Забытая студия Sillyvision

      Уолли обнаглел. Именно эта мысль билась в голове Сэмми после любого контакта с Фрэнксом. Началось всё это месяц с чем-то назад, когда уборщику исполнилось восемнадцать. И хотя до совершеннолетия ему оставалось ещё целых три года, он, по какой-то не совсем понятной Сэмми причине, почувствовал себя взрослым и мудрым. Его любимой отговоркой стало: «В некоторых штатах вообще с восемнадцати совершеннолетие». И это оказалось кошмаром.       Если раньше он хоть как-то прислушивался к словам Сэмми и старался его избегать, то сейчас было бесполезно что-то говорить. Уолли отмахивался и чуть ли не демонстративно не обращал внимания. Вообще, во время перерывов и в нерабочее время всё ещё было не настолько плохо. Сэмми даже иной раз казалось, что Уолли не прочь с ним пообщаться, но всё это менялось, когда Лоуренс садился за написание музыки, а Фрэнкс брал в руки швабру. Конечно, после тех стычек, которые происходили, обращаться с уборщиком, как с нормальным человеком, Сэмми был не намерен.       Сначала музыкант решил, что Фрэнкс со всеми так общается, и пошёл к Генри. Аниматор был одним из близких друзей Уолли и, наверное, тоже должен был заметить неладное. Но Генри, выслушав жалобы Сэмми, только удивился и покачал головой. Он сказал, что, на его взгляд, уборщик ничуть не изменился. А потом вежливо намекнул, что Уолли может так себя проявлять только по отношению к музыканту, ведь отношения у них, мягко говоря, натянутые. Сэмми на это только ухмыльнулся — мальчишка слишком его боится, чтобы так рисковать. Тогда Генри пожал плечами, извинился за то, что не смог помочь, и вернулся к работе.       Сэмми решил, что очень занятой в последнее время мультипликатор просто не заметил непозволительное поведение уборщика и, пересилив себя, побрёл назад в музыкальный департамент. Точнее, в проекторную. Там как раз сейчас должен был находиться Норман, если, конечно, он опять не пошёл на нижние этажи. Но киномеханик оказался у себя. Увидев Сэмми, он приветственно махнул рукой и спокойно спросил: — Чем опять я вызвал твоё неодобрение?       Несмотря на то, что любое слово этого сотрудника, по мнению Сэмми, было направлено на то, чтобы его унизить, композитор выдохнул и холодно бросил: — Если бы ты почаще присутствовал на месте, ты бы знал что происходит на работе, а не в личных жизнях сотрудников.       Теперь Норман уже, кажется, перестал понимать, что происходит, хоть и пытался это скрыть. — А точнее?       Сэмми мысленно выругался, потому что не особо ему нравилось то, что киномеханику придётся ещё что-то и говорить, но всё-таки постарался объяснить, что его не устраивает. Норман внимательно слушал, может, сначала даже и сам как-то встревожился. Но в конце концов только рассмеялся. А вот директору музыкального департамента было не особо смешно. — Сэмми, Уолли просто хочет доказать, что он не хуже других работников, — объяснил киномеханик. — Скоро он отвлечётся на что-то другое и забудет. Ну ребёнок же практически ещё, ты посмотри на него. Что с него взять.       Сэмми даже не столько волновала причина, сколько то, почему объектом издевательств уборщика стал именно он. Об этом композитор и заявил. Полк посмотрел на него так, будто музыкант спросил что-то очевидное. — Так ты к нему больше всех цепляешься.       Даже если это так, то это не повод для Уолли действовать подобным образом. Ведь музыкальный директор всегда справедливо и по поводу его ругал. Если Фрэнкс этого не понимает, то это его проблемы. — Моё терпение не вечное, — отрезал Сэмми. — Я могу в любой момент пойти к Дрю и уговорить его уволить Уолли.       Как ни странно, но эта угроза не произвела на Нормана никакого впечатления. Раньше это хотя бы вызывало у него негативную реакцию. Но теперь он просто смотрел на Сэмми с интересом и… жалостью? Что это вообще значит?! — Иди, — пожал плечами киномеханик. — Иди, пожалуйста, иди. А я пока вспомню, когда Джоуи обращал внимание на чьи-то жалобы.       