Не болейте в одиночку

Вставив ключ в замочную скважину, я со скрипом отворила дверь в унылую комнату, позволив промозглому ветру зайти в помещение вместе со мной. Сегодня исполнилось ровно полгода с того момента, как я по собственной глупости умудрилась попасть в прошлое, о котором читала в семейных исторических сводках и слышала из рассказов Глена. Уже шесть месяцев я торчу в этом непривычном для меня веке, балансируя на грани жизни и смерти. Я даже представить себе не могла, какие адские усилия нужно прилагать, чтобы выжить в чуждом для современного человека столетии, в окружении тех людей, чье мышление, образ жизни, поведение и наклонности полностью отличаются от твоих. Эта задача не для слабонервных, и я лишь чудом до сих пор сохраняю равновесие. Однако, с каждым новым днем я чувствовала, как мои руки опускаются все ниже, даже сейчас, когда я более менее обустроилась в этом мире, чувство всепоглощающей тоски не отпускало сознания, рисуя в голове картины трагичного будущего, если я хоть на минуту позволю себе расслабиться. Невыносимо… Здесь всё чужое. И люди жестокие. Работы нет. А представители высших слоев смотрят на тебя, как на отрепье, что для восприятия современного человека, выросшему в условиях равенства, подобное кажется ударом под дых и вызывает страшное бешенство. Не понимаю, откуда еще можно взять силу, чтобы продержаться оставшиеся шесть месяцев на плаву… Просто не представляю. — Джек… — Мой голос, уныло прорезал могильную тишину этого временного шаблонного дома, ведь когда кошелек опустеет, хозяин, что сдает мне эту комнату, вышвырнет меня на улицу без всякой жалости, совершенно не заботясь о том, что сделают со мной холод и сырость промозглых улиц. Здесь всем на всех наплевать. Здесь все высокомерны. Вот уж действительно, мировая столица дворян. — Я дома, Джек. — Озябшие пальцы легли на спутанные бечевки промокшего плаща, ставшего тяжелым от скопившейся в нем осенней влаги. Грело самое тяжелое время года - зима, а значит, все самое страшное еще впереди, и мне нельзя раскисать, я должна вернуться в свой век, не хочу подыхать не в своем времени, это не правильно, так не должно было случиться. Это просто нелепая ошибка. Моя ошибка. Скинув сырую ткань со своих плеч, я услышала, как из спальни, что была смежной с гостиной, донеслись глухие вымученные вздохи, а после и кашель, говорящий о том, что человек находящийся там, уже долгое время болеет. Это так. Джек болел уже третью неделю, и я была рада, что в последние дни он шел на поправку. Я бы не хотела, чтобы из-за моего вмешательства изменилось прошлое, ведь если с этим человеком что-то случиться сейчас - он не сможет встретиться с Лейси, и не видать миру Сабрийской трагедии, следовательно, произойдет истерический коллапс, который уничтожит сотни уже состоявшихся судеб. Я сама могу не родиться… Поэтому я вынуждена помогать будущему убийце встать на ноги, чтобы он совершил всё то, что, так или иначе, но должно было случиться. И как же иронично было осознавать, что сейчас Джек даже не подозревает о том, насколько сильно измениться его судьба в ближайшем будущем… — Наконец-то ты вернулась… Мне было одиноко. — Ослабшим голосом оповестил блондин, тонкими бледными пальцами, отодвигая занавеску, которая была повешена в проёме между двумя комнатами вместо двери. На его губах мерцала уже привычная для меня улыбка, но я знала, что она была для блондина давно отработанной маской - показателем хорошего расположения духа, и такого же отличного настроения. Хотя на деле, в его душе зияла пустота, поглощающая весь его внутренний мир. Он всегда ходил с улыбкой, когда ему было больно, когда страшно - она являлась для него барьером, защитой от чужого влияния, поэтому он всегда улыбался через силу. Странный человек… Я лишь устало вздохнула, отгоняя прочь ворох назойливых переживаний, с каждым днём сводивших меня с ума все усерднее. Нужно улыбнуться в ответ… Но, черт возьми, улыбаться мне совсем не хочется, скорее удавиться, но даже этого я сделать не смогу, ведь если уж и умереть, то только дома, в родном двадцать первом веке! Но никак не здесь! Поэтому на слова Джека я лишь повторно вздохнула, чувствуя вязкую тяжесть в плывущем сознании. Главное не раскисать. Двинувшись в его комнату, я старательно делала вид, что не замечаю яркой усталости в своем теле, хотя это было далеко не так, ведь конечности едва ли не дрожали от каждодневной работы и морального давления, оказываемого местным обществом. — Вот, — Бросив мешок с деньгами на прикроватную тумбочку, я помогла блондину отодвинуть мешавший ему балдахин, сразу за которым стояла кровать, где, собственно, он и болел уже третью неделю. — Теперь можно купить тебе новую партию лекарств. Вот