Marginalia

В новых апартаментах должно было стать проще и тише, но как бы не так. Разброд, шатание, хаос, локальный апокалипсис в каждом дорогущем углу. В холле у входа Чеюн роется в неразобранных после переезда коробках и одновременно зачем-то пытается освоить какую-то рэп-партию. Громко. В телефонную трубку. На том конце, вероятно, его главный приятель из группы бэк-танцоров. Как они с Хосоком общаются - вообще непонятно, потому что каждый разговаривает на своём собственном диалекте. В узком коридорчике между холлом и кухней Тэян выясняет отношения с Санхёком. Спокойного милого Тэ сложно вывести из себя, но Хёк в очередной раз на сегодняшнем фансайне заставил его танцевать под "Move". Фанкамы наверняка уже в сети. Завтра будет очередная волна подколов в катоке от оригинального исполнителя и всей компашки друзей из SM. А Тэяну до чёртиков надоело, и вообще, он же просил, неужели так сложно придержать язык? На кухне Инсон опустошает и без того пустой холодильник. Кто будет убирать разорванные упаковки и чем они завтра станут завтракать, лучше не задумываться. В гостиной Соку репетирует роль для новой дорамы. Эмоционально, проникновенно, и тоже звучно. В одной руке сценарий, во второй - телефон с включенной видеосвязью. Судя по знакомым басовитым ноткам из динамиков, репетируют они вместе с основным актёрским товарищем-соперником Тэхёном. На дворе глубокая ночь, но съёмки через пару дней, а с их групповым графиком, забитым до отказа, другого времени нет. Дверь в комнату Джухо нараспашку. Оттуда несутся тяжёлые биты вперемешку с рваной читкой и сигаретным дымом. Общение с Юнги-хёном не проходит даром. Тот, конечно, главный гений их компании, и если бы не он, у них половины треков бы не было, но приучать к дурному главного рэпера группы всё же слишком. Ёнкюн и Чани гоняют в овервотч. Или ещё во что-то подобное. Каждый в своей спальне, но общаются почему-то не через специально купленные за сумасшедшие деньги навороченные микрофоны и наушники, а старым добрым способом - ором через стенку. Безостановочная пальба из динамиков добавляет нужного колорита в боевую атмосферу. Заметив пробирающегося сквозь квартиру лидера, Чани в очередной раз начинает требовать себе личный инстаграм. Групповой общий твиттер - хорошо, но он же теперь ещё и фотограф, ему нужна площадка для самовыражения. Вон у союзника по танцам и макнэ-закидонам Гука своя инста есть, а он хуже что ли? Надо было тоже в подтанцовку идти, а не вот это всё. Очень хочется сказать, что если б не это всё, жил бы он сейчас в своём Хонсоне, а не в крутом столичном комплексе с круглосуточной охраной, бассейном, фитнесс-клубом и прочими прибабахами. И носил бы шмотки с соседнего рынка, а не подаренные дизайнерские стоимостью в половину средней зарплаты по стране. И фотографировал бы на что-то попроще той камеры, которую привёз из последней американской поездки. Но Ёнбин просто попадает наконец в свою комнату и отсекает дверью разноголосый гам. - Я их всех люблю, правда, - выдыхает он, прислонившись спиной к деревянному полотнищу, - но иногда придушил бы каждого. Их основного менеджера Ёнбин попросил в первую очередь разобрать его вещи. Агентство перевезло коробки из старой квартиры, пока они катались в Японию на выступления с новым альбомом. Но обживаться приходилось самостоятельно. Если б не Джин-хён, они бы никогда, фигурально выражаясь, не слезли с чемоданов. - Мне кажется, соседи нас долго не выдержат, - продолжает Ёнбин, обращаясь к понимающе усмехнувшемуся Сокджину, который расставляет книги на полке, - нажалуются владельцу, и мы вылетим отсюда с громким скандалом. - Вы дома бываете редко, - успокаивает его Джин. - Редко, но метко. Новая кровать широкая и мягкая. И - о боги! - он теперь один в собственной комнате. Чеюн, конечно, хороший парень и сосед, но его периодический пусанский говор и вопли Хосока из телефона по утру... - Отдохнёшь, завтра будет лёгче, - обещает Сокджин. - Завтра Music Bank, - вспоминает Ёнбин, начиная проваливаться в сон даже не сняв одежды, - опять этот высоченный фанбой с ямочками кричать из толпы будет. От книжных полок раздаётся пренебрежительное фыркание. - Он сегодня на фансайне был, - сообщает Бин. - По-моему, очень расстроился, что тебя не оказалось среди персонала. Просил передать пламенный привет и своё саранхе, пока я ему альбом подписывал. Он больше фанбоит на нашего менеджера, чем на нас. Кстати, его Намжун зовут. Сокджин начинает что-то говорить про ненужность информации и глупость некоторых поклонников, но лидер первой пробившейся на американский рынок корейской группы уже не слышит, сладко посапывая. Оставив часть вещей в коробках до завтра, Джин отправляется по квартире раздавать подзатыльники своим подопечным. В конце концов, предзапись на шоу уже через несколько часов. А гримёры, замазывающие круги под глазами звёзд, ворчат каждый раз именно на него. Будто он им спать запрещает. Иногда Сокджин задумывается, как сложилась бы жизнь, пойди он сам на прослушивание много лет назад. И радуется, что не пошёл. Он-то может послать к чертям этот сумасшедший дом, если уж совсем надоест, уволиться и заняться чем-то другим. А они - нет.