Я руками отпустил, а сердце ждёт

Время шло каким-то странным темпом. Когда мы снимали и репетировали «Голос», оно пролетало незаметно, а когда начинались другие дела, оно тянулось невыносимо медленно, скучно и грустно. Я вновь на «Мосфильме». Сегодня мы снимаем «Поединки». Моя команда и команда Пелагеи. Не знаю, почему они сделали это так. До сегодняшнего дня я думал, что будут снимать меня и Градского, но вот такого кота в мешке подложили. - Дима, я не понимаю, почему они так спонтанно сообщили нам об этом? - с недовольным возгласом возмущалась блондинка, ходя туда-сюда по моей гримёрке. - Я не знаю, Поль, правда. Для меня самого это оказался сюрприз с утра пораньше. - Я вообще не готова к съёмкам моей команды, ни морально, ни физически. - Как будто бы один день как-то поменял эту ситуацию, - присел я на диван, наблюдая за девушкой. - Да, поменял, Дим! Очень даже! Мне пришлось опять всех обзванивать, сообщать о том, что всё состоится сегодня, у всех паника и у меня тоже, - заметалась по комнате Пелагея, размахивая руками в разные стороны. Я резко поднялся с дивана и встал напротив девушки. - Всё будет хорошо, Поль, - взял я её за руку, - Не переживай, ещё и не такое случалось, это всё мелочи. Глубоко выдохнув, Пелагея посмотрела мне в глаза. На что я ответил взаимно. Мы просто стояли и смотрели друг другу в глаза, как будто поедая, словно не хватало нам даже просто зрительного общения. Она всё такая же красивая. Но её серо-зелёные глаза были какими-то поникшими и потускневшими. Это я заметил ещё вчера. Я не знаю, сколько это продолжалось, минуту, две, три? Но словно ничего больше не надо, просто стоять и смотреть друг на друга. - Ладно, спасибо, Дим, скоро начнутся съёмки, мне надо немного подготовиться, - блондинка крепко сжала мою руку, затем выпустила её и плавно отошла в сторону, растворяясь за дверью. Я так и продолжил стоять, только теперь я смотрел в пол, коричневый деревянный пол, такой грубый, тёмный сухой и бездушный. Даже ковра на нём сейчас не было, что мог как-то скрасить ситуацию. В отличие от Пелагеи, я уже был готов к съёмкам и моя команда тоже. Я спокойно настроен, рассчитываю на своих ребят, они всё сделают, я уверен. Конечно, не на сто процентов, но на семьдесят точно. Пройдя на съёмочную площадку, я занял своё место в кресле наставника. Когда собрались все наставники, модераторы и другие работники «Голоса», дали команду: «Старт». И вот тогда я реально стал нервничать. Проснулась какая-то паника. Я ждал выступления моей четвёрки, да-да, у нас поединки, а у меня четвёрка, что исполняет песню Пелагеи «Ой то не вечер». Я рассчитывал на этих ребят, очень волновался, мне так хотелось, чтобы Поле понравилась ЕЁ песня. Да, она народная, но сколько я не слушал, никто лучше её никогда не пел эту песню. Я действительно подсел на её музыку. Она очень глубокая, уходящая прямо в душу. И да, я скачал альбомы, почти все. Постоянно еду куда-то и слушаю. Просто восхищаюсь её творчеством и силой голоса. Но интересно, что больше никаких народных исполнителей кроме неё я не слушаю. Так за размышлениями время подошло к этой песне. Сердце начало отбивать чечётку. Ой, то не вечер, то не вечер, Мне малым-мало спалось, Мне малым-мало спалось, Ох, да во сне привиделось… Пелагея окинула меня удивлённым взглядом, мол, что, моя песня? Да, Поль, твоя, твоя. Я улыбнулся и так же загадочно посмотрел на неё. Мне во сне привиделось, Будто конь мой вороной Разыгрался, расплясался, Разрезвился подо мной. Налетели ветры злые Со восточной стороны. Ой, да сорвали чёрну шапку С моей буйной головы. А есаул догадлив был — Он сумел сон мой разгадать. «Ох, пропадёт, — он говорил, Твоя буйна голова». Мне казалось, что я на какое-то время просто перестал дышать. Я слишком