только передохну немного и сразу же схожу к фармацевту… — Подойдя к громоздкому деревянному комоду возле стены, я извлекла из верхнего ящика сухое полотенце, принимаясь вытирать намокшие от дождя волосы, противно прилипающие к лицу. Прическа - эта еще одна вещь, которая добавляла сложности в обыденную рутину моей сложной жизни, ведь ходить с распущенными волосами в этом времени было неприличным, и волей неволей, но мне приходилось укладывать волосы в какой-то бред, пусть неаккуратный, но меня хотя бы перестали обзывать лохудрой. Это явный прогресс. Блондин тем временем слегка приподнялся над подушками, ироничным взглядом смотря на черный мешок денег возле себя, после чего зеленые глаза наполнились красноречивыми мыслями, которые он предпочел оставить при себе. Он лишь коротко вздохнул, опустил ресницы, и в которой раз поинтересовался: — Хозяин не убьет тебя за то, что ты продала его вещи? Ну вот. Опять этот вопрос. Неужели ничего кроме этого его больше не интересует? Например, мои цели? Ведь он не знал причину, по которой я забрала его с той обшарпанной улицы и предоставила крышу над головой, окружая чуть ли не материнской заботой. Возможно, он думает, что подобным образом я выражаю свою благодарность за спасение, когда одной ночью он помог мне сбежать от местных отморозков, приставших ко мне в момент возвращения из господского дома, где я работала на побегушках у молодой баронессы. Но ведь Джек не из тех людей, что беспечно верят в сказки, считая, что за одно лишь доброе дело другой человек может предоставить тебе собственный дом, помочь излечиться от убийственного бронхита и больше двух недель содержать тебя за свой счет. Тем более девушка, которая из месяца в месяц балансировала на грани пропасти и лютого страха оказаться на той же самой улице. Не смотря на все это, никаких вопросов он не задавал, да и вряд ли собирался задавать. Я не знаю почему. Но возможно, это и к лучшему, потому что если он вдруг спросит, почему я так отчаянно стремлюсь ему помочь, убедительного ответа я точно не смогу придумать. В ту самую ночь, когда мы с ним впервые встретились, я не сразу сообразила, что передо мной стоит тот, о чьих «подвигах» я была наслышана в своей семье с самого рождения. Что это именно тот человек, который больше двухсот лет назад повлиял на судьбу целого мира, заварив такую кашу, последствия от которой Баскервилям приходиться расхлебывать и по сей день. Да, сначала, он помог мне сбежать от тех мерзких людей, а после, когда мы смогли затеряться в ночных переулках и остаться в гордом одиночестве, между нами неожиданно завязалась беседа, за которой мы не заметили, как наступило утро. Вместе мы всю ночь скрывались от промозглого дождя под крышей заброшенного здания, довольно неплохо проводя время. Тогда-то до меня и дошла истина о его личности, что заставило испугаться и ощутить груз ответственности перед будущим, которое из-за моего вмешательства в судьбу этого человека могло сильно измениться. Беготня под ливнем и последующее общение в холодном здании, свели Джека к бронхиту, я заметила это тем же днем, когда во второй раз пересеклась с ним на улице, по дороге на рынок. Он находился в одном из переулков, в малолюдной арке между домами, где, открыто, торговал собой… И это при том условии, что на лицо у него были все признаки высокой температуры и первые короткие приступы кашля. Я тогда сильно испугалась, а еще никак не могла взять в толк, что такой, как он делает среди всех этих грязных шлюх, среди которых лишь он один был парнем, и, в сотню раз прекраснее, чем каждая из них. Да, проституцией занимаются из-за огромной нужды, нежели от нежелания найти нормальную работу, особенно в этом веке, где женщинам было крайне сложно существовать на свете, тем более в Сабрие — обители лицемерия и порока. Но Джек даже в своей невзрачной одежде, что была велика ему на несколько размеров, даже с растрёпанными, как золотистый вихрь волосами, сильно выделялся среди грязных темных улиц и зашарпанных подворотен. Среди бедняков в нищих районах, он невольно притягивал взгляд, будто светился изнутри, что было небезопасно для человека с его внешностью. Всё-таки, красивые люди всегда остаются красивыми, какие бы шмотки они не носили и в каких бы злачных местах не находились. В момент, когда я увидела его больного на рынке, из меня будто весь дух вышибли, едва я осознала, что по моей вине он мог оказаться в могиле, и что у него не было денег на дорогие лекарства, дабы суметь поставить себя на ноги. Я знала про это, благодаря нашей ночной беседе, так же, как и о том, что у него не было дома, а ночевал он где придется и зачастую даже на улице. Страшно вспомнить, каких только усилий мне стоило затащить его на