Вообще-то в словах Нормана был резон. Джоуи действительно не особо прислушивался, когда разгневанный Сэмми приходил и начинал рассказывать ему о том, какие идиоты в этой студии обитают, и как здесь ужасно. Директор только недоумённо смотрел на него, будто вообще не понимал, что вывело Лоуренса из себя. Потом он, как правило, начинал успокаивать музыканта, говоря, что он просто себя накручивает, и, на самом деле, не всё так плохо. И желаемого Сэмми не добивался.       Но отступить заведующий музыкальным отделом уже не мог. Просто из принципа. — Ты сам прекрасно понимаешь, почему Уолли отсюда не уйдёт, — добавил Норман.       Композитор подумал, что тот опять имеет в виду Дрю, поэтому ничего не сказал. Нечего Норману знать, как конкретно проходят разговоры между Сэмми и Джоуи. — В любом случае, мне стоит доложить Дрю о том, что некоторые сотрудники неподобающе ведут себя с начальством. Думаю, сокращение зарплаты пойдёт на пользу.       С удовлетворением Сэмми заметил, как в глазах Нормана плеснулась злость. Но всё-таки голос его до сих пор оказался спокойным. — Знаешь, со стороны это выглядит очень странно. Ты сначала приходишь и общаешься, как нормальный человек. А потом ты, видимо, вспоминаешь о том, что ты директор и начинаешь всё это. Не дело, приятель. — Не «приятель», а мистер Лоуренс, — поправил Сэмми. — Тебе тоже хочется оказаться упомянутым в разговоре с Дрю?       Не слова ни говоря больше, Норман вернулся к своей работе. Это было редкостью, поскольку музыкант нечасто видел Полка рядом с проекторами. Тот, насколько Сэмми понял, менял плёнку. — Если вы, мистер Лоуренс, продолжите на меня так смотреть, то останетесь без проектора.       Прошипев что-то нечленораздельное, композитор резко развернулся и вышел из проекторной. Его просто захлёстывала ярость. Этот человек просто всеми силами пытается унизить Сэмми. Ему же это в радость! Норман Полк просто один из самых отвратительных людей в этой студии. С такими мыслями музыкант, идущий к лестнице, даже не заметил, что из-за угла вышла Сьюзи. Столкновение было неизбежно. И оно произошло. — Смотри, куда… — начал, было, Сэмми, но замолк на полуслове, увидев, кто перед ним. — Мисс Кэмпбелл? Ох, простите меня! Вы не сильно ушиблись?       Сьюзи с улыбкой покачала головой. — Всё хорошо, не переживайте, — сказала она. — Мне самой не следовало так выскакивать.       Она улыбнулась и немного виновато посмотрела на Сэмми. А тот, внезапно, подумал, что ни у кого больше нет такой улыбки. Она будто согревала, успокаивала, и музыкант даже забыл о том, что разозлён на весь мир. Внутри словно что-то загорелось, а сам музыкант мысленно отметил, что Сьюзи очень милая девушка. — Вы к Джоуи шли? — спросила Кэмпбелл, и Сэмми пришёл в себя. И что это на него нашло? — Он сейчас занят, я бы не стала его беспокоить. — Да… Да, хорошо, спасибо, — растерянно кивнул музыкант.       Раз теперь смысла идти наверх не было, то стоило вернуться к работе. — А я вот решила сходить к Джеку, — поделилась планами Сьюзи, идущая рядом. — Мне так интересно узнать, какую песенку он напишет для Алисы в этот раз!       Как всегда, Сьюзи опять заговорила о своей обожаемой Алисе, и Сэмми даже не особо прислушивался к её словам. Композитору нравилось внимание, оказанное Сьюзи, и то, что, что она просто с ним разговаривает. Почему-то это… льстило или было приятно — музыкант сам точно не понял. — Представляете, меня Джоуи Алисой называет иногда, — довольно сообщила девушка. — Я очень за вас рад, мисс Кэмпбелл, — сдержанно отозвался Сэмми, которого по какой-то причине это немного задело. Но актриса не заметила иронии. Или не захотела замечать. — Я просто Сьюзи, мистер Лоуренс, — сказала она и напомнила:  — Мы же друзья. Вы можете обращаться ко мне на «ты».       