Кровь Бога Смерти. Мастеровое имя (Перезалив идет, но ме-е-е-дленно. Выложены все главы, часть утеряна при гоголевском синдроме)

Он пел о блаженстве безгрешных духов Под кущами райских садов, О Боге великом он пел, и хвала Его непритворна была.

Хотя Себастьян и сказал Элис, что ей нельзя сильно много есть, отказать он ей не смог, когда девочка снова попросила добавки. И так еще раз пять, пока суп не закончился, а виконтессу, довольную, как только что нагадившая в тапки кошка, не выставили из кухни, чтобы она не маячила у демона перед глазами, изображая из себя самого голодного во всем мире. Впрочем, Элис можно понять: она не ела четыре года, и осталась жива только благодаря тем волшебным ворованным камням, которые использовал Себастьян. Девочка чувствовала себя круглым шариком — так сильно она объелась. Но теперь её совсем не тянуло спать: тело требовало движения. Оно яростно желало куда-то двигаться и что-то делать, и виконтесса решила, что раз уж хочется, а никто не сказал «нельзя», то значит можно, и решила обследовать дом. Выходить на улицу ей не хотелось, ведь у неё нет никакой теплой одежды, кроме черного маленького платьешка с большим белым бантом сзади, в котором Элис и проснулась, да и, наверное, без разрешения выходить в пургу, которая как не кстати началась, да еще и одной, не самая лучшая идея. Посему девочка пошла искать что-нибудь интересное, не отвлекая демона своей любовью к природе и обойтись любовью к изучению всего мистического. Это же дом демона, тут должно быть полно всего мистического! Дверь по коридору справа оказалась дверью в гостиную. Там стоял большой красивый камин, но огонь в нем едва тлел, из-за чего в комнате стоял противный едкий запах гари. Было совсем темно, свечи не зажгли, шторы задернули, а до выключателя лампочки Элис не доставала, слишком уж была мала ростом, даже несмотря на то, что она заметно подросла после четырех лет в коме. Посередине комнаты, на большом ковре, стоял кожаный бордовый диван, на котором валялись разные покрывала и подушки. Перед ним находился маленький деревянный кофейный столик, где стояла пылящаяся стопка книг и пустая ваза, которая явно не находила себе содержания уже долгие годы. Около камина было два кресла: одно светло-бежевое, с рюшами, на мягкой спинке его было вышито «Chit», а другое темно-коричневое, строгое, с вышивкой «Chat»*. По углам, во вместительных бледно-серых горшках, стояли разные растения с большими листьями, которые достали бы и до потолка, не поникли б они от отсутствия солнечного света, а в темноте, у стен, прятались книжные шкафы, наполненные старинными фолиантами. Увидев сию грустную картину, девочка хмыкнула. Видимо, Себастьян с его хозяйственными ручками и характером уборщика до этой комнаты пока еще не добрался. Элис даже задумалась: а может ли демон вообще быть хозяйственным? «Если люди могут вести себя как демоны, гадить близким, воровать и насиловать, то, наверное, демоны могут быть такими же домовитыми, как и люди» — так решила виконтесса, тихонько прикрывая дверь и возвращаясь в коридор. От себя хочу сказать, что она очень уж умной стала, расфилософствовалась тут. Элис решила пойти к лестницам и посмотреть, что за комната в другой части дома, та, которая напротив её спальни (ведь так можно назвать ту светлую комнату?), но передумала, потому что нашла еще один коридор между стеной и правой лестницей, который прежде не заметила, и пошла туда. Себастьян все еще сидел на кухне и, скорее всего, если судить по целой куче ароматов, снова что-то готовил. Похоже, из него рвался талант великого кулинара, желая себя проявить, раз уж выпал случай, и есть кого травить. Так девочка нашла еще две двери. Одна вела в кладовку, очень пыльную комнатушку два метра на два, всю занятую стеллажами и полками, на которых стояло столько