чашечку чая, в знак благодарности за оказанное спасение, ведь он оказался упрям, как баран, утверждая, что спас он меня не из корыстных целей, а по доброте душевной, и никакая благодарность ему была не нужна. Но страх за будущее мира был гораздо сильнее, чем его упрямство, поэтому я гнула свое до победного, пока он не сдался и не согласился побывать у меня в гостях. Естественно, я никуда его потом не отпустила, говоря, что на вид у него все признаки начинающегося заболевания, о чем он, оказывается, и без меня знал, однако надеялся, что это болезнь не усугубиться и пройдет сама собой. Но он ошибся. Так же, как и я, думая, что смогу легко поставить его на ноги… Местная медицина оказалась, по меньшей мере, бесполезной, дорогостоящей и ужасно сложной, отчего я сама стала бережней относиться к собственному здоровью. Это мне еще повезло, что у меня был укрепленный иммунитет, иначе бы точно заразилась и лежала бы сейчас с ним рядом, размышляя о возможной гибели. — Все в порядке. Я буду уже далеко, когда он обнаружит пропажу своих вещей, да и к тому же, он вряд ли вспомнит об их существовании так быстро, и за оплатой он наведается только в следующем месяце, так что  живём дальше. — Безразлично пожав плечам, я стала наблюдать за водой, растекающейся на мутном стекле, понимая, что времени остается все меньше и меньше, и нужно искать более теплое жилье на зиму. Да и вообще стоит поторопиться попасть к Баскервилям до истечения шести месяцев, иначе застряну здесь навсегда. Поясню: дело в том, что в будущем, благодаря изучению Бездны под руководством нового Глена, а по совместительству моего родного дяди, было выяснено, что у Бездны все-таки существует определенный поток времени, что говорило о возможности путешествия во времени. Вот только без права выбора точной даты своего пребывания, но с реально существующим шансом вернуться назад. Ядро Бездны, как знали все в нашей семье, имеет собственное тело. Глен еще в детстве рассказал мне историю столетней давности, когда предки четырех герцогских домов уничтожили тогдашнюю Волю и заменили её тело - телом Джека Безариуса, а точнее Оза Безариуса, или же… А впрочем, какая разница? Прошло уже столько лет, что разобраться в деталях той истории уже практически невозможно. До наших дней дошли лишь обрывки из дневников Руфуса Бармы, где были описаны подробности той странной истории, произошедшей когда-то с замечательными людьми. Мой дядя является человеком науки. Не без разрешения Ядра и при помощи проведенных экспериментов, он выяснил, что если ты шагнешь в Бездну, предположим, в шесть часов вечера пятого ноября, то поток измерения закинет тебя в прошлое или будущее, но по истечению ровно года с момента твоего путешествия, если ты шагнешь в Бездну вновь, в ту же дату и примерно в то же время, то временной поток вернет тебя обратно - в то время и в то пятое ноября, когда ты уходил. Правда, в твоей эпохе тоже минует год, ведь время, проведенное в прошлом или будущем отнимает время в настоящем. Но год это не так уж и много. Эксперимент с путешествием во времени Баскервили признали хоть и муторным, но вполне удачным. Главное, не проворонить тот день, когда нужно будет возвращаться, иначе ты застрянешь в чужой эпохе навсегда. Именно поэтому я решила вести календарь, вычеркивая уже прошедшие дни и не понимая только одного, почему Бездна закинула меня именно в тот момент, когда началась вся эта история. Может, это потому что я Баскервиль? И этот период времени носил особенный характер для нашей семьи? Не знаю. Но это странно. Как я уже говорила, прошло ровно полгода с того дня, когда я по идиотской случайности упала в Бездну. Это действительно произошло случайно, совершенно непредсказуемо! И надо сказать, что мне здорово влетит от дяди, когда я, наконец, вновь смогу очутиться дома. Единственное, что для меня осталось загадкой, так это то, что я очнулась в городском лесу, а не у врат дома Баскервилей, где по всей логике должна была оказаться. Но так или иначе, мне кровь из носу нужно было попасть в их замок, чтобы, когда минует еще полгода, у меня уже имелся доступ к проходу в Золотой мир, дабы, наконец, снова оказаться дома. И я верила, что у меня всё получиться… — Как ты себя чувствуешь? — Осведомилась я, отрываясь от размытого пейзажа за окном, закидывая ненужные сейчас мысли куда подальше и отбрасывая в сторону сырое полотенце. «Очень холодно… Пожалуй, стоит растопить камин… » — приняв такое решение, я вновь развернулась к Джеку, надеясь, что остатка дров окажется достаточно на растопку камина, хотя бы на эту ночь. — Лучше… — С бледным подобием улыбки отозвался Безариус, на мгновенье прикрывая глаза. — Гораздо лучше, чем на минувшей неделе… И всё благодаря