Икуко нарезала овощи для салата — скоро вернутся дети, необходимо приготовить ужин. Что Усаги, что Шинго всегда возвращались домой поздно. Но только если сын в это время посещал спортивную секцию, то дочь зависала в кафешках или в гостях у подружек. Женщине не очень нравился подобный расклад, ведь Усаги и без того не была самой прилежной ученицей. Икуко вообще очень удивлялась тому факту, что девушке удалось сдать экзамены для перехода в старшую школу. Семья уже и не надеялась на подобное, ведь в голове девушки было всё, что угодно, но только не учёба. В срочном порядке пришлось собирать деньги на оплату обучения, учебных материалов.
Женщина помешала кипящий суп на плите, задумавшись о своём. Ей очень не нравилось, что они поругались с Усаги, хоть и стала инициатором сама Икуко. Преподаватели всё чаще стали жаловаться на низкую успеваемость её дочери, сетовать на поведение Усаги. Для миссис Цукино низкие оценки дочери никогда не были новостью, но хамить до этого Усаги никогда себе не позволяла.
— Я дома, — прозвучал первый родной голос. Шинго прошел на кухню, обнимая её. Икуко аккуратно заключила сына в кольцо своих рук, стараясь не запачкать его. — Дурочки Усаги ещё нет?
— Прекрати так называть сестру. Она уже взрослая, ей можно немного задерживаться, — попыталась оправдать дочь женщина — она не понимала взаимные подколки детей. Шинго лишь ухмыльнулся ей в ответ, направляясь на второй этаж.
Икуко глянула на часы: только начало восьмого, Усаги вернётся приблизительно через час. Дочь никогда не возвращалась домой позже десяти.
Женщина накрыла столик для ужина себе и сыну — старшая дочь последние полгода не принимала пищу вместе с ними. Только когда Кенджи приезжал из очередной командировки, Икуко вместе с Усаги делали вид, что дома всё хорошо в отсутствие главы семьи. Папу не стоило расстраивать. Икуко очень радовалась приездам мужа, не только потому, что скучала, в его присутствии всё было
как раньше. Они были одной семьей.
— Дурочки всё ещё нет, — заметил Шинго, когда они уже отужинали и сидели вместе в гостиной за просмотром телевизора.
— Прекрати, — Икуко бросила быстрый взгляд на настенные часы: Усаги
опаздывала, её время вышло.
Блудная дочь вернулась только в половине одиннадцатого, но Икуко и слова ей не сказала, даже не одарив её взглядом. Эти обиды выглядели детскими, но Усаги в последней перепалке задела женщину конкретно. Девушка, захватив свою порцию ужина, направилась в комнату. Теперь и Икуко сможет спокойно подняться наверх — Усаги дома.
Но сон никак не шел к ней. Женщина несколько часов проворочалась в постели. Июнь не был жарким, но в тот момент ей было довольно душно. Она постоянно пыталась удобнее устроить одеяло на себе, но ничего не спасало. Голова Икуко раскалывалась, и отчего-то кололо сердце. Она кое-как поднялась, включая прикроватную лампу. Где-то в тумбочке были таблетки от головной боли. Когда лекарство было найдено, она тихонько спустилась на кухню за стаканом воды.
Едва она сделала глоток, как наверху послышались шаги, и через мгновение внизу появилась Усаги. Вначале Икуко подумала, что дочь тоже замучила жажда или голод и, едва она включит свет, между ними повиснет неловкое молчание. Но Усаги направлялась прямиком к выходу. Женщина уже было подумала, что несносная девчонка решила сбежать из дома, но вряд ли бы дочь далеко ушла в одной пижаме.
Икуко начала аккуратно приближаться к входной двери, но заметила мелькнувшие за окном светлые хвостики. Видимо, дочь направлялась на задний двор. Только женщина подошла к окну, послышался скрип. Усаги сидела на старых качелях. Она слегка покачивалась, видимо, размышляя о чём-то своём. Вдруг её взгляд поднялся вверх, к небу. Икуко и сама перевела свой взор в ночное небо — это было прекрасное зрелище.
Женщина последние годы редко могла отвлечься на такие
обычные явления. Вся её жизнь варьируется между бытовыми проблемами и семьей. И вроде бы ничего сложного ей делать не требуется, муж зарабатывает достаточно, чтобы полностью обеспечивать семью. Икуко даже никогда не приходилось работать. Но быт овладел ею.