Открытость и дружелюбие девушки просто очаровывали. И почему-то Сэмми очень смутился, когда Сьюзи взглянула на него своими большими голубыми глазами. Он стал смотреть вперёд, чтобы отвлечься. В конце коридора висел постер к серии «Танцующий демон». — Тогда я просто Сэмми, — наконец, сказал он.       Обрадованная этим Сьюзи снова начала что-то щебетать, в этот раз не про Алису, а про то, как же ей нравится здесь работать. И какой хороший коллектив, и вообще как тут уютно. Что ж, частично Сэмми мог с этим согласиться. Ему тоже нравилось здесь работать. О другой специальности он даже не мечтал. Сколько бы музыкант ни говорил в порыве злости, как он ненавидит свою работу, студию, сотрудников и вообще всё вокруг в целом, он всё равно любил то, что делает. Может, не так сильно, как Генри или Сьюзи, но любил. И всё было бы идеально, если бы не пара сотрудников. Подумав об этом, Сэмми вспомнил наглого Уолли, и хорошее настроение улетучилось. Ладно ещё уборщик сейчас мыл туалеты на этаже ниже и не должен был появиться в музыкальном отделе ближайшие пару часов. Ощутив от этого превосходство и удовлетворение, Сэмми прямо почувствовал всю справедливость мира сего. Таким, как Уолли, там и место, сколько бы уборщик ни выпендривался. А он, Сэмми, выше всего этого и не опустится до подобного.       Так, разговорившись со Сьюзи, директор музыкального отдела дошёл до канализации, в которой обитал Джек. Лоуренс до сих пор удивлялся тому, какое странное место для работы выбрал лирик, и винил во всём — как всегда — Нормана. Это же была именно его идея. А ведь раньше у Джека был свой кабинет.       Джек сидел за столом и что-то бормотал себе под нос, спешно водя пером по бумаге. Услышав, что кто-то пришёл, Фейн, однако, отвлёкся от работы и повернулся к Сэмми и Сьюзи. — Только я понял, каким должен быть последний куплет, как кто-то идёт, — с небольшим укором сказал он, хотя, на самом деле, тон у него был благодушный. Да и вообще, все знали, что по-настоящему Джек сердиться не умеет. — Вы двое не знаете, что нельзя отвлекать от работы старых лириков?       Сьюзи тихо извинилась и, кажется, даже хотела уйти, чтобы больше не мешать, но любопытство пересилило. Сэмми тоже остался, потому что ему нужно было забрать у Фейна готовые тексты. — Как обстоят дела с новой песней Алисы? — спросила актриса. — Мне хочется первой узнать, что ты там написал! Покажи!       С понимающей улыбкой Джек взял в руки стопку листов, нашёл то, что нужно, и протянул Сьюзи. Та с восторгом погрузилась в изучение текста, чтобы через некоторое время твёрдо кивнуть: — Это прекрасно! Оставляем, — и, будто предвидя следующую фразу Фейна, заверила: — Я убежу Джоуи, что это то, что нужно.       Она ещё раз одарила Сэмми и Джека счастливейшей улыбкой и пошла к выходу из канализации. Заведующий музыкальным отделом проводил её взглядом, потом повернулся к лирику… который смотрел на него с добродушной усмешкой. Это ещё что? — Что такое? — настороженно спросил Сэмми, предполагая самые разные варианты происходящего. — Ну, знаешь ли, ты так на неё смотришь, — музыкант непонимающе нахмурился. — Она тебе нравится?       Сэмми чуть не рассмеялся. Она? Сьюзи?! Да вы что?! Ничего особенного в ней нет, чтобы она могла понравиться. Ну, может, её улыбка… Или ангельский голос… Но нет. Нет, нет и нет. Это всё ерунда. — Она единственная, кому ты ещё ни разу не угрожал увольнением, — продолжил Джек. — И, скажу честно, это ещё полгода назад было заметно.       Сэмми просто оцепенел. Заметно что? Заметно то, чего нет? Джек, кажется, заработался. Скорее бы уже выходные. Кому-то явно надо отдохнуть. — Да я не скажу никому, — успокоил лирик. — Просто хочу предупредить: будь осторожнее. Дрю тебя, если что, не оставит в покое.       