***
— Как мы докатились до всего этого… — ворчал под нос сонный Плисецкий, дремля на плече Алтына. — А, точно, вспомнил… Отабек умиленно покосился на светлую макушку и слегка повел щекой, едва ощутимо гладясь. Они ехали в автобусе по Москве. Пассажиры были злыми и уставшими из-за тяжести дня и не обращали на звездных соседей абсолютно никакого внимания. Некоторые люди спали, свесив голову на укутанную в теплую одежду грудь, кто-то играл в тетрис или раскладывал пасьянс на телефоне, борясь с зевотой, утомленные мамы и бабушки присматривали за своими уставшими маленькими детьми. Виктор и Юри привалились друг к другу и сладко посапывали. Их примеру через некоторое время последовал и Юрий, то задремывая на плече казаха, то мгновенно раскрывая глаза. Потом его сумасшедше забившееся сердце успокаивалось и Плисецкий вновь погружался в сон. Отабек лишь взволнованно на него поглядывал, шепча: «Поспи, не вскакивай так, я послежу, чтобы мы не пропустили остановку», — и смотрел в окно, которое мороз расписал ледяными узорами. Мимо проносились яркие желтые точки зажженных фонарей, резко выделявшихся в ночной мгле, проезжали автомобили, светились неоновые вывески на зданиях. На улицах была развешена переливающаяся праздничная подсветка города. Вдоль и поперек дороги тянулись нити искрящих украшений, похожих на новогодние дождики и мишуру. Деревья были опутаны гирляндами, как и всяческие металлические конструкции в виде елок и гигантских праздничных шаров. Создавалась всеобъемлющая волшебная атмосфера наступления Нового года. Примерно через полчаса Алтын разбудил своих попутчиков, после чего они все вместе вышли из теплого салона автобуса. В лицо тут же пахнул холод, цапая кожу колкими снежинками, что взмыли ввысь по велению коварной метели. Какое-то время у фигуристов ушло на то, чтобы добраться до гостиницы. Через три часа они уже спали как убитые в своих теплых уютных постелях.***
Юра открыл глаза и увидел перед собой спину Отабека, с которой спало одеяло, отчего черноволосый парень немного ежился. Плисецкий счастливо улыбнулся. «Хоть какие-то положительные моменты в этой поездке имеются» — подумал он и, чуть привстав, закутал Алтына обратно в одеяло. Сквозь плотно занавешенные шторы пробивался рассеянный солнечный свет. Фигурист откинулся на подушку и, рассеянно разглядывая матовый потолок, размышлял о том, что их компания уже успела сделать. До Москвы они долетели за час с хвостиком, воспользовавшись услугами полюбившейся Виктору авиакомпании «Аэрофлот». На удивление Никифорова, в этот раз ничто не заставило пассажиров долго ждать. Он даже начал подозревать, что во время всех предыдущих полетов его преследовали неизвестные враги и специально создавали какие-нибудь неполадки, начиная от затянувшейся уборки салона воздушного судна и заканчивая разбушевавшейся снежной бурей. Парни достаточно быстро прошли регистрацию и вскоре уже сидели в самолете, где первые минут двадцать самый старшенький из них выматывал окружающих своей болтологией, но, к счастью окружающих, вскоре заснул. Никифоров проспал весь полет, что дало возможность отдохнуть и Кацуки. Отабек читал брошюрку по эвакуации из самолета, а следом начал листать журнал, что был вложен в карман впереди стоящего кресла. Юрий слушал музыку в наушниках и явно был доволен образовавшейся тишиной. Конечно же, он поворчал на взлете и посадке самолета, так как уши закладывало и создавалось то самое уникальное чувство, когда ощущаешь, что твои внутренние органы явно подпрыгнули и перевернулись внутри живота. Но не только это заставило Плисецкого бубнить себе под нос, аки древнюю старушку у подъезда. Не выдавали конфет, которые хоть как-то могли облегчить страдания в начале и в конце полета. Фигурист тихо рычал, что: «Нищеброды несчастные, полеты стоят