Пираты Карибского моря: Джек Воробей и загадки Хогвартса

Подземелья, лаборатория Северуса Снегга. Ранний вечер. Если бы однажды профессора зельеварения Северуса Снегга спросили о том, что раздражает его больше всего на свете, он бы весьма затруднился с ответом. Нет, вовсе не потому, что Северус был любвеобильным няшкой, постигшим дзен (упаси Мерлин, с этой ролью благополучно справлялся Хагрид), и не потому, что нервы декана Слизерина были прочнее, чем титановый сплав (чем обладал, изрядно подбешивая каждого второго собеседника, Дамблдор). Горькая правда заключалась в том, что Северусу не хватило бы пальцев рук и ног всего населения Туманного Альбиона, чтобы перечислить все то, что его раздражает. Раздражают ученики. Либо глупостью (привет вам, мистер Крэбб и мистер Гойл), либо зазнайством (и вам, мисс Грейнджер), либо неиссякаемой тягой к пиромантии (будь ты проклят, Симус Финниган, со своими через раз взрывающимися котлами). Раздражают преподаватели. Профессор МакГонагалл слишком строгая, профессор Стебль – слишком добрая (Северус подозревал, что декан пуффендуйцев покуривает собственный урожай иногда – иных объяснений перманентному человеколюбию Помоны не было). Профессор Флитвик слишком низкий. Профессор Бинс – слишком привиденистый. Раздражают эльфы-домовики. Однажды он, в приступе несвойственного ему благодушия, поблагодарил их за кофе, поданный ему лично в кабинет одним воскресным вечером. С тех пор обезумевшие от счастья домовики повадились пихать ему этот кофе в любой удобный (и не очень) момент. Особенно воскресными вечерами. Кофе, безусловно, чертовски хорош – тут придраться не к чему. Но Северус задолбался не высыпаться. Раздражают школьные привидения. Все, кроме Кровавого Барона – с ним как раз у Северуса полное взаимопонимание, многолетняя дружба и частые полночные задушевные беседы на самые разные темы (от обсуждения смертоносных ядов до методов борьбы с бессонницей). Раздражают сырые подземелья. Самая лучшая волшебная школа Европы с более чем тысячелетней историей никак не может добиться от совета попечителей ремонта. Смешно, ей-Мерлин. Старинный приятель Люциус как-то посетовал, что уже сорок два раза пытался лоббировать замену ветхих коммуникаций, но что-то (или кто-то) постоянно мешал на самом последнем этапе. Директор Дамблдор загадочно улыбался и старательно укреплял окклюмментный барьер. Старый муд… рец. Раздражает. Традиционная овсяная каша на завтрак, ехидные заметки Риты Скитер в «Пророке», уже последние триста лет как не меняющийся прогноз погоды, похожий на совиное уханье смех Толстого Монаха, последний выпуск «Вестника Зельеварения», пыхтящий Филч со своей пыхтящей кошкой… - Мистер Поттер, как же вы меня бесите. - Я не мистер Поттер. Я – капитан Джек Воробей. - Мне, господин Воробей, абсолютно индифферентно, какая из ваших личин является первопричиной моей головной боли. Джек, в глубине души польщенный, изо всех сил изобразил раскаяние. Актерские способности капитана Воробья, в целом никогда не вызывавшие сомнений даже у самой искушенной публики, слегка потеряли свое очарование, ибо по самые локти Джек был вымазан в мыльной пене. Каждый из участников легендарного нападения на Квиррелла в коридоре третьего этажа был наказан, и капитана Жемчужины, как и мисс Грейнджер, не миновала скорбная участь мойщика котлов. На ближайший месяц. Остальных судьба в лице Минервы МакГонагалл разбросала по самым разным локациям. Близнецы Уизли, по слухам, были в помощниках у Хагрида, Невилл, Симус и Рон же попеременно драили больничное крыло, зал наград и пресловутый коридор третьего этажа. Почти Безголового Ника отправили на кухню, чем ввергли его в глубочайшую депрессию – смотреть на готовящуюся еду без возможности ее попробовать было достаточно жестоко. Да, Минерва МакГонагалл знала толк в наказаниях. Что ж, компания Северуса не самая плохая – Джек действительно симпатизировал профессору зелий, находя в нем родственную душу, так же как и он сам страдающую от всевозможных козней бородатого интригана. Помимо