По ту сторону

       Стив добираясь до базы Щ.И.Т- а , попутно пытался придумать себе оправдание, "Когда уходил запаха уже не было, значит Тони уже принял лекарства, как всегда."Тони не такой омега как остальные, он не подпустит к себе чужого альфу, и он сильный, у него есть костюмы, а Баки сейчас беспомощен, один. Он ведь правильно сделал? Ведь друг дороже омеги? Почему выбор так сложен? Где он оступился? Чувство вины съедает его, кажется что сейчас вопросы без ответов взорвут его голову. Он чувствует что должен признаться себе, но в чем не понимает. Он хотел чтобы Наташа и Клинт остались в башне, но не нашел их там. Видимо Наташа учуяв течного омегу поспешила ретироваться, Бартон только был за, наверное они оба доверились своему капитану. Как оказалось напрасно.

***

      - Впусти меня. - не то приказ, не то просьба. Просьба, смешно слышать это в относительности Капитана Гидры, но да это так, самая настоящая просьба, я бы даже сказал мольба. Ну а как иначе, там за дверью его омега, и пусть запаха он не чувствует, само осознание этого пробуждает в нем зверя. Он бы мог выломать эту дверь, двух ударов с лихвой хватило бы, но с Тони так нельзя, нужно что бы он сам открыл, сам подошел, сам приласкался. Разум "красного" Капитана не выдержит, зверь внутри него терпеть не станет, он уже скребется когтями, облизывается, негодует почему его сдерживают, ведь там его омега, и он ему нужен. От картины готового в любой момент ворваться и взять его альфы, возбуждение Тони возрастает, нечаянные касания до самого себя вырывают глубокий стон из уст гения, это слышит чужак, слышит зверь, и в ответ раздается сдержанное рычание. В этом рычание чувствовалось собственничество вперемешку с отчаянием, он нужен омеге, так почему омега не хочет впустить, почему запрещает себе. Тони мучает та же дилемма "Может впустить, всего раз, это же естественно для омеги! Никто ведь не осуждает человека за то что он дышит, и причем тут вообще все остальные? отца ведь уже нет, почему я не могу?", пытался он себя убедить то ли открыть эту дверь, то ли же не открывать. Его мысли прерывает глухой стук об металлическую дверь, "не уж то решил сломать ее?! наконец..." последнее слово он съедает в мыслях, но взглянув на видео он увидел, это чужой Баки.       - Уйди солдат! - утробный рык.       - Капитан, не стоит вам пугать омегу. - Его голос кажется ровным и холодным, но внутри он горит, горит вечным пламенем что в силах потушить лишь один человек, человек которого больше нет, но чья копия прямо за дверью.       - Ты! - Капитан за горло припечатал солдата к этой самой двери, но подержав с секунду отпустил. - Я не стану марать об тебя руки.       - Мне не нужен этот омега, я лишь беспокоюсь о вашем состоянии.       - А мне не нужны твои беспокойства, уйди - буквально по буквам произнес он последнее слово. Солдат послушался, ушел. Все же в таком состояние говорить капитану что-либо бесполезно, лишь гнев на себя обратишь, а этого лучше не делать.       Как только солдат скрывается за первым поворотом, гидровец возвращает свой взгляд к треклятой двери. "Сломай!" рычит зверь, зубы облизывает, уже вкус омеги на губах чувствует, чего альфа ждет не понимает. Альфа своего зверя на титановые цепи сажает, сколько продержится не знает, впервые себе отказывает. Головой об дверь упираясь, молит, взвывает, по двери когтями водит, знает, там ждут. А там, за дверью и вправду ждут, ждут и никак не дождутся . Омеге больно, больно от того что он отказывается принять себя, больно от ненависти к своей сущности, и боль эта нестерпима. Ненависть эта и не позволяет подчиниться и отдаться. Кажется они