Глава 27. Неприветливый Север. Сандор.
9 декабря 2017 г. в 21:28
Примечания:
глава бечена :)
Этим утром Сандор проснулся от собственного стона и тотчас же утонул в волнующих ощущениях: запах женщины, которую он сжимал в объятиях, проникал прямиком в мозг, разгоняя по телу волны ни с чем не сравнимого блаженства; ее хрупкое тело, плотно прижатое спиной к его груди, рождало мысль о частичке рая, которую добрые боги по ошибке поместили сейчас в его постель; едва заметные движения бедер пташки, уютно устроившихся у его чресл, дразнили непроизвольно восставшую мужскую плоть, вызывая мучительное желание взять ее, теплую и сонную, прямо сейчас, пока голова не вернула себе способности думать и сопротивляться.
- Прекрати, - хрипло выдохнул Сандор, привычно зарываясь лицом в огненные волосы.
Женщина в его объятиях издала полувздох-полустон, на такой утробной ноте, которая тотчас же отдалась пульсацией в его груди и пояснице, но не перестала ерзать бедрами по напряженному скоплению нервов, заставляя Сандора лишиться дыхания.
Она опять вела нечестную игру.
Он нашел ладонью теплую налившуюся грудь и снова застонал, утыкаясь носом в восхитительную ложбинку между затылком и плечом, губы сами раскрылись и прошлись поцелуями по ароматной бархатистой коже.
- Пташка…
Она выгнула шею, подставляя ее жадным поцелуям, и напряглась под его руками, будто тетива лука, усилив коварное движение бедер, да так, что Сандор почувствовал на готовой взорваться плоти призывную влажность ее лона.
- Ты сама напросилась, - с трудом прохрипел он, принимая вызов и переходя в наступление.
ххх
После пташка блаженно улыбалась, расслабившись на его плече, и лениво принимала его успокаивающие ласки и поглаживания. Он беспрепятственно вдыхал чарующий запах любимой женщины – ее волос, ее дивной кожи, сотканный из ароматов лесных трав, лимона, ванили и еще чего-то неуловимого, принадлежащего только ей, от чего разум затуманивался, и голова шла кругом.
Сандор был абсолютно счастлив. Этой ночью он снова спал глубоким, спокойным сном, будто младенец в объятиях матери – давно он не чувствовал себя таким умиротворенным и отдохнувшим. А все потому, что уже вторую ночь он засыпал с ней и просыпался с ней, купаясь в любви, которую его пташечка без остатка дарила ему.
Не об этом ли он бредил все эти долгие месяцы, а может, и годы? Быть может, не осознавая того сам, он был покорен ею еще с тех времен, когда она впервые покинула родительское гнездо и случайно оказалась в его руках, обдав его тем же самым запахом, который пьянил его сейчас…
Сложно было привыкнуть к мысли, что теперь она принадлежит ему, целиком и безраздельно. Он все еще ощущал себя вором, посягнувшим на то, что никогда не могло бы достаться ему по праву. Эта юная девушка была самой прекрасной из всех, кого он видел в своей жизни. Ни на какую другую женщину он не смог бы теперь даже смотреть, не то что рассматривать ее в качестве пары. Но каким же богам возносить благодарственные молитвы за то, что соединили их, настолько непохожих друг на друга, настолько далеких друг от друга?.. Он втайне опасался, что не заслужил этого счастья, что ему одному было отсыпано столько, сколько хватило бы на пол-Вестероса… но за что? Не потребуют ли боги чего-то взамен? И что это должна быть за жертва, которая соразмерна с таким невероятным, оглушительным счастьем, внезапно и неожиданно свалившимся на него?
