Смятение

Yiruma — Love You

      Время выздоровления летело незаметно. Наступил апрель. Снег растаял, и прошлогодняя грязь постепенно скрывалась за свежей, ярко-зеленой травой. Однако, ночи были по-прежнему холодны (особенно рядом с рекой Свитуотер), и частную клинику, в которой восстанавливался Джагхед, до сих пор отапливали. — Днём в здании очень тепло. Нас точно хотят зажарить, — усмехался он, расслабленно сидя на скамейке. Рядом была уставшая Бетти; её лечение от последствий воспаления легких завершилось буквально недавно, но девушка продолжала беречь себя. Сейчас она куталась в тонкую ветровку, пытаясь спрятать шею от порывов ветра. — Я бы с удовольствием погрелась бы сейчас у тебя в палате, честно. — Бетс, я не выдержу ещё один час в этих стенах, — умоляюще простонал Джонс.       Повисло молчание.       На территории клиники раскинулся сад. Листва на деревьях придавали ему особенный, совсем не больничный колорит. Цветущие у дороже крокусы, фиалки, нарциссы радовали яркими оттенками: жёлтым, голубым, лиловым. За кустами шиповника, на соседней скамье, сидели двое посетителей и пациент. Мимо ходили санитары, врачи. — Как твоя рука? — наконец спросила Купер.       Правое предплечье парня заныло, хотя сегодня он принимал обезболивающее. — Док сказал понемногу нагружать её упражнениями. Вряд ли это спасёт от фантомных болей. — Думаю, только ты можешь помочь себе. — Ты права, но это не всегда легко.       Девушка опустила глаза, и по лицу её пробежала тень. Воспоминания трехмесячной давности тяжелым грузом сжали плечи блондинки.       Смешно и нелепо было думать, что её оставят в покое.       Ей снились кошмары, повторяющие одну и ту же картину. Встреча. Разговор. Выстрелы. Объятья. Драка. Падение.       Когда Бетти очнулась в первый раз, рядом с ней сидели её родители. Мама сразу же обняла дочь, осторожно прижав её израненное тело к себе, а отец приподнял уголки губ в несмелой, но тёплой улыбке. — Джаг... С ним все хорошо? — Да, доченька. Не волнуйся, он в порядке...       Потом, проснувшись, она увидела спящую у её кровати Веронику. За окном догорали лучи заката, и больничная палата, казалось, наполнена была горячего, огненного света. Купер попыталась погладить подругу по голове, но ей удалось лишь дотронуться до её волос. Руки дрожали, плоть сковала слабость. Сквозь забытье Лодж ощутила её касание, привстала, но Бетти уже снова теряла сознание, проваливаясь в блаженное беспамятство.       А затем был допрос. — Бетти Купер, мне необходимо расспросить вас о произошедших событиях. Вам удобно сейчас говорить? — словно извиняясь, поинтересовался незнакомый офицер полиции. — Мне... — начала девушка и закашлялась. Она была потрясена тем, как изменился её голос: стал более глухим, грубым и хриплым. — Бетти, не отвечай! — в комнату ворвалась Вероника, и тут же чьи-то наглые руки схватили её, начали тащить обратно. — Кто разрешил вам допрашивать человека после реанимации?!       Её вывели. Но теперь настрой Купер изменился. Она стиснула зубы, как будто это могло помочь, с недоверием посмотрела на полицейского, и внезапно её озарило. — Не обращайте внимания. Мы можем продолжить? — сказал мужчина с едва заметным недовольством. — Да, только... — слабо прошептала девушка, — не могли бы вы позвать медперсонал... — она закрыла глаза и расслабила лицо. — Эй, всё в порядке?       Он грубо потряс её за плечи, хлопнул ладонью по щеке, но дверь тотчас отворилась, по полу застучали каблучки, и незнакомый женский голос с нажимом произнёс: — Вы что, не видите, как она себя чувствует? Прекратите немедленно! Вы не имеете права давить на неё, она пережила сильнейший шок! Субмедэкспертиза подтвердила её тяжелое состояние, и вы знаете это! Мы договаривались лишь о паре вопросов!       Из-под приподнятых ресниц Бетти посмотрела на свою спасительницу в белом халате.       А затем был серьёзный ночной разговор. — Послушай меня, милая, то, что я сейчас скажу, поможет тебе избежать тюрьмы, — тихо проговорила Рони после небольшого объяснения. За дверью стоял Свит Пи, готовый предупредить об опасности в любую секунду. — Мы подготовили версию. Всё пройдёт гладко, — она перешла на шёпот, — если ты дашь правильные показания.       Купер не впервой было нарушать закон, но тогда ей стало по-настоящему страшно за свою судьбу.       Она выучила новые свидетельства против преступницы, запомнила, как выглядит место, в котором её якобы удерживали, но стоило ей дать ложные сведения, как неожиданно всё повернулось не так, как планировали друзья. — Вы утверждаете, что она ввела вам снотворное и увезла вас, но по словам Джагхеда Джонса, похитителем был мужчина.       Слова очередного сотрудника полиции обрушились на девушку, как гром посреди ясного неба. — Она... могла менять голос. Во время вспышек гнева она говорила со мной от другого имени.       Только спустя месяц после инцидента её оставили в покое.       Бетти осознала, что чем серьёзнее промах, тем сложнее его исправлять. — Хэй, всё хорошо? — Джагхед неловко встряхнул её, придвинулся поближе. — Опять коришь себя? Не стоит, слышишь?       Он знал, как Купер ругает себя за затею, которая подвела их к запретной черте. Видел, как она плачет, как злится, почти ненавидит. Как снова и снова появляются на её нежных ладонях алые полумесяцы — знаки невыразимой боли и отчаяния. — Простить другого гораздо легче, чем себя. — Послушай меня внимательно, Бетти, — Джонс мягким движением повернул её лицо к себе, серьёзно взглянул. Девушка удивленно приподняла брови. — Мы вместе. Мы живы. Ты прекрасный человек. Я люблю тебя, несмотря ни на что. И это самое главное.