Демонический предел

      Небо над Калимдором до сих пор изредка вспыхивало зеленым, напоминая о недавнем вторжении Пылающего Легиона в Азерот.       Пытаясь утихомирить в себе остатки ярости, эльфийка опустила руки в холодную воду. Демонический запах серы забивал нос, мешая нормально соображать после очередного боя на землях ночных эльфов. Майев была несказанно рада познакомить Стражей Скверны со своим серповидным клинком — из ее противников не выжил никто. Жалея, что сражение закончилось так же быстро, как и началось, Смотрящая в Ночи усмехнулась. Когда-то Пылающий Легион пугал ее. Теперь демоны воспринимались Стражницей как главная угроза этого мира, с которой нужно усиленно бороться. Зачерпнув немного воды в свои ладони, Песнь Теней умыла покрытое шрамами лицо, стирая с бледной кожи остатки пыли и чужой крови.       За эту неделю они уничтожили несколько отрядов Легиона. Иллидари хорошо справлялись со своими обязанностями, и все же иногда Майев опасалась их поведения. Охотники на демонов словно теряли себя, становясь мощным, но неконтролируемым оружием в борьбе против войск Саргераса. Иллидан делал из своих последователей монстров. Раньше мысль об этом пугала жителей Азерота. Сейчас они готовы были биться бок о бок и с тираном из Запределья, и с его проклятой армией.       Протерев глаза, эльфийка осмотрела свои руки на наличие порезов. Новые шрамы ее не пугали; наоборот, они вызывали какое-то непонятное чувство радости в воинской душе Стражницы. Бросив взгляд на свои доспехи, лежащие у корней, Майев распустила белые волосы, и они серебристым водопадом рассыпались по ее плечам и спине. Подняв голову, Песнь Теней уставилась на разноцветные кроны могучих деревьев и слабо улыбнулась. Ясеневый лес оставался красивым даже во время войны. Ночные эльфы любили Ашенваль. Никакая порча не смогла бы испортить загадочность этого древнего места.       Услышав до боли знакомые шаги, Майев вскочила на ноги, тут же забыв про природу, и по привычке чуть не кинулась к своему клинку. Полудемон явно это заметил. Остановившись в нескольких метрах от бывшей тюремщицы, Иллидан припал плечом к стволу дерева, скрестив руки на груди, и усмехнулся.       — Я потревожил твой покой? — охотник на демонов сделал вид, что разглядывает свои когти.       Майев ничего не ответила, лишь посмотрела на него с какой-то свойственной ей суровостью во взгляде. Как жаль, что Иллидан этого не видит.       — Я повсюду искал тебя, — продолжал ночной эльф. Жухлая листва хрустела под его копытами. — Каин сказал, что ты решила уединиться. Пытаешься вернуть утраченные годы, проведенные под землей?       Опять эти насмешки. Стражница сжала кулаки. Ее гнев забавлял Иллидана.       — Я потратила на тебя всю свою жизнь, — прошипела Майев.       — Ты сама виновата в этом.       Эльфийка отвернулась. Белые волосы скрыли большую часть ее лица. Какая-то ненависть все еще сохранилась в ее сердце — она никогда не избавится от этого ощущения. И все же иногда темное чувство сменялось другим, более теплым и нежным, граничащим со злостью, презрением и отчаянием. Майев не могла понять себя. Еще тогда, когда она была простой тюремщицей, Стражница часто ловила себя на том, что постоянно думает о своем пленнике. Иллидана невозможно забыть, сколько бы ты не пытался.       Ярость Бури, отстранившись от дерева, подошел к эльфийке, прервав ее задумчивость, и слегка похлопал по плечу, как самого преданного бойца.       — Ты неплохо сражалась сегодня, — признал он. — В очередной раз проявила себя.       Майев кивнула в ответ. Благодарности тут были не нужны. Слова Иллидана вовсе не затронули ее. Она просто выполняла свою работу, убивая демонов. Ей не нужна была слава. Достаточно было знать, что Азероту скоро не будет угрожать мощь Пылающего Легиона.       На это надеялись все. Она не могла их подвести.       А особенно не могла подвести его.       Стражница и сама не заметила, как оказалась прижата к обнаженной груди охотника на демонов. Когтистые руки обнимали ее требовательно, словно она была его собственностью. Близость с Иллиданом опьяняла не хуже вина, но все же Майев напоминала самой себе, что не стоит увлекаться подобными вещами. Эти объятия когда-то предназначались Тиранде. Именно ее Иллидан любил все эти годы. Любил до сих пор.       