Начинало светать, и в легкой дымке зимней утренней зари он стал различать черты пташкиного лица. Такая милая, умиротворенная, безмятежная… улыбается так, будто слушает одну из своих любимых баллад о рыцарях и прекрасных девах. Впрочем, она сама и есть прекрасная Дева. Да только вот с рыцарем ей не повезло…
Эта мысль не давала ему покоя еще со вчера. Он связал ее брачным обетом, но не мог не думать о том, что будет с ней, когда пелена влюбленности спадет и она увидит под ней не того благородного рыцаря, каким она его полюбила, а самое настоящее уродливое, жестокое чудовище, каким его сейчас видит Джейни Пуль. А еще может статься, что она действительно встретит своего настоящего, прекрасного рыцаря… И что тогда? Если она влюбится, для нее нестерпимо будет осознавать, что она замужем за чудовищем и навеки привязана к нему. Что обязана долгом жить с ним, делить с ним ложе, рожать ему детей… как она сможет это принять? Что она будет делать, доведенная до отчаяния? Если она была готова убить себя ради того, чтобы быть с ним… Что, если она захочет убить себя, чтобы избавиться от него?
Вчера, в богороще, перед ликом сердце-дерева и ее северных богов, он взял с нее клятву, что она расскажет обо всем, что будет тревожить ее девичью душу. Он очень надеялся, что когда наступит этот горький миг, она вспомнит о своей клятве и не станет ему лгать. А уж там он что-нибудь придумает. В конце концов, она может и овдоветь. Войны в Вестеросе нередки…
Словно прочтя его мысли, пташка повернулась в его руках, скользнула тонкой ручкой по груди на плечо, а затем на затылок, обнимая его.
- Сегодня нам нельзя проспать, - сказала она, щекоча своим дыханием его горло. – Ты помнишь о совете?
Сандор скис. Он лично предпочел бы сегодня не покидать своей постели и не выпускать из нее свою леди-жену.
- Помню, - буркнул он недовольно, целуя ее в макушку. – Провалиться бы в пекло этому Станнису разом с его войнами и Железным троном.
- Он вернул мне Винтерфелл, а моим лордам Север, - напомнила ему Санса с легкой укоряющей ноткой.
Очарование сонного утра прошло. Солнце быстро поднималось где-то с другой стороны замка, раскрашивая покрытые снегом крыши каменных построек в золотистый багрянец. День обещал быть ясным и безветренным. Сандор вздохнул, разрывая теплые объятия.
- Мы когда-нибудь будем принадлежать сами себе? – поинтересовался он у пространства.
Санса хмыкнула, с сожалением погладив его бедро, и Сандор усилием воли отстранился, от греха подальше.
- Сегодня после ужина…
- Слишком долго придется видеть тебя в одежде…
Санса засмеялась так звонко и мелодично, будто тронула струны сладкоголосой лютни.
ххх
Бывший кабинет лорда Эддарда Старка наполнился северянами, собравшимися возле большого отполированного до блеска стола над огромной развернутой на нем картой.
- И когда вы собираетесь выступать? – поинтересовался белобородый Морс Амбер, сверкнув на короля единственным здоровым глазом.
- Не позже, чем через три или четыре луны, - бесцветным голосом ответил Станнис.
Воронье Мясо издал недовольный рокочущий звук.
- Не лучше ли дождаться окончания зимы? Север и так изнурен после войн, наши дома разорены, припасов слишком мало, люди голодают.
- Ты пришел сюда жаловаться на жизнь, старик? – Станнис нахмурил брови. – Не для того я привел сюда войско, не для того я терял своих людей в ваших проклятых сугробах, чтобы вы отсиживали свои сытые задницы в отвоеванных мною замках.
Морс Амбер злобно пожевал губами, затерянными где-то в кустистой бороде, но возражать не стал.
- Меня интересует другое, - подал голос Виман Мандерли со своего широченного кресла, которое за ним неизменно таскали с полдюжины слуг. – Если вы соберете все силы Севера на эту войну, кто останется здесь, защищать наши дома?
Станнис сердился – Сандор явственно читал это на его бесстрастном лице. Совещание проходило не совсем так, как рассчитывал Баратеон. Каждый из северных лордов заботился, прежде всего, о своей шкуре и не выказывал жгучего желания биться за его трон.
- Да кому будут нужны ваши старые халупы? От угрозы с севера вас охраняет Стена, а угрозу с юга мы уничтожим сами.
