Карательная психиатрия.

После инцидента с опием и отъезда Арбатова Фейлон братца не замечал примерно с неделю. Приезжал в свой «домик для гостей» несколько раз. Делал вид, что не видел пару раз отшатнувшейся с его дороги «серой тени» - после весьма точной характеристики Михаила иначе теперь брат и не воспринимался. Потом остался в коттедже на ночь и скрупулезно, методично и всесторонне взвесил доводы «за» и «против» идеи любовника. Доводы «за» были вполне аргументированными и логичными, доводы «против» продиктованы раздражением и – Фейлон себе признался, поскрипев зубами и коготками – страхом, тянущимся из давно прошедших лет. На Янцзу, появившегося было в проеме и тут же отшагнувшего обратно, едва успел увидеть мирно обустроившегося за столом младшего брата, Фейлон посмотрел даже снисходительно. - Ну и куда собрался? – поинтересовался хищник, постукивая коготками по стенке чашки. - Простите. Еще один шаг назад и очень старательная попытка не смотреть на собеседника. Фейлон поморщился, понимая, что беседу начал не очень правильно. - Да стой ты, - насколько смог, дружелюбно, высказался хищник. – Хочешь со мной позавтракать?... Янцзу, даже если и не хотел, ни слова против не сказал. Хотя напряжение невооруженным глазом было видно… Фейлон понаслаждался немного процессом того, как старший брат пытается спокойно поесть, не привлекая к себе внимания и не поднимая взгляд от тарелки. Было в этом что-то… что именно, Дракон сказать затруднялся. Думать не очень хотелось, но следить за движениями родственничка даже нравилось. Интересно, помнит ли Янцзу, что раньше именно Фейлон не поднимал глаза и старался ничем не вызвать гнев старшего брата? - Знаешь, о чем я сейчас думаю? Ян замер, на полсекунды вскинул взгляд, пытаясь оценить выражение лица собеседника, и молча покачал головой. Действительно, куда уж тебе. - Что мы очень давно не завтракали с тобой вместе, мой дорогой брат. «Снова не то обращение выбрал!» - с досадой понимает Фейлон, когда руки у родственничка начинают подрагивать. Привык, что дорогим братом его называют только перед тем, как произнести что-то запредельно жестокое. - Тебе было девятнадцать, и ты всю ночь не спал перед вступительным экзаменом. А меня угораздило же рано проснуться… - начинает рассказывать Дракон, и, к своему изумлению, видит, как перестает дрожать рука у старшего брата. Меньше, чем за полминуты. А он-то удивлялся, как быстро у Михаила получается успокоить «ущербного» братца! Какой же у него сильный старший брат… Не физически. - Меня так обрадовало, что ты не отказался выпить со мной чаю, что я это надолго запомнил. Ты так устал со своими книгами и конспектами, что практически все время молчал, позволяя мне говорить о пустяках... Прошлое мягким крылом коснулось памяти Дракона. Не самые неприятные воспоминания, связанные со старшим братом… даже наоборот. Этот эпизод Фейлон вспоминал почти с удовольствием. Погрузившись в размышления, он даже не сразу понял, что брат поднял на него взгляд – пусть не в лицо смотрел, на уровень воротника, не выше, но сам факт!... - Помнишь, Янцзу? - Когда вы рассказываете, кажется, что помню. Когда умолкаете… снова чистый лист. Простите. - Ничего. Умиротворенный воспоминанием, Дракон даже сердиться забыл. Зато, основательно подумав и помянув добрым и недобрым словом белокурого иностранца, руку протянул и накрыл слегка подрагивающие пальцы брата. Закаменел тот мгновенно. Вздрогнул, едва заметно дернул к себе руку – словно выдернуть хотел, да опомнился, что нельзя проявлять непослушание, что Дракон Байше рассердится от малейшего повода. Под ладонью Фейлона весьма ощутимо подрагивала кисть брата, скованная одновременным стремлением вывернуться, отдернуть