Песнь Теней стиснула зубы. Похоже, жар от тела Предателя действовал на нее слишком дурно. Или ее выводили из себя мысли о Верховной Жрице, в свое время отобравшей у Стражницы все, чем она жила? Майев не могла ответить на этот вопрос. Сейчас было важно только одно. Стараясь успокоиться, она уткнулась лбом в Иллидана, наслаждаясь его присутствием.       Они пережили очередное сражение вместе. Это не могло не радовать.       Ласково, с какой-то нескрываемой заботой, Иллидан поднял голову тюремщицы, взявшись горячими пальцами за ее подбородок, как будто пытался рассмотреть черты ее лица. Майев знала, что это невозможно. Демоническое зрение не отличалось четкостью. Ослепший Иллидан мог видеть только энергию. Когда он коснулся своими губами ее губ, Песнь Теней не стала сопротивляться. Свободной ладонью полудемон проник под легкую одежду Стража. Эльфийка резко дернулась от неожиданности, прервав поцелуй.       — Иллидан, мы в этом лесу не одни, что ты… — попыталась возмутиться она, чувствуя себя неловко из-за поглаживаний Предателя.       Не желая слушать ее замечания и упреки, Иллидан припал губами к незащищенной шее тюремщицы. Майев попыталась вырваться из его объятий, но руки охотника на демонов с силой сжимали ее спину, не позволяя даже сдвинуться с места. У Стражницы началась паника. Вдруг их увидит кто-нибудь из Иллидари или, что еще хуже, из Стражей? Вцепившись пальцами в плечи того, кого все прозвали воином Света, Майев начала терять рассудок. Иллидан казался решительным; уж если ему удается вести борьбу с Легионом, то заполучить эльфийку, для которой справедливость стала смыслом жизни, ему не составит труда.       Оторвавшись от ее шеи, Иллидан коварно улыбнулся, обнажив свои острые зубы. Он ощущал привкус ее кожи на своих губах. Можно ли считать победой то, что женщина, которая держала его в темнице несколько тысячелетий, теперь полностью находится в его власти и принадлежит ему, даже если в холодном сердце Стражницы до сих пор сохранились остатки той лютой ненависти? Или это своеобразное поражение для обоих? Иллидан задумчиво потер повязку на своем лице, продолжая прижимать к себе Майев свободной рукой. Она больше не пыталась возмущаться. Песнь Теней, тяжело дыша то ли из-за подступающего возбуждения, то ли из-за растерянности, вздрогнула, когда полудемон впился когтями в ее тело, оставляя после себя кровавые отметины. Он любил причинять ей боль. Впрочем, она была не против. Эта боль была сладкой, и уж точно не могла сравниться с муками, пережитыми во время пыток в Черном Храме.       Майев никогда не слышала о том, чтобы охотники на демонов в порыве страсти проявляли хоть какую-то нежность. Иллидан не был исключением — это она знала по собственному опыту. Грубо сдернув с тюремщицы рубаху, Ярость Бури прикоснулся языком к одному из ее глубоких шрамов на груди и провел влажную дорожку до низа живота, наслаждаясь ее теплом. Его когти все еще впивались в женскую спину, размазывая кровь Стражницы по бледной коже, покрывшейся мурашками из-за приятных ощущений. Тиранда на ее месте не стала бы терпеть подобного отношения.       Но Майев — далеко не Тиранда.       Запустив пальцы в темные волосы Предателя, эльфийка издала тихий стон, который тут же попыталась скрыть. Но Иллидан услышал. Самодовольно улыбнувшись, полудемон прижался губами к только что оцарапанному когтями боку, с нескрываемым удовольствием слизывая ее кровь. Рану защипало; Майев не обратила на это никакого внимания. Нередко их близость заканчивалась синяками, укусами и ссадинами. К такому женщина, закаленная в боях, уже успела привыкнуть.       