Станнис кривил душой, Сандор знал это. Он подозревал, что и остальные лорды также это знали. Стену защищала лишь горстка братьев Ночного Дозора, которым помогала толика одичалых, оставшихся в замках братства для подмоги. Его мысли сорвал с языка незнакомый ему ранее старый, диковатой наружности лорд, которого Санса ранее представила как Торгена Флинта:
- Слыхал я шутки и посмешнее. Стена защищает? Мы не слепцы и не глупцы, чтобы верить в такое, ведь многие из нас были на Стене во время атаки Иных. Кто посмеет утверждать, что Дозор выстоит, если им вздумается напасть в наше отсутствие?
Станнис надолго замолчал, опустив глаза в карту безо всякого выражения на лице. Когда же он заговорил, его голос звучал тихо, однако был слышен во всех уголках кабинета, - настолько гнетущая воцарилась тишина.
- Раз уж вы не слепцы и не глупцы, и раз уж многие из вас видели своими глазами, что ждет нас по ту сторону Стены, значит, вам уж точно известно: если Иные предпримут атаку, и Стена падет, то ваши жалкие силы, вместе взятые, не выстоят перед этой напастью. Нам нечем сражаться с ними, они возьмут ваши замки и умертвят ваших людей за считанные дни, пополняя ими собственную армию. И тогда не будет иметь значения ни для северян, ни всего остального Вестероса, кто кого хотел защитить и видеть своим королем. Людей просто не будет.
Станнис выдержал паузу, разглядывая мрачные, насупленные лица.
- Так не лучше ли поступить мудрее? Когда я отвоюю свой трон, мне присягнут остальные дома Вестероса. У нас будет столько людей и ресурсов, что мы сможем противостоять проклятой напасти. Согласен, в этом есть риск. Но в случае успешного исхода мы будем сильны как никогда, и с помощью Владыки Света уничтожим порождения тьмы раз и навсегда.
Пылкие слова Станниса сильно попахивали сомнением, но Сандор понимал, что доля правды в них была. В кабинете вновь воцарилось молчание.
- Ваш король прав, - раздался спокойный голос, принадлежавший Сигорну, мужу Элис Карстарк, и все головы разом повернулись к нему. – Мы не сможем удержать их, даже если останемся здесь. Нам требуется много людей, очень много. Если мы не заставим южан встать на нашу сторону, все мы можем готовиться к смерти, да только будем честны перед собой – смерть, уготованная нам Иными, никому из нас не понравится.
Сандор подметил взгляд Элис Карстарк, которым та одарила мужа: в нем сквозили любовь, уважение и гордость. Он невольно покосился на Сансу – хотелось бы ему получить такой же взгляд от нее, но та сосредоточенно вглядывалась в лица северян и нервно теребила пальцами кожаные концы пояса, полученного накануне в подарок от него самого.
- Сильные воины, славные мужи, - поднялась вдруг Элис Карстарк со своего места, – уходя на войну, вы не оставляете ваши дома пустыми. Вы оставляете их на попечение ваших жен и детей, и да помогут нам старые боги. Из-за Стены к нам прибыли люди, которые не делают разницы между женщиной и мужчиной, их женщины - такие же воительницы, как и вы. Мы не удержим замки перед Иными, но перед живыми людьми, если таковые захотят захватить нас, выстоять сможем.
- Если только это не Железнорожденные, - вставила леди Гловер, также поднимаясь со своего места. – Едва лишь они почувствуют, что Темнолесье осталось без последней защиты, они не преминут воспользоваться нашей слабостью. А Темнолесье, как вы знаете, – ворота к Северу. Вы же не хотите снова лишиться Винтерфелла? – обратилась она к леди Старк.
- Успокойтесь, леди Гловер, - мягко ответила Санса, – король не оставит вас без защиты.
- Верно, - подтвердил Станнис, испепеляя взглядом леди Гловер. – В Темнолесье останутся наши люди, чтобы обеспечить безопасность западного берега. Но ваши вассалы – Боулы, Бранчи, Вудсы, Форрестеры - должны присоединиться к нам.
- Мой муж и его брат так и не вернулись с войны, затеянной Роббом Старком…
- Если боги будут милостивы, они вернутся, - поспешно вставила Санса. – Вчера мы получили ворона от Хоуленда Рида, нашего вассала. Он не смог присоединиться к нам сейчас, но его письмо содержит намеки, позволяющие нам надеяться на его помощь в этой войне… и не только его помощь.