погрузился в эту песню. Ой, то не вечер, то не вечер, Мне малым-мало спалось, Мне малым-мало спалось, Ох, да во сне привиделось… Наконец, последние слова, бурные аплодисменты. Да, всё, я выдохнул. Они сделали это. Первой, конечно же, стала говорить своё мнение Пелагея. Сказать, что она прямо в восторге - наверно, нет. Но и ощущения, что всё ужасно тоже не было. Ей понравилось, я видел это в её глазах. Она сказала пару верных наставлений, как можно ещё лучше исполнить эту композицию. Мне хотелось словить и записать каждое сказанное ей слово, затем вновь отрепетировать с ребятами и показать ей результат. Как на уроке вокала перед учителем. Всегда так волнуешься. Но даже если всё хорошо, твой педагог всё равно скажет, как сделать ещё лучше. Вот сейчас происходило то же самое. Но я был рад, безмерно рад, что просто она услышала эту композицию от моей команды. Время шло, номера пролетали. Моя команда закончилась. Нам дали двадцать минут перерыва до начала съёмок команды Пелагеи. Я успел сходить до гримёрки, немного привести себя в норму. Но возвращаясь обратно, моё хорошее настроение, судя по всему, осталось там, в коридоре. Некий мужчина в красной кепке шёл рядом с Полей мне на встречу. Я просто остановился и замер. Я прекрасно понимал, кто это, понимал, что мне нужно что-то сейчас сказать ему и Поле. Но что? Я словно в ступоре. Как идиот, я ляпнул что-то вроде: «Здрасте». И быстрым темпом направился на съёмочную площадку. Я хотел возвратиться и позвать своё настроение с собой обратно, но оно, кажется, вообще ушло из съёмочного павильона, даже не попрощавшись. С таким подавленным настроем я ожидал начала съёмок. Почему я такой подавленный? Потому что этот человек сейчас тут. Мне кажется, что он никак не обошёл стороной наши с Пелагеей бывшие отношения, я дико ревную, наблюдая за ними. Я просто сам не свой. И не спрашивайте, что со мной и что творится в моей голове. Это не объяснить. Съёмки вновь начались. Я надел свою радостную маску и начал играть роль весёлого и счастливого человека. Но плохо получалось. Да, я аплодировал, говорил хорошие слова в адрес Поли, но на душе было тяжело. Я не мог нормально и более искренне формулировать мысли, зная, что тот человек в красной кепке сейчас сидит и слушает меня. Да, кстати, меня просто убил тот момент, когда во время одной лирической песни я посмотрел в его сторону и увидел какую-то болтовню с друзьями, непонятный трёп и смех. Просто стало стыдно. Даже другие зрители молча сидели и слушали. Это, как минимум, неуважение к Пелагее. Последняя песня. «Эхо любви». Анна Герман. Я просто погрузился в эту песню целиком. Её исполняли Антон Лаврентьев и Евгения Романес. Хрупкая девушка и мужественный парень. Не находите? Покроется небо пылинками звезд, И выгнутся ветви упруго. Тебя я услышу за тысячу верст, Мы эхо, мы эхо, Мы долгое эхо друг друга. Мы эхо, мы эхо Мы долгое эхо друг друга. Эта песня была настолько пропитана нежностью, любовью и теплом, что я вновь заметил слёзы на её глазах. И мне до тебя, где бы я ни была, Дотронуться сердцем не трудно. Опять нас любовь за собой позвала. Мы нежность, мы нежность, Мы вечная нежность друг друга. И даже в краю наползающей тьмы. За гранью смертельного круга, Я знаю, с тобой не расстанемся мы. Мы память, мы память, Мы звездная память друг друга. Последние аккорды. Мнения наставников. Агутин говорил что-то о том, что мысль и чувства иногда не доходили до слушателя. До него, видимо, нет, но до меня они как раз таки дошли и даже сейчас, по окончанию песни не уходят. Я сказал что-то непонятное и сумбурное, но нормальные мысли просто не лезли в голову. Ладно. Мы стали прощаться с выбывшим участником, состояние Пелагеи было таким подавленным, но сейчас я тем более ничего не мог сделать.