руку, и – отчаянной жаждой продолжения. - Тише. Ох, не это хотелось сказать Дракону. И не сказать даже – прирыкнуть на ущербного братца, смеющего так на него реагировать!... Понимая, что ни к чему хорошему очередной упрек не приведет, Фейлон еще разок ругнулся в адрес любовника, и задал себе вопрос – ну и что бы сделал Арбатов? Братец судорожно кивнул. Меньше рука под ладонью Фейлона дрожать не стала. Отвратительный суррогат предложил ему Михаил на замену… - Думаешь, что я тебя ударю? Так пока вроде не за что, - почти ласково протянул Дракон. – Ты же не станешь давать мне поводов, Янцзу? - Нет. - Вот и хорошо. Михаил ему много что тем вечером говорил. И про то, что лекарства подействовали на Яна, вынуждая теперь постоянно носить очки, и про странные следы на запястьях… больше похожие на шрамы. Вот кстати о них… Фейлон неторопливо двинул рукой, проводя по тыльной стороне ладони братца, сдвинул ему рукав с запястья. - Давай-ка посмотрим… - вполголоса проговорил он, трогая белесые полоски кончиками пальцев. – Когда Михаил сказал мне про шрамы, я уж было подумал, что ты себе вены пытался вскрыть столь наивным способом. Но ты бы точно знал, что кровеносный сосуд надо резать вдоль, да, Янцзу?... Больше похоже на тонкую нейлоновую веревку. Я угадал? Ответного кивка Фейлон дожидаться не стал – вернул ткань обратно, выпустил добычу из когтей. - Ты ешь, - снисходительно посоветовал он вопросительно следящему за его действиями брату. – Остынет. Ешь… Братец, на удивление, в себя приходил очень быстро. Несколько дней Фейлон тщательно себя контролировал, чтобы по привычке не помянуть «клинику поприличнее», а братцу хватило и этого. Перестал исчезать с глаз долой при появлении Дракона в гнездовье, встречать пару раз вышел. Фейлон нос наморщил, вспомнил про «суррогат», да и изобразил вполне дружелюбный взгляд. - Ну, здравствуй, Янцзу. - Добрый вечер. Самому Фейлону оказалось сложнее всего привыкнуть к такой вот компании во время ужина. Все время казалось, что время повернулось вспять, что, того и гляди, к ним может присоединиться отец… Дракон Байше зло и нервно встряхивал головой, позыркивал в ответ на встревоженный взгляд брата. Михаила Арбатова, черти бы побрали его блондинистую душу, в логове Дракона начинало всерьез не хватать… - Вас что-то беспокоит? Надо же, не выдержал. У тебя всегда был очень внимательный старший брат. Только вот ни капли не заботливый. - Тебя не касается. - Да, как скажете. Фейлон готов был полить напалмом что-нибудь из предметов искусства, для наступления полного вдохновения. Вот что его все время раздражало… несоответствие. - После долгих размышлений, Янцзу, я пришел к одному интересному выводу, - издалека начал великолепный хищник, чуть жмуря карие глаза. - Хочешь знать? - Если вы пожелаете сказать. Фейлон едва удержался от того, чтобы не зашипеть. Сам ведь потребовал от братца обращаться лишь на «вы», относиться, как к старшему в семье. Помнится, еще требовал называть себя «досточтимым братом», но этого Янцзу так и не стал делать. Хотя первое требование выполнял неукоснительно. И это раздражало. - Я полагаю, нам стоит начать с начала. Ян задумался, чуть хмурясь. Не понимал. Или с трудом мог сформулировать. - С того момента, когда вы… пожелали забрать из больницы? Надо же. Сформулировал. Даже произнес, не запнувшись. Фейлон отрицательно качнул головой. - С того момента, когда мы с тобой завтракали вместе. Когда старшему брату было девятнадцать, они еще с трудом, но ладили. Он тогда еще так восхищался своим старшим братом… - Несколько дней назад? - Нет, раньше. - Я вас понял. Обращение, которое раньше так грело душу и сердце царственного хищника, теперь вызвало досаду. - Янцзу, разве такое обращение