всего странного, что можно было сразу понять, что в доме явно живет либо черный маг, скорее всего даже некромант, либо же демон, который любит собирать всякую дрянь у себя в кладовой. Особое отвращение у виконтессы вызвала банка копошащихся дождевых червей, к счастью для соседней банки с клубничным вареньем (если это оно конечно), закрытая. Были еще разные коробочки, смешные старые механизмы и всякие мешочки, но внимание девочки привлек единственно знакомый ей во всем этом хламе предмет: гитара. Она висела справа на стене, рядом с дверным косяком, пыльная, старая и грязная, но явно повидала много всего на свете. Элис наступила на одну из нижних полок шкафа, чтобы подняться чуть выше, и сняла гитару с гвоздика. Спрыгнув на пол, виконтесса осмотрела свою находку, и нашла на обратной стороне грифа надпись, сделанную белыми чернилами: «S. Smagard and N. Wilard». «Ого, так Себастьян умеет играть на гитаре! — подумала девочка изумлённо. — Может, он и мне что-нибудь сыграет?» Элис вышла из кладовки, забрав гитару с собой. Мельком заглянув в соседнюю дверь, — там оказалась большая ванная комната, вся голубая, как небо, или как очень чистое море, — девочка пошла обратно к Себастьяну, узнавать про найденный музыкальный инструмент побольше. Ей стало очень интересно, потому что никто из её знакомых не умел играть на гитаре, только на пианино, и еще отец любил скрипку, правда, получалось у него не очень хорошо: скрипка визжала и скулила, словно резаная собака, но граф Саймон все равно её мучил. Демон же в это время сидел на тумбочке рядом с плитой (его явно не интересовало, что для сидения создали стулья), и думал о своем, махая туда сюда масляной лопаткой для мешания. В чугунной сковородке, под крышкой, что-то скворчало, а чайник на соседней конфорке уже собирался начать свистеть, сообщая, что он вскипятил воду. — Себастьян! — виконтесса забежала в комнату, — смотри, это твое? — она протянула юноше гитару. — А? — демон словно очнулся от гипноза. — Чего? А, да, моя, — Себастьян взял гитару и, отложив свою лопатку, бряцнул по струнам. В ответ раздалось недовольное дребезжание, типа «Ах ты балбес, меня столько лет не трогал, а теперь бряцкаешь! Вот я теперь буду тебя позорить своими фальшивыми нотами, так и знай!», — раньше играл, а потом забросил, не до того было. Да и не слушал никто, смысл играть, если слушаешь только ты сам? — демон даже как-то погрустнел, с любовью водя по колкам*. — А мне сыграешь? Пожа-а-алуйста! — попросила Элис, рефлекторно умильно сложив ручки, как делала это в детстве, когда о чем-то просила Михаила. Заметив это, юноша уныло хмыкнул: — Чуть позже, если захочешь. Для начала мне нужно закончить ужин, — Себастьян указал на плиту, — так что потом. Как-нибудь потом. Элис согласно кивнула — она не заметила перемены в настроении демона, — и вприпрыжку побежала в ванную, чтобы и её уже досконально осмотреть, но по пути снова остановилась у лестницы, задумчиво начав рассматривать неизвестную комнату наверху. В отличие от всех более ли менее приветливых дверей, эта выглядела довольно мрачно. «Или она такая, потому что я не знаю, что за ней?» — подумала девочка, и уже сделала шаг к лестнице, как её остановил голос: — А ты это куда? Виконтесса обернулась: у двери в кухню стоял Себастьян, снова с лопаткой в руках. И вдруг, неожиданно, Элис загадала про себя, что если демон разрешит ходить ей в ту комнату, то он хороший и ему можно доверять, а если нет — он опасен. Не совсем понятно, с чего она вдруг так решила, но свято в это поверила: — А что там за комната? — с невинной физиономией спросила виконтесса. Парень безразлично пожал плечами: — Моя спальня, а что? Ты что-то хотела? — он выглядел совершенно обычно, и явно ничего такого не скрывал. — Да нет, просто по дому гуляю, осматриваю тут все, — девочка вдруг