тебе, Лия. — Улыбка стала чуть слаще, но едва он вновь распахнул глаза, она бесследно исчезла, а взгляд приобрел туманность и некую отрешенность. Уж не знаю, о чем он размышляет целыми днями напролет, но эти мысли его явно тяготили, точно так же, как меня тяготили мои, вгоняя в депрессию и лишь одной мне ведомые страхи. Вроде бы и живем мы с ним под одной крышей, однако находимся каждый в своем мире, предаваясь собственным размышлениям, проблемам, и не желая рассказывать друг другу тревожащие души вещи. Была ли стена в наших спонтанно завязавшемся общении? Да… Безусловно, была. Наболевшие тревоги не давали сблизиться, мешали нормальному общению, создавая непроходимый барьер между нами, чего в упор не наблюдалось в нашу первую встречу, когда мы свободно и открыто проболтали до самого утра, не замечая ни холода, ни дождя, ни наступления рассвета… Да и нельзя нам сближаться! Я могу ненароком повлиять на развитие его судьбы, и так уже порядочно накосячила, нельзя больше так рисковать. Но что-то меня к нему все-таки тянуло… Подмывало разрушить не пойми откуда взявшуюся стену… Что это было? Что подвигало меня желать его общения? Понять этого мне было не дано, возможно, это был лишь интерес к его личности, а, может, и что-то другое, не знаю. — Выглядишь не очень хорошо… — Вновь подал голос зеленоглазый блондин, а я и не заметила, как бессильно опустилась на стул возле его кровати, бессмысленно уставившись в пустоту, чувствуя усталость, как душевную, так и физическую… Выживать в этом городе, как я говорила, было сущим адом, учитывая то, что женщина была здесь словно кусок мяса, среди голодных волков, особенно та, которую некому было защитить. Тем более я! Ибо не смотря на все мои старания вести себя соответственно этому веку, что-то все равно меня выдавало, делая какой-то инопланетянкой среди здешних жителей, что привлекало ненужное и опасное внимание… — Эй, всё в порядке? — Горячие пальцы почти невесомо коснулись моей ледяной щеки, вызывая жгучий контраст на коже, заставляя встрепенуться и безвольно повернуть голову на источник голоса. Встретившись взглядом с парой изумрудных глаз напротив, я лишь сильнее опечалилась, утопая в чувстве усталости и тоски по родному дому, где было все легко и понятно, а главное безопасно… Родной социум, привычное общение, как же я скучаю по всему этому, если бы ты только знал, Джек! Если бы у меня только была возможность хоть с кем-то поделиться своими переживаниями, мне бы, безусловно, стало легче. Да вот только не с кем. Ни друзей, ни знакомых, ни одного доброго человека за все эти гребаные полгода! Не сойти с ума мне помогли только необходимость к выживанию и неутолимая жажда вернуться назад. Я не заметила в какой момент рука Безариуса стала касаться моей щеки более ощутимей и нежнее, легко поглаживая пальцами… Но это было приятно. К тому же, это прикосновение заставляло ощутить ложное чувство заботы и такое необходимое для меня внимание. На душе воцарилось мнимое облегчение, и я невольно прикрыла глаза, втягивая в грудную клетку больше успокаивающего кислорода, и подаваясь касанию чужой руки, не желавшей отстраняться. Как же мне хотелось ощутить чье-то сочувствие, чью-то заботу, хотя бы на один жаркий денек, чтобы пришел кто-то, кто облегчал бы мне жизнь и помог преодолеть трудности. Но я понимала, что моим мечтам не суждено было сбыться. Пока я здесь, рассчитывать нужно только на собственные силы и собственную моральную выдержку, предательски трещавшую по швам в последнее время… — Скоро будет легче, обещаю… — Тихий голос блондина доносился до меня, словно сквозь пелену непонятного дурмана, объявшего в этот момент мое сознание. Я не могла позволить себе сломаться на половине пути. Я должна взять себя в руки и прийти в себя, но, кажется, Джек был не против моей временной отстраненности. Он словно насквозь видел мои чувства и старался помочь. Он понимал меня без всяких слов, читал, как открытую книгу, поэтому все, что я сделала, это лишь благодарно заглянула в его зеленые глаза, ставшие намного ближе к моему лицу.  — Я скоро поправлюсь и смогу вновь вернуться к своей работе, так что ты сможешь сидеть дома и просто отдыхать. Тебе это нужно… В мягком голосе скользнула едва уловимая усмешка, а теплые пальцы невесомым движением убрали налипшие пряди волос с моего лица. Он всегда умело игрался со своими образами — от беспечного доброго оптимиста, в глазах которого сгорал целый мир, до одинокого утомленного жизнью юнца, не видящего в своей жизни ничего, кроме мрака. Его слова были произнесены с легкой полуулыбкой, словно Джек не хотел расстраивать меня еще больше, а его глаза опустились вниз, выражая сочувствие.  — Береги себя, ведь ты таким странным образом отличаешься от меня, что даже страшно становиться.