Женщина перевела взгляд на дочь — девочка улыбалась, глядя на небо. Она выглядела счастливой, Икуко не могла вспомнить, когда последний раз видела искреннюю улыбку Усаги. Раньше она была более открытым ребёнком, между ними не возникало острых конфликтов. А потом… Потом дочь влюбилась, и возникла огромная стена. Может, если бы Икуко не ограничивала её, она бы вновь ей улыбалась? Женщине не стоило заставлять Усаги что-либо делать, лишать права выбора. Но ей просто не хотелось, чтобы дочери было больно.
Девочка стала возвращаться в дом, и Икуко поспешила скрыться в тени комнаты. Усаги тихо зашла, а улыбка не сходила с её лица. Икуко не могла не улыбнуться тоже, наблюдая за своим ребёнком. Ей определённо стоит сделать первый шаг — она хочет, чтобы всё было как прежде.
Икуко поднялась наверх только спустя минут десять. Остановившись у двери в комнату дочери, она с некой любовью провела по старой табличке. Она помнила, как Усаги ещё совсем маленькой пыталась правильно написать своё имя. Икуко горела желанием помириться с дочерью прямо в тот момент, но Усаги, скорее всего, тут же уснула, едва легла в постель — она всегда была соней. Ничего, они поговорят уже днём, дочери ещё в школу.
Икуко удалось уснуть, но сон её был тревожным, что-то не давало ей покоя. Но она была уверена, что как только они с дочерью помирятся, все её переживания спадут на нет.
Она, как и всегда, проснулась раньше остальных, чтобы успеть приготовить для детей бенто. День начинался обыденно. Первой на удивление вниз спустилась Усаги, но поднялась она гораздо раньше привычного для неё времени подъема. Икуко посчитала это отличной возможностью, чтобы помириться с дочерью, пока младший спит, и они смогут нормально поговорить. Но Усаги выглядела слегка отстранённой. Едва Икуко с ней заговорила, лицо дочери выразило недовольство. Женщина вздрогнула, услышав любимый голос, который очень давно не звучал в стенах дома, не то, что в её адрес. Усаги даже перестала отвечать на выпады Шинго, после чего тот прекратил доставать сестру, потеряв интерес. Икуко списывала это на то, что дочь, наконец, попросту немного повзрослела. Но молчанка с Усаги ей не нравилась.
Следующим спустился Шинго: он быстро позавтракал и, захватив заготовленный ему обед, направился в школу.
— До вечера, — сын ей улыбнулся, закрывая за собой дверь.
Икуко выдохнула — ещё один тривиальный день продолжался. Посуда, покупки, снова готовка, уборка и вечером всё то же самое. Разве что она сегодня приготовит любимый лимонный пирог Усаги, так сказать, в честь примирения. Только надо купить лимоны.
Ничего интересного не происходило, как обычно. Женщина для себя решила, что завтра, в субботу, они смогут провести с Усаги весь день вместе. Шинго должен был отправиться в гости к друзьям, а значит, никто не будет им мешать.
Икуко казалась себе несобранной: всё валилось из рук, рыбу пересолила, а лапша получилась разваренной. Коржи для пирога ужасно подгорели, полностью добивая хозяйку. Она устало провела ладонью по лицу, стараясь собраться. Может, во всём виновата головная боль, но любые обезболивающие не очень помогали. Икуко уже было решила, что приболела, но температура оставалась в норме. Видимо, подскочило давление на нервной почве. Просто ей стоит успокоиться и взять себя в руки, и всё будет нормально. Но она очень переживала, что не сможет наладить отношения с дочерью. Слишком долго она не предпринимала попыток разрушить прочную преграду между ними.
Ближе к вечеру Икуко удалось приготовить что-нибудь съедобное, но задуманное воплотить не получилось, особенно пирог. Для ещё одной попытки приготовить недостаточно было лимонов, а на то, чтобы пройтись, купить ещё, не хватало уже времени. В любом случае, они смогут сделать завтра, это не страшно.
Шинго вернулся чуть позднее, чем того ожидалось, но женщина и слова ему не сказала, накладывая ужин на тарелку. Знала, что мальчик вполне может её упрекнуть, причитая, что Усаги можно задерживаться, а он чем хуже? У них всего-то несколько лет разница. Сын в этот вечер отделался без привычных напоминаний о задержках Усаги. Видимо, увидев её подавленное состояние, решил не усугублять.
Икуко начала серьёзно нервничать, когда на часах показывало двенадцатый час ночи, а Усаги всё ещё не вернулась домой. Женщина не звонила, припоминая, что прошлые попытки не увенчались успехом: её вызов сбрасывался мгновенно, даже не звучали гудки. Она не понимала, что это значит, но подобное началось давно. И вариант: выключен телефон или ещё что-нибудь - отпадал сразу, так как дочь всегда возвращалась домой с рабочим мобильником. А спрашивать она никак не решалась, продолжая играть в молчанку. Но сейчас игра затянулась, и единственное, что ей хотелось — услышать голос дочери, понять, что с ней всё в порядке.
