Буря Красных Песков

      Ноябрьское утро выдалось по-настоящему морозным: несмотря на тридцать минут активного бега, кончик носа неприятно пощипывало. Перед выходом в темноте я не стала высматривать, где заканчивался ртутный столбик термометра на окне снаружи, и, видимо, зря. Постепенно перейдя на шаг, я восстановила дыхание и растерла моментально озябшие пальцы. Нет, хватит на сегодня спорта, пора домой за горячим какао.       Белесая от инея асфальтовая дорожка в лесной зоне, как всегда в это время суток, пустовала, за что, собственно, и была мною облюбована – можно насладиться тишиной и спокойствием, непозволительной роскошью для любого городского жителя, не покидая родных пределов. Тишина. Я выдернула наушники, чтобы проникнуться немотой осеннего утра, и блаженно закрыла глаза. Тишина. Благословенная тиши… что это?       Треск замерзших сучьев настораживающе раздался откуда-то слева. Я напряглась. Бродяги здесь обычно не появлялись, а домашние спортсмены, вроде меня, предпочитали передвигаться по дороге, а не напролом через кусты.       — Кто здесь?       Мне не ответили.       Убрав наушники в карман, я, поежившись, развернулась в сторону дома. Не надо мне приключений в субботу с утра, не надо. И тут передо мной что-то выпрыгнуло на дорожку. Что-то явно человекоподобное. Вскрикнув, я инстинктивно дернулась назад, но из-под черной накидки, скрывающей неизвестного с головой, вынырнула бледная рука и схватила мое запястье ледяными пальцами.       Часть бесформенного капюшона сползла назад. На меня уставились тусклые, неестественного цвета глаза – серо-карие с пюсовыми отблесками. Посиневшие губы разомкнулись, сиплый шепот сформировался в короткое предложение с явственно вопросительной интонацией, но я не разобрала ни слова.       — Кто вы?       И снова шипящее бормотание, не созвучное ни с одним из известных мне языков. На наркомана не похож, на потерявшегося иностранца – тоже, да и что делать иностранцу в моем типично провинциальном городке? Голубей кормить? Еще и в таком виде.       Опустив взгляд, я рассмотрела совершенно не зимнюю, даже не осеннюю обувь в виде открытых сандалий, и сердце болезненно сжалось. Ему же холодно!       — Пойдемте, – игнорируя далеко не вежливую хватку, от которой у меня уже онемела кисть, я кивнула вперед. – Вам нужно одеться. Мне вызвать полицию?       Вместо ожидаемого согласия, мужчина бросился на меня и вцепился свободной рукой в шапку. Я не успела сообразить, что происходит, но едва его ладонь коснулась моего лба, в голове что-то ослепительно вспыхнуло, и тягучий, как нефть, голос прокатился по спутанному сознанию:       «Кто ты такая?»       — Что происходит?       «Отвечай, или убью!»       — Что… а, нет, пожалуйста, не надо! Мария! Меня зовут Мария. Я просто бегаю здесь по утрам, пожалуйста, не делайте со мной ничего… ничего.       «Я не спрашивал имя. Кто ты такая, в последний раз повторяю!»       — Бухгалтер! Будущий бухгалтер-аналитик. На испытательном сроке, в этом месяце должны взять в штат.       «Кто?» – Металлические глаза напротив удивленно округлились.       — Бухгалтер. Балансы, счета, приход-расход, все такое.       «Не понимаю».       — Я тоже.       «Молчи. Мне нужно подумать».       Сглотнув, я замерла. Сдерживающие мою руку пальцы дрожали от холода, тогда как покоящаяся на лбу ладонь оставалась пугающе неподвижной. И да, голос в голове? Серьезно? Он телепат? Или как их там называют?       «Где мы?»       Я откровенно растерялась. Беспокойство сквозило и в приглушенном голосе.       — А где мы должны быть? – Робко поинтересовалась я.       «Кажется, определенно не здесь», – меня смерили изучающим взглядом.       — Так мне вызвать полицию?       «Нет нужды, я возвращаюсь».       Меня, наконец, отпустили, и я прижала к груди посиневшую кисть. Ну и силища!       Чудак в балахоне подался назад. Что-то быстро нарисовав мизинцем на асфальте, он, пошатнувшись, сложил пальцы перед собой в причудливой фигуре, затем неимоверно быстро сменил ее на другую, снова на другую, и снова, после чего с выжидательным видом закрыл глаза.       Ничего не произошло. Не знаю, что должно было, но наша диспозиция, определенно, не изменилась.       Я негромко покашляла.       Иллюзионист открыл глаза, нахмурился и снова что-то забормотал на своем непонятном.       