Миллиметры нашей кожи

- Ты можешь перестать приходить сюда? - тихо спросил блондин, нервно дергая руками. Его это раздражало. Любовь, преданность, дружба. Все это фальш, все это скрипучие лишние струны в прекрасной симфонии смерти, которую Оскар писал себе сам и не хотел прерывать. - Я не знаю, что на это отвечать, поэтому повторяю еще раз, - она тяжело вздыхает и ее тонкие пальцы отрывают один из лепестков еще живой розы, - я не понимаю почему ты так жаждешь смерти, она не сделает тебе лучше... - Сделает, - отвечает парень и накрывает свою голову одеялом, зная, что она сейчас уйдет. Уйдет вновь оставив лепесток бедной розы на его белоснежной постели и он разобьет стакан с водой, очередной стакан. Часы, минуты, дни секунды. Сейчас все это было слишком ужасно для Де Виля. Он не мог понять зачем оно идет, почему бы просто не остановится, хотя бы для него. Но раньше ему хотелось жить и дышать, он буквально молил все быть быстрее чем оно есть. Все таки люди неосторожны в своих желаньях. Пергамент был мокрым, испачканным кровью, которая после засохнет вовсе. Да и не пергамент это был, а пустая страница вырванная из книги, которую в палату однажды принесла Мэл, когда только началось все. Может и не надо ничего вовсе? Зачем всем пустые слова на листочке? Никто этому все равно не поверит, никто все равно не поймет. Все скажут, глупости, абсурд. Но никто не поймет, то, что для мертвенно бледного Карлоса, это нечто важное, то, что наверняка дорого. Какое дело людям до людей? Никакого. Чуть проблемы, все сразу разбегутся и не выйдут, пока их трехэтажным матом не обработаешь или не забудешь, люди, как вши. Такие же паразиты. Также бегут от проблем. Возможно не все, но такие "не все" делятся на два типа: лгуны, которые тоже паразитические и те кто правда не являются паразитами. Первые кричат о своей не похожести на каждом шагу и чуть-что прячутся, а вторые с заниженной самооценкой и им не присуща гордость, они правда помогут. К первым блондин был склонен относить Берту. Ведь вся ее элегантность и легкость в движениях, переживания в глазах, все так мутно и наигранно. В общем, составив весь пазл можно понять, что разбираться в честности подруги или не подруги, Оскару совершенно не хотелось, потому что конец все равно будет один. И он ни за какие коврижки не откроет ей своей кейс со внутренностями, а точнее с сердцем. Ведь он стал таким холодным с того момента, что ему самому противно каждое утро смотреть в полу-разбитое зеркало которое так и кричит, что смерть скоро придет за ним. Болезненные глаза, трясущееся руки и худоба близкая к анорексии, все это создает такое чувство, что этот человек психически неустойчив или просто "другой"...Но дело в том, что "другие" не в почете, потому что они отличаются. А как трактует наше целомудренное общество - "другие" опасны, они не должны жить, они достойны лишь смерти. И Де Виль уверен, если бы в их время можно было казнить, то всех казнили бы направо и налево. Все это создавало ужасный ком из смутных чувств, который замедлял дыхание и передвижение. Да и жизнь в целом. Наверное это не делает лучше или же хуже, но парню думается, что смерть лучше жизни в его случае. Он считает, что все настолько плачевно, что лучше быть бездыханным. Но мы не можем рассуждать о смерти, мы же не находились на грани. На том самом поребрике, который разделяет жизнь и смерть, и вот ты балансируешь, пытаешься вернуться к прошлой жизни, но ничего не выходит. Руки опускаются и ты падаешь на дно. Ты согласен со своей судьбой. Этим вечером в палату, как обычно заходит Диззи и Карлос превращаясь в милого принца, никогда не думающего о смерти, читает ей сказки при свете старенькой лампы, время от времени издающей страшные звуки. А утром все начнется по новой.