Расправившись с пряжкой солдатского ремня, Иллидан бесцеремонно стащил с нее кожаные набедренники, прижав ладони к истерзанным после вчерашней ночи бедрам. Ее тело никогда не было идеальным, но Предателя устраивало абсолютно все. Осторожно опустившись на землю, полудемон повалил эльфийку вслед за собой и тут же навис над ней. Его огромные крылья отбрасывали зловещую тень и скрывали от Майев небо и деревья. Будучи полностью обнаженной, Стражница чувствовала себя беспомощной рядом с ним. Проведя острым когтем по ее шее, Иллидан уткнулся лицом в женскую грудь, вздымающуюся при учащенном дыхании. Он бы так и просидел несколько минут, если бы не пожирающие остатки его адекватности инстинкты. Прижав Майев к земле еще сильнее, Ярость Бури с легкостью раздвинул ее ноги. Тюремщица даже не сопротивлялась, хотя где-то в глубине была недовольна лидерством своего бывшего заключенного. Иногда ей хотелось проявить инициативу, взять все в свои руки, оседлать его, как ночного саблезуба, и долго, очень долго наслаждаться его «поражением», не позволяя быть сверху, чтобы Иллидан понял, что это он является ее собственностью уже на протяжении нескольких тысячелетий. Эльф, догадываясь о намерениях Стражницы, специально перебивал ее в подобные моменты, сильнее придавливая собой, за что Майев вновь начинала его ненавидеть. Ярость Бури всегда любил быть главным, и не важно, в чем именно, будь то политический совет или секс с какой-нибудь эльфийкой крови в свободное время. Лидерство было важной частью его внутренней сущности.       Покрывая долгими поцелуями разгоряченное тело и оставляя на коже темные пятна, Иллидан провел ладонью между ног женщины, заставляя ее выдохнуть от приятного ощущения. Он и без этого знал, что она готова к их близости, однако отказаться от пыток для тюремщицы просто не мог. Ее страдания приносили ему наслаждение. Полудемону хотелось часами слушать ее стоны, чувствуя, как она в отчаянии пытается насадиться на его пальцы, хриплым голосом шепча его имя и моля о пощаде. Предатель понимал, что такого никогда не будет. Майев не ломалась и не унижалась.       Иллидан, выводя кончиком языка влажные узоры на ее ключице и не в силах больше терпеть собственное возбуждение, поспешно избавился от штанов и набедренных шкур с нарисованным на них символом Иллидари. Поцеловав Песнь Теней в губы, полудемон, прижимаясь пахом к ее слабому месту, начал входить. Эльфийка вцепилась пальцами в его плечи. Жаркий и жадный поцелуй действовал на нее сильнее, чем возбужденная плоть, постепенно погружающаяся в ее лоно. Иллидан почему-то медлил. Очередная издевка с его стороны, не иначе.       Листва неприятно липла к спине Стражницы, заставляя женщину ерзать под бывшим владыкой Запределья из-за неудобства. Ярость Бури тихо рычал от нахлынувших ощущений, едва касаясь губ своей жертвы. Майев чувствовала его обжигающее дыхание. Если бы она знала, к чему приведут их «любовные» игры в тюрьме, то ни за что в жизни не согласилась бы лечь под него. Такие, как Предатель, вызывали зависимость. Без него было плохо — как морально, так и физически. Почувствовав невероятное удовольствие, эльфийка застонала, оцарапав спину Иллидана до крови. На его теле было достаточно глубоких шрамов — полосы от ногтей Стражницы по сравнению с бороздами от ее клинка казались ничтожными. Когда Иллидан, войдя полностью, прошептал ей что-то на демоническом языке, Майев напряглась. Своей когтистой рукой Ярость Бури провел по ее распущенным волосам. Тюремщица доверчиво прижалась лбом к сильному плечу, подавшись полудемону навстречу. Она никогда не верила ему и не понимала его действий; сейчас же Песнь Теней была готова отдаться ему, как в последний раз, не зная, чем закончится эта война для них обоих.       Они наслаждались друг другом после каждого боя с Пылающим Легионом. Для них это стало определенной традицией — Иллидану нужно было избавляться от гнева и ярости в своей душе, а Майев не хватало того жестокого удовольствия, которое она получала во время схватки с демонами. Близость заменяла абсолютно все. Они терзали себя, ломались в порыве страсти, проклиная партнера, кусая и без того потрескавшиеся губы. Никто не знал об этом, но догадывался, что Стражница и Предатель стали слишком близки друг другу. Иногда, когда Майев сидела у себя в Казематах, по привычке собрав волосы в хвост, и чистила доспехи, к ней подходила Сира и интересовалась, откуда у командующей Стражами столько царапин на руках и сомнительных синяков в области груди. Песнь Теней не отвечала на подобные вопросы и лишь бросала строгий и суровый взгляд на свою подчиненную, не выражая других эмоций. Сейчас она не скрывала ничего. Иллидан, полностью завладев ей, рычал и зарывался пальцами в траву и опавшие листья. Стоны и тяжелое дыхание двух воинов нарушали тишину Ясеневого леса. Больше не существовало ничего, кроме дурманящего желания быть рядом, каждую ночь становясь одним целым. В такие моменты хотелось послать к черту весь Пылающий Легион вместе с Саргерасом.       