кучу бабла, а сосалки уже зажимают! Верните мою юность! Верните барбариски!». На самом деле Юрий громко орал, но из-за гула, практически сразу обрывающего и заглушающего звук, слышал его только казах, на что смиренно кивал головой и продолжал читать брошюру. В аэропорту во время ожидания багажа замаскированного Виктора узнали несколько фанаток, из-за чего тот отвлекся от транспортировочной ленты. Пока фигурист давал автографы, такой же замаскированный Юрий орал на него за то, что багаж был у Никифорова практически под носом, но тот его упустил, а потом русская фея унеслась вслед за одним из уехавших в далекие дали опознанным чемоданом. Юри и Отабек тем временем вытащили свой багаж и лишь со стороны смотрели на этот неизменный театр абсурда. Вскоре фигуристы все же выбрались из здания аэропорта и уехали на такси к гостинице. В автомобиле тихо играло радио «Шансон», под которое смог заснуть бодрствующий до сего момента Отабек. Зарегистрировавшись в гостинице, все решили разойтись по своим номерам для отдыха. Если у кого-то голубоглазого, не будем показывать пальцем, и были гениальные планы на активное проведение остатка дня, то всех их убивал вид мрачного и злого, аки сто чертей, разбуженного Алтына На следующие сутки наступил день рождения Виктора и постучало в окошко Рождество. Двадцать пятое декабря было, пожалуй, самым насыщенным днем за всю поездку на данный момент. Никифоров начал стучаться в номер своих друзей с раннего утра. Кацуки безуспешно пытался вразумить своего возлюбленного, но потом сдался и ушел обратно в их номер, пожелав Юрию и Отабеку удачи. Сами пленники старческого приступа утренней активности проснулись после первых же постукиваний в дверь. А если точнее, то проснулся Плисецкий, от неожиданности сбросив Алтына с кровати на пол. Казах, конечно же, не был рад такому пробуждению, но что случилось, то и случилось. Вечером этого же дня Виктор вытащил всех в ресторан, напился сам и напоил заодно и всех своих попутчиков, несмотря на их протесты. Юри со слезами на глазах умолял не давать ему пить, но кто бы его стал слушать? Юрий сказал, что ему еще слишком рано помирать, а потому упорно сопротивлялся оказываемому на него давлению, следя за бокалом, стоящим перед Кацуки, содержимого в котором становилось все меньше и меньше, а поведение японца с каждой минутой превращалось в более развязное. Отабек сначала поддерживал своего любимого в стремлении сохранять трезвость рассудка, но в какой-то момент Никифоров начал что-то доверительно шептать казаху на ухо, и в речи русского через предложение мелькала фраза «честная пионерская!», насколько это смог услышать Плисецкий. Что бы ни нашептала загадочная пивная фея, но своего эта престарелая гадина добилась — Отабек перешел на сторону пьющего зла. Юре оставалось лишь возмущенно пилить парня взглядом, пытаясь, видимо, таким образом зашить Алтыну рот крестиком. — Предатель! Мне теперь одному за этими двумя бухими идиотами следить?! — прошипел казаху на ухо Плисецкий и заказал себе персиковый сок. Через несколько минут, листая ленту в Инстаграме, русский панк узрел себя же на фото с этим самым соком в одном из постов Никифорова. Очумело подняв голову, Юра понял, что совершил глобальную ошибку: он пропустил момент, когда Виктор достал смартфон. Начиналась та самая часть никифоровских посиделок под кодовым названием «звездец», когда серебряноволосый фигурист преступал к фотографированию и выкладыванию в сеть отличного компромата на себя и окружающих.***