прочего, в бедовой пиратской голове созрел очередной план, и участие мастера зелий было едва ли не ключевым моментом. Сидящая рядом мисс Грейнджер тихо сопела, сосредоточенно оттирая многовековую накипь с огромного котла. Северус, раздраженно пролистывая свежий выпуск «Вестника Зельеварения», вдохновенно бубнел, в пух и прах разнося своими комментариями последние достижения именитых зельеваров. Многочисленные склянки с заспиртованными ингредиентами позвякивали, булькая. За стенкой отчетливо слышались стенания Кровавого Барона, видно, взгрустнувшего и вознамерившегося приподнять себе настроение излюбленным методом – доведением случайных прохожих до инфаркта. Обстановка, по мнению Джека, была исключительно умиротворяющая. Удар гонга, оповестивший Хогвартс о том, что время позднее и надо бы собираться в кроватку, был сигналом завершения уютных посиделок в подземелье. Гермиона, молниеносно расправившись с очисткой заключительного котла, деловито собрала вещи и, поймав многозначительный взгляд Джека, пожала плечами и распрощалась с преподавателем зельеварения. Последний, будучи погруженным в чтение единственной адекватной статьи на весь журнал, не особенно обратил внимание на то, что в кабинете с ним остался самый проблемный ученик школы Хогвартс за последние сто девятнадцать лет. Что ж, подумалось капитану Воробью, время приступать. - Позвольте полюбопытствовать, профессор Снегг… - Не позволю, мистер Поттер, - лениво ответил заслоненный журналом Северус. - И все же, я осмелюсь задать вам небольшой вопрос, - деловито проинформировал собеседника Джек. - Я и не сомневался, - буркнул Снегг. – Но учтите, если вопрос будет скучным или раздражающим, я отниму у вашего факультета десять очков. Джеку было, по большому счету, без разницы на какие-то там очки, но, уверенный в экстравагантности своего вопроса, он торжественно кивнул, якобы осознавая всю ответственность перед своим факультетом, школой Чародейства и Волшебства «Хогвартс», министром магии и всей Великобританией в целом. И профессором МакГонагалл. Жест, впрочем, остался незамеченным, ибо Северус рассеянно покачивался в кресле, отгородившись журналом и решительно игнорируя неугомонного пирата. - Что вам известно о каракатицах, профессор? Снегг замер и пронзил Джека острым, как шпага Гектора, взглядом поверх страниц. - Весьма неожиданно. Не так уж и много, мистер Поттер. В зельеварении эти существа практически не используются. Джек, взгромоздясь на парту аккурат напротив Северуса, продолжил. - Каракатицы, мой уважаемый друг, сами по себе – абсолютно милые и безобидные существа. Но стоит им оказаться вместе в замкнутом пространстве, - капитан Воробей добавил голосу зловещих ноток, - как они тут же станут грызть друг другу глотки. Северус скептически изогнул бровь, ничуть не впечатленный. - Мистер Поттер… - Если позволите, все-таки я капитан… - Да ради Мерлина, капитан Воробей. Когда я сказал, что знаю о каракатицах не так уж много, это отнюдь не значило, что я не знаю о них ничего. Перегрызть друг другу глотки они априори не могут. - Почему это? - Потому что у них нет зубов, капитан Воробей. Минус десять очков Гриффиндору за незнание элементарных вещей. Джек нетерпеливо отмахнулся. - Это я образно выразился. Перегрызут глотки. Задушат щупальцами. Утопят в море. Выкинут на сушу. Иными словами, несколько каракатиц в одном месте – это как Симус Финниган и котел. Потенциально опасный союз. С последним утверждением декан Слизерина не мог не согласиться. - К чему все эти метафоры, капитан Воробей? - К тому, профессор, что каракатицы в нашем случае – это я, вы, директор и профессор Квиррелл. - Минус десять очков Гриффиндору. - За что? - За искрометные метафоры. Продолжайте. - В общем, мы все здесь в одной лодке. Варимся в одном котле. Пересекаемся. Взаимодействуем. Следим друг за другом. И это, мой глубоко уважаемый профессорский друг, рано или поздно даст о себе знать. - Каким же образом? - Предугадать не берусь, но последствия могут быть ужасающими – вплоть до смертоубийства