почувствовала, что краснеет и потупилась. — А мне туда можно зайти? Просто посмотреть, — Элис вдруг показалось, что она делает какую-то глупость. — Да без проблем, — Себастьян улыбнулся. — Если хочешь, то в шкафу слева, на третьей полке снизу, лежат полотенца, сходи в ванную, воду я нагрел, — он перевел взгляд на скрипящую входную дверь, вдруг подумав, что нужно будет смазать петли, когда закончиться пурга. — А, ну и это, — скулы демона чуть-чуть порозовели, и он снова посмотрел на свою подопечную, — если тебе вдруг присниться кошмар ночью или еще что, то ты всегда можешь прийти ко мне, да. С кухни послышалось что-то вроде негромких, но звучных взрывов. Парень тут же убежал спасать свое кулинарное творение, которое, видимо, решило устроить боевую перестрелку с другим его кулинарным творением. Такое у людей часто бывает: пельмени хотят обварить вас кипятком, картошка брызжет маслом, а оладушки нагло обжигают руки, когда их пытаешься съесть. Еда, которая дарует нам жизнь, хочет нас убить, заявляю официально! Бойтесь еды! Ешьте листья! Тогда рано или поздно мы станем бабочками! Виконтесса, оставшаяся на лестнице в легком недоумении, запрокинула голову назад, задумчиво уставившись в темный потолок. Неужели в этом доме совсем нет никаких тайн? Но поверить в это нельзя! Стоящий в густом лесу старый дом, хозяин которого — житель Ада, неужели здесь нет ничегошеньки такого интересного и опасного? Секреты магии или еще чего-нибудь такого рода… И банка с червями не считается! У девочки даже возникло такое чувство, что Себастьян специально избегает магии, стараясь все делать максимально по-человечески, и была права. Вот только она совсем не понимала зачем демону это нужно. И все же Элис решила сильно об этом не раздумывать, все-таки это не её дело, а Себастьяна, поэтому она сходила за полотенцем и пошла в ванную, напевая себе под нос смешную песенку из какой-то сказки, мелодию которой виконтесса сама же и придумала, на пару с Михаилом. Там она плескалась больше получаса, рассматривая мозаичных рыбок на полу, но вода скоро остыла, и девочка снова вернулась к своему черноволосому спасителю из серого мира. На этот раз, когда виконтесса зашла в комнату, демон с самым скучающим видом на свете сидел на своем стуле, вытянув ноги и рассматривая пятна на потолке. Конфорки уже были свободны, но на столе, на специальной деревянной подставочке, находилась большая глубокая тарелка, накрытая тканью, а рядом стояли две кружки, одна уже почти пустая, а вторая полная. — Все в порядке? — спросил Себастьян, поднимая голову. — Я тебе чай налил, садись. — Да, все хорошо! — Элис села на свой стул и заметила, что её искуситель сейчас напоминал рыбу-каплю*, которую однажды привозил папа. Она, правда, очень быстро умерла тогда, — а ты выглядишь грустным, что-то случилось? — Что же может случиться за такое время, — демон выпрямился, а потом по привычке взлохматил себе волосы, — я просто задумался что-то… Сейчас пойду разбирать хлам в гостиной, так что туда не ходи, а то пыли надышишься, — Себастьян достал из кармана резинку и завязал свою шевелюру в маленький хвостик на затылке. — Договорились? — Договорились, — ответила девочка, придвинув к себе поближе кружку. — А, и да, — вдруг вспомнил парень, поднимаясь со стула, — если вдруг в окно залетит такой псих, ну, чуть пониже меня ростом, с такими волосами белыми, то это твой бешеный ангел-хранитель Рафаэль. На все его вопросы отвечай, что у тебя все хорошо, иначе он мне голову откусит. — Ага, хорошо, — Элис казалось такой беспечной, что Себастьян даже удивился. Но потом вдруг подумал, что, наверное, оно так и должно быть, все-таки у всех людей разные реакции на странные вещи, поэтому просто ушел в гостиную, устраивать там генеральную уборку и мучить тамошний застоявшийся воздух. «Интересно, а