На следующий день, проснувшись ближе к обеду, парни повлачили свои туши за Виктором на Соборную площадь, так как серебряноволосому приспичило запечатлеть себя, а заодно и «молодежь» на фоне елки. Еще через сутки Никифоров снова вытащил своих путников из уютных номеров. В этот раз на шопинг. — Новый год через пять дней! Закупитесь! Или вы уже приготовили подарки?— воскликнул старший фигурист с глупой улыбкой на лице и, прихватив с собой японца, побежал озолачивать все близлежащие магазины. Отабек сначала задумчиво уставился вслед ушедшим, а потом его лицо будто бы просияло, после чего тот поспешил откланяться в один из магазинов. Юрий немного поворчал на тему того, что все его бросили, но отпустил Алтына. Сам он не знал, что бы хотел подарить близким. Виктора с его поросенком к своим близким Плисецкий, с одной стороны, относить не хотел, но, с другой стороны, что-то внутри упорно талдычило об обратном, пищало нечто похожее на помесь совести с вежливостью, которую вдолбила в него Лилия. В спорах с самим собой он пришел к компромиссу — купить им по безделушке, вроде магнита на холодильник или брелока. Юра обошел три или четыре магазина, чтобы выбрать подарки для дедушки и отца, что с утра до вечера пропадает на работе. Маме подарок был не нужен. Она погибла много лет назад, когда Юрий был маленьким. Поиск подарка для Отабека затянулся настолько, что на улице успело стемнеть. Единственное, что настораживало Плисецкого — до сих пор не вернувшийся Алтын. Как позже оказалось, от холода у казаха разрядился телефон, а найти Юру без него Отабек не смог, как ни пытался. На его счастье, Алтын встретил Виктора с Юри, после чего и смог дозвониться до Юры по телефону Никифорова. Парни прошатались по магазинам до позднего вечера, после чего вернулись в гостиницу сонными и уставшими.***
В последующий день Юра с Отабеком скрылись от глаз Виктора. Они устроили себе что-то вроде свидания. Вечером Плисецкий позвонил дедушке, с которым проговорил целый час. Утро тридцатого декабря было все еще добрым, но день явно сулил им приключения. Неугомонный Никифоров наконец смог вырваться из-под эрос-чар Кацуки, что на целые сутки затащил его в постель, и с хитрющей ухмылкой на лице начал радовать своего младшего русского коллегу своим присутствием. В итоге они снова прошатались по городу весь день. И вот, в настоящий момент Юрий проснулся, отоспавшись после их долгого рейда под командованием сверхактивного Виктора, к напору и прыти которого не были готовы ни продавцы, ни экскурсоводы, ни официанты. Вспомнив весь этот пережитый предновогодний кошмар, Плисецкий понял, что больше точно не заснет, а просто так лежать, пялясь в потолок, не интересно от слова «совсем». Он еще раз посмотрел на Отабека, и именно в этот момент тот зашевелился, перевернувшись во сне на другой бок. Теперь, когда он лежал лицом к Юре, у последнего возникла одна мысль. Он снова привстал и, потянувшись вперед, легкими касаниями огладил щеку Алтына, отчего уголок губ брюнета едва заметно дернулся. Подвинувшись еще ближе, Плисецкий поцеловал парня в приоткрытые во сне губы. Отабек продолжал спать. На лицо Юрия наползла пакостная ухмылка. Он склонился над казахом и, сдвинув одеяло ниже, прижался губами к нежной коже шеи, посасывая ее. Алтын дернулся, схватил рукой что-то, посягающее на его личное пространство, и мгновенно открыл глаза, ошалело упершись взглядом в светлые волосы своего возлюбленного. И в свою руку, прижимающую голову Плисецкого. — Юр, ты чего творишь?.. — Бужу тебя, конечно же, — беззаботно ответил Юрий, лучезарно улыбаясь. — Кхм... Оригинально, — лаконично прокомментировал свое пробуждение Отабек, прежде чем сесть на кровати и чмокнуть любимую русскую фею в щеку. — Я первый в душ, — быстро произнес Алтын и, резво соскочив с ложа, удалился в ванную комнату, пока до Плисецкого не дошло, что произошло. Быстро осознав произошедшее, Юра чуть не задохнулся от возмущения. — Вот ты жук, Бека! В ответ раздался только сдавленный смешок и шум воды.***