одного из нас. Или нас всех. Или половины из нас. Или трех из четырех. Или даже всей школы. Или… - Капитан Воробей, потрудитесь излагать ближе к сути. - Разумеется. Я осмелюсь предложить вам выход из создавшейся ситуации. У меня есть план. - Для вашего же блага я надеюсь, что он не включает в себя проржавевшую гильотину, чеснок, Почти Безголового Ника и пытки сушеными травами. - Никак нет, господин профессор. Он включает лесничего Хагрида, ром и вашу лабораторию. И нас с вами. И профессора Квиррелла. Северус впервые за последние двадцать лет сознательной жизни вынужден был признать, что он окончательно и бесповоротно не понимает, что от него хочет собеседник. - Минус десять очков Гриффиндору. - За что? - За потенциальную угрозу моей лаборатории. - Помилуйте, профессор, я же еще не рассказал вам план. - Очки назад не верну, не надейтесь. Джеку было плевать на очки, ибо у него был план. - Проблема каракатиц в том, что они не умеют договариваться друг с другом. Мы же с вами, профессор, в отличие от них, умеем не только договариваться, но и объединяться в борьбе с врагом. - И против кого мы дружим на этот раз? Против Квиррелла? - Не угадали, профессор. Против директора. Северус нехотя признал, что масштаб мыслительной деятельности капитана Воробья завораживающе ужасающ. Создать коалицию против Дамблдора – это как в бытность свою Пожирателем наколдовать Темному Лорду розовое сердечко на лбу. Амбициозно, нестандартно и очень хочется, но скорее всего тебя за это превратят в горшочек с бубонтюбером. - Каким же образом, капитан Воробей, в эту дружбу вписывается Хагрид, ром и моя лаборатория? - Просто предоставьте это мне, дорогой профессор. Вас я осмелюсь попросить лишь назначить мне следующую отработку в присутствии профессора Квиррелла. И освободить от нее мисс Грейнджер – отправьте ее к остальным на один вечер. И, состряпав умоляющую и максимально невинную моську, Джек воззрился на Северуса с настойчивостью Элизабет Суонн, добивающейся взаимности от робкого скромняги Уильяма. Декан Слизерина, впрочем, был слишком погружен в раздумья, чтобы обратить внимание на настырного пирата. «В конце концов, что я теряю?» - Будь по-вашему, капитан Воробей. Однако я предупреждаю: я отказываюсь нести даже малейшую ответственность за любые возможные последствия. Джек просиял. - В любой непонятной ситуации просто валите все на меня, профессор, - задорно улыбнувшись во все тридцать два зуба и чем-то напомнив Северусу акулу, сказал капитан Жемчужины. – Вы пьете ром? - Минус десять очков Гриффиндору, капитан Воробей. - За что? - За необходимость говорить очевидные вещи. - Значит, пьете, - удовлетворенно кивнул Джек. – Засим позвольте откланяться, мой добрый друг. - Проваливайте уже, капитан Воробей. Северус вновь вернулся к журналу, перестав замечать задорно насвистывавшего какую-то мелодию Джека. Тяжеленная дверь в кабинет зельевара, душераздирающе скрипнув, отворилась, затем, после минутного пыхтения, полного чертыхания, проклятий и малоприличных ругательств, захлопнулась. Высокий взвизг и задушевное «Дэйви Джонса тебе в сюртук, нечисть прозрачная» свидетельствовали о том, что Кровавый Барон еще не развеял свой сплин и продолжал пугать случайных прохожих. С негромким хлопком и писклявым «Угощайтесь, мастер!» перед Северусом возник поднос с кофе и всевозможными пирожными. Задумчиво отложив «Вестник», декан Слизерина не спеша принялся смаковать напиток. Ему все равно предстояла бессонная ночь – спасибо неугомонному пиратскому капитану за это – так что кофе был как раз кстати. - Северус, мой юный друг, как невыносимо скучно… - Добрый вечер, сэр. Не хотите ли составить мне компанию? - С удовольствием, мой юный друг, с удовольствием… Но что же это? Новый выпуск «Вестника Зельеварения»? - Да, сэр. - И как? - Отвратительно, сэр. … Погружаясь в очередную увлекательную беседу, Северус Снегг как никогда ощутил, что кофе – чертовски вкусный, Кровавый Барон – чертовски мудрый, вечер – чертовски уютный, а жизнь – в общем и целом – чертовски хороша.