подойдет по отношению к брату? - Старшему в семье. Еще и спорит. - Но к твоему любимому брату. Или же… - глаза у Фейлона резко похолодели, - или же я ошибся? - Все верно. - Тогда какое? Братец коротко пожал плечами, но испуганным от наличия рядом разозленного лидера Байше не выглядел. - Так не пойдет, Янцзу. Я желаю удостовериться, что ты меня понял. Дракону едва ли не впервые за долгое время посмотрели в глаза. Уголки губ чуть приподнялись. У старшего брата всегда была слегка злая, но красивая усмешка. - Я тебя понял. Он выглядит очень уверенным в себе. Ключевое слово – выглядит. Двигается, сдержанно жестикулирует, слушает, чуть обернувшись к говорящему, без усмешки рассматривает окружающую обстановку. Наблюдать за старшим братом с некоторых пор стало для лидера Байше своеобразным удовольствием. Фейлон даже не стремится контролировать его действия каждую минуту, как делал в первые несколько раз, решив взять Яна с собой в качестве сопровождения. Не ради прихоти, конечно, - ради профилактики слухов, что имеют тенденцию расползаться по Гонконгу, только малейшую зацепку дай. У главы ветви Триады много врагов. Много тех, кто смеет открыто выражать недовольство и его молодостью, и его действиями, и – как дополнение! – даже его внешностью. Много. Но в разы больше тех, кто не смеет открыто сказать о своих домыслах, кто ждет хотя бы секундной слабости семьи Лю, кто готовит удар, опасаясь показаться из подземелий и притонов. Поэтому Фейлон пристально смотрит на своего старшего брата, усмехается мыслям и сообщает, что эти вечером желал бы видеть Янцзу рядом с собой. Надо же, в конце концов, воплощать дурную мысль неугомонного Арбатова про «суррогат». Михаил, конечно же, высказался совсем иначе, но Фейлон, привыкший за строгой изящностью фраз, произнесенных в соответствии с этикетом, видеть всю подоплеку, именно так и понял слова о «попробовать больше общаться, раз уж бизнес требует длительного присутствия в России». Несмотря на весь свой характер и манеру общения, временами даже дурашливость, дураком иностранец не был никогда – это Фейлон признавал более чем охотно. И к словам о том, что при невозможности лидера Байше утолять свои тактильные потребности страдает «все живое и неживое в радиусе атомного взрыва», тоже стоило прислушаться. Тем более, никуда ходить не надо, никого привозить не надо… само ходит. Раздражает, конечно, но лучше, чем ничего. Янцзу себя ведет почти идеально. Выглядит почти идеально. На вкус Фейлона только слишком часто оглядывается на него, давая пищу слухам, но то совершенная мелочь по сравнению с тем, как родственничек держится. Ничем не показывает того, как ему некомфортно. Фейлон перестает следить за каждым жестом братца. Интересно, именно это имел в виду Арбатов, настаивая, что с Яном никогда не было никаких проблем? Чувствовать свою власть – восхитительно. Фейлон часто считал, что власть уже начала утомлять его, но оказалось – он просто привык к подчинению своих людей, как привыкают к отличному блюду, перестают замечать его вкус. Именно тогда необходимо сменить меню. Именно тогда Дракон почувствовал, сколь сладкой может стать возможность распоряжаться чужой жизнью. Жизнью человека, которого когда-то боялся. Полно лгать. Своего старшего брата он боится и сейчас. Опасается. Янцзу производит впечатление совершенно не умеющего злиться человека. Фейлон, помня, каким агрессивным и невменяемым в гневе был старший брат, не верит этому впечатлению ни на секунду. - Ян, пойдем, - зовет он, позволив себе отстраненно-усталое выражение лица. Обилие безвкусицы в окружающих людях утомляет его сильнее пустых разговоров. Но это – этикет, которому следует строго следовать. Необходимый свод правил, без