оба слышат этот треск, треск титановых цепей на шее зверя, гидровец никогда себе ни в чем не отказывал, тем более не собирается отказаться от омеги. Дверь уже была слегка повреждена, удар и она с шумом отлетает в сторону, на ее месте появляется возбужденный альфа. Его грудь то и дело вздымается, внюхивается, запах малины заполнил легкие, но этого мало, крайне мало. Он бы пустил по венам этот запах, он готов сожрать источник запаха, перед этим хорошенько разжевав, посмаковав на языке. О, это только его запах, никто больше не должен его вдыхать. Он запретит малину в своем мире лишь бы никто не знал этого запаха, никто кроме него. Тони вскакивает на ноги и тут же жалеет о сделанном, низ живота так сладко тянет, а мускусный запах альфы сбивает его с ног, и он снова оказывается на стуле.       Гидровец подходит осторожно, словно хищный зверь на охоте, почти не дышит, старается остатки разума сохранить.       - Тони - глубокий, низкий голос пробирается под кожу, пуская по ней крупные мурашки. В ответ получает лишь томный стон, омега смотрит, а в глазах лишь похоть, пелена желаний. Альфа воспринимает это как разрешение, подходит уже смелее, опускается перед омегой на колени.       - Ох Тони~ - протяжно стонет альфа, раздвигает ноги омеги и прижимается лицом в его живот. Оглаживая руками бока, запускает их под одежду, мелко целует каждый открывшийся ему дюйм. Не спешит, боится спугнуть. Тони запускает свои руки в волосы альфы, прижимает к себе, хочется ближе, еще ближе, в себе. Альфа отрывается от живота, поднимается выше, покрывает россыпью поцелуев всю шею, мажет губой по скуле и наконец добирается до столь желанного лакомства. Раскрывает горячие, дурманящие губы, врывается внутрь и проводит по деснам, ловит чужой сладкий язык и сосет, упивается малиновым вкусом, жаром. Отстраняется с пошлым звуком, снова мокро целует, не насыщается. Терзает, сминает, кусает губы, лижет, дает омеге набрать в легкие воздуха, и по-новой. Руки смыкаются на бедрах, сжимают до боли. Тони хнычет в поцелуй, упирается руками в грудь, цепляется за одежду, просит. О чем просит, не знает. Гидровец за бедра тянет его к себе, заставляет ногами обвить торс и поднимет. Опускает уже на диван, что стоял на другом конце мастерской, всю дорогу не отстраняясь от чужого рта. Альфа стягивает со своей жертвы свитер, медленно проводит подушечками пальцев по обнаженной спине, рисует только ему понятные узоры на позвоночнике, перемещает руки на впалый живот, пересчитывает ребра, царапает выступающие под джинсами тазовые косточки. Ловит нетерпение в глазах напротив и видит, как те жадно смотрят на него. Альфа за шлевки на джинсах тянет омегу на себя, трется об его пах своим возбуждением. Удовлетворенно ухмыляется, услышав, как скулит гений, и нарочито медленно расстегивает джинсы и тянет их вниз. Снова припадает губами к манящей коже на животе, поцелуи сопровождаются мелкими укусами, поднимается выше, уделяет отдельное внимание бусинкам сосков, терзает их, посасывая и покусывая. Тони несдержанно стонет, еле нащупав края формы альфы тянет ее вверх, снимает. Альфа хватается за подбородок притягивает лицо омеги к себе и впивается в губы. Переплетает языки, всасывает в себя язык омеги, и хоть он отчаянно пытается насытиться, по факту получается, что он еще больше голодает. Как вообще такое может быть. Почему этот колодец бездонный, почему он не напивается. Вгрызается в чужой рот, чуть ли не до крови прокусывает губы и хочет еще. Еще сильнее. Еще больше. Еще глубже. Если это ломка, то она должна пройти после дозы, но Тони непростительно мало. Он не насыщается. Рука альфы поглаживает бедра по внутренней стороне, плавно переходит на ноющую конечность Тони, гений прикусывает губу капитану и мычит в поцелуй. Вторая рука альфы хозяйничающая на половинках омеги, проникает сразу двумя пальцами в него и ошарашенно поднимает взгляд на лицо Старка.       - Ты не тронутый - то ли вопрошая, то ли утверждая произнес он. Гению не до ответа, он, в немом крике раскрывая рот, выгибается дугой, хоть обильная смазка и перевозбуждение смягчали боль, больно все же было. Капитан перехватывает этот крик своими губами, и начинает двигать рукой на достоинстве Тони. Вы можете обвинить гидровца за нетерпимость, но это все на что его хватает. Кто устоит пред таким Тони, таким распаленным, таким манящим, его раскрасневшиеся губы в форме 0, мелкие испарины, появляющиеся на лбу и стекающая вниз, оставляя за собой влажную дорожку следов, румянец еле заметно проступающий на смуглой коже. Это все принадлежит лишь ему, и то, что таким еще никто не видел Старка, заставляет биться сердце еще быстрее, хотя казалось бы, куда еще. Гидровец получит себе Старка, и в первую очередь он наденет шелковый ремешок на эту тонкую шею с выбитым на нем именем альфы. Капитан будет поедать свои любимые лакомства с этого тела, хотя собственный вкус омеги дурманит покруче лучших деликатесов. Альфа будет вплетать в эти смолисто-черные волосы самые редкие и красивые цветы и наслаждаться их контрастом со смуглой нежнейшей кожей. Он проведет тонкую золотую цепь от этого запястья к своей руке и не даст ей разорваться ни на секунду. Когда Тони привыкает и к третьему пальцу внутри себя, и молит альфу "уже не томить" , альфа заменяет их своим изнывающим концом, выбивая особо громкий стон из столь манящих его уст. Стоит капитану начать продвигаться в нем глубже, Тони не знает куда себя деть, ощущение будто его хотят разорвать. Нет, конечно он знал что капитан не маленький, но что бы до такой степени. Он упирается в грудь гидровцу на прямых руках, дабы не дать тому зайти глубже, и просит прекратить.       - Тише, тише - гидровец прекращает продвигаться, хотя его и мучает эта теснота до такой степени, что он прокусывая себе губу, уговаривая себя не вытрахать Тони до смерти, ведь причинить боль гению хочется в последнюю очередь. Кажется, что сам зверь уже держит его в тех самых цепях, защищая свое. Он прижимает Тони к себе и гладит по голове, ждет пока тот привыкнет. Когда омега наконец размякает в его руках, он заходит в него полностью, и снова замирает, давая нутру омеги свыкнуться с его членом. Тони тянется к гидровцу сам, обвивает его шею и в самое ухо шепчет.       - Двигайся - облизывает раковину уха, и прикусывает ее мочку. На альфу это действует как красная тряпка на быка, он начинает двигаться, постепенно наращивая темп, и вскоре уже во всю вдалбливается в податливое тело. Пошлые шлепки и непрерывные стоны затопили всю мастерскую, отдаваясь лишь эхом в голове омеги. То он полосует спину альфы и тут же слизывает капли проступающей крови, то сжимает волосы на затылке актива, будто мстя за первоначальную боль. Тони кончает первый, так и не притронувшись к себе. Капитан, не выдержав резко сузившийся от оргазма тесноты, кончает за ним. Он, аккуратно подвинув омегу, ложится рядом и заключает его в объятьях.       - Жарко, отстань! - ноет омега.       - Ни за что, - он крепче вжимает в себя мужчину. - Так я могу это воспринимать как твое признание меня своим альфой?       - Еще чего! Ты беспардонно воспользовался моим положением, - Тони все же обнимает его в ответ. - Подлец. Как бы Старк это не отрицал, но сейчас ему хорошо, очень хорошо, так спокойно, что он позволяет себе уснуть.