Лоуренс ядовито улыбнулся и изрёк, постаравшись вложить в голос как можно больше иронии: — Да, Джек, спасибо тебе огромное за то, что лезешь не в своё дело.       С этими словами он забрал у Фейна готовые тексты, холодно усмехнулся и направился к выходу из шахты.       Настроение было не просто плохим — оно было ужасным. Мало того, что сначала он утром поругался с Уолли, так теперь ещё и Джек всё подпортил. Луч света в виде Сьюзи погас окончательно.       Теперь нужно сосредоточиться на работе, потому что новая мелодия должна быть уже через неделю. Какое счастье, что Сэмми как раз ночью понял, каким должно быть звуковое сопровождение у следующего эпизода. Он взял банджо и стал пытаться сыграть начало песенки. Всё шло, как по маслу. Возможно, даже слишком хорошо для подобного дня. Музыкант отложил инструмент и начал записывать ноты. Ему уже нравилось то, что должно было получиться. Сэмми слабо улыбнулся. Вот бы всегда так работать. И чтобы никто не мешал, и рядом не было никакого уборщика, киномеханика и подобных личностей. И чтобы Джек, который с первого раза никогда не делает, как надо, тоже не приходил в ненужные моменты. Вот тогда это была бы действительно идеальная работа. Только он, Сэмми, и его музыка.       Так за работой он, не отрываясь, провёл несколько часов, ведь против вдохновения не пойдёшь. А потом пришёл Грант.       Гранта, в крайнем случае, можно было обнаружить в холле на первом этаже. Больше его Сэмми нигде, кроме столовой и кабинета, не видел. Конечно, бухгалтер просто был очень ответственным и постоянно копался в каких-то документах и счетах, но это не мешало сотрудникам распускать слухи о том, что Грант не выходит из кабинета, потому что ему не хочется лишний раз смотреть по сторонам в студии, где ремонт требовался, мягко говоря, много где. А ремонт — это затраты. Когда кто-то пошутил так в первый раз, может и было забавно. Но теперь это говорили практически все, как будто это стало какой-то легендой или чем-то чрезвычайно важным. И это уже настолько надоело, что, слыша подобное, Сэмми просто готов был ударить неудачливого шутника. Он вообще ненавидел, когда всякие глупости повторяли изо дня в день. Тем более, что Грант казался ему человеком вполне неплохим. Возможно, даже такой же жертвой идиотских шуток, как и сам Сэмми. — Добрый день, мистер Лоуренс, — через окно сказал Грант, постучав по стеклу. — Мистер Дрю просил передать, чтобы вы срочно спустились на совещание на этаж B.       С каждым словом бухгалтера Сэмми мрачнел всё больше и больше. Вот и всё. Вдохновение сейчас убьют своими разговорами. А такой порыв был! — Это никак не может подождать? — спросил он, поморщившись и отложив перо. — К сожалению, нет, — покачал головой Коэн. — Мистер Дрю требует срочно явиться.       «Мистер Дрю требует срочно явиться». Почему же мистер Дрю заранее ничего не сказал? Ох, это было вполне в духе Джоуи. И лучше бы Сэмми сейчас действительно поспешить, ведь последствия опозданий могли быть далеко не приятными. Он бережно водрузил банджо на стул, сложил листы с высохшими чернилами в аккуратную стопку, оставил досыхать последний лист и вышел из кабинета. — Также я хотел бы узнать, — Грант поправил очки и уставился на Сэмми с самым деловым видом, который только можно изобразить. — Что нужно докупить в ваш департамент. — Ничего не нужно, — отмахнулся Сэмми и вполне беззлобно усмехнулся. — Эти бездари ещё ничего не успели испортить. — Благодарю, тогда больше никаких вопросов, — судя по интонации, Грант если не обрадовался, то явно мысленно выдохнул с облегчением. — Хорошего дня.       Вряд ли этот день ещё мог стать хорошим. И поэтому, как только музыкант и бухгалтер разошлись около лестницы — Грант шёл наверх, а Сэмми для быстроты решил воспользоваться лифтом — Лоуренс озлобленно ударил ладонью по стене. Его просто ужасно раздражало абсолютно всё! Даже то, что лифт не находился на этаже. Хоть бы уже пять часов наступило, и можно было идти домой!       