По строкам складывая жизнь

Ленка проснулась от прохладного воздуха, тянувшего из открытой форточки. Пахло недавно прошедшей грозой. Голова казалась тяжелой, как чугунок в печи у бабушки в деревне, совершенно не хотелось отрывать ее от подушки. Она приоткрыла один глаз и спросонья вздрогнула: обстановка была ей совершенно незнакома. Но потом отдохнувший за ночь мозг все же восстановил прошедшие сутки. Она в Москве. Ленка все же пересилила себя, открыла второй глаз и приподняла взлохмаченную голову. У окна, за письменным столом, втиснутым между кроватью и диваном, сидела девушка и красилась. Одновременно то и дело кося взглядом в зеркало в сторону Ленки. Увидев, что новая соседка проснулась, она бросила слюнявить дешевый карандаш для глаз и обернулась. — Ну привет, новая соседка, я — Олеся. — А меня Ленкой зовут, — отозвалась Ленка, садясь на кровати и пытаясь пригладить непослушные вихры. — И откуда ты, Ленка приехала? — Олеся снова помусолила карандаш во рту и повернулась к зеркалу. — Из Новояровска. — Знать бы где эта тьма-таракань. А я из Чернигова, — заметила Олеся. Осторожно оттянув край глаза она начала рисовать жирную черную черту поверх века. — Это всего лишь в тридцати километрах от Львова, — надулась Ленка, обидевшись на тьму-таракань. — Да ладно, не обижайся, — Олеся передернула плечом и мило улыбнулась в зеркало. — Чем заниматься собираешься? — Ну, я поступать буду, в текстильный, — неуверенно сказала Ленка. Олеся фыркнула, бросила краситься и снова развернулась к Ленке. — Ты это серьезно? — Ну, да… — Пробуй, конечно. Но поверь моему опыту, ты никуда не поступишь. Так что, если хочешь здесь задержаться, я пока тебе местечко на рынке подыщу. Получилось, конечно так, как предрекала Олеся. Ленка старательно отъездила на все экзамены, каждый раз мучаясь все отведенное время, грызя и мусоля ручку от напряжения. В вывешенных списках она, как и следовало ожидать, своей фамилии не нашла и, краснея от неловкости, забрала документы. Родителям старательно отписалась, что провалилась, но это ничего. Будет заниматься и поступать на следующий год. А пока вот хорошую работу ей новая подружка-соседка нашла. Что за работу — Ленка умолчала, да и не надо было родителям знать, что она на рынке ломаться будет. Работодатель Олеси, Аслан, в гордом тюркском имени которого от могучего льва, была возможно лишь повышенная волосатость груди, ну и, с натяжкой, способность к лидерству, торговал на Киевском рынке привозными овощами и фруктами. Олеся была самой его успешной продавщицей и Ленку устроили дня начала ей на подхват. Она таскала ящики из складской подсобки, пыталась учиться у Олеськи обвешивать покупателей. Олеся умела это делать в совершенстве. Базарные клиенты практически всегда азартно торговались, сбрасывая цену, даже и зная, что конечный результат все равно будет с плюсом для продавца. Иначе в чем еще прелесть рынка. Олеся делала большие глаза, услышав цену, прикладывала ладошку к сердцу, словно покупатель вот-вот доведет ее до сердечного приступа, не переставала балагурить и улыбаться, придерживая мизинчиком тарелку весов. Но не перебарщивала: так чтобы и покупатель был доволен и ей копеечка в карман. Она торговала так, что у ее прилавка всегда толпились покупатели. Удивительно зычный и притягательный голос в худенькой девушке творил с покупателями чудеса. Ленка мечтала так же элегантно стоять за прилавком. И не только красоты ради, но и корысти. Именно Олеся щедро платила большую часть денег за комнату, чаще покупала продукты. Ленка чувствовала себя благодарной и обязанной. Наконец через пару недель наступил знаменательный день, когда Аслан решился поставить Ленку за дополнительный, арендованный им прилавок. Буквально через неделю стало понятно, что это решение было катастрофически неудачным для всех. А если точнее, для Ленки и для Аслана, но не для покупателей. Создавалось впечатление, что не Ленка обвешивала покупателей, а покупатели — Ленку. У нее не получалось придерживать весы мизинчиком, ей казалось — люди видят, что она пытается жульничать. Она краснела, смущалась и продавала даже дешевле, чем Аслан закупал. У нее не оказалось зычного, зазывающего голоса. Она стеснялась и