… А впрочем, как и от любого другого жителя этого безучастного города… Не знаю что перевернулось в моей голове в этот момент, но осознание реальности вернулось так же быстро, как и ускользнуло. Апатия резко сменилась удивлением, и мой рот слегка приоткрылся, выражая полное замешательство над сложившейся ситуацией. Что он такое говорит? Он собирается остаться? Серьезно? Но ведь я этого не планировала… В каком смысле он вернется на работу, а я буду сидеть дома? Неужели он подумал, что теперь мы с ним хорошие знакомые и можем жить вместе, дабы помогать друг другу? Только этого мне не хватало… — Джек… — Перехватив своей рукой его запястье, я резко отстранила его от своего лица, теперь уже со всей серьезностью заглядывая в омут изумрудных глаз. — Что ты имеешь ввиду? Ты хочешь остаться? Сердце предательски сжалось в тугой узел, возникновение которого я так и не поняла… Может где-то в подсознании я была рада тому, что у меня появилась возможность общаться с кем-то и делить свой кров на двоих? Одиночество - это болезнь, и если в твоем окружении появляется человек, которого ты ненароком пускаешь в свою жизнь, то он может стать для тебя исцелением, вот только этот человек может в любой момент уйти, вновь оставляя тебя один на один со своим одиночеством. Ты будешь заново привыкать к нему, страдать, пытаться вернуть то тепло, до которого будет уже не дотянуться… Это обман. Привязаться к кому-то в моем положении опасно для душевного равновесия. Я не хотела причинять себе лишнюю боль, и поэтому он не может остаться подле меня, да и по судьбе нам не положено было встречаться! Безариус в ответ на мои вопросы улыбнулся чуть мягче, одарив меня снисходительным взглядом, словно он уже давно все решил, взял определенную установку и откланяться от избранной цели не собирался. Я же была для него лишь глупым ребенком, пытающимся повлиять на решение взрослого, которое не поддастся изменению, как бы я того не хотела.  — Лия, ты столько сил потратила, чтобы вылечить бездомного юношу, с которым была знакома всего одну ночь, не думаю, что это был порыв банального великодушия. За этим кроется что-то еще, но я не буду спрашивать у тебя причины, ведь правду ты все равно не откроешь, поэтому…— Сжав тонкие пальцы своей руки в кулак, Безариус вопросительно посмотрел на меня, призывая к какому-то действию, и я осознала, что до сих пор сжимаю его запястье в своей руке, причем весьма сильно, ведь его слова казались для меня безумием и попросту пугали. Резко разжав ладонь, я позволила запястью Джека обрести свободу, и тот сразу же схватился за него другой рукой, потирая особенно больное место.  — Позволь мне отплатить тебе добром за добро, я не буду мешать твоей жизни, лишь немного облегчу твои страдания, это будет платой за мое спасение… — Глаза блеснули бледной усмешкой, после чего Безариус ненавязчиво отстранился, опускаясь обратно на подушки, отворачиваясь от меня, и словно специально отвел взгляд в сторону, дабы игнорировать мои немые упреки. Я в свою очередь, резко поднялась на ноги, чем спровоцировала легкое головокружение в голове, однако настойчиво его проигнорировала, скрещивая руки на груди, устремляя на блондина настойчивое внимание. — Разве мы не квиты? — Слегка нахмурившись поинтересовалась я, поражаясь тому факту, что Безариус по-прежнему не желал интересоваться моими намерениями касательно его лечения. Он же сам только что сказал, что не верит в порывы великодушия с моей стороны, но чему же он тогда верит? Он хочет помочь той, чьи мотивы, поступки и жесты не поддаются логике и могут быть непредсказуемы? Но зачем? Я совсем его не понимаю. Он словно плыл по течению и принимал все события такими, какие они есть, не вдаваясь в подробности. Но разве можно позволять себе жить столь легкомысленно? Однако, не об этом сейчас. Он спас мою жизнь, а я его, это должно было поставить точку в истории нашего общения. Он должен исчезнуть из моей жизни. Я должна вычеркнуть его из своей памяти.  — Квиты? О, нет, Лия, это не так…— Наигранно тяжело вздохнув, златовласый поставил локоть руки на подлокотник кровати, опуская подбородок на тыльную сторону согнутой кисти, по-прежнему не поднимая взгляда и не желая поворачиваться в мою сторону. — Я спас твою жизнь, а ты мою, вот тогда бы мы были квиты. Но получилось так, что помогая мне, ты поставила под угрозу свое здоровье, потратив кучу денег на врачей и лекарства… Так что получается, что я тебе снова должен. Это же довольно простой расчет, как ты этого не понимаешь? — Сквозь улыбку закончил блондин, краем глаза косясь в мою сторону. А у меня от его слов перехватило дыхание, ведь такого расклада событий я не могла представить себе даже в