***
Стрелки часов медленно, но верно подползали к часу ночи, а Уолли никак не мог заснуть. Он ворочался, бурчал, считал овец, прыгающих через забор, но продолжал бодрствовать. Он успел уже сто раз пожалеть о том, что не взял с собой комиксы. Кроме того, в студии до сих пор было темно, поэтому страшно. Сначала Уолли старался не думать о том, что здесь, в этой студии, может произойти что угодно. Вот, например, какой-нибудь картонный чёрт опять будет по студии передвигаться. А хорошее воображение рисовало живописные картины того, как из темноты появляются ужасные монстры, огромные, зубастые, с щупальцами или когтями. Поэтому Уолли через некоторое время начал испуганно дёргаться от любого шороха и хотеть домой. Но домой-то нельзя. А то родители решат, что он, Уолли, действительно ничего не может сам. А он может. Просто тут слишком темно. Лежа и думая о том, что жизнь подростка тяжела, Уолли чаще и чаще возвращался к мысли, что у него начало болеть уже всё, что только можно. Конечно, ведь обычно ему не приходилось спать на двух стоящих рядом стульях, жёстких и неудобных, да ещё и свесив ноги. Вообще-то, был ещё один вариант, который Уолли крайне не хотелось воплощать. Недавно в студию на нижние этажи привезли диванчики, видимо, чтобы у не видящих света белого мультипликаторов была хоть какая-то радость в жизни. Диванчики были небольшими, зато довольно мягкими, в чём Уолли поспешил сразу же убедиться. Но стояли они не выше этажа K, а значит, нужно было либо спускаться на лифте, либо долго брести по тёмной лестнице. Ни один вариант Уолли решительно не нравился. Да ещё и нижние этажи… Но по прошествии ещё одного часика Уолли кардинально изменил своё мнение. Он дико хотел спать, у него болело всё, что только может и не может, а также он уже успел пару раз упасть с импровизированной кровати. Теперь он готов был сам порвать всех монстров на пути, лишь бы добраться до более удобного места. Поэтому злобно бурча «Ну всё, хватит с меня, я сваливаю отсюда», он взял рюкзак и плед и поплёлся к лестнице. Ведь даже сейчас он не собирался рисковать и заходить в лифт. Чтобы он рухнул? Нет уж, спасибо. Как ни странно никаких монстров на пути не оказалось. Поэтому Уолли не то что бы расстроился, но почувствовал себя обманутым. Вообще ничего интересного в жизни не происходит. Но не успел он отойти от лестницы и добраться до долгожданного диванчика, как услышал скрип лифта за своей спиной. Уолли пронзил холодный ужас. Он предпочёл не оборачиваться и не смотреть, что происходит. Но ведь проклятый лифт был в музыкальном департаменте! Кто мог ночью оттуда спускаться?! Уолли шумно сглотнул и застыл. Только вот фонарь забыл погасить. И ладно лифт хоть не остановился и продолжил путь вниз. Ну, а вдруг в нём кто-то был? И этот кто-то наверняка заметил уборщика! И теперь вернётся! Сон мигом спал с парня, и он выбрал единственный логичный вариант действий: бежать, пока этот не вернулся. Он и сам не понял, почему решил не прятаться на этаже, а броситься наверх. Громко топая и тяжело дыша, Уолли бежал по лестнице, и ему постоянно мерещилось, что за ним кто-то гонится. Наконец, он добрался до холла в музыкальном отделе, достал связку ключей из кармана и, недолго думая, открыл дверь на улицу. На улице было холодно, но Уолли даже не обратил на это никакого внимания. Он прислонился к стене и попытался отдышаться. Сердце бешено колотилось. Чёрт возьми, что это было?! И почему ему так везёт на всякую дребедень? Сначала Уолли испуганно озирался при любом звуке, но быстро пришёл к выводу, что на улице-то уж явно безопаснее, чем в здании. Нет, в студии нельзя находиться ночью. Это же с ума сойти можно! Хотя вскоре он всё-таки замёрз и решил осторожно пробраться в какой-нибудь кабинет, в котором можно закрыться. Эх, хорошо быть уборщиком! Все ключи на руках. Поэтому, осторожно заглянув внутрь, Уолли вздохнул и зашёл. Никаких монстров не было. Стояла гробовая тишина. «Как в могиле», — невольно подумал Фрэнкс и скривился. Студия гораздо больше нравилась ему днём. Или хотя бы при свете. Поэтому короткими перебежками он добрался до офиса Сэмми, выставил оттуда картонного Бенди, закрылся на ключ и сел в угол, завернувшись в плед. Ну всё, теперь вряд ли его достанут. А если стекло разобьют? Ну тогда Грант, которому придётся выделять деньги на новое, лично найдёт виновника и на части его порвёт. Жалко только, что Уолли уже об этом не узнает. Теперь главное уснуть и проснуться до того, как кто-то придёт. Ну или не уснуть.***
