с этой женщиной, то видеть ее до конца дней своих не хочет, то вновь собирает рюкзак в дорогу. Ехать-то недалеко, в соседний пригород.***
— И что, вы даже не хотите узнать, как я добралась до вас? — следуя за матерью попятам, спросила Эми. — Да и вообще, может, я вовсе не та, кого вы ожидали, а вы так просто пустили меня в свой дом и даже ни разу не обернулись. — Нет необходимости, я знаю, что ты – моя кровь, — спокойно отозвалась женщина, все же остановившись и обернувшись. — Ты замерзла? Эмилия не стала снимать свое пальтишко, которое было слишком легким для такого холодного и дождливого сентября. Даже в доме ей было пока еще зябко. Черные волосы вымокли, и теперь вода с них стекала за шиворот, заставляя девушку ежиться. Горло все еще саднило, и что-то подсказывало, что завтра будет еще хуже. — Ничего страшного, дома согреюсь, — повела плечом брюнетка, посмотрев в серые глаза матери. — Зачем вы захотели со мной познакомиться? Семнадцать лет вам было все равно, где я и что со мной, а тут вдруг такое странное стремление. — Я старею, мне нужен наследник, — не кривя душой, ответила женщина, и ни один мускул на ее лице не дрогнул, будто она просто извинилась перед незнакомцем за то, что случайно наступила тому на ногу. — Ты – моя кровь, а значит, и моя наследница. — Но я вас не знаю! А вы не знаете меня! Вы оставили меня сразу после рождения, а теперь говорите, что я должна что-то от вас наследовать?! — Обычно люди не против, если на них с неба сваливается огромный дом, немалое состояние и несколько семейных реликвий, — все так же спокойно заметила мать, вновь продолжая свой путь по коридорам фамильного особняка. — Я не могла оставить тебя у себя, это было бы опасно для маленького ребенка. У меня очень специфическая работа, да и времени на твое воспитание у меня не было. К тому же мне ужасно хотелось избежать и первые зубы, и переходный возраст, и частые скандалы из-за учебы и мальчиков. Все это было бы весьма неприятно как тебе, так и мне. Сейчас же ты вполне взрослая девушка с закаленным характером и не имеешь ложных представлений о нашем обществе, да и о жизни в целом, а именно этого я и хотела бы для своей дочери. Ты должна была научиться самостоятельности и уметь рассчитывать только на себя. В свое время я тоже прошла такую подготовку. Эмилия смотрела на нее и не видела. Слушала и не слышала. А может, просто не хотела слышать? Девушка оглянулась через плечо, прикидывая обратный путь, чтобы покинуть это место и больше никогда не возвращаться. Никогда не видеть эту холодную женщину, которая назвала себя ее матерью. В ее подачках брюнетка не нуждалась, как-нибудь и сама проживет. Мать была права в одном – Эми была самостоятельной, причем еще лет с двенадцати. — Вот твоя комната, — остановилась перед резной дверью женщина, вновь оборачиваясь к дочери. — Располагайся, через час за тобой придут, чтобы проводить на обед. Эми даже сказать ничего не успела, как ее несильно подтолкнули в комнату и прикрыли дверь, оставляя в полном одиночестве. Девушка бегло осмотрелась по сторонам. Комната была просторной, в теплых пастельных тонах. На потолке висела большая люстра, на которую, как в книгах о старых замках, крепились свечи. У дальней стены стояла широкая кровать с балдахином, застеленная несколькими пледами. Сверху на нее были накиданы подушки и непонятно зачем нужные мягкие игрушки. Таких у Эми никогда не было, да она с этим ничего и не потеряла. Много места занимал платяной шкаф с зеркалом в полный рост на дверце. Письменный стол, стул, книжная полка, уютное кресло возле камина, в котором горел огонь. На полу был постелен мягкий белый ковер с длинным ворсом. Девушка ступила на него и почувствовала, будто ступни приятно утопают в пушистом облаке. Прикинув, что ничего плохого не будет, если она ненадолго задержится и погреется у