все ангелы с белыми волосами ходят? — подумала виконтесса, лениво размешивая сахар, — как это, наверное, странно выглядит…». Девочка облокотилась на спинку стула, принявшись рассматривать пятна на потолке, совсем как недавно это делал Себастьян. Теперь её мысли были заняты тем, что её демон-искуситель имел ввиду под своим «по­дума­ем, что с то­бой мож­но сде­лать». Элис было совсем не понятно, что с ней можно сделать. Её ведь нельзя никуда отдать — она знает про магию! — тогда о чем говорил Себастьян? Одним глотком осушив кружку, виконтесса понуро поднялась, и вышла в коридор, направляясь в спальню, где она проснулась, но дверь в гостиную вдруг открылась и оттуда, плутовато улыбаясь, выскочил демон, взмолив девочку о помощи с уборкой. Та, конечно же, тут же обрадовалась и согласилась, все равно же ей делать нечего. Правда, Себастьян ей все равно какой-то платок на лице завязал, чтоб закрывал рот и нос, но это чисто из заботливости, ведь «ну пыль же!». Так эта парочка новых друзей занялась наведением порядка, которое продлилось аж до самого вечера, пока не закончилась метель на улице. Когда уже вся гостиная сияла, как хрустальная, только что тщательно вымытая, люстра, только тогда Себастьян дал знак заканчивать. Вдвоем они зажгли свечи, растопили камин, — лампочку решили не включать, пусть в главной комнате будет «живой» свет, — и решили сесть чуть-чуть отдохнуть, все-таки они заслужили! — А когда Рафаэль придет? — спросила Элис, доставая с верхней полки книжного шкафа «Войну миров», которую она собственноручно вытряхивала от пыли и рассохшихся в песок гербариев, и слезла с маленькой стремянки. — Он же придет, да? — Ну, а куда денется? — Себастьян вяло растянулся на диване, закинув ноги на кофейный столик. Видимо, и сейчас ему было все равно, что для этой цели создали пуфики. — Придет, вот только когда точно, я не знаю. И, на самом деле, даже знать не хочу! Едва он это сказал, как комнате раздался странный звук, напоминающий смесь медленного пиликанья и дурацкой мелодии, которая застревает в голове на месяц, пока её молотком от туда не выбьешь. В прямом смысле слова. Демон достал и кармана штанов плоскую блестящую штуковину, — мы её уже с вами видели, такая была у Нефилия, — это она издавала сие душераздирающие звуки. Искуситель несколько раз тыкнул пальцем в разных местах, и в «блюдечке» появилась красная картинка. Был просто этот цвет и все, Себастьяна это насторожило. — Как раз тебя вспоминали… Эй, тебя все-таки убили вампиры, и это ты мне звонишь, чтобы я полюбовался на твою кровь? — спросил демон без улыбки. Элис подскочила к нему, заглядывая через плечо в эту штуку. — Ага, размечтался. Это помехи, у меня энергия в камне заканчивается. Все в порядке у вас? Я встречался с Нефилием, он мне отдал адрес, так что я как закончу, так прилечу, — раздался знакомый усталый голос из «блюдечка», — просто абзац, меня завалили работой по самые гланды и… — Так, давай ты свою работу мне лично обматеришь хорошими словами, а? Нас слушает ребенок! — возмутился Себастьян, наблюдая за удивлением на лице его подопечной, она же впервые видела такую магическую вещицу, — давай, скажи ему, что с тобой все в порядке. — Смагард! Я тебе сколько раз говорил: никакой магии! Никаких странных приборов! Ничего нечеловеческого! — Рафаэль знатно разозлился, и его голос теперь звучал отнюдь не устало. Скорее, это напоминало отдаленные грохот грома. — То есть, твои «нечеловеческие» черви в моей кладовке — это норма? Тогда я их выкидываю! И мне все равно, что они у тебя с другой планеты и нажрались рения*, понял меня?! — демон вспыхнул, как вязка сухих веточек. Он всегда такой вспыльчивый: ненавидит, когда на него кричат или обвиняют в чем-то нехорошем. За свою долгую и не совсем счастливую жизнь Себастьян столько гадостей наделал в мире, что