А как же тысяча поцелуев?

Вот и утро. Только ты немного задремала, как в глаза уже светит солнце. Ты открыла глаза и увидела, как лучики солнца играют в волосах Тома. Ты осторожно, будто боясь разбить, дотронулась до его волос. Они были мягкие. В очередной раз твою голову посетила мысль о его новой причёске. Из глаз невольно полились слезы. Ты ещё сильнее прижалась к Тому, пытаясь запомнить его запах, его силу, его руки, тело. Отпустить? Вот так просто? После всего что между вами было? Это непосильно, даже тем людям, которые не плакали над смертью Логана. Над этим будет плакать любой человек. И ты не исключение. Уже половина двенадцатого. Том ещё спит. Будить его не хочется, но надо. Надо собирать вещи, все сказать, смириться с острой болью в сердце… Ты тихонько убираешь его сильную руку со своей тонкой талии. Встаёшь. Уходишь из комнаты. Настроение так себе… Хочется разбить парочку тарелочек, расцарапать все руки об осколки, а потом винить Тома в том, что обрабатывать больно… POV от Тома Я не спал уже долго. Видел, что Т/и плачет. Чувствовал, как она все сильнее прижимается ко мне. Я чувствовал, пытался запомнить ее запах, ее волосы, яркий лучистый смех, веселые озорные глазки. Я пытался запомнить ее. Но я не мог ее вот так просто взять и отпустить. Не мог. За эти три недели она меня вылечила. Она была моим другом, помощником, любимой девушкой. И после всего, что между нами было, мы должны вот так просто расстаться? Я должен просто сесть в самолёт и улететь? У меня просто не получится! Конец POV от Тома Когда ты вышла из ванной, на кухне послышался грохот. «Не спит.!» — промелькнуло в твоей головушке. Ты прошла на кухню. Томас стоял к тебе спиной. Внутренний голос подсказывал тебе, что его срочно надо напугать. Ты подкралась к нему, он не слышал тебя, это было тебе на руку. Подойдя к нему из-за спины, ты ущипнула его за бока. Он, от неожиданности, подпрыгнул, уронил обе чашки кофе прямо себе на белую футболку. А ты? А что ты? Ты не переставая смеялась, ведь это и правда очень смешно, хотя, наверное, это неприятно и противно… — Т/и! — Чтоо? — ты задыхалась от смеха. — Ну ты, проказница! — он схватил тебя на руки и утащил в середину номера, а потом посадив к себе на плечо бегал из комнаты в комнату, на кухню, в ванну — везде. Сквозь смех ты пыталась сказать что-то на подобии: «Том, ты весь грязный и липкий! Отпусти!». Но это же Том! Он ведь не успокоится, пока не сделает то, что задумал! Так он пробегал минут пятнадцать. Или двадцать. Вы смеялись оба. Вам было хорошо. Но время поджимало. Уже надо собираться. Машина. За окном серое небо, несмотря на то, что утром было солнце. Ты не смотришь на Тома, лишь за окно. Боишься. Боишься, что если посмотришь на него, не сдержишь слез, не сможешь отпустить. Хотя, отпустить и так никогда не получится. Машина быстро доехала до аэропорта. Вы из нее вышли. Том взял из багажника чемодан и, взяв тебя за руку, пошел в здание аэропорта. Он был серьёзен. Быстро сдав свой багаж, он вернулся к тебе. Его глаза были красные и их переполняли слезы. Ещё чуть-чуть, и они затопят все вокруг. Смотря на него, вот такого вот, ты начала плакать. Сильно. Он прижал тебя к себе, опустив свою лицо в твои волосы. Когда он немного ослабил объятия, тут же сказал: — Т/и! Я люблю тебя! Я не смогу предоставить свою жизнь без тебя! — из его глаз лились слезы, что может быть хуже, чем смотреть за тем, как человек все сильнее и сильнее расстраивается. — Я… Я не смогу вот так просто взять и оставить тебя здесь! Я… — он не успел ничего сказать. Ты соединила ваши губы в поцелуе. Поцелуй на прощание. В него вложена вся любовь. Вся страсть. Горе. Счастье. Все. Все, что вы прожили за эти три недели. Поцелуй со вкусом слез (возможно даже соплей…). — Я не оставлю тебя здесь! — уверенно сказал Том. — Это твой билет на самолёт вместе со мной, в Лондон, — он протянул мне билет. — Ужасные условия, я знаю. Но… Если так любишь, как говорила… Полетишь со мной? — А как же квартира? Семья? Да и тем более… У меня нет вещей… — Я все решу! Все! Я звонил твоей маме. Она сказала мне, чтобы я делал все, чтобы ты была счастлива! Чтобы любил и заботился! Никогда не бросал, если так сильно тебя люблю! А я и не собирался! Где я найду такое же чудо, как ты?! Такую маленькую, красивую вредину?! Маленький кусочек солнца, счастья?! — ты смотрела на него своими большими глазами, которые были наполнены счастьем. Конечно, ты бы улетела с ним при первой же возможности. Но твои вещи… — Господи, Том! Я конечно поеду с тобой! Полечу! И… И я очень рада и счастлива! И…и… — ты не могла закончить из-за перебора волнения, счастья. От этого ты начала махать руками, как маленький птенчик. Том остановил тебя. — Все хорошо, солнце! Не волнуйся! — он посмотрел на выход. Там стоял Хаз (ОСТЕРФИЛД, МАТЬ ЕГО, СТОЯЛ ТАМ!). У него в руках был твой чемодан. Ты завизжала от радости и прыгнула, чтобы обнять Тома. Он удержал, не уронил тебя. Ты прошептала ему на ухо: — Я тебя обожаю! И очень-очень-очень сильно люблю! — ты поцеловала его в щеку. Он поставил тебя на пол. К вам подошел Хаз. Ты и его обняла! Тебя распирало от всего! Буквально, две минуты назад, ты стояла плакала, от, казалось бы, безысходной ситуации. А сейчас? А сейчас ты держишь Тома за руку и вы направляетесь в самолёт. В самолет, который увезет вас. А куда? Уже не важно! Для тебя главное, чтобы рядом был Том. А ему важно, чтобы рядом была ты…