Чёрные крылья

Раннее утро. Солнце только начинает подниматься над горизонтом, но сегодня оно не согреет своими лучами. Небо заволокло тёмными облаками, такими медленными и тяжёлыми, что невольно и самому хочется лечь и не вставать весь день. Холодный ветер, пробирающий до костей, раскачивающий и без того голые деревья, ничего не может сделать с тучами. Тишину раннего утра нарушал только ветер, завывающий в лесу. На опушке расположилась небольшая деревушка, совсем крошечная — в двадцать домов, расположенных на двух улицах. Сложно было поверить, что там могли жить люди. Маленькие дома находились в плачевном состоянии: заколоченные окна, неровно выложенные печки и обитые в несколько слоёв стены — всё это нагоняло тоску. Внезапный хруст неокрепшего льда раздался вдалеке, нарушив монотонный звук порыва ветра. В проулке прошмыгнула небольшая тень. Обойдя дом и выйдя на соседнюю улицу, кто-то побежал к единственному колодцу на всю деревню. Пробежав пару домов и круто повернув налево, наш незнакомец без особой грации разлёгся на неокрепшем льду, который тут же пошёл трещинами, но не сломался. Это был мальчик лет четырнадцати с виду, худой и не очень высокий — наверное, именно поэтому лёд его всё же выдержал. Острые черты лица, впалые щёки, небольшой и прямой нос, длинные, почти закрывающие глаза сальные волосы тёмного, даже скорее чёрного цвета, явно нуждающиеся в расчёске. Старая курточка, знавшая лучшие времена, висела на нём, как мешок, тёплые штаны были зашиты во многих местах, но сидели исправно. Ботинки были явно не по размеру, именно поэтому один ботинок уже лежал в стороне, а другой собирался к побегу. На шее был плотно намотан старый шарф, закрывающий не только шею, но и нижнюю часть лица. Отдельно хотелось бы сказать про глаза: пожалуй, это самое удивительное во всей внешности паренька — яркие, живые, «горящие» мальчишеские глаза имели ярко-янтарный цвет и узкий разрез зрачка. Сейчас они смотрели в небо. — О, ещё только утро, а он уже разлёгся, — послышалось на улице. Люди, живущие в тех домах, шли пополнять свои запасы воды. Они не слишком отличались от мальчика в одеянии — старые куртки или тулупы, теплые штаны и не раз уже отремонтированная обувь. «Опять они ворчат», — думал мальчик, — «Ну и пусть. Что с них взять-то, надо же кого-то ругать. Ох, как же меня так угораздило? А небо такое хмурое, неужели сегодня будет дождь. Хотя нет. О! Что это? Это же снег! Ха, вот дедушка будет рад. Так, надо вставать, а то я уже и так запаздываю, дед ругаться будет». Живо поднявшись на ноги, мальчик схватил ведро и наспех нацепил ботинок. До колодца оставалось не так уж и много. Он был старым, но жители заботились о нём, как могли. Добежав до колодца, мальчик ловко достал ведро и осторожно пошёл к дому, стараясь не повторить сегодняшнее падение. К этому времени к колодцу пошла женщина средних лет, в её внешности сложно выделить что-то хоть сколько-нибудь важное или интересное. Бросив презрительный взгляд на мальчика, на его пожелание доброго утра она ничего не ответила, на что герой никак не отреагировал, сконцентрировав своё внимание на дороге. Он жил с дедом. Их дом походил на соседние — ветхий, требующий капитального ремонта. Зайдя в дом, мальчик поставил ведро на положенное место. — Дедушка! Пора вставать! — Я тут! — послышалось из другой комнаты. Дед растапливал печку, которая никак не хотела разгораться. Мальчик подошёл к нему и сел рядом. Дедушка был уже в почтенном возрасте: седые волосы, недлинная и такая же седая борода, добрые, голубые и немного впалые глаза. На нём были вязаный свитер серого цвета и старинные тёмные брюки. Он, как и мальчик, был исхудавший, но сил у него хватало — только он занимался дровами, не доверяя это внуку. — Ты принёс воды? — тихим и спокойным голосом спросил дед. — Конечно. — Молодец, Райвен. Всё хорошо? — Ну, со мной опять не поздоровались, только и всего — Вот как. Не обращай внимания, мальчик мой. Главное, что мы с тобой вместе, а они пусть как хотят, — дед обнял внука. Райвен прижался к нему. Кроме него, у парнишки не было никого, совсем. — Деда, там снег идёт. — Правда? Ну, такпойдём, посмотрим. Первый снег всё-таки. — Конечно! — обрадовался мальчик. — Пойдём. В печи уже весело потрескивал огонь, освещая часть комнаты. Стены, которые когда-то были украшены обоями и картинами, сейчас облезли и местами покрылись плесенью. В углу комнаты стоял шкаф с книгами, вдоль стены располагался старинный диван, на котором спал дед, а у другой стены стоял стол с лампадкой. Мужчина накинул куртейку и обул починенные галоши, а мальчик уже выбежал на улицу, ведь он не стал раздеваться, надеясь уговорить старика полюбоваться первым снегом, хотя его и не надо было уговаривать. Райвен стоял у самой калитки покосившегося забора и смотрел в небо, а дедушка остался на крыльце. — Ох, надо будет крышу залатать, да ещё дров нарубить. — Деда, правда, красиво! — Ох, точно, — старик последовал примеру внука и посмотрел в небо. — Что-то я со своими заботами совсем забыл. Да, Райвен, ты прав, очень красиво. Они просто стояли и смотрели в небо. На эти маленькие, сверкающие звёздочки, которые медленно спускались с неба, кружа в своём необычном танце: то собираясь, то снова разбегаясь. Маленькая снежинка приземлилась на раскрытую ладонь мальчика и тут же растаяла. — Райвен, подойди. — Но, деда! — Райвен. — Иду, — мальчик понуро побрёл к крыльцу, — Что такое? — Подойди, я посмотрю, что у тебя с шеей, — дед осторожно снял с мальчика шарф. Шея и часть лица, закрытые от посторонних глаз, были покрыты в некоторых местах чёрной, очень твёрдой чешуёй, — Всё без изменений. Не болят? — Нет, всё нормально. Дед, ну можно я ещё посмотрю? — Ох, негодник, а кто мне помогать будет? — Ну, я чуть-чуть. Ну, пожалуйста! — Эх, доброта моя. Ладно, иди, неслух. Погоди, дай хоть шарф повяжу. Вот. Бегай, только недолго. — Хорошо! — мальчик побежал обратно ловить новые снежинки. — О-хо-хо. А ведь в тот день тоже шёл первый снег...