молчала, тоскливо наблюдая за проходящими мимо ее прилавка покупателями. В конце-концов Аслан взвыл, устав подсчитывать за Ленкой убытки. Но будучи человеком добрым и в своем роде мудрым, увольнять ее не стал, решив, что ленкину патологическую честность можно использовать во благо. — Силюшай, — пожевав кончик уса, задумчиво сказал он, внимательно смотря на Ленку темными глазами. — Я тебя в палатку посажу. У меня на Фили одна есть, продавщицы нет. Там с калькулятор сидеть будешь, вешать ничего не надо, цены стоят. Ленка, ожидавшая что Аслан ее просто с треском выгонит, была на седьмом небе от счастья и в порыве благодарности, чуть не бросилась целовать его, но вовремя притормозила. — Конечно, Аслан Тимбатович, с удовольствием, — ответила Ленка, сияя обеими ямочками на щеках. — А спать за это со мной будешь? — вдруг резко спросил Аслан, прищурив глаза и сразу стал похож на растолстевшего, но все равно опасного хищника. Ленка быстро оглядела его с ног до головы. Пивное брюхо над резинкой неизменных треников с лампасами, короткие ноги. Толстое, но приятное округлое лицо и смешная лысина. — Нет, не буду, хоть увольняйте. — Отрезала Ленка. — Ну и не надо, — с легкостью согласился Аслан. — Ты не в моем вкусе, слишком худая. Проку от тебя что глазищи, да родинка твоя. — Ленкина маленькая родинка над верхней губой привлекала взгляды многих мужчин. Она была пикантна и придавала ленкиному лицу особую прелесть. Живи она во времена мадам Помпадур — ей бы завидовали все женские сливки общества. Так Ленка практически поселилась в палатке у метро, одной из тысяч, появлявшихся как грибы после дождя и также регулярно исчезавших с улиц Москвы. Дождливое промозглое лето сменила на удивление теплая осень, согревающая и радующая душу. Только вот Ленка этого не замечала, застыв, словно мушка в солнечном янтаре Со временем город ломал Ленку, обтачивал по-новому мускулы ее лица. Из улыбчивой девушки она очень быстро превратилась в хмурого, нахохлившегося воробья. В глазах поселились угольки скуки и равнодушия, лишь изредка ненадолго вспыхивающие, когда она звонила домой и разговаривала с мамой. Монотонная каждодневная работа выматывала силы. Попробуйте целый день посидеть в душной темной каморке, забитой коробками с кексами, печеньем, сигаретами, алкогольными и безалкогольными напитками. Продавая товар, даже толком не видя лиц людей в маленьком окошке. Лишь голос, да рука с протянутыми рублями. Каждый раз, раз за разом. Но одну руку Ленка запомнила. Почти каждый день эта рука просовывала в окошко очередную купюру в обмен на "Мальборо" и бутылку пива. Практически в одно и тоже время, поздно вечером. Всегда ухоженная женская рука с ярким маникюром и запоминающимся кольцом в виде ящерки. И приятный голос, неизменно желавший "доброго вечера" и говоривший: "спасибо", уставший голос. Ленка уже даже начала ждать эту руку, ведь кроме Олеси друзей у нее не было. Рука с кольцом стала безмолвным другом и со временем росла потребность сказать что-то большее, чем "вот ваша сдача". Со временем они начали перебрасываться незначительными фразами через маленькое окошко, потом само собой, познакомились. Девушку звали Стася. Если не было покупателей, Стася с удовольствием недолго стояла у ларька и болтала с Ленкой. Она работала секретарем в одной китайской компании, планирующей наладить производство своей технической линейки в России. Пока фирма занималась оптовыми продажами телевизоров, аудиосистем и прочей техники своей марки. Стася была достаточно умна и амбициозна для занимаемой должности и хотела получить повышение. Ей нравилась идея продавать оптом, кроме того, у нее это получалось, а ее все никак не повышали. "Это лучше, чем тупо печатать бумажки," — сообщала она как-то раз. В конце-концов общение дошло до такой точки, когда перегородка между ними стала безумно мешать. — Слушай, приходи ко мне, когда сдашь смену, — как-то раз предложила Стася. — Ой, да с удовольствием! А где ты живешь? — спросила Ленка. —Да тут, за углом, — хмыкнула Стася и подробно объяснила как дойти до дома, а потом махнула рукой. — Тогда я тебя жду. Все равно еще долго спать не буду, — сказала она и ушла. Ленка начала считать минуты до окончания смены.