Леди Гловер с отчанной надеждой посмотрела на Сансу и получила от той знак, обещающий поговорить с ней об этом позже. Сандор нахмурился. Санса ничего не сказала ему о письме. Уже появились тайны от него?
- Какие еще есть возражения? – раздраженно повысил голос Станнис Баратеон. – Я хотел бы разрешить их прямо сейчас, другой возможности у нас уже не будет. Мне нужна поддержка, а не предательство за моей спиной.
Поднявшийся было в кабинете ропот утих. Никто не захотел больше высказаться против.
- Итак, мы выступаем. До истечения первой луны все присутствующие здесь лорды должны прислать мне воронов с перечислением всех сил, которые способны предоставить, а также тех, кто останется для защиты замков. И быть в готовности, ожидая сигнала к началу похода.
Дальше последовало обсуждение стратегических моментов наступления, соображениями о которых поделился и Сандор.
ххх
После обеда Санса вновь принялась нянчить знатных дам, расхаживая об руку с ними по просторным дворам Винтерфелла, а Сандор вместе с Сигорном отправился к казармам одичалых, чтобы при помощи грозного тенна, который едва ли не взглядом умел подавлять сопротивление, донести до своевольных дикарей веление короля.
А сопротивление в рядах одичалых только нарастало. Несмотря на то, что им уже довелось размять кости «на юге», как они называли все земли по эту сторону от Стены, во время штурма Торрхенова Удела, они по-прежнему считали себя вольными людьми, истинными детьми севера, и вложить в их головы необходимость воевать за короля «поклонщиков» ради того, чтобы усадить его на какой-то там железный стул, было непросто.
«Совет» одичалых вовсе не походил на королевский совет в кабинете Старка. Дикари – они и есть дикари: орали, ругались, осыпали друг друга проклятиями; несколько раз подрались, жестоко вгрызаясь друг другу в уши и глотки, будто настоящие волки; в качестве доводов зачастую приводили голые задницы, призванные убедить собеседника в том, что его мнение ошибочно; но, в конце концов, Сигорну вместе с вождями других кланов удалось привести всех к зыбкому единству и объединиться ради более высокой цели. Одичалые дали согласие следовать за королем на юг.
В ходе жарких споров нередко упоминались Иные, которые и были истинным источником их ненависти, поскольку из-за них им пришлось покинуть обжитые земли к северу от Стены, принадлежавшие им веками, и сдаться на милость поклонщиков. В основном, сетовали на то, что сражаться с Иными – все равно что выступать безоружными против пик и копий. Тут Сандор и вспомнил слова Сэмвелла Тарли, сказанные ему на ухо перед отъездом.
Уведя Сигорна в сторону вдоль наружных стен Винтерфелла, Сандор осторожно спросил:
- Тебе известно что-то о драконовом стекле?
- Известно, - подтвердил Сигорн. – Древние использовали его силу.
- Силу? – удивился Сандор. – Какая в нем может быть сила? Стекло – оно и есть стекло. Против меча и мгновения не устоит.
- Против меча – нет, - согласился Сигорн. – Но знавал я одну жирную ворону, которая каркала о том, будто ножом из драконова стекла она умертвила Иного.
- Жирную ворону? – Сандор знал, что воронами одичалые кличут дозорных со Стены. – Не Семвелла ли Тарли?
- Да, Паленый. Так его зовут его же собратья-вороны.
- И что, правда убил? – Сандор слышал эту историю от Сэмвелла еще в начале их непредсказуемого похода на север, но едва ли верил в нее хотя бы на грош.
Хотя, если сказать по правде, он и в Иных-то не шибко верил.
- Сам я не видел, - молвил Сигорн, – но Джон Сноу это подтверждал.
- Джон Сноу? Бастард Старка?
Сигорн усмехнулся.
- Как же вы, поклонщики, любите делить своих сыновей на законных и бастардов, будто зов крови от этого становится тише. Верно, Джон Сноу, бывший лорд-командующий. И с королем они тоже об этом говорили. Станнис даже собирался добывать драконово стекло в каком-то южном замке, да теперь не добраться туда, пока Север запечатан.
Сандор задумался.
- Ты говоришь, его можно добыть в Вестеросе?