С Майев было особенно хорошо. Не каждая эльфийка в постели терпела поведение и характер Ярости Бури. Стражница быстро возбуждалась от его грубых прикосновений, подтверждая мысли Иллидана о том, что у нее было слишком мало мужчин. Да и когда искать себе спутника жизни, если все свое существование Песнь Теней провела в темнице? Грубо и требовательно вбиваясь в дрожащее тело женщины, отчаянно царапающей ему спину, Иллидан чувствовал себя более чем расслабленным и наконец-то мог не думать о вторжении на Аргус. Лучше, пожалуй, могло быть только с Тирандой… Вспомнив о своей подруге, Иллидан скривил губы в горькой усмешке. Майев представить себе не могла, что творилось у него на сердце во время их уединения. Предатель лечился ей, пытаясь избавиться от сжирающей душу тоски. Стражница была единственной эльфийкой, способной уничтожить эту моральную боль. Словно заметив перемену настроения у своего любовника, Песнь Теней прижала ладонь к щеке Иллидана, кончиками пальцев дотронувшись до черной повязки, прячущей от всех пустые глазницы. Когда-то Иллидан был красивым. Теперь от его привлекательной внешности не осталось ничего.       Укусив тюремщицу за ухо в порыве страсти, ночной эльф начал двигаться еще увереннее, довольный тем, что женщина охотно помогает ему. Он часто рычал или хрипел, когда длинные ногти оставляли на его теле новые кровавые полосы. Майев под ним тихо постанывала, сжимая бедра полудемона сильными ногами и не выпуская его из своего плена. Из нее получилась бы идеальная охотница на демонов, но Иллидан не был уверен, что Стражнице понравится такая жизнь. Она презирала скверну. Об этом знали даже те, кто не был знаком с Майев лично. Обхватив свою подругу руками, Иллидан продолжил набирать темп, чувствуя надвигающийся конец. Он уже не услышал, как протяжно закричала Смотрящая, пытаясь вырваться из-под него из-за нахлынувших ощущений, когда Предателя самого накрыло с головой. Рухнув на Стражницу, охотник на демонов устало выдохнул. Покидать тело Майев вовсе не хотелось. Ткнувшись лицом в жесткие волосы Песни Теней, Иллидан улыбнулся. Майев тем временем постаралась восстановить дыхание, полностью сосредоточившись на испытываемых чувствах. Полудемон приподнялся на локтях, прислушался к обстановке. В Ашенвале было тихо. Иллидан облизнул свои иссохшие губы, задумчиво потерев переносицу:       — Ты помнишь про наш уговор, Страж Песнь Теней?       Голос охотника на демонов заставил Майев открыть глаза. Она все еще ощущала его в себе, не желая отпускать. Будь ее воля, тюремщица бы всегда держала Иллидана рядом. Ее мир уже однажды рухнул. Больше она такого себе не позволит. И никакая Тиранда не заберет у нее Предателя. Ни за что и никогда.       Он всегда принадлежал только одной из них.       — Помню, — ответила Майев спустя минуту. — Никто не должен знать о том, что происходит между нами.       — Абсолютно никто.       С этими словами Иллидан отстранился от нее и сел рядом, разминая затекшие руки. Без него вдруг стало пусто. Надеясь сохранить в себе остатки его тепла, Песнь Теней сжала ноги. Она всегда поражалась тому, как полудемон умудрялся делать вид, будто ничего не было. Сейчас он с невозмутимым видом водил когтем по земле, вырисовывая символы Легиона. Наверняка продумывал у себя в голове новый план.       — Твои Стражи примут участие в следующем сражении? На вас стоит рассчитывать?       Майев усмехнулась, прикрыв грудь руками. За Иллиданом и его задумчивостью можно было наблюдать очень долго. Поднявшись с земли, Стражница вытащила из волос несколько листьев, а затем, ничуть не стесняясь, положила голову на плечо Предателя.       — Ты сам все знаешь, Ярость Бури. Мы отправимся за тобой хоть в бездну.