Надо бежать. У парня явно беда с головой. Что, конечно, мало объясняло фокус с мыслями, но в данный момент объяснения были нужны мне меньше всего.       Ноги почти согнулись в стартовой позиции, как вдруг фигура в балахоне сползла вниз и растянулась на заиндевевшем асфальте. Секунд десять постояв без движения, я осторожно присела рядом и ткнула пальцем в спину. Ничего. Потрясающе.       Так, а что делать-то? Он же, и правда, замерзнет. Причем очень быстро и насмерть.       Проклиная все на свете, я попыталась приподнять безвольное тело. Само собой, безрезультатно – парень был выше меня на полголовы. Стянув капюшон, я принялась хлестать незнакомца по щекам. Со слабым мычанием тот приоткрыл глаза.       — Вставай! Я с тобой одна не слажу. Ну же!       Не знаю, понял ли он, что я сказала, или догадался по моим недвусмысленным попыткам сдвинуться с места с его предплечьем в руках, однако через полминуты мы вдвоем поднялись с дорожки и тяжело потащились в сторону ближайшей улицы. Парень старался на меня не опираться, но получалось откровенно плохо, и я, предвкушая боль в пояснице всю следующую неделю, попыталась свободной рукой вызвать такси.       Хотя бы с этим справилась.       Через некоторое время нас встретил хмурый водитель, без видимого желания покинувший свое кресло, чтобы открыть дверцу и помочь мне усадить теряющее сознание тело на заднее сидение. Со вздохом прибавив к положенному тарифу еще почти столько же, я протянула купюры и назвала адрес. Подкрепив слабый социальный порыв деньгами, таксист с куда большей охотой поднялся вместе с нами на лифте и даже отнес ни на что не реагирующего экстрасенса в спальню, после чего с красноречивым выражением лица (мол, «опять муж напился, да?») покинул мою квартиру с чувством исполненного гражданского долга. За двойной тариф. Ну и черт с ним.       Я вернулась в свою комнату и нервно покосилась на кровать. Правильнее было вызвать скорую и оставить сумасшедшего на попечение специалистам, ну или в полицию позвонить, но уж никак не тащить это чудо к себе домой. Может, оно ночью подушкой в благодарном порыве задушит? Если проснется вообще.       Отгоняя нехорошие мысли, я подкралась к постели и осторожно нащупала на хрупком запястье пульс. Уже легче, живой значит. Так, а дальше что?       Солнце понемногу выбиралось из-за горизонта, чуть загороженного лесным массивом, видневшимся из окна, и первые прозрачные лучи упали на бледное лицо. Гармоничные, будто выточенные по принципу Микеланджело черты завораживали – совсем молодой, лет двадцать пять, вряд ли больше. Темно-каштановые, отливающие бордовым волосы разметались по подушке. И почему-то казалось, что если парень сейчас откроет глаза, их плавленая, подернутая пеплом медь сведет с ума: такой безупречной красоты мне еще не доводилось видеть вживую. И не факт, что еще доведется.       Что же с ним произошло?       Не рискнув прикасаться к этому воплощенному совершенству, я достала из шкафа еще одно одеяло и накрыла им неподвижную статую, а сама ретировалась на кухню.       План. Срочно нужен план. Если диво дивное проснется (точнее, не «если», а «когда») и потребует ответов на свои непонятные вопросы в столь же грубой форме, надо определиться с действиями.       Я засмотрелась на проплывающие среди небесной утренней лазури облачка. Кто этот человек и откуда? Чужой язык, странное одеяние, какие-то подозрительные фигуры из пальцев… Пожалуй, нужно взять инициативу в свои руки и устроить небольшой допрос, а иначе точно не разберусь с…       В этот миг я почувствовала холодное лезвие у горла и в ужасе застыла. Какая прелесть. Покосившись вниз, я приметила знакомую рукоятку своего кухонного ножа в не менее знакомых, еще красных с мороза пальцах. Вот и взяла инициативу, называется.       Меня нарочито медленно развернули на сто восемьдесят градусов. Парень стоял, тяжело дыша, удерживая нож в опасной близости с сонной артерией. Дрожащей незанятой рукой он потянулся вперед, опустив ее мне на лоб.       «Куда ты меня привела?»       — Э-э-э… к себе домой.       «Зачем?»       — Не спрашивай, сама уже об этом жалею.       Неловкая пауза затянулась.       — Ты промерз. И у тебя поднимается температура.       «Сам знаю».       — Погрейся в ванной, только недолго, пока еще нет сильного жара, и поспи. Завтра решим, что делать.       «Мне нельзя здесь оставаться».       — Прекрасно, я не против, поверь на слово. Только куда планируешь идти, если не секрет? Не могу похвастаться гениальностью, но у тебя с пунктом назначения, похоже, проблемы. И не только с ним.       Парень поджал губы.       — Как тебя зовут хоть?       «Не твое дело».       — Ну, мне же надо как-то к тебе обращаться.       «Не надо».       — Как знаешь. Уговаривать тебя не собираюсь. Хочешь идти – вперед. И да, нож опусти, пока опять в обморок не упал. Еще напорешься на него, а мне труп потом прятать.       Шутку не поняли. Удивительного мало.       — Ну так что?       Тишина.       — Не знаю, кто ты такой, с какой Луны свалился и что тебе нужно, но проявлю образцовое спокойствие и подожду с объяснениями до завтра. Ты еле стоишь. А объяснять придется многое. Как, например, я слышу твои мысли. У нас такое, знаешь ли, не в порядке вещей.       Статуя не пошевелилась.       — Да не буду я тебя убивать, успокойся. И без того проблем хватает. Давай, ванная там. Только не теряй сознание, я тебя до кровати не дотащу.       На меня все еще подозрительно таращились, но нож убрали чуть в сторону.       Шумно выдохнув, я поспешила в спальню за полотенцем, вытаскивая по пути любимый махровый халат. Жила я одна, и сменной мужской одеждой, по понятным причинам, не владела, однако откопала старые безразмерные шорты цвета хаки и серый пушистый, безнадежно растянутый свитер. Будем надеяться, модель кривить нос не будет – лучшего все рано нет. Вообще ничего нет, более-менее подходящего по размеру. Отнеся добычу в ванную, я включила воду и приглашающим жестом махнула в сторону распахнутой двери.       Парень, выставив нож, прошел мимо. Я едва устояла, чтобы не захихикать – как будто он, едва держащийся на ногах, был способен сейчас на внезапную атаку. Хотя, учитывая тот факт, что подошедшего сзади, ослабленного до невозможности, а потому явно не идеально крадущегося фокусника с ножом я даже не почувствовала…       Прикрывая дверь, я бросила взгляд на показавшийся за накидкой обнаженный торс – четкий рельеф мышц, не перекаченных, как у сидящих на стероидах бодибилдерах, нет, именно рельеф. По которому можно было анатомию изучать – Буаноротти бы оценил. Кто знает, может, даже почти без сознания этот «иностранец» был в состоянии отправить меня на тот свет голыми руками – кроме способности без особой спешки пробежать километров пять, похвастаться мне было нечем.       Я вернулась в спальню и расстелила нормально постель, едва успев к возвращению гостя из ванной. Выглядел тот откровенно плохо. Не выпуская нож из рук, он вернулся к кровати и, что-то злобно пробубнив, кивая на свое единственное оружие, забрался под одеяло. Да поняла я, поняла – зарежешь, не дай случай подойти ближе, чем на полметра.       Нервно кусая губы, я села за обеденный стол и сокрушенно уронила голову на ладони. Хорош утренний моцион, ничего не скажешь. Безумие какое-то. Ни проснуться, ни в руки себя взять. А желудок, как ни в чем не бывало, требовал завтрак, отказываясь внимать мольбам перепуганного рассудка. Вот что за нелепость!       Пришлось искать пищу. В холодильнике, как назло, кроме яиц и остатков сметаны, ничего не было – сходить в магазин я так и не успела. Оставлять безумного маньяка с ножом в квартире тоже не хотелось. Значит, прощай денежки.       Обреченно вздохнув, я потянулась за телефоном.       Доставка еды из магазина – пожалуй, последний сервис, которым я когда-либо планировала воспользоваться, однако он меня не разочаровал: буквально через час продовольственные запасы значительно пополнились, и я принялась за готовку, бесстрашно таская в рот полуготовые ингредиенты в процессе. Немного притупив таким образом голод, я выложила на тарелки тушенную в сметане курицу, закрыв половину этого ароматного безобразия еще дымящимся рисом, и боязливо прислушалась. Пора будить спящую красавицу, да? Глядишь, на сытый желудок нрав добрее станет, и хоть какие-то ответы получится выбить.       Впрочем, не факт.       И зачем я это делаю вообще? Камикадзе.       Пробравшись в спальню, я остановилась у двери и негромко хлопнула в ладоши. Парень тут же подскочил на месте, чиркнув ножом в воздухе быстрее, чем я смогла уследить за движением. Ого!       — Еда, – я помахала захваченной ложкой. – Понимаешь меня?       