- Да, хотя здесь, на севере, его нет. Но не только в Вестеросе.
Сандор вопросительно посмотрел на Сигорна. Тот, выдержав паузу, глубокомысленно изрек:
- Красная женщина говорила, что драконово стекло породили живые драконы. А сами они зародились далеко за морем, в Эссосе, в Крае Теней за Асшаем. Дракон – это пламя, Иные – это лед. Порождение пламени может сокрушить порождения зимы. А значит, драконово стекло и вправду может иметь силу против Иных. Хотя упыри к нему нечувствительны – мы испытали это сами, - Сигорн хмыкнул в ответ каким-то собственным мыслям.
Сандор задумался.
- Асшай – это где-то очень далеко… Но вы с леди Элис посылаете корабли для торговли с Эссосом. Что, если ваши торговцы выменяют свои товары на драконово стекло и заполнят им свои трюмы? Если начнем прямо сейчас, как раз к нашему возвращению с юга у нас будет хороший запас для вооружения.
Сигорн внимательно посмотрел на Сандора.
- Ты не похож на южанина, Паленый. И за Север готов стоять, будто здесь твой дом…
- Я всегда буду стоять за тот дом, в котором будет жить моя жена и мои дети.
Сигорн одобрительно кивнул.
- Равно как и я. Я поговорю с моей леди, и если твоя леди тоже не будет против… наши корабли привезут драконово стекло с берегов Эссоса.
ххх
Третья сладкая ночь вместе с Сансой снова сменилась необходимостью расставания, хотя и не столь долгого, которое ждало их впереди, – северные лорды собирались на королевскую охоту. Сандору не хотелось принимать в ней участие – при попытке править Неведомым раненый бок все еще сводило судорогами, затрудняющими верховую езду. Да и Санса весь вечер ныла о том, что Станнису не следовало красть у нее мужа всего лишь на третий день после свадьбы, а утром не хотела выпускать его из сладкого теплого плена своих объятий. Но Сандор понимал, что Станнис не примет никаких оправданий, ведь все это представление было вызвано лишь одной целью – потешить самолюбие северян, сплотить их вокруг себя и заставить их принять самого Сандора в качестве лорда-протектора Винтерфелла. Поэтому избежать неприятной обязанности не представлялось возможным.
Следовало поторопиться – выезжать собирались с рассветом, чтобы успеть обнаружить следы лося и, если повезет, застать одного или нескольких зверей за кормежкой. Собак с псарни выбрали самых крупных, чтобы не увязли в глубоком снегу, и только для того, чтобы помогали учуять зверей, так как загонять планировали сами.
Отъехав на несколько миль от Винтерфелла и углубившись в лес, разделились на несколько групп, охватывая как можно большую территорию.
Сандор вместе с двумя загонщиками заходил на оклад с запада. Через несколько часов собаки учуяли зверя, а вскоре загонщики заметили и следы утренней кормежки. Погода стояла ветреная – лоси могли сбиваться в небольшие группы, поэтому загонщики со всей осторожностью перемещались по намеченной траектории, держа в поле зрения следы на снегу.
Сандор отъехал еще чуть в сторону, отдаляясь к западу от своей группы и держа копье наготове, чтобы не дать зверю возможной лазейки, но вдруг замер на месте, краем глаза уловив какое-то непривычное движение.
Заставив Неведомого стоять неподвижно, хотя тот то и дело норовил дернуться и испуганно фыркал, он медленно обернулся вокруг себя, обводя взглядом заснеженный лес. Только сейчас он отметил, что тишина стояла непривычная, даже для леса в такую пору: ни карканья воронов, ни шумной трескотни белок, разгрызающих запасенные на зиму орехи, ни стука тружеников-дятлов, лишь легкий треск сухих веток кое-где нарушал эту зловещую тишину.
Ничего. Хотя теперь Сандор отчетливо ощущал чье-то присутствие – волосы на затылке встали дыбом. Он заставил Неведомого медленно переступить и слегка повернуться, давая больше обзора из-за спины, и в этот момент увидел то, что заставило его похолодеть – красные, будто налитые кровью глаза над черной крупной кляксой носа. В первый миг ему даже показалось, что глаза и нос эти сами по себе зависли в воздухе – до того белой была шерсть зверя, которому принадлежали эти глаза.