кошмаре! — Мне ничего не нужно. Я прощаю тебе этот долг. — Невозмутимо ответила я, направляясь к выходу из комнаты, давая понять Безариусу, что разговор на данную тему закрыт, и открывать его вновь я не собираюсь. Джек оказался интересным человеком, с ним так легко вести беседу, а еще он очень добрый, что напрочь стирало мое прежнее восприятие о его личности. Не понимаю, как человек с такой светлой душой, доброй улыбкой и чистым сердцем, решился в одночасье обрушить весь город в Бездну? А точнее он хотел отправить туда целый мир! Знать не знаю ничего о личности Лейси, но я уже ее ненавижу, ведь она играла с чувствами Джека, подарив ему ту самую убийственную надежду, которая отняла у него всё, включая собственную волю. Мы в ответе за тех, кого приручили, но, похоже, она была не в курсе столь простой истины или же просто жестоко ее игнорировала. — Говоря другими словами, я должен тебе кучу денег. Ты даже вещи хозяина решилась продать, чтобы купить мне необходимые лекарства, хочешь сказать для тебя это пустяки? Голос Безариуса видать не собирался умолкать, я спинным мозгом чуяла, как он смотрит на меня из соседней комнаты, отодвинув рукой занавеску. Я же сильнее нахмурилась, пытаясь разжечь крохотный камин в маленькой гостиной. Холод стоял неимоверный, отчего мурашки чуть ли не табуном бегали вдоль моего позвоночника, сотрясая тело мелкой дрожью. Хотя, может мне так просто казалось? Судя по состоянию Джека, ему совсем не холодно. Хотя, возможно, это из-за того, что он находиться под теплым байковым одеялом? Что ж, возможно. Но не хочу этого выяснять, ровно, как отвечать на его упрямые вопросы, которые он, все же, начал мне задавать. Чёрт, сглазила. Лучше бы он и дальше продолжал молчать. Принимаясь вычищать из камина старую золу, я услышала скрип пружин в своей кровати, означающий, что Безариус поднялся со своего места и сейчас направится ко мне, дабы продолжить изводить мои нервы ненужной темой. Черт. У меня и так сил никаких не осталось, еще и он решил довести меня до белого коленья, хотя прекрасно понимает, что делать этого не стоит. Скорее бы дождь закончился, хочется быстрее сходить к фармацевту, вернуться обратно и завалиться спать, дабы никто не тревожил. Я так умоталась за этот день, что даже ужинать не хотелось. Еще один минус этого века в том, что местные люди понятия не имели, что суббота и воскресенье - выходные дни, в которые не нужно ходить на работу, однако этого закона еще не издали, а потому любой день недели являлся для меня рабочим и жутко выматывающим. Сейчас я временно была отстранена от служения молодой баронессе, две недели назад она укатила со своим мужем в Италию, откуда вернется, в лучшем случае, через месяц. Именно поэтому, мне пришлось устроиться работать на рынок, чтобы не умереть от голода за это время, хотя баронесса и оставила мне достаточно денег, чтобы безбедно существовать ближайший месяц с Джеком. Этой суммы оказалось мало, ибо лечить бронхит в этом веке удовольствие дорогое. — Возвращать деньги тоже не нужно, мне и моих будет достаточно, чтобы прокормить себя, так что не стоит так беспокоиться…— Стараясь выглядеть более убедительно, я в раздражении повысила голос, понимая, что Безариус опустился на стул прямо за моей спиной и теперь наблюдал, как я безвольно вычищаю золу из камина. Любой другой бы на его месте радовался, что никаких денег возвращать не нужно, и хотя любого другого, я бы никогда не взяла к себе на лечение, я все равно не понимала, почему он придрался к этому вопросу. Внутренняя опустошенность меня добивала, хотелось лечь и не вставать, даже под дулом пистолета, но вместо этого я должна была протопить на ночь дом, чтобы не заморозить себя и Безариуса, который только-только пошел на поправку. В глазах начинало рябить, какая-то болезненная вспышка прошлась по всему телу, из-за чего моя рука стала подрагивать, распыляя клубы черной золы перед моим лицом, отчего я невольно закашляла. — Джек, не нужно сидеть у меня над душой, вернись в постель, не нагуливай температуру. — И почему я так беспокоюсь за его слова? Выгоню его насильно, да и всё. Пусть только поправится и избавится от своего страшного кашля, тогда-то и буду думать, как от него избавиться, а пока не стоит накручивать себя раньше времени, нужно подумать немножко и о собственном самочувствии. Запах золы неприятно ударил в нос, заставляя меня отшатнуться. Камин был прочищен, оставалось только закинуть в него свежих пален, и дело будет сделано. Едва я нагнулась, дабы дотянутся до складки дров в углу, как голову резко скрутил тупой приступ боли, невольно покачнувший меня на месте. Я испугалась. Колючая вспышка во второй раз прошлась по всему телу, сковывая его, будто тисками, ноги сделались