Наконец, Сэмми дождался лифта, зашёл внутрь и выбрал нужный этаж. С каждым мгновением увеличивалась вероятность поругаться с Дрю, а композитор этого не хотел. Лифт начал со скрежетом опускаться. Сэмми невольно вспомнил о том, как Томас предупреждал всех, кто только смел приблизиться к этому механизму, что лифт крайне не надёжный, и пользоваться им не стоит. Обычно Лоуренс и не пользовался. Но сегодня был исключительный случай. Такой, когда каждая секунда на счету. Уже мысленно представляя, что стоит сказать Дрю, если тот начнёт возмущаться, Сэмми стоял и ждал, пока лифт остановится на этаже B.       Но у лифта были другие планы.       Что-то вроде беспокойства проникло в душу Лоуренса, когда лифт не начал притормаживать после этажа 4. А потом он не остановился на нужном этаже. Просто продолжил опускаться. Вот тогда Сэмми не то чтобы перепугался, но как-то не особо уютно себя почувствовал. А если эта штука рухнет? Или просто остановится где-то между этажами? От одних только этих мыслей музыкант невольно похолодел. — Эй! — позвал он, хотя и знал, что это бесполезно. — Кто-нибудь меня слышит?       Но, конечно, ответом была тишина. А лифт продолжал опускаться. Он уже миновал четырнадцатый этаж и следовал дальше.       «Не глупи, Сэмми, — убеждал себя музыкант, чувствуя, как начинает дрожать. — Эта чёртова штука просто плохо работает. И ничего страшного в этом нет. Это вина Коннора, и с ним я ещё поговорю».       Наконец лифт опустился. Только потому, что достиг последнего этажа. Иначе, наверное, продолжил свой путь в неизвестность. Или, как мысленно назвал это Сэмми, «путь в Ад».       Двери раздвинулись, и Лоуренс вышел на этаж S, ничуть не изменившийся с весны. Наверное, тут никто и не бывал больше с тех пор. Ну, может, Полк. Сэмми не спешил выходить. Он ненавидел нижние этажи. Он подошёл к панели и выбрал этаж B. Но лифт будто умер, выполнив свою работу. Подъём не начался, даже двери не закрылись. Музыкант ударил по панели, но это не помогло. Оставался один выход — выходить и идти к лестнице. Лестница на верхние этажи была, но достаточно далеко. И Сэмми понял, что ближайшие полчаса окажутся истинной мукой. Проблема состояла в том, что его клаустрофобия распространялась на подобные места. Он вышел из лифта, буквально заставляя себя это сделать, и внезапно двери за ним задвинулись. Будто они будто ждали момента, когда Сэмми выйдет. Это всё было довольно-таки жутковато.       Но снова рисковать заведующий музыкальным отделом не собирался. Лучше уж действительно лестницу найти. А то вдруг он окажется просто заперт за решётками лифта, как в клетке. И когда его тут найдут?       Каждый шаг давался музыканту с трудом. Он с трудом переставлял ноги. Ему казалось, что потолок вот-вот рухнет, а стены сужаются, и скоро он окажется в тупике. В этом тёмном месте, расположенном под городом, композитор не чувствовал себя уютно. Скорее, ужасно.       «Глупая овечка, этого не может быть, — говорил Сэмми в полный голос. Да и кто мог его услышать? — Ты уже ходил здесь, здесь много кто ходил. Не будь мнительным идиотом, как Полк».       Он повернул налево, помня, куда идти, и, продолжая проклинать себя за трусость и Дрю за то, что приобрёл это здание, направился дальше. А потом он услышал чьи-то шаги.       Сначала Сэмми решил, что у него уже начались галлюцинации от страха, и упрямо продолжил идти. Но шаги становились всё громче и громче. Впереди кто-то был. И этот «кто-то» шёл к Сэмми. Лоуренс замер. Кто вообще будет здесь бродить в здравом уме?! В любой другой день он бы подумал, что это Норману опять неймётся, но не сегодня. Потому что, когда Сэмми уходил из музыкального департамента, Полк как раз попрощался с ним и сказал, что ему нужно уйти пораньше, и до завтра его не будет. Но… Если это не киномеханик, то кто?       