камина, Эмилия прошлепала мокрыми носками по чистому белоснежному ковру и присела возле решетки, за которой плясало пламя. Вот только огонь оказался просто игрой света от множества лампочек, а у задней стенки «камина» грела самая обычная батарея. Да, старинный дом оказался не таким уж старинным. Подойдя к окну, девушка обнаружила, что ставни, которые с улицы казались старинными и ветхими, внутри были пластиковые и надежно берегли от нежеланных сквозняков. В дверь настойчиво постучали, а после тут же открыли, и в комнату зашло… нечто. Эмилия обернулась через плечо и, увидев, ЧТО вошло в комнату, громко вскрикнула и с ногами забралась на подоконник, не глядя схватив первое, что попалось под руку. Так, зажимая медный подсвечник в правой руке, она следила взглядом за маленьким зеленым существом, неуклюже прошлепавшим к кровати на кривых коротких ножках. Оставив на пледе стопку сложенной одежды, карлик развернулся к сжавшейся у окна девушке. На нем был маленький строгий костюмчик дворецкого, даже платочек в нагрудном кармашке имелся. Голова для тела казалась большой, но, скорее всего, такое впечатление создавали огромные острые ушки. Один глаз был такой же зеленый, как и рыхловатая кожа существа, второй же заплыл и был явно незрячим. Карлик чудно поклонился, едва ли не клюнув длинным кривым носом пол. — Зватя меня Грегари, мисси, я тута раблю на побягушках у госпожи, а теперя и у вась будуть. Госпожа наряды вама переслать велила. «Госпожу» он выговаривал как после логопеда, а вот остальные слова коверкал просто ужасно, но голос у него был настолько забавный, что Эми не смогла сдержать улыбку. Карлик покосился зрячим глазом на все еще поднятый подсвечник и тут же заверил, что он: «Ни хатель пугатить новиханькую Госпожу, а по макухе схлопатать ни хатель ещэ бальше». Эмилия посмотрела на подсвечник в своей руке и, медленно кивнув, опустила его рядом с собой. — Меня зовут Эмилия. Эми. Кто ты такой? — осторожно спросила девушка, чуть склонив голову набок и продолжая бессовестно разглядывать необычное существо. — Тек Грегари жи, — повторил он, подражая ей и тоже наклоняя голову вбок. Та была слишком большой и явно перевешивала в таком положении, отчего карлик покачнулся в сторону, но тут же выпрямился, чтобы не упасть. — Я не про имя, — отрицательно покачала головой брюнетка. — Ты не человек, верно? Или какой-то очень необычный человек. — Ух, таке йа жи Гоблин, мисси, — зачем-то тоже помотал головой Грегари. — Гоблин-дворецкий. Эмилия усмехнулась. Да, гоблин, как же. Немного подумав, девушка пришла к выводу, что это может быть уродливый робот. Почему бы в богатом страшном доме не быть такой вот дорогой, неприятной на вид, игрушке, умеющей говорить? Она в очередной раз отметила, что некоторые слова ее новому знакомому даются лучше. Все еще с некоторой опаской, но она слезла с подоконника и по стеночке перебралась к кровати, чтобы посмотреть, что там принес этот странный дворецкий. — Ой, а я платья не ношу, — неловко призналась брюнетка, развернув сложенную одежду, но тут же прикусила нижнюю губу – в чужом доме нечего свои права качать. — Госпожа говаривала одетэ и обедатэ ходитэ, — важно заявил гоблин и поковылял к двери. — Грегари ещи вернится. И Эми вновь осталась одна, но на этот раз с черным платьем в руках. Оно было простенькое, не такое строгое, как у матери. Девушка прикинула все «за» и «против», после чего, обреченно вздохнув, принялась расстегивать свое пальто.***