ватными, а руки ослабли, становясь безвольными, как у куклы. Кочерга со звонким грохотом выпала из немеющих пальцев, разметав по ковру сухие головешки. Я судорожно схватились за голову в попытке удержать поехавшую крышу на месте. Голова и вправду куда-то поехала, ибо мир в моих глазах стал уверенно кружиться, слепя мое зрения россыпью ярких пятен в воздухе, создавая ощущение бешеного вращения на карусели, когда невозможно разобраться, где у тебя право, а где лево. Меня затошнило… — Лия! — Обеспокоенный голос Безариуса раздался прямо над моим ухом, вперемешку со странным звоном, эхом, прокатившимся по черепной коробке. В следующую секунду я резко ощутила прикосновение горячих рук к своему телу, отчего на глазах невольно выступили слезы. Я не должна была сломаться, только не сейчас, только не на половине пути. Почему все происходит именно так? Мне так страшно… Руки Безариуса буквально сгребли меня в охапку, не давая потерять сознание и упасть на дубовый пол, его тонкие пальцы впивались в мои остро-выпирающие ребра, прожигая огнем, старательно удерживая равновесие.  — Тихо, Лия, тихо, все хорошо. Посмотри на меня. — Взволнованный голос блондина опалил мое лицо горячим дыханием, кажется, у него вновь поднялась температура, а значит, мне срочно нужно идти к фармацевту. Я должна это сделать, его здоровье на первом месте. Но тело говорило мне обратное, совершенно не желая слушаться приказов мозга. Я повисла в его руках безвольной марионеткой, чувствуя, как бессильно подрагивают колени. Веки приоткрывались с большим трудом, ведь тусклый свет в гостиной вдруг стал казаться мне болезненно ярким и до ужаса тошнотворным.  — Джек, все хорошо, я просто… Просто… Устала… — Пытаясь собраться с мыслями, я в бессмысленной попытке принялась сбрасывать с себя его руки, понимая, что должна бороться с этим странным приступом, скосившим меня в столь неподходящие время. Однако Безариус ловко пресекал любую попытку вырваться, потому что видел, что всё было совсем не хорошо. Я не знаю, что произошло, но мою голову будто заволокли непроглядным туманом, а ноги наливались свинцом, даже язык работал против меня, не желая выполнять свои функции. Я смотрела на блондина, будто сквозь замутненное стекло, теряясь в собственном состоянии, чувствуя, как страх в душе лишь усилился, заставляя держать обиду на судьбу за такое внезапное происшествие. В следующий миг я почувствовала, как тело безвольно оторвалось от пола - это Безариус подхватил меня на руки, насильно таща в сторону спальни. Его объятия были такими крепкими, что я невольно ощутила надежность в своей душе, однако самое страшное - это осознавать, что если я действительно разболеюсь, то блондин просто не сможет поставить меня на ноги, ведь он сам на них еле стоял. Так и помрем на одной кровати. — Знаешь, будет не честно, если ты умрешь от переутомления из-за такого человека, как я. Теперь моя очередь приносить жертвы и выражать благодарность, так что не волнуйся, сейчас я тебя не оставлю. На этих словах, я ощутила, как мое тело опускают в нагретую кровать, а мир перед глазами стал на один оттенок темнее, словно в помещении кто-то решил задуть одну из стоящих свечей. Вот только в комнате не было никаких свечей. Это всё подсознание, оно упрямо меня добивало, решая уложить на больничную койку, вот только я не сдамся, не должна сдаваться… Не хочу застрять в этом чужом для себя мире. Тело обдало приятной судорогой, стоило только оказаться в горизонтальном положении. На меня внезапно напала тяжелая пелена сна. Кажется, Джек прав, у меня действительно переутомление. В нос ударил резкий аромат трав, которыми были набиты некоторые из подушек, будто убаюкивая плывущие сознание. Стараясь сфокусировать зрение на объекте перед собой, я смогла увидеть, как Безариус опустился на край кровати рядом со мной, тревожно касаясь рукой холодного лица, заглядывая в глубину глаз, дабы разглядеть в них ускользающую связь с реальностью, попутно стирая дорожки слез, сбегающие по моим щекам. Он сам был не в лучшем состоянии: глаза мерцали болезненным блеском, лицо было бледным, как у куклы, словно выточенное искусным мастером из тончайшего фарфора, на котором ярким контрастом выделялся не здоровый румянец - всё тот же признак высокой температуры. Золотистые волосы в рассеянном беспорядке лежали на голове, подобно шелку, такие мягкие на вид, что руки так чесались прикоснуться к ним. А еще хотелось прикоснуться к его тонкой шее и остро выпирающим ключицам, виднеющимся из-под полу-расстёгнутой рубашки. А еще ресницы… Такие длинные, пушистые ресницы, гораздо красивее, чем у меня, обрамляющие большие глаза, цвет которых так напоминал зеркальные изумруды, отражающие весь свет, что был в