Ближе к вечеру Виктор начал подавать признаки жизни, ломясь в номер к своим товарищам с расспросами в духе заботливой мамаши: «Сумки собрали? А плавки не забыли?..» Сами «товарищи» этот жест доброй воли явно не оценили. И очень доступно для понимания это доказывали дикие крики Юрия, которые, казалось, могли расщепить несчастную дверь, ставшую невольным соучастником перепалки, на молекулы. Ведь открывать ее для Никифорова, конечно же, никто не стал. «Как Новый год встретишь — так его и проведешь» - гласит народная мудрость. Проводить наступающий год близко с Виктором Юра не желал. Потому и в аквапарке он будет стараться держаться от серебряноволосого как можно дальше.***
У касс стояли очереди. Фигуристы, скрыв свои лица за темными очками, встали в одну из них. Нужно было получить специальные браслеты, с помощью которых можно проходить сквозь турникеты на территории водного парка. — А ведь придется оставить маскировку в раздевалке... — проворчал Юрий, раздраженно зыркая на Виктора. — Молись, Виктор, чтобы твоих фанаток здесь сегодня не оказалось. — Хмм? То же самое могу сказать и про тебя, Юрио, — с раздражающей улыбкой на губах ответил Никифоров. — «Ангелы Юрия» бдили, бдят и будут бдить! — Они вообще бы не узнали, что я нахожусь в Москве, если бы ты, призрак пьянства и склероза, не запостил мою фотку в соцсеть с указанием местоположения! — оскалился Плисецкий. Лицо Виктора приняло глуповато-виноватое выражение, из-за чего Юрию захотелось по нему вмазать. Однако он разумно решил этого не делать, дабы не привлекать внимания. Плисецкий фыркнул и отвернулся от бесящей его физиономии в сторону Отабека. На первый взгляд, он был спокоен, как удав, но Юра, проведший рядом с ним несколько лет, — опустим те длительные перерывы на тренировки в своих странах и тому подобные стесняющие передвижение обстоятельства — видел, что Алтын был чем-то взволнован. Кончик его носа то и дело слегка дергался, а также он время от времени несильно пожевывал губу. Вообще, казах начал вести себя странно чуть ли не с обеда. Сначала он, взяв что-то из своей сумки, заперся в ванной, пока Юрий снова общался с дедушкой, и не выходил оттуда примерно в течение часа. На вопросы «почему так долго?» и «что ты там делал?» Алтын отмалчивался со стойкостью матерого партизана. Впрочем, Плисецкий не стал упорствовать с добычей ответов и пожал плечами, мол, «дело твое», быстро переключившись обратно на разговор с дедом. И вот сейчас этот молчун стоял и нервничал, но причин этому Юрий найти не мог, как ни старался. Тем временем настала их очередь наконец подойти к кассе, что фигуристы и сделали. Вскоре они сдали верхнюю одежду в гардероб и спустились на этаж вниз по винтовой синей лестнице, поверхность которой отражала немного рассеянными бликами свет нескольких некрупных круглых ламп, вместе составляющих некое подобие люстры. Вся их компания прошла через металлодетектор, а также через турникет, стоящий на входе в раздевалки. Они остановились в дверях, где Виктор миролюбиво и явно с какой-то изощренной насмешкой спросил: — Ну, куда пойдем? В общую раздевалку или в личные кабинки? Юрий в ответ лишь раздражено фыркнул и резко свернул в сторону кабинок. Отабек последовал за ним, так же как и оставшиеся члены их компании. — И зачем ты задал такой вопрос, Виктор? Ты разозлил Юрио, — укоризненно смотря на Никифорова, спросил Юри. — Как «зачем»? Именно для этого! — с улыбкой пропел серебряноволосый и потопал к свободной кабинке. — Не отставай, Юри, а то сейчас все займут!***