Спустя полчаса Усаги так и не пришла, но Икуко выделила ей время до полуночи, пока её окончательно не охватит паника. Женщине страшно было задумываться о всевозможных вариантах, где сейчас находится её дитя. Первым делом приходили на ум ужасные вещи, но она заставляла себя думать позитивно. Может, она осталась на ночёвку у одной из подружек? И тут Икуко со стыдом для себя поняла, что совершенно ничего не знает об окружении Усаги: с кем учится, общается, гуляет. Икуко знала о своей дочери абсолютно
ничего…
— Мам? — женщина вздрогнула, оборачиваясь на сына. Шинго, которому на выходных позволялось сидеть допоздна, стоял позади неё. Его лицо выражало беспокойство и недопонимание. — Усаги ещё не вернулась?
— Нет, — вздохнула Икуко, нервно отдёргивая свой запачканный передник. — И дозвониться не могу.
— Я тоже пытался, — признался мальчик, присаживаясь рядом с мамой на диван. — Мы, видимо, в чёрном списке.
— Чёрный список? — переспросила Икуко, обнимая сына за плечи.
— Да, функция такая на телефоне. Человек добавляет контакт в этот список, и уже не дозвониться.
— С чего ты взял, что это именно то? — женщина не хотела верить в подобное, вариант о севшем аккумуляторе ей нравился больше всего.
— Сбрасывает вызов похоже, — пожал плечами мальчик. — Не переживай, она всегда возвращалась, вернётся и сейчас. Дурочка Усаги слишком везучая, чтобы попасть под машину или ещё что-нибудь.
— Не время шуток! — женщина отвесила сыну лёгкий подзатыльник, одарив укоризненным взглядом. — Не говори так, всё будет хорошо. С Усаги всё в порядке.
— Не засиживайся долго, иди спать, — посоветовал Шинго, поднимаясь на ноги. — Завтра утром или днём вернётся. Спокойной ночи.
— Спокойной, — Икуко вымученно улыбнулась, погладив сына по щеке.
Женщина проводила мальчика взглядом, пока тот не скрылся из её поля зрения. Отвернувшись, она снова тяжко выдохнула, опустив лицо вниз. Как тут поспишь, когда родной ребёнок находится невесть где? Как же Икуко на тот момент не хватало присутствия мужа рядом, чтобы тоже попытался успокоить более весомыми аргументами. Ей вообще его не хватало рядом, всегда. За столько лет она свыклась с этими командировками, но уж лучше бы и она работала, но муж был рядом. И тогда Усаги была бы более сдержанной, многих вещей бы не произошло. Отец всегда умел повлиять на дочь.
Желания обзвонить все морги, больницы и полицейские участки не возникало. Но просто сидеть и
ждать она тоже не могла. Ей нужно было узнать хоть
что-нибудь. Найдя на кухне бутылочку валерьянки, Икуко едва ли смогла накапать себе в ложку хоть что-то. Руки ужасно дрожали, пузырёк с жидкостью готов был соприкоснуться с полом в любой момент.
Если поначалу Икуко до чёртиков хотела устроить дочери взбучку, как только та вернётся домой, то теперь хотелось, лишь бы вообще вернулась
домой! Здоровая и невредимая.
Времени перевалило уже за час ночи, но сон никак не шёл к женщине, а ребёнок так и не возвращался домой. Лёгкие слёзы выступили на её глазах, но она быстро смахнула их ладонью. Она не должна плакать, всё нормально. Икуко сжала руками горячую чашку с чаем, но глотка так и не сделала, лишь грела ладони. Ей казалось, сделай она глоток, и он тут же попросится обратно. Совершенно ничего не хотелось, кроме одного. Она чувствовала себя подавленной.
— Мама, проснись, — Икуко встрепенулась, резко приподнявшись. В голову тут уже ударила резкая боль от такого внезапного пробуждения. Она нервно оглянулась кругом: она всё ещё сидела за кухонным столом. Солнце только начинало подниматься над городом, совсем немного освещая помещение. Она кинула быстрый взгляд на часы: половина пятого утра.
— Пришла? — с надеждой взглянув на сына, но тот лишь отрицательно покачал головой. — А ты чего не спишь?
— В туалет захотел, проснулся, — пожал плечами мальчик и тут же зевнул.
— Опять играл в свои игрушки? — выдохнула Икуко, отметив далеко не сонливый вид сына. Она часто закрывала глаза на его засиживания, а он знал и пользовался.