которого подобные скопления людей, сосредоточивших – или пытающихся сосредоточить – в своих руках власть, давно бы стали предмостьем пути в ад. - Ты выглядишь усталым, - тихо произносит Янцзу за его плечом. Фейлон раздраженно кривится. Это должны были быть его слова – для всей вожделеющей сплетен публики. Он говорил о своем измученном болезнью старшем брате, которому совсем недавно стало немного лучше. - Свора утомительна, - изысканно-вежливо произносит Дракон и сам же смеется несоответствию своего тона и слов. Когда Янцзу обращается к нему, как к равному, окружающие воспринимают это должным образом. Как хорошо, что он потребовал такого обращения… излишняя вежливость, затребованная Драконом раньше, могла дать повод для претензий от более старых, хоть и не более влиятельных представителей Триады. Янцзу все еще остается законным наследником Лю Тайрена, кровь от крови… Фейлон все еще приемный сын семьи Лю. Даром, что именно Фейлон поднял Байше из руин. Дракону Байше хочется расслабиться, откинуться в кресле, баюкая в руках тяжелый том с пожелтевшими страницами. И пусть это будет поэзия, или мифологический труд древнего мудреца, или… Или Дракон Байше желает убивать, позволяя себе пить эстетику агонии и смерти как дорогой алкоголь, от которого он так быстро пьянеет. От ночной прохлады ему становится немного легче. Раз уж рядом нет Михаила, которому обычно удавалось быстро разобраться с привередливо-опасным настроением любовника, Фейлон решает воспользоваться тем, что осталось в арсенале. У него очень красивый старший брат. И в том, как он подходит, есть что-то завораживающее. Янцзу всегда шла традиционная одежда, имеющая сходство с военной формой. - Стой спокойно, - тихо предупреждает хищник, обводя край расшитой застежки острейшими коготками. - Хорошо. «Мог бы и не отвечать», - досадует Фейлон, облокачиваясь о стоящего неподвижно родственника, как о стену или ствол дерева. Ничего неприятно, даже тепло. В том, что он скучал по старшему брату, который не только пугал, но и мог защитить, Фейлон не признается даже самому себе. Ему просто немного дурно от духоты и людей, погрязших в своей отвратительности. Янцзу по крайней мере был совершенно честен в своих приступах ревнивого бешенства. - Знаешь, что такое «суррогат»? – въедливо интересуется Фейлон. На братца весьма удобно опираться. Кажется, он даже додумался поддерживать… какой деятельный стал. Две фразы – и у Янцзу побелеют губы, а в глазах появится странное, неживое выражение. Пять фраз – и он будет тщетно стараться скрыть ужас, вцепившись побелевшими костяшками пальцев в ткань чеонгсама. Держать в своих руках власть над некогда так пугавшим его старшим братом невообразимо сладко. - Да. Неполноценный заменитель чего–либо, - отзывается братец через паузу. Дракон зло облизывает губы, посмеивается. Янцзу выглядит очень уверенным в себе, Янцзу даже время от времени приподнимает уголки губ в усмешке, отвечая Дракону Байше. Одно упоминание о больнице, одна, максимум две фразы – он перестанет улыбаться, перестанет смотреть Фейлону в глаза. Пять фраз - и его начнет трясти слабо контролируемая паника. Вот только сейчас хищнику совсем не хочется этого блюда. - Михаила нет здесь, так жаль, - негромко сообщает Фейлон, потягиваясь. Интересно, сколько еще Янцзу сможет стоять неподвижно? Старший брат всегда был очень сильным. И физически тоже. - Я что-то могу для тебя сделать? Заменить?... Старший брат не был гением. Но и глупцом никогда не был. - Да уж сделай что-нибудь, - требует Дракон и вполне ощутимо бьет кулаком в грудь братцу. Янцзу неторопливо осматривается. Наклоняет голову. - Фейлон. - М?... - Ты позволил бы Михаилу усадить тебя на перила? У Дракона Байше перехватывает