Внутри «Ква-Ква Парка» было людно, как на футбольном стадионе. Однако такая сплоченность коллектива не помешала фанатам заметить любимых фигуристов. В толпе началось движение, вследствие которого вокруг спортсменов образовалось тонкое живое кольцо из голосящих людей. Их было около тридцати. Некоторые из тех, кто остался в стороне, лишь заинтересованно косились в сторону четырех окруженных мужчин, пытаясь узнать, что вызвало шумиху. «Смотри, там Виктор Никифоров!», «Не может быть, это... Виктор и Юри?!», «Там Юрий, смотри, смотри. Видишь? Да точно говорю, Юрий Плисецкий! А рядом с ним и Отабек Алтын! Откуда они тут?» — доносилось на все лады. Именно в этот момент в головах фигуристов проскользнуло слово «звездец». Виктор выглядел как суперзвезда на вручении Оскара и приветливо махал фанатам рукой, Юри жался к нему, теряясь от шока и напора окружающих людей. Злой, как дьявол, Юрий боролся с желанием отчаянно побиться о что-нибудь головой, а Отабек с непроницаемым лицом крутил головой, осматривая возможные пути к отступлению. Покосившись на Плисецкого, Никифоров наклонился к его уху и, прикрыв рот ладонью, шепнул ему: — Сейчас я сделаю тебе свой подарок на Новый год. С наступающим, Юрио! — блондин недоуменно уставился на старшего товарища. — Хэй, всем привет! — обратился серебряноволосый к фанатам. — Всех с Новым годом! Никто не желает сделать праздничную фотографию? Найдем фотографа? — и, не дожидаясь реакции фанатов, Виктор двинулся вперед, таща за руку своего возлюбленного. Толпа расступалась перед ними и шла следом позади. Юрий, оценив подарок по достоинству, хлопнул по лопатке Отабека и одним губами произнес: «Беги!» Алтын кивнул и быстрым шагом удалился вслед за Юрой к лестнице, ведущей вниз, к подземному этажу, где блестел водной гладью подсвечиваемый бассейн. Кажущаяся кристально-бирюзовой вода слегка билась о бежевые резные колонны, поддерживающие потолочный свод, возвышаясь из бассейна. Вода бурлила в двух красно-оранжевых джакузи, стоящих с двух сторон от огромного бассейна. На этом этаже сейчас практически не было людей, за исключением двух жмущихся в бассейне парочек, не замечающих никого и ничего вокруг, а также сонной контролерши, сидящей у турникета в зоне саун. Плисецкий поманил казаха рукой к этому самому турникету. Приложив браслет к синему табло с желтым улыбающимся смайликом и дождавшись, когда с приветливым писком зажжется зеленая лампочка, парни по очереди вошли в зону саун. Отабек, оглядевшись, поманил Юру к непримечательной прозрачной стеклянной двери позади ряда лежаков с черной обивкой. Войдя внутрь, они поняли, что это хаммам. Точнее, понял это лишь Плисецкий, что и объяснил недоуменно оглядывающемуся Алтыну. По центру слабо освещенного помещения находился большой, кажущийся темным шестиугольный камень. Дальнюю его сторону, соединенную со стеной, не было видно из-за густого пара. По краям помещения, повторяющего форму центрального камня, стояли длинные каменные сиденья со спинками, подсвечиваемые на уровне ног круглыми светильниками. На углах таких диванов, зеркально повторяя положение друг друга, стояли две каменные круглые глубокие чаши, в которые можно было налить воду, пустив ее из любого из двух кранов, нависающих над каждой из этих чаш. Пол, по которому пролегали поблескивающие металлические полосы водоотвода, и стены были покрыты мелкой синей плиткой, характерной для бассейнов. С другой стороны от двери и у дальней стены висели четыре черных шланга. — А для чего здесь шланги?.. — спросил Отабек. — Ну, вроде бы, чтобы умываться, не знаю точно, — расплывчато объяснил Юрий. Казах пожал плечами и прошел вперед, чтобы сесть на центральный камень, но тут же подскочил. — Горячо, — прошипел он, потирая место, чуть ниже ягодицы и поглядывая на камень так, будто тот оскорбил его и всю его семью вплоть до прабабушки. Юра хмыкнул. — Вот мы и выяснили, как еще можно использовать эти шланги, — объяснил он свое веселье и, подойдя к ближайшему к нему шлангу, снял его с держателя и повернул ручку крана в виде серебристого кругляшка на противоположном конце этой черной змееподобной арматуры. — Йопт! — раздалось в следующий момент, когда холодная струя воды ударила Плисецкому прямо в нос. Со стороны казаха послышался насмешливый хмык, вырвавшийся против воли.***