— Ты не переоделась? — явно не слишком довольная таким поворотом событий, хмыкнула мать, сидевшая во главе длинного обеденного стола, занятого лишь с одного конца. Эми в самый последний момент решила остаться в своей одежде. Старые джинсы и слегка растянутый серый свитер с высоким горлом смотрелись простовато на фоне богатой обстановки столовой, но зато были ее до последней ниточки. Она и так чувствовала себя в этом месте не в своей тарелке, так что не могла лишиться последней «защиты» в виде своих вещей. — Зато сразу так по-домашнему стало, — улыбнулся юноша, сидевший по левую руку от матери. — Мне вот этот галстук уже осточертел. Он небрежно потянул узел указательным пальцем вниз, чуть ослабляя его, и наигранно сделал глубокий вдох, показывая, что дышать до этого было непросто. Мать безнадежно покачала головой, прикрыв глаза. — Ты неисправим, Корнелий. Когда-нибудь твоя несерьезность сыграет с тобой плохую шутку. — Но пока что шутки со всеми играю я, Марго, — лучезарно улыбнулся юноша и, поднявшись из-за стола, подошел к Эмилии. Он был на полголовы выше девушки, светловолос, с озорными голубыми глазами и немного вздернутым носом. В каком-то роде даже красив, как показалось Эми. Ей всегда нравились блондины. — Меня зовут Корнелий, я – один из учеников твоей немного сварливой матушки, — представился он, наклонившись к ее руке и легко коснувшись губами кончиков пальцев. — Наслышан о твоем приезде, очень захотелось познакомиться с будущей коллегой. Эмилия не нашлась с ответом, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Такое внимание мальчики ей никогда не оказывали. Максимум – дергали за косички, но после обязательно получали за это портфелем по голове. Да, романтикой ее школьные годы явно не пахли. — Коллегой? — наконец опомнилась девушка, когда ее уже усадили по правую руку от матери и помогли придвинуть стул к столу. — Да, наследие же, — кивнул Корнелий, присаживаясь напротив. — Такая вот нелегкая судьба у детей Хранителей. Эмилия не поняла, про что говорит этот юноша, потому промолчала, надеясь, что чуть позже станет яснее. — Она только прибыла, не забивай ей голову таким обилием новой информации, — спокойно попросила Марго. — Придет время, и она все узнает. Но ты, полагаю, тут не для того, чтобы отобедать с нами? Штаб прислал? — Да, они сказали, что ты хочешь что-то передать, и для этого тебе нужен надежный курьер, — кивнул блондин. — Вот только от обеда я тоже не откажусь, а то загоняли меня за эту неделю – первый раз присел. Сходи туда, принеси то, унеси это… Надоели. — А ты думал, что будет легко? Совсем зеленый еще, долго бегать будешь по мелким поручениям. Эмилию это тоже ожидает. Корнелий состроил страдальческую гримасу. У него было очень живое лицо, он совсем не пытался скрыть свое отношение к такому приговору от своей наставницы. Это призывало девушку присмотреться к нему получше, забавляя простодушием. На вид парень был чуть старше Эми, лет девятнадцать, может, чуть больше. — У меня уже есть работа, — попыталась возразить девушка, как бы намекая, что у нее, вроде как, на свою жизнь немного другие планы – свои собственные. — Между прочим, очень важная работа. — Сортировать почту и заклеивать конвертики? — усмехнулся блондин, посмотрев на новую знакомую. — Откуда ты знаешь? — нахмурилась Эмилия. — Догадался. Он легко пожал плечами, будто вот так сходу выдать подобную догадку и попасть в самую точку мог каждый. Эми не сводила с него настороженного взгляда, но тут в столовой появился Грегари, толкавший перед собой тележку с подносом. Гоблин поставил возле стола низенькую лестницу – этажерку, поднялся по ней, чтобы дотянуться до столешницы и стал расставлять перед собравшимися их обед. Сначала перед хозяйкой, после – перед ее дочерью. Чтобы подойти к Корнелию, этажерку пришлось передвигать. Грегари как-то неприязненно посмотрел на молодого человека, тяжело вздохнул и принялся выполнять свои обязанности. — Эй, приятель, давно не виделись. Твои уши все такие же большие, — несильно потянул за одно из них парень, усмехнувшись. Грегари недовольно мотнул головой, высвобождая ухо, но промолчал. — Прекрати издеваться, он работал в этом доме, еще когда ты пешком под стол ходил, — холодно