округе. У меня голова стала болеть от столь пристального рассматривания его лица… — Джек… — Пересохшими губами вымолвила я, пока он заботливо поправлял тяжелые подушки в изголовье кровати, не умышленно тревожа мою кружащуюся голову. Я только бессильно прошипела от тупой боли в висках, хватаясь руками за волосы, и лелея бессмысленную надежду о таблетке анальгина в ближайшей аптеке, которой, конечно же, там не найдется, ведь такую таблетку еще не изобрели. Безариус был таким теплым, а еще он единственный человек, которого я знала, пусть даже по рассказам из дневников и картотек, пусть даже он был со мной не столь долгое время, но он был… Был рядом все это время, разбавляя мое глубокое одиночество, как и сейчас… Только сейчас я вдруг осознала, насколько сильно была одинока. — Джек… — Вторично позвала я блондина, стараясь унять симптомы приступа в немеющем теле. Блондин перевел на меня внимательный взгляд, касаясь хрупкой рукой моего плеча, ободряюще его сжимая. Интересно сколько ему лет? Если судить по его нынешней профессии, то, значит, он уже виделся с Лейси, но сколько времени минуло с тех пор? Сложно судить. Но когда он смотрел на меня вот таким вот сияющим взглядом, наполненным добротой, светом и немыми словами поддержки, мне, как никогда, хотелось бороться. Бороться до последнего, лишь бы не печалить его красивых изумрудных глаз. Он не обращал никакого внимания на мои попытки что-то сказать, наверно думая, что я опять буду сопротивляться. — Кажется, ты потеряла все свои силы, я так и знал, что все этим закончится. Ты всю последнюю неделю ходила, подобно приведению, я даже стал беспокоиться, что однажды ты просто не сможешь дойти до дома… — Мягко улыбнувшись, блондин до подбородка укрыл меня одеялом, наклоняясь ко мне максимально близко так, что его дыхания стало ощущаться на моих губах. — Не беспокойся, у меня было подобное состояние… Так что, я знаю, что нужно делать. Доверься мне. Про остальное даже не думай, тебе вообще не стоит сейчас тревожиться, так что постарайся расслабиться… — Его дыхание обжигало кожу, заставляя сердце заходиться в бешеном ритме, а от ощущения тепла, что создавало одеяло, меня бросило в сильный острый озноб, сотрясающий всё тело. Он не слушает меня, но я должна была до него дозваться. — Джек! — Почти истошно выкрикнула я, ослабшими руками впиваясь в его узкие плечи, что стоило мне не малых усилий, старательно призывая ко вниманию. Мне не хотелось взваливать на его плечи всю эту ответственность, а вдруг он в таком состоянии попрется на свою «работу»? Что если кашель никуда не исчезнет, или он перестанет принимать лекарства без моего контроля? Он должен был выздороветь, не смотря ни на что! Не знаю почему, но мне вдруг резко опротивело то, чем он занимался, хотя до этого, я считала, что каждый живет, как хочет, поэтому относилась к торговле телом вполне адекватно.  — Ты же… Не пойдешь… Туда…— Сквозь потоки рваного дыхания попытался выяснить мой заплетающийся язык. Говорить было тяжело, хотелось спать, глаза буквально слипались, но я перехватила его лицо руками, стараясь избавиться от плывущей картинки перед глазами, а он лишь удивленно распахнул глаза, непонимающе смотря на мое лицо. — Не ходи, Джек… Не нужно… У нас достаточно денег, ты еще не поправился… — Одна только мысль о том, что его буду лапать всякие богатые дамочки, чьи намерения изменять мужьям, были лишь способом отомстить за их безразличие, вводила меня в бешенство. Хотелось спрятать этого человека, как можно дальше, а еще лучше поубивать этих старых шлюх на глазах у всего города, дабы похоть и порок, наконец, покинули их пустые души. Никогда еще не испытывала такую сильную злость. Кажется, Безариус, понял суть моей непонятной речи, потому что в следующее мгновенье, его лицо озарила бледная ирония, а губы тронула умиленная вымученная улыбка, наполненная светлой печалью. Он осторожно перехватил мои руки, бережно сжимая в ладонях, отнимая их от своего лица. Глаза наполнились только ему присущим смирением, словно он всю жизнь только и делал, что принимал судьбу такой, какая она есть, без всякого шанса пойти по другому пути. Но этот порочный путь был необходим в его целях. Он хотел пробиться наверх к вершинам аристократии, чтобы иметь возможность попасть к Баскервилям, что было почти невозможно. Что, кстати, ставило мой план на возвращение домой под большие сомнения. Это был крайне закрытый дом, и попасть в него могли лишь избранные. — Не стоит… — Тихо ответил блондин, медленно поднимаясь на ноги. В его словах я не уловила лжи, а значит, можно было вздохнуть с облегчением. — Конечно же, я никуда не пойду, разве что к фармацевту, ведь теперь и тебе требуются лекарства, моя бедная подружка по несчастью.