— Уолли! — кто-то упорно стучал в дверь, и уборщик поморщился, всё ещё продолжая спать. — Уолли, Бенди возьми, просыпайся! Уолли! — Ма-а-ам, — протянул Фрэнкс. — Ну ещё пять минут. Ну пожалуйста… — Уолли! — теперь в голосе слышались почти истеричные нотки. — Фрэнкс, пусти меня! Уолли, наконец, понял, что что-то не так. — Сэмми…? — переспросил он, зевая и потягиваясь. — Ой… Доброе утро, а я тут спал… Ой, свет включили. Уолли озирался по сторонам, пытаясь вспомнить, как он вообще тут оказался. Но потом он немного проснулся и вспомнил. «Чёрт! — мелькнуло у него в голове. — Проспал-таки!». С бешеной скоростью он вскочил, вытащил из кармана ключи и открыл кабинет. С кривой усмешкой музыкант зашёл внутрь и придирчиво осмотрел плед на полу. — Хорошо устроился, — ядовито заметил он, проходя к столу и бросая на него связку ключей. — Милый пледик. Уолли нервно улыбнулся, спросонья не почувствовав иронии. — Вообще-то да, — кивнул он. — Только жёстко немного. Ладно, пойду умываться. И под недоумённый взгляд ошалевшего от такого поведения Сэмми достал из рюкзака зубную щетку и вышел из кабинета. Только по дороге к ближайшему туалету Фрэнкс окончательно проснулся и понял, что произошло. И чуть со стыда не провалился на пару этажей ниже. Тут же он с ненавистью посмотрел на зубную щётку, будто она была виновата в произошедшем. Но и на этом дело не кончилось Потому что в художественном отделе, через который пролегал путь к ближайшему туалету, уборщик первым делом наткнулся на Нормана, который помахал ему рукой и смерил внимательным взглядом друга. Но ничего по поводу Уолли не сказал, зато глубокомысленно произнёс: — Уолли, а, Уолли, Генри-то нет. Всё-таки Линда его порешила. — Да ладно?! — Уолли даже испугался, пока не понял, что это шутка. — Ой. — Да-да, я уверен, — Уолли продолжил двигаться в сторону туалета, и Норман последовал за ним. — Как же это было… Ну ты помнишь. «He had it coming, He had it coming. He only had himself to blame…»*. Тут они всё-таки дошли до места назначения, и Норман прошёл дальше, потому что ему нужно было к Дрю, продолжая напевать. — Подожди, Норман! — окликнул его Уолли, вдруг вспомнив то, что произошло ночью. — А где Том? — Том? — киномеханик на секунду задумался. — Он был в подвале. Трубу чинил там. А что? — Да ничего. Потом расскажу. Итак, наскоро умывшись, Уолли вернулся в офис Сэмми, чтобы забрать рюкзак, постарался не очень краснеть при ехидных замечаниях музыканта, потом ещё раз вернулся за пледом и только после этого направился на поиски Томаса. Ему нужно было кое-что узнать. Только бы механик не ушёл! Ищи его потом. К счастью, Том был «на месте». Кряхтя и ругаясь, он пытался сделать что-то с трубой, но, заметив Уолли, забросил это занятие и смерил парня недоверчивым взглядом. — Не подходи, — буркнул он и махнул рукой. — Иди отсюда, и без тебя проблем хватает. Вот это было крайне обидно и несправедливо! Как будто Уолли — какое-то стихийное бедствие. Но спорить с механиком уборщик не стал, а отошёл к стене и уселся на деревянную коробку. — Том, я тут спросить хотел, — стараясь выглядеть как можно невиннее пробормотал он. — А лифт… ну-у… может сам двигаться? Томас отряхнул руки, будто от этого должно было исчезнуть какое-то тёмное масло, которым были измазаны его ладони. Работника явно напрягало то, что Уолли мешает ему заниматься трубами. И что ему, пять минут жалко?! Фрэнкс откинулся к стене и стал ожидать ответа. — Да, есть такое, — наконец, сказал Том с тяжелым вздохом. — Сам поднимается, сам опускается, а иногда даже изменяет направление, не дойдя до нужного этажа. Я тебе так скажу: и близко к нему не подходи, если не хочешь закончить в инвалидном кресле. Что ж, пугалки были вполне в духе Томаса и звучали убедительно. Но всё-таки это было немного не то, что Уолли хотел узнать. А он хотел узнать, был ли кто-нибудь в кабине лифта этой ночью, и если да, то кто. Но, увы, Том не мог знать ответа