Шутибор.

Пялясь на то, что когда-то было диваном, а теперь являло собой обгоревшие доски, и держа в руках отвалившуюся дверь, Ваня Ваксин недоумевал, почему он не остался в Таиланде. Ваксина раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, хотелось убить сестру за сгоревшую квартиру, а с другой - хотелось убить сестру за сгоревшую квартиру с особой жестокостью. От замаячивших на горизонте нар и параши его спасло отсутствие, собственно, виновницы торжества: «Уехала с каким-то патлатым, – жизнерадостно пояснила баба Маня. – Весь день бутылки грузили и орали про какой-то „мэйклав“», – охотно делилась подробностями разговорчивая соседка. Ванино желание оформилось в «сжечь живьем ведьму», но ведьмы не было, а Ваня был русским, потому решение нажраться родилось мгновенно. За третьей кружкой темного пива в баре Иван неожиданно признал в каком-то странном пухлом мужике своего сокурсника Мишку Стонькина. Мишка сумел вспомнить все, что только можно было: и драки в универе (за Ваксиным числилось всего три), и девушек не только в универе (тут считать было тяжело), и злобных преподавателей (голос Михал Николаича не отпускал даже во время операций: «Идиот!» в исполнении грандиозного профессора преследовал бывшего студента всю жизнь); Стонькин как раз пришел к гениальному «а че это ты тут делаешь, ты ж не пил никогда», когда Ивана хлопнула по плечу какая-то девушка: – Вы ведь Ваксин? Сестра у вас еще есть, Евгения, – приветливо улыбнулась она. – В будущем сестра у меня была, – коряво пообещал тот в ответ, вспоминая и проклиная. Девушка внимания не обратила и протянула опешившему от такого поворота Ивану серенький телефон. Тот взял скорее механически, чем сознавая, что делает и почувствовал, что челюсть его отвисает: мобильником оказалась Нокиа 3310, замызганная и исцарапанная дальше некуда. На задней панели проглядывала гравировка: «От Клавы. Целую». – Клава это я, – любезно пояснила девушка, тряхнув головой. – А Евгения - моя уже бывшая девушка, - глаза Клавы потемнели от злости. – И она просила Вам этот адовый агрегат передать. Зачем – не знаю, – явно обиженная таким поступком бывшей любовницы Клавдия развернулась и вышла из бара. Ваня молча обалдевал ей вслед. – Из этого всего, – икнул тем временем Стонькин, выдергивая Ивана из дурмана неожиданности, – я сделал два вывода. Во-первых, – Мишка наколол на вилку кусок помидора, – твоя сестра из «этих». Ну, цвета неба, – Ванька кивнул. – А во-вторых, – продолжил бывший сокурсник, – она куда-то умотала? Я прав? – Умотала, да еще и квартиру сожгла, – кивнул тот снова. – Вот коза! – ужаснулся Стонькин и крикнул: – Официант! Водки! К третьему «Официант!» Ванька уже плохо помнил, кто он такой и что тут вообще делает. Количество влитого в организм спиртного, казалось, обратно пропорционально величине проблем, поэтому вскоре собутыльники громко над чем-то смеялись и тыкали в проходящих официантов вилками. Официанты против такой неожиданной агрессии не возражали: меткостью господа охотники в подобном состоянии явно не отличались. Часа через четыре, когда бар уже должен был закрываться, друзья аккуратно посапывали, потерявшись где-то за горой кружек и пакетиков из-под орешков. Бармен и вышибала, помня, конечно, об аккуратности, изящно выкинули не ожидавших такой подлянки товарищей на улицу, где и нашли наших героев доблестные служители Народа и Отечества. Так что утро свое Ваня встретил не с солнечными лучами, но в вытрезвителе и с похмельем. Вытрезвитель – альтернатива не очень достойная, особенно если принять во внимание какого-то бегемота с перегаром, покоившегося на тебе. «Да это ж Стонькин», – вдруг осознал Ваксин и попытался «бегемота» с себя стряхнуть. Тот, благополучно пригревшийся, требованиям не подчинился. – Слезай! – гаркнул Иван на Стонькина. – Я, конечно, теплый