— И... что делать будем? Так и останемся тут до конца сеанса? — спросил Отабек, распластавшись на центральном камне. Юра лежал рядом. — Ну, а тебе не нравится? Тут тихо, и, кажется, сюда вообще никто не рвется. Все дрыгаются на верхнем этаже у бассейна вместе с Виктором и Кацудоном. — Хм... — выразил свои глубокие мысли на этот счет Алтын, перекатываясь на бок, лицом к Плисецкому. — Неужели будем просто валяться и считать падающие с потолка капли кипятка? — А ты хочешь предложить что-то еще, Бека? — заинтересованно спросил блондин, лениво водя рукой по камню. Отабек не ответил. Он молча приблизился к Юрию и поцеловал его. — Ммм, занятный план, — с улыбкой произнес Юра и сам потянулся к губам возлюбленного. Языки сплетались и ласкали друг друга, а руки притягивали ближе и оглаживали, образуя внизу живота томную тяжесть. Голова начинала немного кружиться от окружающего жара. В тумане Отабек видел, как весело заблестели глаза Плисецкого. Юра заскользил рукой вниз от шеи Алтына и пробежался пальцами по торсу казаха, секунды спустя задумчиво кружа ими у края плавок. Отабек вопросительно нахмурил брови. — Здесь?.. — Никого нет, — лаконично отмахнулся русский и потерся носом о плечо Алтына. — Или не хочешь? — Только не будем доходить до конца, — тихо ответил Отабек и продолжил шепотом. — И... Мой подарок для тебя — это я. Помнишь, ты хотел попробовать быть сверху? Я подготовился, — парень слегка отстранился, чтобы посмотреть на лицо блондина. Юрий потерялся среди своих эмоций, а на щеках сильнее расцвел румянец. Казалось, в хаммаме стало еще жарче, чем было несколько секунд назад. Колкие мурашки волной пробежали по телу Плисецкого, окатывая его возбуждением. — Бека... — только и смог выдохнуть он, набросившись на возлюбленного поцелуями. — Но не сейчас. В гостинице, — на миг оторвавшись от губ блондина, прошептал Алтын. Юрий лишь резко кивнул и начал посасывать и легко покусывать шею и ключицы Отабека, не оставляя следов. Брюнет стал чаще дышать и пытался сдерживать рвущиеся из горла стоны. Возбужденный член упирался в ткань плавок, через которую без труда можно было почувствовать вставшую плоть Плисецкого. — Ну, думаю, с этим все же нужно разобраться перед выходом, — хриплым шепотом произнес Юра, и Отабек был с ним полностью солидарен. Идти по аквапарку с оттопыренными до предела плавками было, как минимум, неприлично. — И как будем разбираться? — уточнил Алтын, потираясь бедром о член возлюбленного. — Так, чтоб не оставить следов, — предположил Юрий и, мельком посмотрев на прозрачную дверь, нисколько не мешающую им скрываться в глубине сауны, потянул казаха ближе к дальней стене. Он уложил брюнета на спину и, расположившись меж его ног, отодвинул плавки в сторону. Юрий провел пальцами по возбужденной плоти и вскоре заглотил ее, начиная двигать головой. Отабек захлебнулся от ощущения обволакивающего его горячего рта и тут же клацнул зубами, сжимая челюсть так сильно, что заходили желваки. Плисецкий отстранился и поцеловал головку. Он покружил языком по крайней плоти и вновь вобрал в рот весь ствол, лаская его. Юра взял в руку яички Отабека, массируя их в такт своим движениям. Отабек выгнул спину до хруста позвонков, под тяжелыми закрытыми веками мелькали белые искры. Долго он не продержался и излился Плисецкому в рот, до боли закусив ладонь, чтобы не вскрикнуть. Голова жутко кружилась от оргазма и жары. Четко создавалось ощущение, что Алтын сейчас просто упадет в обморок. — Ох... Я чуть не умер. Минет в общественной сауне — насколько мы извращенцы? — слабым шепотом произнес Отабек. — Ха... Поверь, нам есть куда падать, — ответил