— Может, тебе всё-таки стоит пойти поспать в кровати? — настаивал Шинго, забирая со стола кружку с давно остывшем чаем.
— Тебе тоже пора уже в кровать, причём давно, — Икуко поднялась из-за стола, разминая затёкшую шею. Шинго заключил её в объятия, медленно продвигаясь к лестнице. — Ладно, ладно, пойдем.
Женщине хотелось моментально заснуть, но лишь для того, чтобы проснуться, зайти в комнату и увидеть мирно спящую девочку на кровати. И на удивление сон пришёл сразу же, едва голова оказалась на мягкой подушке.
Но когда она проснулась, чувство паники не отступило, только усилилось. Она подорвалась с кровати и тут же ринулась в комнату Усаги. Едва открыв двери, Икуко беззвучно застыла на месте. Тут было
пусто… Не только кровать, в которой до сих пор не было Усаги. Пустота была везде: в шкафу, на полочках. Женщина прошла внутрь, прикрывая за собой дверь.
Обстановка угнетала, а на глаза наворачивались слёзы. Она, будто в тумане, подошла к шкафу, на полочках и тремпелях оставалось несколько вещей, преимущественно старые, которые они выбирали вместе. Дочь явно дала понять, что её мама ей больше не нужна.
— Это я виновата… — совсем тихо сказала женщина, медленно оседая на пол. Она подобрала лежащего рядом серого зайца, которого сшила для Усаги. — Я виновата.
Сентябрь, 1996 год.
— Я сказала «нет»! — прикрикнула Икуко, резко оборачиваясь к стоящей сзади дочери. Её лицо выражало в себе большое количество эмоций: раздражение, обиду, разочарование и
гнев. — Не смотри на меня так, Усаги. Я ведь не первый раз тебе это повторяю.
— Но мама! Почему нет? Все едут, все! А я одна, словно дура, остаюсь на выходных тухнуть здесь! — дочь обиженно сложила руки на груди, для пущей убедительности надув губы.
— Кто все, милая? Кто все?
Он и его шайка? — Икуко отвернулась от дочери, продолжая отбивать кусок сырого мяса молоточком. — Ты вообще думаешь своей головой? Уехать на целые выходные за город в компании взрослых парней. Боюсь спрашивать об их количестве. Совсем мозг не функционирует? Знаешь, одно дело, когда вы там где-то гуляете в парке, кафе. Я же надеюсь, вы действительно гуляете, а не где попало бродите?
— Нет, конечно! — Усаги возмущенно воскликнула. — Мамочка, пожалуйста! Я буду убираться каждую неделю! Нет, день. Да, я буду убираться каждый день! Только отпусти меня с ребятами, пожалуйста. Там будут и девочки.
— Лучше бы об оценках задумалась, — выдохнула Икуко, выкладывая куски мяса на горячую сковородку. — Твоя успеваемость съехала ниже некуда. Мне стыдно выслушивать жалобы.
— Хорошо, я исправлюсь! — Икуко искоса обернулась на Усаги, та переминалась с носков на пятки, невинно улыбаясь.
— Усаги, не в этом дело… — женщина тяжело выдохнула, открыв кран.
— А в чём дело тогда, мам? Почему я не могу поехать? — девочка начинала нервничать гораздо сильнее прежнего.
— Да неужели ты сама не понимаешь?! — вспыхнула Икуко, с раздражением закрывая кран. Она схватила полотенце, остервенело вытирая руки. — Усаги, да там ведь всё будет переполнено алкоголем и ещё невесть чем. Тебе только шестнадцать! Нет, Усаги, я не разрешаю. Скажи спасибо, что отцу не рассказала.
— Что ты мне сделаешь, если я уйду без разрешения? — Икуко вопросительно посмотрела в глаза дочери. Она не могла понять, шутит та или нет. Трудно было сказать. Женщина давно перестала понимать Усаги.
— Запрещу вообще видеться с ним, — холодно отрезала Икуко, открывая дверцу холодильника. Но она тут же перед ней закрылась.
— Ты не посмеешь, — женщина в удивлении приподняла брови. Она ещё никогда не видела столько ненависти в глазах дочери.
— Посмею, — ответила женщина, сведя брови к переносице.
— И что ты мне сделаешь? — с вызовом спросила Усаги, поднимая голову. Маленькие кулачки сжались. — Как же ты мне надоела! Постоянно говоришь, что делать, как. Мне
уже шестнадцать лет! Я вольна делать что хочу, как хочу и с кем хочу! Почему мне досталась такая ужасная мать,
как ты?!