когда ему сейчас об этом напоминают, его начинает тошнить. Фигурально. Элис от таких громких возмущений даже напугалась (но про то, что червей открывать не стоит, уяснила), поэтому сжалась за спинкой дивана, только чуть-чуть, краем глаза подглядывала, вдруг что вместо красной картинки появиться. Себастьян еще как-то выругался, девочка даже не поняла, что именно он сказал (зато поняла, что демон ругался), но все равно попробовала его успокоить, обняв за шею. Демон несколько секунд тупо смотрел виконтессе в глаза, пытаясь как-то сообразить, что происходит, а потом выдохнул, показывая, что он в порядке и совсем не злиться. Хотя на самом деле он еще как злился, но сейчас уже как-то поменьше. «Не ругайся!» — прошептала Элис юноше на ухо, пригрозив пальцем. Тот усмехнулся, но выглядел уже более милостивым, только сделал смешную физиономию, будто говорил: «Ну мама! Я хочу еще погулять!». — Не смей трогать моих червей! Это мои черви! Они мне нужны! Для важного дела! — возмутился ангел на том конце «блюдечка». В голосе даже послышались истерические нотки, искусителя это, похоже, изрядно повеселило. — Да чёрт с тобой, гадкое существо… — задумчиво протянул Себастьян, наблюдая за тем, как его подопечная оббегает диван и с лету запрыгивает на него, прижимаясь к демону. От этого он как-то смягчался и уже не хотел ругаться со своим коллегой. — Как будто я не знаю, что ты этими червями хочешь крысу того парня отравить, который у тебя ручку с цветными чернилами забрал. Штука примолкла, будто Себастьян и впрямь сказал что-то сверхсеркретное и важное, а потом снова заговорила, чуть ли не крича от расстройства: — Только попробуй кому-нибудь рассказать, я тебе нос сломаю! А ручка вообще-то очень дорогая, памятная, и она не просто так чернила меняет! — обиженно воскликнул Рафаэль. — Ай, ладно с тобой, что ты понимаешь в канцелярии?.. — он замолк, но спустя мгновения снова заговорил. — Лучше скажи как там Элис. Себастьян знаком напомнил девочке про «все хорошо», и очень живо изобразил, что ему откусывают голову. — Я в порядке! — виконтесса подвинулась к «блюдечку». — Со мной все хорошо! — А, рад слышать твой голос, — ангел успокоился. — Ты когда ела? И что ты ела? Себастьян, уложи её спать пораньше, ей нужно восстанавливать силы! Этот бес тебя не обижал, нет? Как себя чувствуешь?.. — Рафаэль говорил без остановки, не давая даже вставить слово или хотя бы ответить на его слова. — Так! — громко и возмущенно перебил Себастьян, пребывая в состоянии «ярость вот-вот начнется, но пока еще не началась», — все с ней нормально! Приходи сюда и все сам увидишь, белобрысый! И я её не обижал никогда, еще раз что-то подобное скажешь, и в нос получишь уже ты! Элис щелкнула демона по лбу и повисла на его шее, предупреждая новый пожар злобных восклицаний. На демона (удивительно!) подействовало. — Ага, щ-щ-щас! Короче, я приду примерно часа через два, а может меньше, когда закончу эти себа… — ангел вдруг кашлянул, — в смысле, когда закончу таблицы. Тут немного, — и выключился. «Блюдечко» перестало сиять, замолчав. — По-моему он хотел сказать «эти себастьяновы таблицы», — сообщила девочка, рассматривая погасшую штуку. — А это что такое? Как телефон, да? Только его носить можно? — Угу, — буркнул демон, — называется как-то… — он задумался, вспоминая, — «кериг пелл саин*», но обычно его просто зовут пелл. Это что-то вроде камня с какими-то механическими примочками, — Себастьян показал обратную сторону, там действительно были какие-то вживленные провода, едва видные под полупрозрачным булыжником. — Патент двух магов: один — Нефилий, я тебя с ним как-нибудь познакомлю, гадкий человек, зато знает много, а второй вообще неизвестно кто. Вроде бы задумка была его, чертежи его, а Нефилий эти камни доставал, но я думаю, что все Неф сделал. — Демон впервые