Судя по ошалелому виду, красавица еще не до конца проснулась. Отбросив страх, я подошла к кровати и, медленно взяв на удивление не сопротивляющуюся ладонь, приложила ее к своему лбу. Интересно, как это работает?       — Я приготовила поесть.       «Не хочу».       — Даже не сомневалась, но надо. Сам знаешь, не ребенок. Давай, не капризничай. Нужно поговорить. И тебе, и мне. И нет, травить тебя тоже не собираюсь, могу поесть с твоей тарелки, если не веришь. Идем уже.       Партизан поколебался.       — Так как тебя зовут все-таки?       «Сасори».       Ничего себе имечко.       Я приглашающе кивнула, сопровождая опасливо озирающегося парня к столу. Тот, наморщив лоб, беззастенчиво рассматривал квартиру, будто впервые видел половину мебели в ней. На тарелку он посмотрел едва ли не с большим недоверием, и я, закатив глаза, выковыряла несколько кусочков курицы из его порции, довольно съев их без зазрения совести. Только после минуты внутренней борьбы Сасори, или как там его, принялся за обед. Осилив чуть меньше четверти, он отложил вилку, потянулся через стол и, на этот раз значительно бережнее, опустил руку на мой лоб.       «Спасибо».       — Угу. А теперь рассказывай, откуда прилетел.       «Это прозвучит странно».       — Не более чем разговор в моей голове.       «Я… скорее всего, не из твоего мира».       — Скорее всего?       «Здесь все чужое. Одежда, жилище, еда, язык… твоя манера поведения».       — А чем тебе мое поведение-то не угодило? Ладно, забудь. Допустим, ты не сумасшедший, и, действительно, не из этих мест. Пока просто допустим, потому что у меня, похоже, самой начинает ехать крыша. Есть представление, как ты здесь оказался?       Сасори задумался.       «Я должен был перенестись из тела в марионетку, оставив определенную часть…»       — Сто-о-оп! Что? Перенестись куда? Нет, я передумала допускать, что ты не псих. Ты чертов псих!       «Погоди. Я покажу. Точнее, попробую, здесь почти все техники не работают, как надо».       — Давай-ка без… а-а!       Дезориентирующая вспышка и дикая боль выбили почву из-под ног. Перед глазами замелькали какие-то странные образы людей в чудной одежде, непонятные буквы, свитки… летающие предметы, огненные хороводы, вздыбленная земля, цунами, мечи, кровь, отрубленные конечности.       — Хватит!       Я отпрянула, неловко скатившись под стол. Колени тряслись, зубы неконтролируемо стучали, а в голове все еще сражались воины, поливая друг друга сотворенным буквально из рук пламенем. Безумие заразно, да?       — Что это было? – Я не без труда поднялась, а затем, осознав, что меня не понимают, позволила потеплевшей ладони вновь опуститься на лоб. – Что это сейчас было?       «Мой мир».       Повисло гнетущее молчание.       — Мне нужно выпить, – я попятилась к кухонным шкафчикам и почти не глядя достала припасенную маленькую бутылочку коньяка.       Сасори безразлично ковырялся в тарелке, пока я наливала себе горячительное в бокал и, забыв про приличия, тут же выпивала. Какая мерзость все-таки. Однако в голове, как ни странно, прояснилось. Убрав начатую бутылку на место, я вернулась и принялась за еду.       Когда моя тарелка опустела я, потерев виски, разрешающе кивнула, и парень вновь потянулся через стол.       — Что бы ты сделал на моем месте, если абсолютно незнакомый человек, ведущий себя так странно, как только можно, стал бы утверждать, что пришел из другого мира?       «Я не стал бы спрашивать, откуда он. Просто убил бы, пока тот не подошел слишком близко».       — Добряк. А еще варианты?       Тишина.       — Скажу прямо, я понятия не имею, что с тобой делать. Не будучи склонной к насилию. Давай договоримся, ты пока идешь отдыхать, я сижу и привожу в порядок мысли. Встречаемся вечером здесь, на кухне, решаем, что дальше… если придумаем. И не убиваем друг друга, идет?       «Идет».       — Вот и славно. Я поищу что-нибудь от простуды.       «Не надо».       — Мы же договорились, я не буду тебя травить.       «Не в этом дело. Твои лекарства могут подействовать на меня совсем не так, как нужно, а у меня нет сил разбираться в составе».       — Если тебе станет хуже…       «Переживу».       — Ну давай, давай.       Так и не выпустив нож из рук, Сасори поднялся из-за стола и поплелся в спальню. Я тяжело вздохнула. Нужно еще выпить.