и мягкий, но ты весишь, как вагон с углем! – А от тебя воняет перегаром, – лениво отозвался проснувшийся Мишка и тут же брезгливо поморщился: – Хотя я и сам не розами благоухаю. – Да заткнитесь вы оба! – вдруг донесся яростный крик из соседнего угла. – Я тут пытаюсь думать вообще-то! – Думать в вытрезвителе? Ничего смешнее еще не слышал, – скинул Ваксин с себя вагон и принялся разглядывать голосящий угол. А посмотреть было на что. В этом самом углу с комфортом развалился на лавочке бледный парень, больше похожий на взъерошенного воробья или изломанную куклу, чем на человека. Полы черного, явно дорогого пальто подметали не особенно чистый пол вытрезвителя, синий шарф был небрежно заброшен за лавочку, а кудри странной личности грозили приклеиться к жвачкам, любезно оставленным предыдущими «посетителями» на сидении. Под глазами у молодого человека залегли почти черные тени, а кожа была настолько бледной и тонкой, что казалась фарфоровой. Здоровой личность в пальто также не выглядела. «Не спит, мало ест, – по привычке определил Ваня, – да еще и наркоман». Тем временем мимо их камеры продефилировали женщины темного времени суток, которых выловили вчера в состоянии почти огнедышащих драконов. Ваксин ощутимо вздрогнул: был у него в Таиланде пренеприятнейший случай, о котором и вспоминать-то не хотелось… – О, – подало голос тело с лавки, – все-таки Таиланд, а не Египет. – Что?.. – отозвался плохо соображающий в это время суток и в таком состоянии Иван. – Как Вы?.. Тело лениво махнуло рукой в ответ. – Он такой, – подал голос Стонькин. – Причем постоянно. – Кто? – опять не понял Ваня. – Египет? Или Таиланд? – Шутибор, – серьезно ответили ему. – Кстати, Холмиков, как там поиски соседа по квартире? – Никак. Я же все еще здесь, – дернулся Холмиков на лавке. – Вообще не думаю, что существует такой идиот. – А вот Иван… – начал было Мишка, как его оборвал тот самый Иван: – А вот Иван хочет знать, что за фигня тут творится, откуда ты знаешь этого наркомана, - наркоман хмыкнул, – и кто такой Шутибор? – Шутибор – я, – почти любезно пояснил Холмиков. – Зовут меня так. И отвечая на вопрос про «фигню», – презрительно фыркнул он, – замечу, что ищу себе соседа по квартире, который сможет меня терпеть и вытащит «из бездны порока», – явно кого-то процитировал Шутибор. – Вот Вы, например, – длинный тонкий палец вперился в Ивана, – терпите скрипку? А молчание долгое? Ошеломленный Ваня лишь кивнул несколько раз. – Ну и замечательно! – вдруг обрадовался начавший Ивана пугать Шутибор, – Значит, будете со мной жить, – и, пока Ваня подбирал челюсть с пола, которому его челюсть явно полюбилась, заорал: – Слышал?! Я нашел себе соседа! Выпускай меня уже отсюда! Пришедший секунд через тридцать мрачный сотрудник уже открыл дверь, как вдруг отмер Иван: – Э-э.. Вам что, даже неважно, кто я и как меня зовут? А кто вообще вы? И ехать-то куда?! – возопил несчастный Ваксин. – Вы врач, военный хирург, если быть точным, – окинул его внимательным взглядом Шутибор, – у вас сгорела квартира, не по вашей вине, кстати, по этой же причине вы вчера надрались в баре, – Холмиков чуть поморщил нос, а Ваксин чуть не расхохотался: его презирал наркоман! – А еще у вас есть брат, и я забыл вернуть Вам ваш мобильный, – протянул кудрявое нечто Ваксину его Нокию. Иван сумел поймать челюсть в полете, так что ее возвращение на место заняло чуть меньше времени, чем до этого. Нечто, тем временем, продолжило: – А адрес: Пирожковая, дом 221, корпус Б, квартира 221. Да, – ответил на незаданный вопрос (Ваксин его задать просто не успел!) Шутибор, – и квартира, и дом 221. В следующий момент за дверью мелькнули только полы пальто, а Иван беспомощно прокричал вслед: – Иван я! Ваксин Иван меня зовут! – и рухнул на лавочку, зайдясь на пару со Стонькиным безудержным хохотом.