Невольно Сэмми сделал шаг назад. Затем понял, что только левый поворот, куда он и шёл, мог привести в остальную часть студии. Правый заканчивался, в общем-то, тупиком. А от лифта никакого проку сейчас не было. — Кто здесь? — громко спросил он и удивился, когда услышал, как громко и властно прозвучал его голос. Внутри Сэмми чувствовал себя далеко не так уверенно. — Покажись!       Шаги стихли, а затем стали быстро отдаляться. Тот, кто был здесь, явно хотел как можно скорее уйти. Но теперь Сэмми не намерен был отпускать этого человека. В случае чего, он обязан будет доложить Дрю, что кто-то из его работников нарушает запрет. Он последовал за неизвестным и, наконец, оказался в комнате, где было освещение, а не приходилось идти чуть ли не наощупь. А за кучей хлама — кажется, это были сваленные в одну кучу стол и стулья — кто-то прятался. Причём, крайне неумело. Он отбрасывал тень, так что не обнаружить его мог разве что слепой. Сэмми подошёл к груде мусора и навис над тем, кто отчаянно пытался прятаться. — Так-так-так, ну и кто у нас тут, — сказал он, а напуганный Уолли только и мог, что смотреть на него. — Фрэнкс, собственной персоной. Ты здесь туалеты ищешь?       Всего лишь уборщик! Даже смешно немного.       Уолли встал и отряхнул свитер от пыли. — Вообще-то, я туалеты уже намыл, — сказал он. — Так что не зубоскаль. — Джоуи будет очень интересно узнать, где ты был и что делал, — пропел Лоуренс, и во взгляде уборщика мелькнул страх. — Не говори Джоуи, — нехотя попросил он едва слышно. — Я просто… — но тут он прервался. — А ты что тут делаешь?       Подозрение, звучащее в голосе Уолли было просто забавным. — Тебя это не касается, — отрезал Сэмми. — Лучше отведи меня к лестнице. — Тогда тебя тоже не касается то, что я здесь делаю, — пробормотал Фрэнкс. — Не пойду я никуда. Ты меня Дрю на растерзание отдашь.       Ничего не сказав и решив, что пререкания выше его достоинства, Сэмми просто схватил Уолли за руку и потащил туда, где, вроде, была лестница. Вроде… Наверное, он никогда не разберётся в этих этажах. Уборщику явно не понравилось происходящее, и он попытался вырваться, но Сэмми просто мёртвой хваткой вцепился ему в руку. Вот! Вот то, за что Джоуи точно не пожалеет Фрэнкса. Может, Дрю и считает, что Сэмми вечно преувеличивает, но теперь-то он точно не станет отрицать, что Уолли просто беспардонно пропускает мимо ушей то, что ему говорят, и даже специально нарушает запреты. Наконец-то Фрэнкс получит по заслугам. — Тогда я Дрю скажу пару слов о том, что ты, вместо того, чтобы сидеть на совещании, бродишь по нижнему этажу, — заявил Уолли. — И не одного меня зарплаты лишат.       Самая отрицательная черта Джоуи состояла в том, что он никого не слушал. Если ему что-то было надо — из кожи вон лезь, но сделай то, что директор требует. Поэтому оправдание «Дьявольский лифт не остановился, где надо» вряд ли сработало бы. Тем не менее, Сэмми не собирался давать слабину и признавать свою неправоту. Он просто продолжил вести Уолли за собой. — Если бы ты так нагло не вёл себя в последнее время, то мог бы уже домой идти, — словно невзначай заметил Лоуренс.       Уолли, кажется, сам того не ожидая, вдруг ляпнул: — Если бы так ужасно ко всем не относился, тебя бы все любили и уважали. И тянулись бы к тебе, а не пытались как-то напакостить.       Сэмми замер и даже отпустил Уолли. Внутри у него всё просто кипело. Да как… Да как смеет этот жалкий, ничего из себя не представляющий отброс общества так говорить с Сэмми?! Уолли же сразу отошёл подальше и отвернулся. Но, когда Фрэнкс вновь повернулся, на его лице было раскаяние. — Прости! — с искренним сожалением сказал он. — Прости, это как-то случайно вырвалось.       