Это был волк, слегка подогнувший широко расставленные передние лапы и угрожающе заостривший мохнатые лопатки. Зверь беззвучно щерил огромную пасть и низко прижимал к голове уши, словно готовясь к прыжку. Сандор замер. Он в жизни не видел такого огромного зверя – казалось, он раза в два крупнее самого большого из них. Неужели лютоволк? Он слышал о зверях с герба Старков, и даже видел двоих из них у девчонок Старк, когда они были еще едва подросшими щенками. Но этот зверюга был настолько огромен, что по размеру мог вполне сравняться с некрупной лошадью, да еще и абсолютно белый.
Неведомый снова испуганно заржал и попробовал встать на дыбы, и в этот момент белая громадина взвилась в воздух, стремительно несясь в прыжке прямо на Сандора. Тот попробовал увернуться, с силой подавая коня вперед, но не успел – мощный удар огромных лап вышиб его из седла, и Сандор всей массой полетел спиной на снег вместе с навалившимся на него белым монстром, чудом не оторвав стременами ноги.
Высокий снег смягчил силу удара, Сандор почувствовал, что провалился в него на добрые три фута. Зверь так и держал огромные лапы на его плечах, впиваясь когтями в звенья кольчуги, и беззвучно рычал на него, тыча оскаленной мордой прямо в лицо, роняя на него обильную слюну.
Сандор в ужасе смотрел на нависшего над ним волка, лихорадочно размышляя, стоит ли рискнуть и попытаться добраться до кинжала, спрятанного на поясе, или лучше замереть неподвижно, даже не пытаясь шевелиться. Решив, что движение может вызвать еще более молниеносную реакцию зверя, Сандор пока выбрал второе. Все равно, рассудил он, ему не успеть пробить глотку зверя до того, как огромные зубы сомкнутся на его горле.
Человек и зверь смотрели друг другу в глаза, и Сандору на миг померещилось, что в красных глазах животного он сумел разглядеть едва ли не человеческий разум. Он вдруг вспомнил, где видел этого лютоволка: на пиру в честь приезда покойного короля Роберта в Винтерфелл. Этот волк принадлежал бастарду Старка, Джону Сноу. Но тогда он еще не был таким чудовищно огромным.
- Я знаю тебя, - невольно вырвалось у Сандора, словно он и вправду говорил с человеком.
Удивился сам себе, но снова ему показалось, что такое же удивление промелькнуло в кровавых глазах. Очередная порция слюны упала ему на подбородок и сползла за шиворот. Сандор поморщился. Проклиная себя за собственное безумие, он снова сказал волку:
- Ты – волк Старка. Джона Сноу.
Волк пригнул пасть ниже и снова беззвучно зарычал.
- Я не враг тебе, - зачем-то сказал Сандор зверю. – Я служу леди Старк.
Немного помолчав, он добавил:
- Я люблю леди Старк.
Страшный оскал вдруг сменился почти человеческой ухмылкой, и какое-то время волк просто обнюхивал его, тяжело и жарко дыша ему в лицо. Сандору больше нечего было сказать в свое оправдание, поэтому он молча наблюдал за изменениями в выражении красных глаз.
Такое впечатление, будто волк призадумался, стоит ему сожрать свою добычу или все же нет. Боги, может ли такое быть? Мог ли такой огромный волк посреди зимы быть неголодным?
Едва ли.
Зверь еще раз поразил Сандора: снова навострив уши, он грациозным движением убрал с его плеч лапы и принюхался к снегу вокруг лежащего воина. Отошел на короткое расстояние, оглянулся, посмотрев человеку в лицо кровавыми глазами...Сандор теперь едва ли удивился бы, скажи ему волк пару слов на прощанье.
Но волк ничего так и не сказал и двумя изящными прыжками унес свою громадную тушу в снежную пустошь, словно бы растворившись в ослепляющей белизне.
Выждав мгновение и пытаясь перевести затерявшееся в грудине дыхание, Сандор медленно поднялся и, сотрясаясь крупной дрожью от пережитого потрясения, побрел по снегу разыскивать своего коня.