Юра, тяжело дыша и слизывая с губ белесую капельку. Отабек вспомнил, что его возлюбленный все еще возбужден, но на оральные ласки, подобные тем, что были продемонстрированы Юрой, у него сейчас просто не хватило бы сил. Он привстал, опираясь на подрагивающие руки, и, сев поудобнее, спустил эластичную ткань купального белья. Алтын сомкнул руку в кулак и резко задвигал ей по стоящей плоти, доводя Юрия до разрядки. Плисецкий упал с дрожащих колен и плюхнулся на камень, расфокусировано смотря на Отабека, облизывающего испачканную в его сперме руку. — Мы же не должны оставить тут улик, — пожал плечами более-менее пришедший в норму брюнет, продолжая свое занятие. Было бы намного лучше, если б они вышли из хаммама на более прохладный воздух, так как жара душным коконом обхватывала обоих парней, не давая мыслить абсолютно ясно и дышать полной грудью. Через несколько мгновений Отабек подошел к раковине и пустил воду, оказавшуюся ледяной. Он умылся и плеснул водой на Юру, попав тому на плечи, нос и челку, с которой теперь мелкой капелью стекала холодная струйка прямо на бедро. Плисецкий встал, умылся, последовав примеру Алтына, и все по тому же примеру брызнул на казаха водой, окатив почти с ног до головы. Они еще немного поплескались, широко улыбаясь и тихо посмеиваясь, а потом вышли из хаммама, предварительно посмотрев, нет ли кого-то, кроме скучающей контрлерши в поле зрения. — О, Бека, Бека, пошли туда. Смотри, там купель! И лед, — тихо позвал Отабека Юра. В стороне от хаммама и правда находился некий закуток, где была круглая купель и отделанный плиткой полукруглый выступ с углублением, над которым нависала широкая металлическая труба, под под наклоном торчащая из стены. Из этой трубы в углубление на выступе сыпался лед. Рядом, в углу, находился душ с двумя режимами работы: он мог быть теплым или холодным. Отабек подошел к своеобразной чаще со льдом, зачерпнул горсть и протер ей покрасневшие лицо и плечи. Хаммам пусть и был самой «холодной» сауной, но их гимнастические упражнения явно добавили градусов. Юра же решил опробовать теплый душ, носящий пафосное название «тропический». — Что теперь делать будем? — снова задал вопрос Алтын, любуясь Плисецким, подставляющим лицо под струи воды. — Ммм... Можем поплавать, а как надоест, свалить, оставив Виктора с Кацудоном развлекаться тут. Отабек пожал плечами и, зачерпнув еще одну горсть льда, провел ей уже и по остальным частям тела. Вскоре они вышли из зоны саун и решили поплавать в бассейне, что находился рядом с ней. Влюбленные парочки все еще не обращали ни на кого внимания, самозабвенно воркуя и целуясь.***
Парни пробыли в аквапарке два часа перед тем, как с чистой совестью удалиться, хотя в запасе у них еще была куча времени. Находящийся в самом что ни на есть прекрасном расположении духа Виктор все еще развлекался на первом этаже вместе с Юри, лицо которого просто кричало «спасите». Перехватив взгляд Кацуки, Плисецкий и Алтын лишь помахали ему ручками, мол, «удач и всего хорошего» и побежали в душ и раздевалки.***
Только за Юрой закрылась дверь их номера, как он заговорил: — Что-что ты там говорил про твой подарок, Бека? У тебя еще остались силы на то, чтобы подарить его? — Хм... Вполне. Отдохнул в пути. Отабек подошел ближе и начал снимать с Юрия теплый пуховик, а затем и остальные вещи, тут же ненужными тряпками оседающие на пол. Плисецкий не отставал и постепенно стягивал одежду с Алтына, временами ластясь к нему и припадая к его губам с легкими поцелуями. Никто из них не смог бы сказать, когда они, полностью обнаженные, упали на постель. Юрий активно проявлял инициативу, нависая над возлюбленным и оставляя на его шее и груди засосы. Он оглаживал руками бока Отабека, а тот в ответ цеплялся за его плечи, шумно дыша. В какой-то