Но Сэмми ничего ему не сказал, кроме безэмоционального: — За мной.       Уборщик обречённо вздохнул, но всё-таки послушно последовал за Лоуренсом. А композитор просто хотел его убить. Смеет говорить подобное! Пусть не лезет в его, Сэмми, жизнь и продолжает мыть туалеты.       Они вышли к бездне. Кажется, Уолли был здесь первый раз, поэтому он потрясённо ахнул. — Ничего себе!       Он подошёл к краю и широко раскрыл глаза. — Там вообще дна нет!       Что ж, Сэмми понимал его удивление. Он и сам был поражён, когда впервые увидел это место. — А если… О-ой! — Уолли наклонился, чтобы заглянуть вниз, и чуть не упал. Сэмми в последний момент схватил его за свитер. Как бы уборщик его ни раздражал, но не хотелось бы, чтобы он полетел в пустоту. — Спасибо, — улыбнулся Уолли, а затем добавил добрым голосом: — А давай помиримся? Мы ведь неплохо общаемся во время перерывов. Ну давай, а? Я не хотел тебя обидеть.       Он протянул руку и с надеждой посмотрел на Сэмми. Лоуренс задумался. Вообще-то, стоило признать, что Уолли и Норман могли быть неплохими. И если их неугомонные характеры не мешали работе, то эти двое даже могли вызывать у Лоуренса положительные чувства. И вообще, они друг друга стоили. А как спелись, самое главное… Но главная проблема заключалась в том, что Сэмми они нравились. Пока не начиналась работа. Вот где их характеры начинали раздражать, а любое сказанное в адрес Сэмми слово воспринималось, как насмешка. Они просто относились к работе без должного уважения и стремления. Поэтому сейчас композитор и задумался. И Уолли это заметил. — Ну давай, — дружелюбно сказал он. — Ну вспомни, как классно мы пообщались, когда у тебя был День Рождения! Или когда мы после работы втроём до метро шли.       Что ж, это действительно были приятные воспоминания. Нашёл всё-таки Фрэнкс, как подобраться. Поэтому Сэмми не ответил ни твёрдое «нет», ни твёрдое «да». Вместо этого он бросил только: — Посмотрим.       Уолли просто просиял. — Раз мы, по большей части, не в обиде друг на друга, то ты не расскажешь Джоуи?       Ага, понятно, к чему это всё. — Расскажу, — отрезал Сэмми.       Но Уолли, кажется, не придал этому значения. По его мнению, все, с кем он не конфликтовал, были его друзьями и не могли выдать его. Что ж, придётся немного порушить его мировоззрение. Во-первых, не друзьями, а во-вторых, зря он сомневается в Сэмми. Сэмми на многое способен.       Они подошли к устройству, напоминающему фуникулёр и озадаченно остановились. — Кто первый? — спросил Сэмми, который сомневался, что этой штукой можно пользоваться. В прошлый раз она просто чудом не рухнула. — Ты думаешь, вдвоём нельзя? — отозвался Уолли. — Мы с тобой оба маленькие и лёгкие, авось выдержит.       Сэмми лишь пробурчал что-то неразборчивое. Тема роста была для него довольно болезненной. При всём том, что Сэмми обладал крайне привлекательной внешностью и очень этим гордился, был у него один минус. Рост. Точнее, его отсутствие. Сэмми был ниже большинства сотрудников. И мало того, что двухметровый Норман возвышался над ним, как какой-то столб, так ещё — самое унизительное — Уолли был выше где-то на сантиметр-два. Это просто убивало музыканта.       Сэмми хотел, было, ответить на это что-то достойное, но не успел. Стоит уточнить, что Уолли стоял ближе к стене, а Сэмми совсем на краю. И прогнившие в подобных условиях доски под музыкантом просто-напросто сломались и полетели в бездну. А Сэмми замахал руками, будто надеясь, что ему попадётся что-то, за что можно зацепиться. Но ничего не было. Поэтому, как в замедленной съёмке, Лоуренс почувствовал, как начинает падать в пустоту, ведь под его ногами не было никакой опоры. Скованный страхом, он увидел, как перепуганный Уолли бросился к нему, но не успел схватить. — Сэмми! Сэмми! — в панике закричал уборщик. Ну не успел он!       Сэмми почувствовал, что летит в бездну.