на эти вопросы. Если только… — А где ты был сегодня ночью? — продолжил допрос Уолли, и Томас посмотрел на него, как на ненормального. — С тобой всё хорошо, парень? — на всякий случай осведомился он. «Ага, уходит от ответа», — подумал Уолли, прищурившись. Сначала это показалось ему подозрительным, но потом… Да нет. Чтобы Том в ночи делал что-то в студии? Это было слишком. — Да, со мной всё хорошо, — быстро закивал Уолли, надеясь, что больше расспросов не предвидится. Но Томас недоверчиво прищурился. — Ох, утаиваешь ты что-то, — сказал он, возвращаясь к работе. — А теперь брысь отсюда, не хватало мне ещё неприятностей. Делать было нечего, и Уолли сполз с коробки и поплёлся за шваброй, оставленной в кладовке музыкального отдела. На пути у него стоял картонный Бенди, и Уолли понял, что ему жутковато смотреть на этого демона. Одно дело — милый мультяшный персонаж на экране, другое — вот эти проклятые черти в человеческий рост. Да ещё, возможно, и живые. Затем уборщик встретил только пришедшего Джека, который стряхивал снег со шляпы. Тот честно сказал, что у Уолли вид, будто тот только проснулся. Но уборщик решил до последнего хранить свою тайну. А вот про то, что лифт ночью опускался куда-то на нижние этажи, хотелось кому-нибудь рассказать. Это было слишком жутко хранить в себе. Даже если Уолли и паникёр и поднимает суматоху на пустом месте, даже если лифт иногда опускается сам… Лучше пусть ему скажут, что он с ума сошёл совсем, главное, чтобы дали оценку ситуации. Поэтому, недолго думая, он направился к Сэмми. Причин на это было несколько: Сэмми отлично умел убеждать людей в том, что они параноики; Сэмми был одним из тех, кто и так знал, что Уолли ночует в студии; и главное, Сэмми был здесь ближе всего. Морально готовясь к унижениям, Уолли ускорил шаг. Но Сэмми отнёсся к рассказу Уолли с неожиданной серьёзностью. Он нахмурился, потёр переносицу и отвернулся. — Это бред, Уолли, тебе это приснилось, — сказал композитор. Но Уолли видел, что тот верит в реальность произошедшего также, как и сам Фрэнкс. — Иди работать. И не лезь больше ко мне со своими глупостями. Сэмми что-то знал. Уолли был в этом уверен. Он и сам не понимал, почему. Но уборщик прекрасно видел, что Сэмми знает больше, чем он. Композитор так резко оборвал разговор и даже не попытался высмеять сотрудника. Это слишком странно! Или же они втроём знают! Точно! Норман, Сэмми и Генри что-то знают, а Уолли не говорят. Потому что не доверяют. Или же… — Это был ты? — резко спросил Фрэнкс, и Сэмми даже повернулся. — Вы ведь связаны с этим! И с двигающимися картонками. И вчера… Вы трое какие-то сектанты? Что у вас за собрания? И что тебе понадобилось внизу ночью? И не вздумай отнекиваться, я вас насквозь вижу! Я вам доверял, а вы все предатели! Вы никогда мне не доверяли! Вы… Да ну вас! Уолли ещё много чего мог бы высказать, если бы не заметил за стеклом Гранта, который даже заходить в кабинет передумал. — Вот что происходит, — нарочито громко обратился Сэмми к Гранту. — Строит теории заговора. И чему детей сейчас в школах учат. Бухгалтер покачал головой, смотря на Уолли с жалостью. Уборщик вскипел. Конечно, ещё и опозорить надо! Жестом показав, что Фрэнкс должен оставаться на месте, Сэмми вышел к Гранту, и у них завязался разговор. Зато когда композитор вернулся, он тут же набросился на Уолли. — Значит так, ты, маленький жалкий… — процедил он и почему-то запнулся на полуслове. — Если мы расскажем тебе всё, ты перестанешь мотаться по студии, лезть не в своё дело и информировать всех вокруг? Уолли открыл рот от удивления. Та самая тайна?! Ничего себе! Он, наконец, узнает, что происходит! Вот, он же говорил, что узнает! — Да-да-да-да! — тут же отозвался он. — Я перестану! Тем более… это же будет и моё дело тоже, — добавил он, хитро улыбнувшись. Не довольный происходящим Сэмми понял, что отступать некуда, поэтому скривился, будто попробовал лимон. — Тогда сейчас иди и делай свою работу, — процедил он. — Мне бы хотелось, чтобы и эти двое с тобой разбирались. Поговорим позже. А Уолли уже ужасно ждал этого «позже». Он чувствовал, будто вот-вот станет носителем какой-то тайны, и это заставляло его чувствовать себя важным. Оставалось только дождаться.