момент распаленный ласками Алтын нажал на плечи Плисецкого в немой просьбе отстраниться. — Не пора ли дарить подарки? — с некой иронией произнес он, доставая из-под подушки припасенные смазку и презервативы. — Пора, — рвано выдыхая воздух, согласился Юра и, забрав тюбик, выдавил смазку на пальцы. — Я растянул себя... — смущенно отводя глаза, прошептал Алтын. Не сдержав себя, Плисецкий навалился на возлюбленного, снова втягивая его в долгий поцелуй. Они оба плавились под ласками друг друга, ощущая, как невольно горят собственные щеки и как по телу пробегают покалывающие разряды. У обоих внизу живота давно ощутимо тянуло, и в момент, когда Юрий медленно вошел, ни один из них не мог сдержать протяжного стона. Через несколько минут Плисецкий начал увеличивать темп и вскоре сорвался на быстрые рваные толчки, время от времени меняя угол проникновения. Алтын стонал, ощущая как дискомфорт и отголоски боли уходят на второй план, уступая место пронзающему насквозь наслаждению, что, словно наркотик, затягивает все глубже. — Здесь... Еще... Ммм, — выдохнул казах, комкая в напряженных до побеления пальцах трещащую под напором простынь. Отабек сам начал двигать бедрами навстречу толчкам. Юрий сбивался с ритма, до синяков сжимал в ладонях кожу возлюбленного и твердил его имя в промежутках между стонами. Надолго их не хватило. Уставшие, они повалились на кровать, пытаясь отдышаться. — Спасибо за подарок, Бека, — сорванным голосом произнес Плисецкий и, найдя в себе силы привстать, поцеловал любимого. — Люблю тебя, — он улыбнулся и, упав обратно на постель, почувствовал, как его веки закрываются под тяжестью сонливости. Отабек посмотрел на сопящего блондина, глянул на себя и решил, что пусть они об этом и пожалеют, но доберутся до душа лишь утром.***
Юра мягко вынырнул из сна, но не торопился открывать глаза, нежась в спокойной дреме. Он бы лежал так долго, если бы только не шевельнулся. Он почувствовал что-то вроде неэластичной пленки, местами покрывающей его живот. Плисецкий открыл глаза и наконец увидел причину своего беспокойства. На животе и ниже была засохшая сперма. Посмотрев на беспокойно хмурящегося во сне Отабека, Юрий понял, что его любовник тоже наверняка сейчас озадачен той же проблемой. Он встал, практически на цыпочках прошел в ванную, сходил в душ и, смочив маленькое полотенце теплой водой, вошел обратно в комнату. Юра отер возлюбленного, изредка подрагивающего от внезапных прикосновений, и чмокнул его в лоб. — Бека, а, Бека? Вставай. Новый год уже, а свой подарок я тебе так и не вручил. В ответ Алтын промолчал и лишь нахмурился еще сильнее, кутаясь в спутанное одеяло. Юрий вздохнул и отошел к своей сумке, доставая подарок. — Бека-а-а, — Плисецкий отложил свои ношу на тумбу и двумя руками начал шевелить казаха, что несчастной дохлой гусеницей катался под напором блондина назад-вперед, но пытался не поддаваться на внешние провокации. — Ну, Бека-а-а — Чего? — сонно отозвался Отабек. — Новый год! Уже первое число! А я тебе подарок не вручил. Давай, возьми его и можешь дальше дрыхнуть. Алтын нехотя перевернулся лицом к блондину и, открыв глаза, выкрутился из одеяла. — С Новым годом, Бека! Счастья, здоровья, успехов и всего-всего самого наилучшего! — с широкой улыбкой воскликнул Плисецкий, протягивая пакет. Казах взял его, посмотрел внутрь и не удержал восхищенного вздоха. — Перчатки, — произнес он, доставая черные байкерские перчатки без пальцев. Его старые совсем износились. Оказывается, Юра запомнил это. — А это что? Шарф? — вопросительно нахмурился Отабек, вытягивая из пакета что-то очень длинное и темно-синее. — Ага, — кивнул Юрий. — Этой зимой холодно. Кутайся и не морозь нос. — Спасибо большое, — улыбнулся в ответ Алтын, притягивая Плисецкого в свои объятья. — И тебя с Новым годом, Юра.