одернула ученика Марго. — Зато разговаривает до сих пор так же, как я, когда пешком ходил под упомянутый тобой стол. — Зата у Грегари маниеры есться, а у пративнава мальничишки ниту, — бурчал себе под нос Гоблин, покидая столовую. — Приятного аппетита. — Опять правильно сказал, — задумчиво протянула Эмилия, глядя вслед зеленому дворецкому. — У его народа язык совсем не похож на наш, — убирая со своего блюда крышку, отозвалась Марго. — Ему сложно произносить наши звуки, да и большое количество слов правильно запомнить не получается. Но он очень ответственный малый, куда полезнее многих знакомых мне людей. — Это сейчас в мой огород камень был, — заговорщически шепнул через стол Эмилии Корнелий. — Не только, — не стала отрицать женщина. — Ну да, — фыркнула девушка. — Вы хотите сказать, что он действительно Гоблин? Как в сказках? Смешно. Мне не десять лет, чтобы верить в небылицы. Собеседники молча переглянулись, а после выразительно посмотрели на Эми. — Ты, конечно, можешь не верить в происхождение Грегари, — протянул Корнелий, доставая из-за ворота странный медальон с синим овальным камнем в центре, — но все не так просто, и не все сказки являются небылицами. В них куда больше правды, чем многим кажется. Хочешь, покажу? Он погладил синий камень указательным пальцем, и тот, казалось, слегка засиял, заволакиваясь белесой дымкой изнутри. Эми такой фокус не впечатлил. Она уже видела раньше необычные украшения, которые меняли свой цвет под действием тепла или холода. Одно такое колечко где-то стащила ее приятельница из детского дома. Все бегала и хвасталась новой побрякушкой. Так почему бы и этому медальону не быть такой же пустышкой? Что-то тронуло Эми за плечо со спины. Она обернулась и застыла, во все глаза глядя на собственную ожившую тень. Та, не имея четких очертаний, убрала выбившуюся серую прядь волос за такое же серое ухо и, чуть склонив голову, закусила серыми зубами серую нижнюю губу, как часто делала сама Эмилия. — Это… Как… Что… — Это мой небольшой секрет, — улыбнулся Корнелий. — Я могу подчинять себе тени людей и животных. Они перенимают физические свойства своих владельцев, а также привычки, и при сильном контроле я могу узнать даже мысли, которые метаются у тебя в голове. Но это сложно, я только начинаю осваиваться. Ну, как-то так. Я – Хранитель одного из множества Камней Силы. Таким же Хранителем станешь ты, но сила у тебя будет уже другая. Такое вот у нас с тобой наследие. Марго тоже Хранитель, а ты – ее кровь, а значит, что судьба у тебя такая же, как у всех нас. Мы храним наш мир от вторжения других миров. — Корнелий, у тебя язык без костей, — оборвала юношу женщина. — Штаб мог прислать кого поумнее и помолчаливее. Убирай свою игрушку и прекрати пугать мою дочь. — Я не хотел ее пугать, просто показал фокус, — возразил блондин, но затих, поймав на себе пробирающий холодом взгляд. Спорить с Марго, когда она злилась, было сродни самоубийству. — Хорошо, я молчу. Тень вернулась на свое место, как только парень спрятал медальон и преспокойно принялся за обед, пожелав присутствующим приятного аппетита. Эмилия смотрела в свою тарелку и понимала, что легкий голод, который она ощущала до этого, куда-то бесследно пропал.***
После обеда мать сказала Эми вернуться в комнату и ждать ее там, а сама отправилась с Корнелием, по ее словам, в подвал. Девушка не стала задавать лишних вопросов, все еще находясь под впечатлением и шоком от случившегося в столовой. Рухнув на мягкую кровать, девушка перевернулась на бок и прижала колени к груди. Вдруг ей показалось, что после всего произошедшего она ужасно устала. Встреча с матерью, которой она совсем не доверяла, странный юноша, управляющий тенями, Камни Силы, Хранители, наследие. Все это навалилось на нее огромным снежным комом, который все продолжал и продолжал нарастать и давить на ее