назвал кого-то сокращенным именем. — Разве будешь скрывать свой ум, если он есть? Элис пожала плечами: она тоже считала, что если ты сделал что-то хорошее, то об этом было бы совсем не плохо рассказать, а вот если плохое, то лучше умолчать. А разве создание такой штуки как пелл — это плохо? — Почему ты так много ругаешься, а? — спросила виконтесса расстроенно, вспомнив про эти странный «моменты ярости» у её искусителя, — нельзя же ругаться. Это нехорошо, неправильно. — Да плевать, — просто ответил Себастьян, не испытывая особых угрызений совести, но увидев, что девочка поникла и даже (!) убрала свои ручки и скрестила их на груди, изображая максимальное недовольство, вдруг как-то испугался. Демон схватил Элис и усадил себе на колени, прижав к себе, — ой вот только не начинай свои обиды! — воскликнул он, делая сердито-виноватое лицо. — Ну раздражает меня Рафаэль, представляешь? Его все считают таким хорошим, а меня знаешь как называют? Знаешь? — юношу понесло на волнах обиды в огромную лекцию о его чувствах. — «Напарник Рафаэля»! Даже имя запомнить не могут! И я злюсь! — Но ты для меня хороший! — перебила девочка с ласковой улыбкой и придвинулась к своему другу. — Честно, хороший! Только если ты будешь ругаться на Рафаэля, то будешь плохим, потому что ругаться нехорошо! Рафаэль же не виноват, что он ангел, а ты демон! Плохо, конечно, что все судят по тому, каким ты родился, но это же не значит, что ты такой есть на самом деле, да? Я же права, да? Себастьян покраснел, потому что не хотел врать, что на самом деле он таким не родился, но решил, что про это лучше умолчать. Про такое маленькой Элис знать пока рановато. — Логично, клубнично, симметрично, — демон сделал недоумевающую физиономию, как бы намекая, что он ничегошеньки не понял, но принял за комплимент. — Ругаться больше не буду. Честно. Прямо вот честно-честно. — Здорово! — расплылась в улыбке виконтесса, положила голову своему искусителю на плечо и затихла, довольная своей маленькой победой. Ей нравилось делать окружающих лучше, начиная с обучения попугая повторять за ней вежливые слова и заканчивая Михаилом, который периодически затевал горничным всякие пакости, за то, что они его в детстве гнобили, но и от этого Элис его удалось отучить. Когда-то удалось. Себастьян облегченно вздохнул и откинулся на спинку дивана, прикрыв веки. Он уже и не помнил точно, когда в последний раз так сидел у камина (на самом деле у него никогда не было камина!), и сейчас парень не хотел упускать так вовремя подвернувшийся шанс с кем-то разделить столь приятный момент. Демону это нравилось: так сидеть, расслабившись, и ни о чем не думать. Правда, не думать не получалось, потому что месть Рафаэлю через банку с червями все не выходила у Себастьяна из головы, но он старательно отодвигал её на второй план. Очень старательно. — А когда мы ужинать пойдем? — спросила Элис, надувая губки. — Я кушать хочу. — А? Ну пойдем, там стоит на столе, чего же ты… — Себастьян нехотя согнал девочку с колен (она все еще выглядела как нагадившая в тапки кошка) и пошел на кухню, а виконтесса в припрыжку побежала следом за ним. Похоже, что эта парочка неплохо так сдружилась, верно? Прямо смотришь на них и сердечко радуется. Хотя они не так уж и давно знакомы (если говорить про Элис), а все равно, между ними такая прочная связь! Ах, как чудесно быть хранителем! Как минимум один человек, — твой подопечный, — всегда будет тебя любить, какой бы ты ерунды не натворил. Если, конечно, подопечный вообще знает о твоем существовании. Себастьян оказался тем еще поваром: днем он приготовил полную миску жареной картошки с луком. Это она, громко возмущаясь, что про неё забыли, взрывала под крышкой сковородки масло, издавая те звуки мини-бомбочек. Элис в жизни такой картошки не ела, ведь в особняке была