Икуко сама не заметила, как отвесила дочери пощёчину. Усаги в ужасе округлила глаза, приложив ладонь к покрасневшему участку на лице. Слёзы тут же хлынули из голубых глаз.
— Уса… — выдохнула женщина, пытаясь прикоснуться к дочери. Но та лишь отмахнулась от неё, словно от надоедливой мухи.
—
Ненавижу тебя! — прошипела Усаги, стремглав бросаясь к лестнице.
— Иди куда хочешь! Но, когда тебе станет плохо, даже не прибегай ко мне за утешением, — в ответ крикнула женщина, зная, что её слова услышаны.
Она с раздражением обернулась к плите, резко сдвинув сковородку на свободную конфорку. Икуко устало упёрлась руками в столешницу, пытаясь сдержать слёзы. Последние слова дочери эхом отдавались в её голове.
***
— Мама, ты тут? — Икуко отдалённо услышала голос сына, но слова застряли в горле. — Мам, ты в порядке? Мам?
Женщина перевела взгляд на лицо сына. Мальчик смотрел взволновано, но было видно его замешательство — он не знал, что ему делать. Шинго осмотрелся вокруг, слегка нахмурившись. Но Икуко опередила его словами.
— Она ушла, — прошептала женщина, откладывая игрушку в сторону.
— Что это значит, куда ушла Усаги? — спросил Шинго, присаживаясь перед ней на колени.
— Ушла куда-то, — пожала плечами женщина, — Усаги ушла и больше не вернётся.
— Я звоню папе, — уверенно заявил Шинго, выбегая из комнаты.
Икуко не могла шевельнуться, что-то сказать. Она продолжала осматривать детали комнаты. Усаги оставила
всё, что напоминало бы ей о
семье. Женщина будто провалилась в глубокую и тёмную пропасть, из которой нет выхода. Интересно, как давно она там, и всё, что было до сегодня — иллюзия?
Может, если бы она была с Усаги мягче, то ничего бы не случилось? Дочь ведь доверилась ей, а она вспылила. Но… она ведь просто хотела уберечь. А в итоге сделала всё только хуже.
— Мам, папа сможет приехать только послезавтра, — в комнату вернулся Шинго. — Не сиди на полу, вставай.
— Надо же тебя покормить, я совсем забыла, — спохватилась Икуко, но всё равно ощущение опустошенности не покидало её. — Сейчас покушаем.
— Успеем ещё. Папа сказал, что нам следует позвонить подругам Усаги. Она обязательно найдется, — Шинго порывисто обнял женщину.
— Я… я не знаю, с кем она дружит, ты же видел, как мы с ней
общаемся, — Икуко обняла сына в ответ. — Но я припоминаю Нару, которая ещё со средней школы. Но… я не знаю, как с ней связаться.
— Может, у неё где-то должна быть телефонная книжка, — предположил мальчик, подходя к столу, переполненному различными учебниками, тетрадями, бумажками. — Это же дурочка Усаги, тут обязательно что-то подобное есть.
Икуко наблюдала за сыном, но, кажется, мысли её были вдалеке отсюда. Она продолжала перебирать всевозможные варианты местонахождения дочери. Пусть с
ним, лишь бы была в порядке.
— Смотри, я нашел что-то, — воскликнул мальчик, выводя Икуко из прострации. Её будто окатили ледяной водой.
Женщина вырвала блокнот из рук сына, пролистывая страницы. Это было что-то вроде ежедневника: разные записи, черновики, номера телефонов на различных страничках. Ей попалось страниц десять, изрисованных сердечками, надписями о любви. А после них оказались номера. Нужного не было, но и имеющиеся подходили.
— Шинго, дай телефон, — приказным тоном сказала женщина, протягивая руку. Дрожащими руками она нажимала на цифры.
— Кто это? Откуда у вас этот номер? — раздался голос после гудков.
— Ко Ятэн? Это миссис Цукино, мама Усаги, — сказала женщина. Ответом ей стала тишина, но хотя бы не бросили трубку. — Где она? Она с
ним, да? Просто скажи, что с ней всё в порядке. Я не заставлю её возвращаться домой. Просто скажи, пожалуйста…
— Усаги… — наконец прозвучал ответ, но с промежутками. — Она полетела другим рейсом… И этот самолёт разбился. Простите, миссис Цукино.
Икуко выронила телефон, прикрыв рот ладонью, чтобы ненароком не закричать. Свободной рукой она схватилась за край стола, но ноги еле держали её.
Почему? Почему это случилось именно с
её Усаги?
— Мам, что он сказал? — спросил Шинго, схватив её за руку.
— Он говорил что-то о самолёте, который разбился. И там была Усаги. Она…