плечи. Прикрыв глаза, Эми провалилась в беспокойный сон. Пару раз ей слышалось, будто где-то рядом тихо открывалась и закрывалась дверь, звякала молния, но она не придала этому особого значения, продолжая дремать. Проснулась Эмилия только тогда, когда Грегари откашлялся в кулачок возле ее кровати. Брюнетка чувствовала себя ужасно разбитой и, казалось, уставшей еще больше, чем перед этим недолгим сном. За окном уже смеркалось. Отъезд домой придется отложить до завтрашнего утра. — Госпожа ужаныть завет, — отчитался дворецкий. — Да, только приведу себя в порядок, — пообещала Эми, не слишком охотно садясь на кровати и потирая глаза. — Я помню, куда идти. Гоблин низко поклонился, чуть качнувшись вперед, но устоял и после покинул комнату, чтобы не стеснять гостью своим присутствием. Эми, потянувшись и от души зевнув, сонно осмотрелась по сторонам, медленно соображая, что она только что хотела сделать. Остановившись взглядом на своем рюкзаке, девушка подошла к нему и расстегнула заедавшую молнию. Запустив руку в самый большой кармашек, Эми принялась на ощупь искать свою расческу, но вместо этого пальцы ухватили гладкую коробочку. Этого предмета раньше тут явно не было. Черная коробочка легко открылась. Внутри она была обита черным бархатом, а на нем лежал овальный камень, белесо-мутноватый, совсем не такой яркий, как тот, что Эмилия видела за обедом у Корнелия. Поддавшись интересу и какой-то запретной тайне, девушка ухватила находку двумя пальцами и извлекла из углубления. Камень отреагировал на несильное сжатие, слегка завибрировав и потеплев. Дымка в нем стала вращаться спиралью, приковывая к себе взгляд. Эми сжала его чуть сильнее, и вдруг камень… лопнул, как мыльный пузырь. Дымка из него вырвалась и быстро окутала девушку в плотный кокон. Эмилия пыталась разогнать дым руками и чувствовала, как тот проникает в нее через нос и рот. Она не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Осознание возможной смерти резануло невидимым ножом, а в следующее мгновение сознание угасло. Она не знала, сколько пролежала вот так вот, но и в этот раз ее разбудил все тот же Грегари, хлопотавший вокруг. Гоблин укрыл ее одеялом прямо на ковре, неуклюже ходил вокруг и что-то причитал себе под нос на лишь ему понятном языке. Эми отметила, что эти слова у него, похоже, звучали правильно и без запинок. Она попыталась подняться, но тело слушаться не хотело. Сделав над собой усилие, Эмилия все же села. Голова ужасно болела, в ушах гудело. Дышать было непросто, во рту – стойкий неприятный пыльный привкус. Общее состояние было просто ужасным. Хотелось снова лечь и больше не вставать хотя бы до завтрашнего утра. — Прикройтися, — замахал руками перед собой Гоблин, пытаясь поправить на ней одеяло. — Госпожа скора тута будит. — Что произошло? — выдавила из себя Эми не своим голосом. Запоздало осознав данный факт, она резко поднялась, едва не упав обратно на ковер в метре от прежнего места. Выпутавшись ногами из одеяла, Эмилия ломанулась к зеркалу на дверце шкафа. Удерживаясь дрожащей рукой за витую ручку, брюнетка окинула себя взглядом с ног до головы и испуганно закричала на весь дом мужским голосом. Грегари носился вокруг, все пытаясь прикрыть наготу щуплого юношеского тела, покрытого бледными шрамами. Не слишком длинные, очень слабые на вид, белые волосы свалялись и были ужасно растрепанными и грязными. Глаза альбиноса, розовато-красные, немного опухшие, придавали исхудавшему лицу еще более болезненный вид. Правой рукой Эми ощупала впалые щеки, лоб, кончик носа. Попыталась ущипнуть двумя пальцами за плечо, чтобы, наконец, проснуться от всего этого кошмара, навалившегося на нее в этом проклятом доме. Было больно, но она не проснулась, все продолжая стоять перед зеркалом, не в силах оторвать взгляд от своего нового облика, дарованного бледным Камнем Силы.