мама, помешенная на здоровом питании и открытых окнах, но девочке очень понравилось, и она сидела, качаясь на своем стуле и хохоча над смешными историями демона о своем прошлом, и уплетала свою порцию так, будто ела в последний раз в жизни. — А ты почему не ешь? — спросила виконтесса как-то между делом, когда Себастьян взял передышку и пошел наливать чай. — Я страшный и опасный дьявол, сам чёрт во плоти! — искуситель скорчил жуткую физиономию и заговорил страшным, но смешным загробным голосом. — Еда мне не нужна, я ем людские души! — А потом он заговорил нормально, — потом, может, я и смогу нормально питаться, как человек, но нет, пока что я еще вполне себе магическое существо. Элис, услышав эти слова, задумалась. Почему Себастьян так говорит? Ему не нравится быть демоном, и он хочет стать человеком? Если да, то что ему мешает? Он же маг, думается, он все может! Но что-то, видимо, было не так… Даже подозрительно! Когда ужин закончился, демон, вместе со своей подопечной, вернулся в гостиную, чтобы уже там дождаться Рафаэля. Девочка засела за «Войну миров», прижавшись к Себастьяну, а тот сидел с закрытыми глазами и слушал то, что читала вслух Элис. Странице на двадцатой виконтесса примолкла и заснула, уставшая от сегодняшнего дня. Искуситель хмыкнул и, взъерошив девочке волосы, накрыл пледом и закинул книгу куда-то между подушек: вставать ему не хотелось, потому что он бы разбудил Элис, да и лень ему было, по сути-то. Вот Себастьян уже счастливо разлегся, надеясь на то, что совсем скоро к нему придет сон, но, как говорится, надежда умирает последней. Умирает последней, когда ты ждешь кого-то в гости, кого бы совсем не хотел видеть у себя в гостях. Входная дверь возмущенно, но в тоже время жалобно, скрипнула в коридоре, а потом оглушительно хлопнула. Юноша уже всем сердцем возненавидел того, кто там пришел, хотя особо сильно гадать, кто же это, не нужно было. — Черт поганый, где ты есть?! — громко и радостно воскликнул Рафаэль, залетая в гостиную на всех парах и топая как слон. Девочка лениво подняла голову, сонно моргая и пытаясь найти источник потревоживших её звуков. Демон уложил свою подопечную обратно и гадко зашипел на ангела, став похожим на длинную озлобленную ядовитую змею, может, гадюку, шипевшую на хорька. Хранитель осекся, на цыпочках подкрался к дивану, и через спинку посмотрел на безмятежное личико вновь уснувшей виконтессы. — Какая же она милая! — шепотом сказал Рафаэль, убрав с лица своей подопечной сбившиеся черные локоны. — Как маленький милый котик. — Кошка, белобрысый, она не мальчик. — Себастьян устало кивнул и стеклянным взглядом уставился в потолок. Он сейчас не очень хотел разговаривать. Ангел раздражал его своей занятостью, своими непоколебимыми моральными устоями и верой в то, что он всегда прав, хотя полностью прав не может быть никто и никогда. Сейчас искуситель просто мечтал о том, чтобы его коллега свалил куда-нибудь за горизонт и не появлялся часов двенадцать, а лучше — всю его оставшуюся жизнь. Себастьян даже был готов по истечении этого срока приходить к нему на могилу и говорить, каким Рафаэль был хорошим. — Выглядишь каким-то усталым, — заметил хранитель, — спать что ли хочешь? — Он усмехнулся, словно бы это была какая-то хорошая шутка. — Да, хочу, — совершенно серьезно ответил демон без каких-либо эмоций на своем обычно очень выразительном лице, — уйди на кухню, там тебе еда стоит с твоими червями, вот только уйди. — Себастьян без сил откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Рафаэль встал с таким лицом, словно его коллега только что при нем съел живую кошку, запивая жабьими бородавками. Подняв руки, словно сдавался, ангел тихо вышел, пребывая в шоковом состоянии. А Себастьян заснул. Он не спал вот уже лет триста, и сейчас очень сильно был рад появившейся возможности.