дыхание. Третий этаж – это не очень много, но если столкнуть с такой высоты неподготовленного к падению человека… будет весьма неприятно. А перила – да, они притягивают взгляд. Шикарные деревянные перила с узором по нижней кромке. Теперь Фейлон хочет провести по ним рукой. - Конечно. - А мне ты позволил бы? Кровь стучит в ушах очень громко. У него очень сильный старший брат, пожелай он столкнуть Дракона – и тот вряд ли сможет сопротивляться с ответной силой. - Пожалуй, да, - отвечает Фейлон. Пора прекращать бояться тени прошлого. Когда Ян без особых усилий подхватывает его под мышки и поднимает, усаживая на перила чуть выше своей талии, Дракон сглатывает. У него действительно очень сильный старший брат. Был очень сильным и сумел почти полностью восстановиться после долгих пяти лет в заточении. Как-то не очень получается высокомерно смотреть сверху вниз на полностью зависящего от тебя человека, когда руки этого человека лежат у тебя на коленях. Словно придерживает, чтобы не упал случайно. Или наоборот, в любой момент может подхватить под колени и резко дернуть вверх, опрокидывая… - Весьма занимательно, - хмыкает Фейлон. Вид на сад, надо отметить, и впрямь отличный. Главное, вынудить себя смотреть на освещенные аллеи и пруд, а не следить за каждым движением родственничка. – Удержишь меня? - Конечно. Хищник старательно неторопливо и грациозно разворачивается на перилах, садясь спиной к так тревожащему его брату. - Тогда держи очень крепко, - настойчиво советует он, отгоняя от себя мысли, что флиртует с Яном. В конце концов, Янцзу всего лишь суррогат… - Конечно. На животе в два стальных кольца смыкаются руки старшего брата. У Фейлона даже дыхание перехватывает – и от чересчур крепких объятий, и от близости. Но Янцзу точно не сможет сейчас резко столкнуть вниз. - Неплохо, - констатирует Дракон. Медлит, потом откидывается, укладывая голову на плечо того, кого до сих пор опасается. Больного, легко сбиваемого несколькими фразами в паническую атаку старшего брата… У Янцзу ровное и тяжелое дыхание. Фейлон в задумчивости проводит пальцами по рукам брата, чуть царапает кожу. Хорошее ощущение. Знакомое. Приятное. Арбатову откровенно нравились такие заигрывания. Он даже не возражал, когда любовник пускал когти в ход всерьез, оставляя кровоточащие царапины. Кусал, правда, в отместку так, что Дракон Байше на пару дней изволил демонстрировать повышенную любовь к шелковым шейным платкам… …от того, как под головой слегка вздрагивает плечо Яна, Фейлон едва не приходит в ярость пополам с досадой – неужели все же решил столкнуть?! - В чем дело? – требовательно интересуется он. - Щекотно. Дракон примолкает, не ожидая такого ответа. Расплывается в усмешке. - Да? Щекотно тебе? Ну ладно же… Коготки целеустремленно прокладывают себе путь под широкий рукав чеонгсама брата, скребут по тонкой рубашке – над венами, над сгибом локтя. Ян беззвучно смеется – и прижимает пальцы младшего брата посильнее, не давая поцарапывать себя все с большей увлеченностью. Кажется, с Михаилом все начиналось примерно так же. Фейлон досадует, кривится, шипит на некстати возникшее воспоминание. - Отпусти меня. - Конечно, - удивительно покладисто соглашается тот, напоминая недовольному хищнику о своей роли. И не факт, что Ян совсем не слышал или не помнит, как Дракон определил ему это место в оплату потребованного Михаилом «хорошего отношения». – Поедем домой? - Что?... – Фейлон раздраженно дергает плечом. Поправляет прядь… а потом раздражение куда-то исчезает, словно его вычерпали. – Ты прав. Поедем домой. В Драконью Башню*, как говорит Арбатов. По крайней мере, грозный и великолепный хищник не измучен тактильным голодом. Ему – почти! – не хочется убивать.